Война за Пустоши

Понемногу темнело. Мы расседлали и пустили пастись коней, перекусили остатками прихваченных еще из стойбища Орды припасов. Огня не разводили. Дров поблизости не наблюдалось, а собирать по примеру соплеменников Урр сухой помет, чтобы топить кизяком, было лень. Да и незачем. Ночь обещала быть теплой, хотя после дневного зноя уже чувствовался ночной холодок. Ничего, не замерзнем, это вам не Пустоши. К тому же я по-прежнему опасался незваных гостей, которые могли ночью пожаловать на одинокий огонек. Древние легенды и вера в гнев богов – это хорошо, но вот уберегут ли они от таких изгоев, как покойный Чохо? Подобных ему если что и останавливает, то не гнев богов, а добрый удар меча. Однако Урр была не одинока в своей вере в безопасность здешних мест. Ночь мало-помалу вступила в свои права, и на том конце озера засветились огоньки двух далеких костров. Кто бы их ни развел, он явно не скрывался. Урр эти костры, конечно, увидела, но ничего не сказала. Мою зеленокожую спутницу они явно не беспокоили. Я пожал плечами и решил последовать ее примеру.

Перед сном я решил искупаться, раз уж подвернулся такой случай. Выйдя на берег, скинул с себя плащ, с удовольствием сбросил изрядно надоевший мне орочий доспех. Отстегнул меч, затем сел и начал стаскивать с себя сапоги. Урр заметила это и кинулась ко мне.

– Нельзя лезть в озеро ночью, – зашипела она. – Ночью только духи из Нижнего мира могут в нем находиться. А живым до восхода солнца в воду лучше не лезть. Иначе сам не заметишь, как уплывешь в Нижний мир. Или духи озера утащат. Надо подождать восхода, тогда духи уснут.



Я задумался. С одной стороны, орки, что северные, что южные, считают, что вокруг них обитает бесчисленное множество самых разнообразных духов. На каждой горе, в каждой речушке, чуть ли не под каждым камнем у них обитает по духу, а то и не по одному. Духи эти, как и сами орки, вечно спорят и враждуют между собой, а в редкие часы мира устраивают неприятности подвернувшимся зеленокожим. И из-за врожденной вредности и для того, чтобы получить какое-нибудь приношение. О чем и существует невообразимое количество разных преданий, сказок и баек. С другой стороны, духи действительно существуют в нашем мире, хотя и не в таких количествах, как рассказывают орки. Серьезной угрозы эти духи обычно не представляют, хотя напакостить при желании могут. Так что некоторым оркам действительно достается. Да и к прочим расам отношение у духов не лучше. Эльфов они боятся, гномов ненавидят, людей не любят. Меня тоже не слишком жалуют, но в Пустошах я с ними редко сталкиваюсь. От Черного замка с его мощной магией все эти лесовички, огневики, болотные огоньки, каменные человечки и прочая мелочь стремятся держаться подальше. И правильно делают. Мне они безразличны, а вот некоторые мои маги пристрастились отлавливать таких духов и пытаются получить от них какую-нибудь пользу. Есть и более сильные духи, но они, по мнению южных орков, обитают в других мирах. Например, в Верхней Степи, куда уходят души умерших орков, или в Нижнем мире, куда попадают предатели, трусы и умершие от болезней. Туда же отправляются и убитые не в бою, а ударом в спину вожди. Словом, мрачное место, и духи там не слишком любезные, если судить по орочьим рассказам. Что интересно, по мнению орков, гномов создали именно духи Нижнего мира, исключительно в качестве наказания для зеленокожих. Что приводит длиннобородых коротышек в неописуемую ярость. Ведь сами гномы искренне считают себя первым, главным и любимым творением небесных богов. А прочие расы пришли в этот мир лишь после того, как первые гномы его перековали и сделали пригодными для жизни. За что теперь все должны быть гномам бесконечно благодарны.

Комар, впившийся мне в щеку, напомнил, зачем я стою на берегу с сапогом в одной руке. Я пришлепнул кровопийцу и рассмеялся. Если я начну вспоминать все версии сотворения нашего мира, то вернувшийся из победоносного похода Глуум обнаружит мою ледяную статую, надежно примерзшую к берегу зимнего озера. Ладно, какие бы ни были в этих местах духи, со мной они, скорее всего, поостерегутся связываться. А их более опасные родичи редко покидают пределы Нижнего мира. Так что искупаться стоит, а то Глуум легко найдет меня по запаху.

Я сбросил остальную одежду и вошел в неожиданно холодные воды озера. Кожу сразу закололи ледяные иголочки. После дневного зноя это было даже приятно. Человеческий облик при всех своих минусах имеет и ряд несомненных достоинств. Например, какая-то мелочь вроде этого купания может доставить огромное удовольствие. Загребая руками, я поплыл от берега и нырнул, уходя на глубину. Воздух мне понадобится, но еще не скоро, тут уже работали плюсы моей нечеловеческой сущности. Озеро оказалось неожиданно глубоким, дно круто уходило вниз, вода была чистой и на удивление прозрачной. Под водой оказалось неожиданно светло. Сначала я принял свет за отблески последних лучей уходящего солнца. Но вдруг сообразил, что солнце закатилось и наверху уже стемнело. А озеро продолжало светиться своим холодным голубоватым светом, идущим откуда-то снизу, из самой глубины. Ледяные иголки продолжали покалывать кожу, но прежнюю расслабленность как рукой сняло. Я внезапно осознал, что дело не только в холодной воде. Именно так, покалыванием множества невидимых иголок, я ощущал проявление некоторых заклинаний. Озеро оказалось не просто массой воды, заполнившей древнюю впадину. Здесь имелась своя, непонятная мне магия. Природная, не сотворенная. И изрядной мощи. Эта магия не являлась враждебной, она не была направлена непосредственно на меня, как буран в зимней степи не направлен против неосторожного путника. Но буран легко может занести этого путника снегом, и следов не останется. Так и эта волшба, незаметно затягивающая меня в свои сети.

Я замер, зависнув в толще воды, понемногу разгоравшейся все тем же голубоватым светом. Источник света был впереди, на самом дне, но я уже понимал, что не стоит лезть туда без приглашения. А там, на невообразимой глубине, скользили в толще подсвеченной воды чьи-то длинные гибкие тени, не похожие ни на одно из виденных мною живых существ. Они кружили в хороводе, постепенно поднимаясь вверх, медленно и грациозно. Я остро ощутил, насколько я здесь лишний, и понял, что пора возвращаться на берег. Я по-прежнему не ощущал угрозы, но от этих теней веяло такой древней мощью, что поневоле почувствовал себя песчинкой по сравнению с ними. Я Владыка Тьмы и Повелитель Черного замка! Но в глубинах озера обитало что-то настолько могущественное и древнее, что вся моя сила здесь не значила ничего. Я развернулся в воде и поплыл к берегу. Лишь сейчас я обратил внимание, насколько безжизненны воды этого озера. Ни рыб, ни водорослей, вообще никого и ничего. Только уходило в глубь ровное дно, покрытое мелким серым песком. А сзади все разгорался холодный голубоватый свет и все двигались вокруг него бесконечным хороводом странные тени.

Когда я вылез на берег, орчанка встретила меня настороженным пристальным взглядом. Поймав мой ответный взгляд, она быстро отвернулась. Слишком быстро, чтобы счесть это движение естественным. Я удивился. Было бы лестно думать, что ее очаровало мое могучее и красивое тело, вот только чего-чего, а очарования и восхищения в темных глазах Урр точно не было. Да и ничего нового после памятной нам обоим ночи в шатре Глуума она не увидела.

Пока я одевался, зеленокожая красавица сидела, демонстративно отвернувшись. Но я успел заметить, как она еще пару раз косилась на меня и столь же быстро отводила взгляд. Я решил поинтересоваться, какая степная муха ее укусила, но Урр не стала дожидаться моих вопросов.

– Значит, ты все же не человек, – задумчиво сказала она, по-прежнему глядя мимо меня. – Духи озера тебя не тронули.

– Не тронули, как видишь. И боги не разгневались.

– Боги не всегда показывают свой гнев сразу. А вот духи озера не дают живым плавать с заката до рассвета. Это их время и только их. А слишком любопытных они забирают к себе, и никто из пропавших не вернулся, чтобы рассказать об увиденном. Мы недавно убивали, на нас кровь убитых. Не хочу, чтобы духи ее почуяли. Надо на восходе искупаться в священном озере и смыть эту кровь. А потом можно ехать к шаману.

– Слушай, Урр, а зачем нам вообще ехать к шаману? – задал я давно вертевшийся у меня на языке вопрос. – Почему нельзя утром просто повернуть на север и ехать к Черному замку? Чем скорее мы там окажемся, тем лучше.

– К шаману надо ехать. Шаман много знает, много помнит. Его дух летает в Верхней Степи и спускается в Нижний мир, он говорит с живыми и с духами и видит будущее. Шаман может дать хороший совет. Если пожелает с нами говорить.

– Что-то не хочется мне с вашими шаманами разговаривать. К нам в замок наведалось недавно два ваших колдуна. Приехали вместе с посольством Глуума и внезапно напали. У них были необычные и очень сильные заклинания. Еле удалось отбиться.

– Такого не могло быть, – убежденно заявила орчанка. – Шаманы не воюют. И зачем им нападать на Темного Владыку?

– Вот и мне интересно зачем. А послал их мой брат и союзник Великий Глуум. Он утверждал, что хотел всего лишь проверить, насколько силен Повелитель Черного замка.

– Даже Глуум не может приказать шаману убить. Шаманы первыми не нападают. Только если кто-то захочет убить шамана и нападет на него сам. Но таких безумцев во всей Степи не сыщется.

– А как же твой Уз-Суу с его огненным зельем? Сильный шаман, а зелье Глууму нашаманил.

– Зелье шаман сварить может, если его попросят. А убивать сам не поедет. Ты говоришь странные вещи, Темный. Но теперь нам тем более надо ехать к шаману. Он должен услышать то, что ты мне только что рассказал. Потому что никогда шаманы не ездили убивать, даже по приказу величайших вождей Орды. Никогда шаманы не служили убийцами Повелителям Степи. Никогда!

– Раньше, может, и не ездили, – вздохнул я. – А теперь ездят, да еще как. Я это видел своими глазами. Вот приедем мы завтра к твоему шаману, а он в нас – молнией!

– Тебе солнце днем голову напекло так, что все мозги кислым молоком через уши вытекли! – рассвирепела Урр. – Шаманы не умеют метать молнии. Лишь самые великие духи Верхней Степи могут такое, а шаманы – нет! Даже самые сильные. Не умеют, и все. Так что ложись, спи и не болтай глупостей. Иначе я тебя сама зарежу, раз духи озера не тронули. Завтра приедем к шаману, сам все увидишь.

Мы закутались в плащи и легли. Урр еще долго не могла успокоиться и сердито ворчала что-то неразборчивое, пока ее наконец не сморил сон.

Я не спал, а просто лежал и думал, глядя в усыпанное яркими звездами южное небо. Думалось плохо, перед глазами все время возникала та загадочная картина, которую я увидел в глубине странного озера. И еще что-то непривычное все время отвлекало меня, не давая сосредоточиться и привести мысли в порядок. Ночная степь была полна различными шорохами и звуками, так что я не сразу понял, что именно. Прошло довольно много времени, прежде чем я сообразил, что еле слышный ритмичный гул, настойчиво наплывающий со стороны озера, это звук шаманского бубна. Там, за озером, тоже не спали. Там нас завтра ждала встреча с шаманом.





Глава 9




Я так и не заснул до самого восхода. Бубен тоже глухо гудел всю ночь, то рассыпаясь частым перестуком, то завывая ураганом под сильными одиночными ударами. Лишь когда солнце смогло наконец выбраться из-за горы, политой кровью богов, и согреть степь своими лучами, бубен смолк.

Утреннее солнце пригрело сладко спящую под плащом Урр, орчанка высунула нос из-под плотной ткани, потянулась и открыла глаза. Затем степнячка спустилась к озеру, где сбросила надетую на ночь овчинную безрукавку, куртку и сапоги. Запрыгала на одной ноге, стаскивая штаны.

Вспомнив, как она вчера оттаскивала меня от озера, я поинтересовался:

– Ты сама купаться собралась? Не боишься, что духи в Нижний мир утащат?

– Ты, Темный, глупый, как новорожденный щенок. Живым нельзя лезть в озеро ночью, а сейчас духи спят, сейчас можно.

– Ты же говорила, что духи чуют кровь убитых?

– Говорила. И снова скажу. Но сейчас духи озера спят. А вот другие, те, кто из Нижнего мира в нашу Степь вылезает, могут и сейчас почуять. Полетят за нами, будут гнаться, пока сами крови не напьются. Поэтому кровь убитых и надо смыть с себя как можно быстрее. Или шамана звать, чтобы духов назад в Нижний мир загнал.

– Тогда почему ваши воины на себе кровью убитых узоры рисуют? Сам видел, причем не раз.


– Это война. – Орчанка равнодушно пожала плечами. – На войне крови хватает всем, и воинам, и богам, и духам. А хорошего воина должны сразу видеть.

– А боги не разгневаются, что мы сейчас их священное озеро оскверняем кровью убитых?

– Мы же не здесь убивали. И не сегодня. Боги такой мелочи не заметят, а вот степные духи могут. Духи степи любят вкус пролитой крови, а духи озера – нет. Духи озера сильные, с ними ни один из степных духов не справится. Но они спят, и нам лучше их не будить.

– Меня же вчера они не тронули?

– Я не знаю почему. Может, ты сам дух? Скажи, ты сильнее духов озера?

Я замешкался с ответом, и Урр, обрывая разговор, решительно шагнула в темную воду. Эльфы утверждают, что орки ненавидят воду, а умыться их можно заставить лишь под угрозой смерти. Достаточно было поглядеть, как Урр скользила по воде, разрезая неподвижную гладь своим крепким, но удивительно ладным телом, чтобы понять, какая это ерунда. Да, воины-орки в походах легко обходятся без ежедневного омовения, и их привычка украшать себя, лица, щиты и доспехи узорами из крови поверженных тоже не из приятных. Но воды ни степняки, ни орки Пустошей не боятся. Вода для зеленокожих – хороший знак. Есть вода, значит, есть корм для животных, есть чем кормить стада, есть на кого охотиться.

Словно в ответ на мои мысли об охоте кусты недалеко от меня раздвинулись, и оттуда высунулась огромная лобастая медвежья голова. Медведь принюхался ко мне, недовольно заворчал и вылез из кустов целиком. С подозрением уставился на меня, зарычал громче, уже гораздо более свирепо, и неожиданно легко для такой туши встал на задние лапы. Я тоже вскочил на ноги и потянул из ножен меч, стараясь не делать излишне резких движений. В горле резко пересохло. Зверь был огромен. Даже стоя на четырех лапах, он в холке был высотой почти с меня. А сейчас, когда поднялся во весь рост, я даже до груди ему не доставал. Передние лапищи с огромными кривыми когтями нависали у меня над головой. Мелькнула мысль, что Урр очень вовремя полезла в озеро, лишь бы не возвращалась. Но, Великая Тьма, откуда медведь взялся тут, на юге? Такие зверюги изредка попадались на севере, в пустошах. Осколки былых эпох, когда по нашей земле ходили исполинские создания, эти медведи сейчас почти полностью вымерли. Слишком много пищи требовалось, чтобы прокормить такую махину. Охотились они на быков, оленей или лошадей, не брезговали и своими сородичами. Да и двуногую дичь стороной не обходили. Орки Пустошей, не самые трусливые из нынешних рас, старались не попадаться им на пути. И только в дни страшного голода рисковали устроить на такого зверя охоту. Но большими отрядами, с собаками и длинными рогатинами. А еще я помнил, что каждая такая охота обычно стоила орочьим племенам жизней нескольких охотников.

Я был один, с верным мечом в руке. Уже немало, но сейчас мне очень не хватало потраченного в схватке с орками Чохо амулета. Хотя не уверен, что такого медведя получилось бы свалить заключенным в перстне заклинанием. Слишком этот зверь велик, слишком огромен.

Мелькнула идея отступить в озеро. Мелькнула и тут же угасла. Я слишком хорошо знал, какими прекрасными пловцами были неуклюжие на первый взгляд косолапые гиганты. Воды они не боялись. Оставалась надежда только на меч. Холодок прошел по руке, клинок меча вспыхнул белым светом. Не завалю сразу, зверь меня задавит. Медведь тоже почувствовал неладное и коротко рявкнул, явно готовясь ринуться на меня.

За моей спиной послышался вскрик, сменившийся плеском воды. Я замер, медведь тоже. Похоже, Урр наконец увидела зверя, хотя такое чудовище трудно не заметить. И сейчас, судя по звукам, орчанка рванула к берегу. Надо бы крикнуть ей, пусть плывет на середину озера, возможно, зверь за ней туда не полезет. Проклятье, я даже не могу обернуться, слишком близко медведь. А сумасшедшая орчанка выскочила на берег и в два прыжка оказалась между мной и зверем. Что она делает, у нее же даже сабли нет!

– Уур хулээнэ, сун-манаач! – отчаянно закричала Урр, выставив руки перед собой. – Энэ минэй очин’хо![2]

Зверь недовольно уставился на обнаженную степнячку. Помотал головой, словно не верил своим глазам. Затем опустился обратно на четыре лапы и, вытянув шею, принюхался к замершей перед ним Урр. Девушка продолжала стоять между нами, вытянув вперед руки. Лишь слегка склонила голову, чтобы не встречаться взглядом с налитыми кровью медвежьими глазками.

Зверь обнюхал орчанку и зарычал недовольно, но уже без ярости.

– Хо, очин! – повторила Урр не так громко, но по-прежнему твердо. – Дууртай-очин![3]

Я замер, не зная, что предпринять. Кидаться оттаскивать Урр было сейчас глупо и смертельно опасно. Этой твари достаточно махнуть разок лапой, и мою спутницу не спасут даже воды священного озера, будь они хоть трижды целебными. Но тварь пока не торопилась махать лапами. Да и вообще нападать. Зверь постоял, слегка покачиваясь. Похоже, раздумывал, закусить ли ему все же незваными гостями или пусть пока поживут. Перевел взгляд с орчанки на меня. Тяжелый взгляд, сердитый. Снова уставился на орчанку. Затем протяжно вздохнул совсем по-человечески, внезапно развернулся и, раздвинув кусты, исчез среди них. Ни одного сучка не хрустнуло под тяжелой лапой, лишь качнулись ветки, смыкаясь за огромным зверем. Да раздалось, словно последний раскат уходящей за горизонт грозы, затухающее вдалеке недовольное рычание. Затем и оно стихло, лишь оставшийся на земле след огромной когтистой лапы шириной в четыре моих ладони показывал, что страшный гость нам не померещился.

– Неужели ушел? – выдохнул я. – Урр, ты как?

– Ушел, – подтвердила орчанка. Она уронила руки и опустилась на колени, мелко вздрагивая всем телом. Не от страха, скорее от пережитого напряжения. – Добрый знак. Он пришел посмотреть на нас. Посмотрел. Ты ему не понравился, но он разрешил нам остаться у озера. Хорошо, что ты вчера не послушал меня и уплыл. Если бы он почуял сейчас на тебе кровь убитых орков, мы были бы мертвы. Он не любит чужаков.

– Так ты знаешь этого… зверя?

– Я знала, что он есть. Но ни разу его не видела таким. Это не зверь. Или не совсем зверь.

– Оборотень, что ли?

– Нет, не оборотень. Сложно объяснить, сун-манаач – это и зверь, и дух. Он иногда появляется здесь, на озере. Бывает, что нападает, но если не тронул, то ты можешь оставаться на озере, пока хочешь этого. Только сам никого не убивай, иначе зверь вернется и накажет. Рассказывают еще, что он может говорить с шаманами, но я не знаю, правда это или выдумки. Сама не видела.

– Ну, тебя он, похоже, понял. Кстати, что ты ему сказала?

Урр внезапно замялась и отвела взгляд. Даже кожа у нее на лице слегка потемнела, у орков это как густой румянец у более светлокожих рас. И не скажешь, что только что это застенчивое создание нагишом кинулось на огромного зверя.

– Что сказала? Что в голову первым пришло, то и сказала. Попросила остановиться. Еще сказала, что ты мой гость. Пойду умоюсь, а то я теперь вся в грязи.

Она отправилась к берегу и снова зашла в воду, на этот раз неглубоко, по колено. Зачерпнула ладонями воды, плеснула себе в лицо. Еще раз и еще, смывая напряжение от недавнего происшествия. Окунулась целиком. Подхватила распущенные по плечам волосы и начала выкручивать их, выжимая оставшуюся воду. Поднявшееся солнце осветило ее, превратив в сверкающую бронзой статую, оживленную волшебством неизвестного волшебника. Я поневоле залюбовался своей спутницей. Орчанка в это мгновение была потрясающе прекрасна в своей свободной, ни на что не похожей красоте. Я видел немало красавиц, от высокородных принцесс до магичек, не пожалевших волшебства на исправление недостатков, полученных от рождения. Видел эльфиек с их непостижимым для прочих рас изяществом и обманчивой хрупкостью красоты Перворожденных. Повидал немало дочерей различных племен и народов. Но клянусь Тьмой, Урр, истинная дочь Великой Степи, была прекрасна. Даже острые клычки не портили эту дикую красоту, а лишь подчеркивали ее улыбку. Дурак ты, Глуум, хоть ты Верховный вождь и Повелитель Великой Степи. Тебе такое сокровище подарили, а ты его упустил. Сам мне отдал.

Почувствовав мой взгляд, Урр повернулась и лукаво посмотрела на меня. Она на удивление быстро пришла в себя после встречи с этим то ли духом, то ли медведем, и в ее глазах снова горели веселые огоньки.

– Отвернись, Темный, ослепнешь! – крикнула она и плеснула очередную горсть воды на меня. При этом как бы ненароком выгнувшись так, чтобы я мог оценить и высокую грудь, и безукоризненный изгиб бедра, и…

Великая Тьма! Тут поэтом надо быть, чтобы все это достойно описать, или художником. Да и то, что слов, что красок может и не хватить. Я внезапно остро пожалел, что за долгие века моего существования немного было вот таких солнечных тихих дней, когда рядом с тобой веселая, храбрая, умная девушка и можно не хвататься каждый миг за меч, чтобы снова и снова проливать кровь. Остаться бы здесь. У этого странного озера, где по берегам ходит огромный медведь, не любящий чужаков-убийц, а в глубине ночью танцуют странные тени.

– Ага, домик построй, детишков заведи. Как раз к возвращению Глуума управишься, – раздался внутри моей головы чей-то ехидный голос. Как ни обидно, скорее всего, мой собственный.

Я вздохнул, приходя в себя. Урр, ты прекрасна как степь весной, но, если я не вернусь на Север, эту степь скоро затянет дымом пожарищ и смрадом трупов. И никакие духи не помогут.

– Прости меня, Урр, – прошептал я тихонько. Подумал и повторил, уже во весь голос. – Прости меня, Урр, ты удивительно красива, а я дурак. Но мы должны ехать, Глуум ждать не будет.

– Конечно, дурак, – согласилась Урр.

Орчанка вышла из воды и прошла мимо, толкнув меня бедром. Случайно, конечно. Затем молча принялась одеваться, нарочито неторопливо. При этом поворачиваясь так, чтобы я мог как следует на нее наглядеться со всех сторон. Видимо, чтобы подольше помучился в дороге.

Но даже такая сердитая она была очень красива.





Глава 10