Война стрелка Шарпа

– Не хотелось бы потерять парней. А то ведь их могут и в Шорнклиф отправить.

Он знал, что полку наплевать на какого-то лейтенанта, а вот с отсутствием нескольких хороших стрелков там вряд ли смирятся.

– Мой дорогой Ричард, если ты думаешь, что сэр Артур вот так запросто расстанется даже с десятком солдат, то ты плохо его знаешь. Да он дорогу в ад перекроет, чтобы задержать вас здесь. А нам с вами надо поторапливаться, чтобы поспеть к Понте-Нова раньше всех.

Шарп состроил гримасу:

– У французов форы целый день.

– Ошибаешься. Эти идиоты пошли к Амаранте, не зная, что тамошний мост заняли португальцы. Сейчас они уже поняли, что просчитались, но вряд ли сразу повернули на север. Если поспешим, мы их обойдем. – Хоган нахмурился, разглядывая карту. – Насколько я вижу, помимо поимки мистера Кристофера, у нас есть только одна серьезная проблема.

– Проблема?

– Я знаю, как выйти к Понте-Нова из Браги, но что, если французы уже на дороге? Придется лезть в горы, а местность там дикая, недолго и заблудиться. Нам нужен хороший проводник. И нужен срочно.

Шарп усмехнулся:

– Если вы не против путешествовать с португальским офицером, который считает себя философом и поэтом, то проводник у нас есть.

– Я ирландец, – заявил Хоган, – а мы, ирландцы, больше всего на свете любим философию и поэзию.

– Он еще и законник.

– Если выведет нас к Понте-Нова, Господь простит ему это прегрешение.

Женский смех прозвучал музыкой, да только с развлечениями пора было заканчивать. Пришло время чинить сапоги и набивать патроны.

Пришло время для мести.





Глава десятая




Кейт сидела в углу кареты и плакала. Точнее, это была не карета. Даже не двуколка из Квинты, которую они оставили в Порто. И конечно, не тот удобный экипаж, на котором ее мать уехала в марте на юг, за реку. Теперь Кейт горько сожалела, что не уехала тогда с ней, а устремилась за романтикой, уверенная в том, что любовь даст ей и голубое небо, и чистый горизонт, и безграничную радость.

Вместо этого она сидела в двухколесном хакни с протекающей крышей, продавленными пружинами и истощенным мерином между оглоблями. Мало того, эта повозка еще и не ехала никуда, а стояла на месте, потому что дорогу на Амаранте запрудила французская армия. Дождь стучал по крыше, струился змейками по стеклу и капал Кейт на колени, но она не замечала, потому что забилась в уголок и лила слезы.

Дверца открылась, и Кристофер просунул голову:

– Придется немного подождать. Беспокоиться не о чем. – Он помолчал и, решив, что женских слез не остановить, закрыл дверцу. Потом снова открыл – резко, рывком. – Они снимают пушки, будут стрелять.

Кейт не слушала – пусть делают что хотят, ей все равно. Что станется с ней? Что принесет будущее? Перспективы выглядели настолько ужасными, что она разразилась рыданиями.

На следующее после падения Порто утро маршала Сульта разбудили страшной новостью о том, что португальская армия отбила Амаранте и что единственный мост, по которому он мог доставить орудия, боеприпасы, повозки и все прочее во французскую крепость в Испании, перешел в руки неприятеля. Горячие головы предложили пробиваться к реке Тамега с боями, но разведчики доложили, что у португальцев в Амаранте большие силы, что мост заминирован, что бой затянется на день и потери будут велики и при этом достичь цели, скорее всего, не удастся, потому что мост португальцы, несомненно, взорвут. К тому же Сульт не мог позволить себе потерять день, зная, что из Порто вот-вот выступит Уэлсли. Оставалось только одно: бросить весь колесный транспорт, все повозки, передки, зарядные ящики, телеги, передвижные кузни и орудия. Бросить все, а с остальным – двадцатью тысячами солдат, пятью тысячами прибившимися к лагерю, четырьмя тысячами лошадей и примерно таким же количеством мулов – постараться перебраться через горы.

Только вот оставлять пушки, чтобы ими воспользовался неприятель, Сульт не собирался, а потому в каждое орудие заложили по четыре фунта пороху и поставили их дулом к дулу. Тянуть не стали, чтобы порох не промок на дожде. Пушкари по команде прикоснулись пальниками к тростниковым трубкам, огонь пробежал к зарядам, орудия ударили друг в друга, отпрыгнули в дыму и пламени и застыли с покореженными, разорванными жерлами. Кто-то из артиллеристов смахнул слезу, кто-то выругался, кто-то молча протыкал штыком мешочки с порохом и рассыпал содержимое по земле.

Пехоте приказали выбросить из ранцев и сумок все, кроме боеприпасов и провизии. Офицеры устроили досмотр и заставляли солдат расставаться с добычей. Посуда, свечки, столовые приборы – все оставили у дороги. Лошадей, мулов, быков – весь тягловый скот – расстреляли, чтобы не достался врагу. Животные кричали, умирая. Раненых, которые не могли идти, оставили в повозках, дав каждому по мушкету для защиты от португальцев, которые, несомненно, поспешили бы отомстить беспомощным солдатам. По приказу Сульта армейскую казну, одиннадцать здоровенных бочек с серебряными монетами, оставили на обочине, чтобы каждый, проходя мимо, мог взять горсть. Женщины подобрали юбки, нагребли серебра и потянулись за мужчинами. Драгуны, гусары и егеря вели своих коней в поводу. Тысячи мужчин и женщин потянулись в голые холмы, бросив телеги и повозки, груженные бутылками вина, портвейном, украденными из церквей распятиями и снятыми со стен богатых домов картинами. Идя на Лиссабон, французы думали, что уже завоевали эту страну, что нужно всего лишь дождаться подкреплений, и никто не понимал, почему все так внезапно переменилось, откуда взялся противник и с какой такой стати Король Николя гонит их в отступление под проливным дождем.

– Если останешься, – убеждал Кейт Кристофер, – тебя просто изнасилуют.

– Меня и так насилуют, – сквозь слезы отвечала она. – Каждую ночь!

– Ох, ради бога, перестань! – Кристофер стоял перед открытой дверцей, одетый в цивильное платье. – Я не оставлю тебя здесь. – Он схватил ее за руку и, не обращая внимания на крики и сопротивление, вытащил из повозки. – Черт бы тебя побрал! – прохрипел он и поволок за собой через луг, вверх по склону. Шикарная гусарская форма, надеть которую ее заставил муж, промокла в считаные секунды. Его пальцы больно сжимали запястье. – Это еще не конец. Просто подкрепления вовремя не прибыли. Но мы вернемся.

Ее снова резануло это слово «мы». Кого он имел в виду? Их двоих? Или французов?

– Я хочу домой.

– Перестань капризничать! Соберись. И пошевеливайся! – Кристофер дернул ее. Новенькие, с кожаными подошвами сапожки скользили. – В этой войне все равно победят французы.

Он вовсе не был уверен в этом так, как раньше, но отказаться от всех расчетов, признать ошибку и выработать другой план не мог.

– Я хочу вернуться в Порто, – бормотала Кейт.

– Нельзя!

– Почему?


Она снова попыталась освободиться и едва не упала.

– Нельзя, и все тут! Идем!

Ну не признаваться ведь, что он не может вернуться в Порто из-за проклятого Шарпа. Кто мог подумать, что чертов лейтенант окажется таким живучим. Да, слово какого-то лейтенантишки, поднявшегося с самого низа, ничего не значит, однако ему известно слишком много такого, о чем не должен знать никто. Кристофер знал, что нужно сделать: найти тихое, безопасное место и отправить оттуда письмо в Лондон. Затем, получив ответ, решить, поверили там его истории о том, что, демонстрируя лояльность французам, он всего лишь пытался содействовать мятежу, который должен был ослабить вражескую армию и привести к освобождению Португалии. Ему самому версия представлялась вполне убедительной, да вот только португальцы сумели освободиться сами. Но потеряно еще не все. Пусть Шарп утверждает что хочет, но в конечном итоге люди наверху скорее поверят джентльмену, чем безродному ублюдку. Остается, конечно, еще одна деликатная проблема – что делать с Кейт, если его вызовут в Лондон? Вероятно, придется заявить, что никакой свадьбы не было, что Кейт все просто сочинила от отчаяния. Известно, женщины подвержены депрессиям. Он объяснит, что маленький спектакль в деревенской церквушке имел своей целью лишь успокоить совесть бедной девушки. Да, риск есть, но Кристофер достаточно долго вел опасные игры, чтобы знать: иногда самый большой выигрыш приносят самые рискованные ставки.

Если же блеф не пройдет, если спасти лондонскую карьеру не получится… что ж, возможно, это не так и важно, потому что… Потому что французы еще могут победить. И если они победят, он вернется в Порто, где его до сих пор считают супругом Кейт, и приберет к рукам состояние Сэвиджей. Кейт придется с этим смириться, а со временем она успокоится. Да, пока что замужество не принесло ей счастья, а радость ожидания сменилась ужасами брачного ложа – что ж горячие кобылки часто бывают недовольны, когда на них надевают уздечки, однако, отведав хлыста, быстро смягчаются и становятся тихими и покорными. Такой вариант представлялся Кристоферу наилучшим, потому что красота Кейт до сих пор заставляла его трепетать от желания.

Подполковник подтащил Кейт к лошади, которую держал под уздцы его новый слуга Уильямсон.

– Садись, – распорядился он.

– Я хочу домой!

– В седло! – Он едва не ударил ее торчавшим из-под седла стеком, но она не стала сопротивляться и молча позволила ему усадить ее в седло. – Держи поводья, Уильямсон. Не выпускай. – Не хватало только, чтобы Кейт ускакала от этого горе-слуги.

– Есть, сэр.

Дезертир все еще носил форму 95-го полка и лишь сменил кивер на широкополую кожаную шляпу. При отступлении из Порто он подобрал где-то французский мушкет, пистолет и саблю, что придавало ему вид зловещий и устрашающий. Кристофера сие обстоятельство вполне устраивало, поскольку Уильямсон исполнял обязанности слуги и по совместительству телохранителя и с последней ролью справлялся превосходно. Его рассказы о пьяных драках в тавернах, об уличных кулачных боях и жестоких поединках на ножах подполковник слушал с таким же интересом, как и горькие жалобы на Шарпа. В награду за службу Кристофер пообещал бывшему стрелку безоблачное будущее.

– Учи французский. Вступишь в армию. Прояви себя, и получишь повышение. У французов карьеру сделать легче, чем где-то еще.

– А если мне захочется остаться с вами? – спросил Уильямсон.

– Я за верность плачу щедро, – заверил его Кристофер.

В общем, они нашли друг друга, и оба смотрели в будущее с надеждой, хотя в данный момент в судьбе их и наступил отлив: с неба хлестал дождь, в лицо бил ветер, а на горизонте не было ничего, кроме унылых, голых скал и мокрых камней Сьерра-де-Санта-Каталина.

Позади них, на обочине дороги из Порто в Амаранте, осталась печальная вереница брошенных повозок и экипажей. Оставшиеся на повозках раненые, посматривая беспокойно по сторонам, молились, чтобы красномундирники пришли раньше крестьян, но британцы опаздывали, а португальцы были близко, и за завесой дождя уже мелькали мрачные тени с ножами в руках.

Раненым оставили мушкеты, да вот мушкеты под дождем не стреляли.

А потом тени сомкнулись, и под серым небом раздались крики.





* * *


Шарп и хотел взять с собой Хэгмэна, но старый браконьер еще не вполне оправился от ранения в грудь, и его пришлось оставить. Лейтенант отобрал двенадцать человек, самых стойких и понятливых, и никому из них не хотелось выходить под дождь, да еще затемно, да еще с больными после кислого вина головами, о чем каждый не преминул сообщить командиру.

– Может, вам это и не нравится, – предупредил Шарп, – но мне не нравится еще больше, так что лучше заткнитесь.

Компанию дюжине стрелков составили лейтенант Виченте с тремя своими солдатами и капитан Хоган. Виченте узнал, что рано утром в Брагу отправятся три почтовые кареты, и рассказал об этом Хогану, добавив, что почтовые кареты ходят быстро и только по хорошим дорогам. Почтари, собрав накопившуюся корреспонденцию, с радостью согласились потесниться, и солдаты, упав на мешки, мгновенно уснули.

В хмуром полусвете утра проехали через северные окраины города. Дорога и впрямь была хороша, но почтарям приходилось часто останавливаться из-за поваленных партизанами деревьев. На разборку каждой баррикады уходило до получаса.

– Если бы французы знали, что через Амаранте пути нет, – заметил Хоган, – они отступили бы по этой дороге, и мы никогда бы их не догнали. Вот только мы не знаем, ушел ли с остальными гарнизон Браги.

Гарнизон ушел, а почта появилась в городе вместе с отрядом британской кавалерии, которую с восторгом встретило местное население. Радость горожан не остудил даже проливной дождь. Хогана, отправившегося в экспедицию в своем синем мундире сапера, ошибочно приняли за пленного француза и, прежде чем Виченте успел убедить соотечественников, что перед ними англичанин, забросали конскими лепешками.

– Я ирландец, – поправил его Хоган. – Не англичанин.

– Какая разница, – отмахнулся Виченте.

– Боже! – пробормотал Харпер с нескрываемым недовольством и тут же рассмеялся – толпа подхватила Хогана на руки и принялась качать.

Главная дорога вела из Браги на север, к границе, но к востоку в сторону холмов шли с десяток троп, и одна из них, как сказал Виченте, к Понте-Нова. Впрочем, он сразу предупредил, что до нее же попытаются добраться и французы, а поэтому им надо быть готовыми в любой момент уйти в сторону.

– Если повезет, у Понте-Нова будем через два дня.

– А до Сальтадора далеко? – поинтересовался Хоган.

– Еще полдня.

– За сколько французы дойдут?

– Полагаю, за три, – сказал Виченте и перекрестился. – Я за это молюсь.

Переночевали в Браге. Сапожник, отказавшись от денег, чинил желающим сапоги, ставил подметки из лучшей кожи да еще подбивал их гвоздями, чтобы не скользили на мокрых камнях. Работал он, наверное, всю ночь, потому что утром смущенно преподнес Шарпу кожаные накидки для винтовок и мушкетов, которые были куда надежнее тряпок, которыми солдаты оборачивали замки. Для верности мастер промазал швы овечьим жиром, так что и Шарп, и его люди были в восторге от неожиданного подарка. Продуктов надавали столько, что в конце концов часть их пришлось отдать местному священнику, который пообещал распределить провизию среди бедных. Продолжили путь рано утром, под непрекращающимся дождем. Больше всех повезло Хогану: мэр Браги подарил ему мула, животное крепкое, косоглазое и отличающееся злобным нравом, на котором капитан прекрасно устроился, использовав вместо седла одеяло. Единственное, о чем оставалось заботиться, – это чтобы не цепляться ногами за землю. Поначалу Хоган отказывался от такой роскоши и предлагал погрузить на мула оружие, но, поскольку он был самым старшим в отряде и не отличался сильным здоровьем, Шарп уговорил его ехать верхом.

– Уж и не знаю, что мы там обнаружим. – Ирландец покачал головой. – Если мост Понте-Нова взорван, как то и должно быть, то французы просто разбегутся кто куда, спасая каждый собственную шкуру, и в этом хаосе отыскать мистера Кристофера будет не так-то легко. Но попробуем.