Во власти пламени

- Сначала отравила, а потом простила. - Я посмотрела ему в глаза: - Аман... мы оба совершили немало ошибок. И пусть всё началось так... как началось...

Как же сложно порой подбирать слова. Уже не говорю о том, чтобы их озвучить.

- Я хочу, чтобы ты стала моей ари, - перебил он меня. - Хочу, как не хотел ничего и никогда. И чтобы никакие не-твои Мориэны не смели тебя касаться. Но... - Каррай помедлил, прежде чем продолжить, как будто каждое слово давалось ему с трудом, а может, причиняло боль: - Мы... Я начал всё неправильно. Поэтому сейчас будет правильным всё закончить.

- Закончить? О чём это ты? - теперь уже хмурилась я и смотрела на него с недоумением, к которому примешивалось пока ещё смутное волнение.

- Наш союз будет расторгнут, и ты снова станешь свободной. Хочу, чтобы у тебя был выбор, Риан, - заявил мне этот... слишком благородный.

- Но я ведь сказала, что простила, и...

- Тебе не стоит становиться моей ари сейчас, когда не ясно, что вообще будет с тальденами.

И после этого он ещё называет себя Огненным? Да Ледяной он! Ледянее Мориэна. Сам всё решил, разложил по полочкам. Только моим мнением, как всегда, забыл поинтересоваться.

- Глупости! Скоро моего дядю поймают. И даже не говори, что собираешься снова с ума сходить!

Каррай приложил к моим губам палец, заставляя меня умолкнуть. Дотронулся, лаская, подбородка, а потом проговорил вкрадчиво, но твёрдо, как будто разговаривал с неразумным ребёнком:

- Риан, я должен тебя отпустить. Так будет правильно. А спустя время, если всё, что ты сказала мне там, на поле, останется правдой, мы попробуем снова.

Меня попытались поцеловать, в самый кончик носа, но я увернулась и недовольно бросила:

- И всё-таки я тебя по-прежнему немножечко ненавижу, Аман Каррай. Когда ты такой: упёртый до невозможного!

- А я тебя люблю с каждым днём всё сильнее, Риан Анвэри, - притянул он меня к себе, заявив негромко: - Поэтому мы с тобой разведёмся.

Ну вот как так можно? Где логика?

- Мама будет счастлива, - буркнула я, уворачиваясь от очередной попытки поцелуя, а потом всё-таки сдалась: позволила себя поцеловать.

Пару раз.

Больше не получилось: в комнату заявилась Хевина, и Огненному пришлось уйти, оставив меня в растрёпанных чувствах и с сумбурными мыслями.

Спустя два дня, накануне моего дня рождения, мы с Аманом Карраем прошли ритуал отречения, перестав быть мужем и женою. Наш союз был расторгнут: перед Ясноликой и перед всем миром.

Я снова обрела свободу, но кажется, потеряла нечто большее.

Оставалось надеяться, что ненадолго.



Аман не стал задерживаться в Ледяном Логе. Улетел сразу после обряда, забрав с собой Клер и детей. Мы тоже решили не злоупотреблять гостеприимством императора, к тому же маме не терпелось вернуться домой, обнять Эйли и Шана, забыть о пережитых кошмарах. Она по-прежнему на меня сердилась, как и на её лучезарность. С которой мне совсем не хотелось прощаться.

Как и с Мориэном, с которым мы всё-таки помирились. Утром в день моего рождения по его приказу мою спальню заставили вазами с живыми цветами. Сотни и сотни цветов, от которых рябило в глазах и хотелось чихать.

Но я сдерживалась как могла, потому что чихать в присутствии наследника было бы невежливо. Заставила себя ему улыбнуться и поблагодарила:

- Спасибо. Мне лестно ваше внимание, ваше великолепие.

- Риан, прекрати! - закатил глаза Герхильд-младший. - С каких это пор мы перешли с тобой на «вы»?

- Наверное, с тех самых, как ты меня здесь запер! - Я выдернула из вазы цветок и, отвернувшись к окну, затеребила ни в чём не повинные лепестки.

- Ну извини, - раздался у меня за спиной покаянный вздох.

Мориэн встал со мною рядом и продолжил оправдываться:

- Просто я за тебя испугался...

- И решил, что Аман не достоин второго шанса.

- То, что ты сделала, было самоубийством!

- Но, как видишь, я по-прежнему цела и невредима. Как и князь Каррай. - На подоконник один за другим ложились нежные лепестки. - А мог бы погибнуть мученической смертью ни за что. И в этом была бы и твоя вина!

На днях поймали того, другого дракона, который, находясь под чарами Талврина, сжёг деревню на границе между Рассветным королевством и Сумеречной империей. Аман, как выяснилось, к гибели крестьян был непричастен. Не знаю, какая участь постигла того Огненного. Я не отважилась спросить. Побоялась.

Возможно, его тоже сумели спасти и вразумить. Я только на это и уповала.

- Я рад, что с Карраем всё хорошо, - не слишком радостно возвестил наследник. Замялся на миг, а потом осторожно продолжил: - И раз уж вас с ним теперь ничего не связывает... Когда я решу устроить отбор, ты станешь моей...


- Невестой? - Я обернулась к тальдену и покачала головой. - Нет, не стану. Мы выросли вместе, всю жизнь дружили...

- И поэтому будем отличной парой! - с несвойственной ему запальчивостью воскликнул Мориэн.

Я мягко улыбнулась:

- Нет, не будем. Потому что я люблю другого. А ты не любишь меня. Просто ты привык ко мне, тебе со мной легко. Но это не любовь. Совсем не то, что было и что есть между твоими родителями.

Мориэн порывался меня перебить, даже за руку схватил, но стоило мне упомянуть императора с императрицей, как он поджал губы и задумчиво замолчал. Наверное, сравнивал отношения родителей с нашими и делал выводы: любовь и дружба - совсем не одно и то же.

- Но мы хотя бы можем остаться друзьями? - наконец спросил он, сдаваясь, вновь становясь Ледяным: сдержанным, бесстрастным, почти безэмоциональным.

- Мне бы этого очень хотелось. И Чили тоже, - добавила весело.

Так, как в Ледяном Логе, льорна больше нигде не кормили. К тому же здесь Снежок, и мой питомец очень огорчится, если мы перестанем наведываться к этому снежному котяре в гости.

На том и порешили: мы снова друзья, друзьями и останемся. Навсегда.

Аман, к слову, тоже не оставил меня без подарка, передал его с Хевиной. Кулон из янтаря, такого яркого, что казалось, это не застывшая капля смолы мерцает у меня на ладони, а заточённое под стеклом живое пламя: согревающее, но не обжигающее. Я тут же его надела, с удовольствием отмечая, как кулон удачно сочетается с цветом моих волос и как будто делает глаза ярче.

В общем, чудесный подарок!

Я ведь давно искала украшение, с которым бы никогда не расставалась. Что-то особенное, дорогое сердцу. Пусть этот кулон станет моим оберегом.

К украшению прилагалась короткая записка:



До скорой встречи, Ядовитая.



Скользнув взглядом по одной-единственной строчке, улыбнулась и подумала:

«Надеюсь, что так и будет».



Как же это здорово - вернуться домой! В родные стены, ко всему, что любимо и дорого. Нет, я, конечно, надеялась, что это не навсегда, и обещанную встречу долго ждать не придётся, но пока что наслаждалась каждым мгновением, проведённым с сестрой и братом, отдыхала, что называется, и душой, и телом.

Много гуляла, с Эйли и Шаном, много смеялась. Поводов для веселья особых не было, но я запретила себе унывать и отчаиваться. С Талврином разберутся, и драконов от безумия спасут обязательно. Не может такого быть, чтобы на моего дядю не нашлась управа! Каким бы выдающимся магом он ни был, в мире полно ещё более выдающихся.

Которые ни на минуту не прекращали его поиски. Увы, пока что безрезультатные.

Адельмар словно сквозь землю провалился, растворился в воздухе. Понятное дело, ему помогали. Кто-то помог ему сбежать, кто-то его прятал. Найти бы этого гада или гадов и скормить дольгаттам! Очистить Адальфиву от таких мерзавцев.

Я храбрилась как могла, храбрилась из последних сил, но порой страх всё же брал надо мной верх. Ядовитой змеёй вползал в душу, оплетал сердце, и тогда я снова начинала думать об отце, Шане, Мориэне и его великолепии. А главное, задавалась вопросом: не сделает ли мой тагров дядюшка так, что Аман снова заболеет?

Всякий раз, когда меня начинали одолевать эти мысли, появлялось желание самой найти Адельмара и с ним поквитаться. Наказать за то, что чуть не погубил Амана. Воздействовал на меня чарами, превратив в марионетку, использовал в своих гнусных целях.

В общем, никакой он не человек - чудовище. Безумное в своей ненависти к драконам.

Говоря о чудовищах, нельзя не упомянуть ещё об одном: об Элесбед. До Мраморного дворца морканта так и не добралась, сбежала из-под надзора стражи и, беря пример с Талврина, тоже как будто исчезла с лица земли. Случайно я стала свидетельницей разговора родителей, из которого узнала, что Аман, вместе с людьми правителя, ищет княгиню по всей Адальфиве.

Наверное, потому его ни видно, ни слышно. Не до встреч ему сейчас и не до несостоявшихся ари. Представляю, что Аман испытывает к морканте, долгое время манипулировавшей им с помощью Клер и детей. Представляю, как сильно хочет её найти и... Даже страшно предположить, что будет, когда Элесбед попадёт к нему в руки. А всю жизнь она не сможет прятаться.

По крайней мере, мне очень хотелось, чтобы этот кошмар скорей прекратился.

То утро началось как обычно: завтрак в кругу семьи, очередная перебранка Эйли и Шана, строгие окрики матери. Мы с ней в последнее время почти не разговаривали, как и с папой. Нет, отец на меня, в отличие от её светлости, больше не злился. Просто не до завтраков ему было и не до общения с близкими. Он тоже принимал участие в охоте на Адельмара и почти не появлялся дома, оставив на нас с мамой заботу о младших.

- Эйли... Эйлуэн, - позвала я сестру, продолжавшую негромко переругиваться с Шаном. - Не хочешь прогуляться в город?

Ещё один день в четырёх стенах, и я уже точно почувствую себя пленницей. А мне вполне хватило этого ощущения в Огненном чертоге и Ледяном Логе.

- Сидели бы дома, - хмуро заметила мама.

- Мы ненадолго, - коротко ответила я, стараясь не смотреть ей в глаза.

В последнее время в них читалось недовольство всем и вся. Наверное, за этим чувством мама просто пыталась скрыть страх. За детей, за мужа, который тоже в любой момент мог обезуметь. За наше будущее.

Эйлуэн с радостью приняла моё предложение, и после завтрака мы отправились в Архонну. На днях в центре города открылась летняя ярмарка, и сестре не терпелось её посетить: на людей посмотреть и себя, красавицу, показать. Да и мне очень хотелось развеяться.

Хотя бы на время отвлечься от мыслей о своём несостоявшемся браке.

Шан порывался отправиться с нами, но мама ему запретила. Он ведь тоже дракон, хоть ещё и ни разу не оборачивался. А дядя (чтоб его тагры до смерти покусали) не жалел и детей.