Власть долга
Часть 37 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Встали с рассветом и заторопились по дороге. В воздухе запахло солью, затрепетала листва на деревьях, вокруг ожило. Облако саранчи унесло на восход, к Арраину. Алиас обрадовался – нынче ему предстояло жить не с жалованья имперского чиновника, а с земли. Оставалась надежда, что поля и сады при имении еще дадут какой ни на есть урожай.
Вскоре послышался плеск волн, на возвышении мелькнул белым большой дом… Сад изрядно зарос, за ним давненько уже не ухаживали, и Алиас едва не пропустил знакомую тропку. Он спрыгнул с коня, махнув остальным, взял поводья и зашагал по тропинке. Слуги вместе с дорожниками двинулись дальше.
Тропка вывела к обрыву, сад остался позади. Внизу Алиаса приветствовало море, однако бывший Голос Империи смотрел только на кряжистый дуб впереди, вытянувшийся над землей под постоянными ветрами. Алиас завязал поводья вокруг чахлого куста и ступил под сень дуба. Посмотрел на склон, из которого вырастали поминальные камни.
– Ну, здравствуй, Векс. – Алиас чуть поклонился массивной мраморной глыбе.
Впервые в жизни Алиас назвал всесильного некогда наместника вот так, по-простому, по имени – Вексом. До этого всегда, даже в мыслях, он именовал его «господином», «учителем», «наместником Вексом». В конце концов, «Вексом Кнеем». Но вот так, запросто, как равный равного – никогда.
– Ничего. Все изменилось, пора привыкать, – сказал Алиас поминальным камням и опустился на широкую скамью в пятнах мха.
Фугг окинул рассеянным взглядом морской простор. Вдали мелькнули темные очертания лодки. Рыбаки, не иначе…
– Воистину, Пагот – всевластный бог. С какой легкостью он вершит людскими судьбами! – горько усмехнулся Алиас, обращаясь к мраморной глыбе. – Встречался я в Арне с твоим внуком, Тьяром. Ты будешь смеяться – он нынче где-то при дворе, уже до сотника дорос!.. Подался служить Лиге меча. Давно это было… Мы славно выпили тогда, и он разоткровенничался. Рассказал, как некогда всесильный наместник одряхлел перед своим концом. Полюбил приходить под сень любимого дуба, садиться на скамеечку, – Алиас хлопнул ладонью по каменному сиденью, – и смотреть на море. А подле него, в ногах, усаживался верный архивариус и старший письмоводитель… Клай Фугг. Бывший наместник стал словоохотлив не в меру, вспоминал прожитые годы и время великой славы. А Клай поддакивал. Цепкая память не покинула письмоводителя до последних дней – и он подсказывал Вексу изданные им в те года указы и назначения… Лили друг дружке мед в уши… Старый наместник был так благодарен верному слуге, что велел похоронить его у себя в ногах.
Алиас исподлобья посмотрел на небольшой белый камень в тени мраморного валуна. Губы искривились, лицо пробороздили резкие морщины.
– Отец! А ведь дорча прознали о твоих проделках с Эндиром. Законник написал книгу… «Как сберечь Дорчариан и победить Империю». Танас показал мне эту клиббову книжицу, все тыкал мне в рожу твоим именем. Думали, я не знаю! – Голос Алиаса сорвался, и он закашлялся. – И ты, Векс, послушай! За малую мзду письмоводитель Клай Фугг находил для наследника Эндира старые договоры между горцами и Империей. Потом наследник стал даном Дорчариан и воспользовался силой этих бумаг. Да как воспользовался! Победил всех! Отрешил от власти Хродвига Упрямого. Свалил всемогущего наместника Векса Кнея… Пагот-Забавник, пожалуй, вовсю веселился, когда Векс перед смертью приблизил тебя, отец!
Последнее слово Алиас выплюнул с нескрываемой ненавистью. Вдали послышались шаги, звук осыпающихся камешков – и Алиас замолчал. Выпрямил спину. Вскоре раздалось тяжелое дыхание, но Фугг так и не обернулся. На скамью подле него тяжело опустился крепкий старик. Прислонил посох. Алиас покосился. Глубокие морщины на щеке, кончик уха отсечен, из слухового прохода торчат седые волосы. Для своих лет Тьор-старший, сын Векса Кнея, выглядел на зависть.
– Не мог войти в имение первым, Муха? Я ждал, – с неприязнью начал Кней. – Ты уж, почитай, хозяин здесь. Проявил бы вежество, не гонял меня, старика…
В ответ на обидное детское прозвище Алиас и бровью не повел. Когда-то давным-давно для хозяйского сына мелкий Алиас Муха был всего лишь одним из челядинцев, обыкновенным «подай-принеси». Однако те времена давно миновали. Теперь бывший Голос Империи Алиас Фугг прибыл купить у разорившихся Кнеев старое имение.
– Как Тьор? Что с внуком?
Собеседник нахмурился пуще прежнего, морщины на солнечном свету обозначились еще резче. Тьор-старший сгорбился, поглядел на мраморную глыбу:
– Доигрались?..
– Кто? – не понял Алиас.
– Прадед с правнуком. – Тьор-старший кивнул на поминальный камень. – Говорил я отцу… А он все тетешкался с правнуком, вот и задурил парню голову. Мальчишка только о былом величии рода и грезит… Ты монеты привез? Все по-старому, как условились?
Старик всем телом развернулся к собеседнику, впился глазами. Алиас кивнул, и Тьор-старший выдохнул:
– Я для себя все решил. Переедем в столицу, к Тьяру.
– Не жаль родовое гнездо оставлять? Отца? – Алиас указал на могилу.
Тьор вздохнул, размял лицо ладонями.
– Ты же своего оставил… За все годы первый раз явился, даже на похоронах не был.
Алиас вновь пропустил слова мимо ушей.
– Чего нам делить, Алиас? Детские обиды? По́лно… – Голос Тьора-старшего вдруг потеплел. Старик уставился в море, на приближающуюся к берегу лодчонку. – Ты же не чужой нам. Меня-то уж Хохотун приберет скоро. А уж коли Тьор заскучает… Если приедет – примешь парня в гости?
«Если приедет…» Вернее говорить – «если мальчишка выживет после такого». Перед внутренним взором против воли появилось бледное лицо в кровоподтеках. Впрочем, не стоит говорить такое измученному деду о родном внуке…
Алиас кивнул, прибавил в голосе твердости:
– Приму. Непременно. И пусть клятву мою услышит Пагот!
– Да иди ж ты! – невпопад воскликнул старик, приподнялся со скамьи и заголосил: – Маликий! Маликий! Кого это там несет? Ведь побьются!
Тьор-старший вытянул руку, указывая на пенные волны. На голос хозяина из-за кустов выбежали слуги. Алиас проследил за жестом собеседника и увидел, как длинную лодку несет на буруны. Слуги заторопились по тропинке вниз, к прибою. Радуясь возможности прекратить тяжелый разговор, Алиас зашагал следом.
Лодку ударило о скалу, людей вытряхнуло. Один из несчастных замолотил по волнам и ушел под воду. Галька захрустела под ногами. Двое слуг забежали в море и подтащили небольшое тело на берег. Фугг приблизился, наклонился. Пагот Превеселейший!
– Наследник Олтер! Не может быть! А ты что здесь делаешь?
– Верни мне мое имя! – упрямо талдычил брат, пристукнув кулаком по подлокотнику с гривастыми львиными головами.
«Да что же это такое? Неужели снова? Мы ведь уже обо всем договорились…» – Ултер поерзал на жестком сиденье неудобного двойного трона. Брат сидел рядом, вплотную, и не сводил с его лица злого взгляда. Набычился, кулаки сжаты… Вот-вот бросится.
«Да это же уже было! Было уже…»
Ултер глянул вокруг и вскрикнул от страха. Изо всех сил вцепился в проклятое кресло. В прошлый-то раз они говорили с братом во дворе Старой виллы, а теперь… Двойной имперский трон стоял на самом краю пропасти. Ули невольно поджал ноги – вниз уходила гладкая скала, и крутились любопытные облачка. Ули перевел взгляд и вдруг увидел вдали приметную скошенную вершину, а за ней и родовую гору. За Матерью Предков, подсвечивая знакомые каждому дорча очертания, зарождалась заря.
– Мать Предков, Всеблагая, Спасительница, Утренняя Надежда… – зашептал Ули знакомые с детства слова и тотчас успокоился.
Неспроста он здесь оказался, в этом странном сне!
– Ты должен вернуть мне мое имя! – опять продолжил брат.
– Да зачем тебе ехать в эту Империю? – возразил Ули.
Точь-в-точь как в прошлый раз. Слово в слово.
– Это несправедливо! Твои ноги теперь ходят, ты выздоровел!
– Ты думаешь, в школе одно веселье? У меня там врагов – как блох на собаке. А ты же и знать не будешь, откуда ждать удара. Если ты о троне Дорчариан, то клянусь – когда придет срок… ты будешь наследовать отцу! Ты станешь даном, клянусь!
– Я не боюсь твоих врагов! Я их всех…
– Да пойми ты, брат! Тебе же здесь в сотню раз лучше, здесь твое место, ты же сам мне рассказывал: и Город мертвых увидел, и деревню молчальников, и Пайгалу… Да из-за тебя мы теперь с Сегматом Громким соседями стали!
Зря он упомянул о дубовичах… Брат только набычился пуще прежнего.
– Мне нужно в Империю… Месть – путь воина! Я должен одеться в свое! Вернуть имя! Стать, как прежде, первым, старшим, Правым!
– Хорошо, Олтер, сын Рокона, наследник дана Дорчариан! – разозлился Ули. – Я возвращаю тебе твое имя! Готовься ехать в школу, где ты никого не знаешь и где никто не знает тебя!
Ули надулся, сложил руки на груди и повернулся к брату спиной. Вдруг позади, за троном, послышались шаги. Ули перевесился через подлокотник и увидел подходящего отца. Тот был одет по-походному: в кольчуге и с мечом на поясе. Отец улыбался. Рокон встал позади трона и раскинул руки, положив их на края спинки, словно обнимая сыновей. На душе Ули вдруг стало радостно и покойно. Ултер глянул на брата и увидел, что он тоже улыбается. И тогда Ули понял, что все сделал правильно.
Вдруг над головой послышался отчаянный стрекот. Хлопая крыльями и взмахивая хвостом, черно-белая сорока пыталась скрыться от преследующего ее орла. Куда там! Огромный хищник падал с небес камнем. Со всей силы он ударил когтями, полетели перья, и сорока закувыркалась в воздухе. Мертвая окровавленная тушка шлепнулась Ултеру прямо на колени.
От неожиданности он вздрогнул всем телом и соскользнул с сиденья вниз, в пустоту. Воздух засвистел в ушах, Ули тоненько вскрикнул и влетел в облако. Падение тотчас замедлилось, а потом и вовсе прекратилось. Под ногами он почуял твердь земли. А вот вокруг по-прежнему расстилался густой плотный туман. Ничего не видать! Ули обратился к зрению дважды рожденного и осмотрелся кругом. Чудесный дар Матери не подвел! Вдали слегка развиднелось, и наследник направился туда, боязливо оглаживая ладонями пространство перед собой.
Ултер вывалился из белесой мути и едва не ослеп от яркого солнца. Оглянулся. Позади возвышалась сплошная стена. И никакого тумана! Ули потрогал ноздреватый камень. Теплый… Наконец глаза привыкли к свету, и Ултер огляделся. Знакомое местечко! Да это же двор наказаний в имении наместника Сивена Гриса! А вот и столб, с которого они снимали Тумму! С тех пор все вокруг разительно изменилось… Столбов прибавилось, и везде висели людские тела. Мертвецы скалились ужасными кровавыми улыбками, вывалив наружу распухшие языки.
Внезапно впереди послышались крики и звуки борьбы. Затаив дыхание, Ултер двинулся туда. В углу двора лежал высокий столб. У подножия темнела приготовленная для установки ямка-отверстие. Подле столба столпились стражники и несколько дородных мужчин в богатых одеждах. Да что они там делают? Со спины толком не разобрать. Ули приблизился, растолкал стражников… На земле вытянулся брат, примотанный к столбу, выгибаясь дугой. Встав на одно колено и сжимая острый нож, над ним склонился Сивен Грис. Красное лицо в каплях пота, глаза блестят.
Вдруг Оли приметил его. Глаза распахнулись. «Братка…» – прошептали искусанные губы.
– Пусть смеется железо! – вдруг заголосили кругом.
Ултер протиснулся вперед, с ужасом понимая, что не успевает. Кончик ножа коснулся щеки брата…
– Взрежем улыбку! – гаркнули наследнику прямо в ухо.
Ултер саданул вбок локтем, рванулся… и повалился на пол, спросонья мотая головой. Потер ушибленное колено, нащупал невысокую лежанку, с которой только что грохнулся…
«Хвала Матери Предков, это сон. Всего лишь сон!»
Ули огляделся. Небольшая комнатка с крохотным окошком под потолком. Шумят невидимые отсюда деревья. Темно, прохладно… В уголке на низеньком табурете примостился старик. Свесив голову, он тихо посапывал. Судя по простенькой одежке, видавшей и лучшие дни, обыкновенный слуга.
Ули вспомнил, как перевернулась лодка; вспомнил, как его садануло о камень. Почесал голову и наткнулся на немаленьких размеров шишку…
«И кто-то ведь был… Знакомый. Там, на берегу…»
Ултер осторожно поднялся, ощупал себя. Ничего не сломано. Присел, встал. Все хорошо. На цыпочках Ули прокрался к входному проему и откинул занавесь. Никого. Ултер вышел в просторный коридор. Вдали виднелась освещенная солнцем арка входа, и юный горец двинулся к свету. Через пару десятков шагов Ули приметил еще один вход. Остановился, прислушался. Снаружи, вдали, еле слышно раздавалась речь – разговор вели двое мужчин. Пожалуй, если бы не шум деревьев, дважды рожденный смог бы разобрать и слова. Голова начала побаливать, и Ули понял: не стоит так часто обращаться к дару Матери. Он еще слишком слаб.
В комнате ничего расслышать не удалось. Пусто? Ули осмелел, осторожно отодвинул занавесь и очутился внутри. Точно такая же небольшая комнатушка, знакомое окошко наверху. Даже дедок на низеньком табурете похож на прежнего. И тоже дрыхнет!.. Словно Ули и не выходил вовсе…
В кровати еле слышно застонали, и Ули перевел взгляд. Подошел ближе…
«Да это же Тьор Кней, одноклассник! Как он здесь очутился? Где я?»
Мальчик повернулся во сне, и Ултер разглядел в неровном свете лиловый кровоподтек в пол-лица, заплывший глаз и разбитые губы. Простыня распахнулась, и Ули предстало немощное тело с выпирающими ребрами и следами побоев.
«Кто же тебя так отделал? И за что?»
Ули не забыл полный ненависти взгляд, которым его награждал при нечаянных встречах злобный нелюдимый мальчишка. Но и Паготовы празднества тоже не прошли впустую. После памятного поединка на Арене с юным Кнеем наследник чувствовал к нему… Жалость?
А теперь и подавно.
Ули присел на край ложа и возложил ладони на угловатые плечи. Прикрыл глаза. Огонь жизни Тьора оказался разбросан. Пышущие жаром угли валялись поодаль друг от друга и все никак не могли заняться огнем. Силой своего чудесного дара дважды рожденный смел угли горкой, плеснул внутреннего огня. Угли замерцали, набухли багрянцем и вспорхнули высокими яркими языками пламени.
Ули покачнулся, в глазах потемнело. Силы покинули его, и он стал заваливаться на бок.
«Вроде и огня отдал всего ничего…»
Внезапно его подхватили, прислонили к стене. Ултер с трудом поднял веки. Перед глазами плясали оранжевые искорки. Над ним склонился Тьор. Живой, встревоженный. Облегчение проступило на мальчишеском лице, и Тьор закричал:
Вскоре послышался плеск волн, на возвышении мелькнул белым большой дом… Сад изрядно зарос, за ним давненько уже не ухаживали, и Алиас едва не пропустил знакомую тропку. Он спрыгнул с коня, махнув остальным, взял поводья и зашагал по тропинке. Слуги вместе с дорожниками двинулись дальше.
Тропка вывела к обрыву, сад остался позади. Внизу Алиаса приветствовало море, однако бывший Голос Империи смотрел только на кряжистый дуб впереди, вытянувшийся над землей под постоянными ветрами. Алиас завязал поводья вокруг чахлого куста и ступил под сень дуба. Посмотрел на склон, из которого вырастали поминальные камни.
– Ну, здравствуй, Векс. – Алиас чуть поклонился массивной мраморной глыбе.
Впервые в жизни Алиас назвал всесильного некогда наместника вот так, по-простому, по имени – Вексом. До этого всегда, даже в мыслях, он именовал его «господином», «учителем», «наместником Вексом». В конце концов, «Вексом Кнеем». Но вот так, запросто, как равный равного – никогда.
– Ничего. Все изменилось, пора привыкать, – сказал Алиас поминальным камням и опустился на широкую скамью в пятнах мха.
Фугг окинул рассеянным взглядом морской простор. Вдали мелькнули темные очертания лодки. Рыбаки, не иначе…
– Воистину, Пагот – всевластный бог. С какой легкостью он вершит людскими судьбами! – горько усмехнулся Алиас, обращаясь к мраморной глыбе. – Встречался я в Арне с твоим внуком, Тьяром. Ты будешь смеяться – он нынче где-то при дворе, уже до сотника дорос!.. Подался служить Лиге меча. Давно это было… Мы славно выпили тогда, и он разоткровенничался. Рассказал, как некогда всесильный наместник одряхлел перед своим концом. Полюбил приходить под сень любимого дуба, садиться на скамеечку, – Алиас хлопнул ладонью по каменному сиденью, – и смотреть на море. А подле него, в ногах, усаживался верный архивариус и старший письмоводитель… Клай Фугг. Бывший наместник стал словоохотлив не в меру, вспоминал прожитые годы и время великой славы. А Клай поддакивал. Цепкая память не покинула письмоводителя до последних дней – и он подсказывал Вексу изданные им в те года указы и назначения… Лили друг дружке мед в уши… Старый наместник был так благодарен верному слуге, что велел похоронить его у себя в ногах.
Алиас исподлобья посмотрел на небольшой белый камень в тени мраморного валуна. Губы искривились, лицо пробороздили резкие морщины.
– Отец! А ведь дорча прознали о твоих проделках с Эндиром. Законник написал книгу… «Как сберечь Дорчариан и победить Империю». Танас показал мне эту клиббову книжицу, все тыкал мне в рожу твоим именем. Думали, я не знаю! – Голос Алиаса сорвался, и он закашлялся. – И ты, Векс, послушай! За малую мзду письмоводитель Клай Фугг находил для наследника Эндира старые договоры между горцами и Империей. Потом наследник стал даном Дорчариан и воспользовался силой этих бумаг. Да как воспользовался! Победил всех! Отрешил от власти Хродвига Упрямого. Свалил всемогущего наместника Векса Кнея… Пагот-Забавник, пожалуй, вовсю веселился, когда Векс перед смертью приблизил тебя, отец!
Последнее слово Алиас выплюнул с нескрываемой ненавистью. Вдали послышались шаги, звук осыпающихся камешков – и Алиас замолчал. Выпрямил спину. Вскоре раздалось тяжелое дыхание, но Фугг так и не обернулся. На скамью подле него тяжело опустился крепкий старик. Прислонил посох. Алиас покосился. Глубокие морщины на щеке, кончик уха отсечен, из слухового прохода торчат седые волосы. Для своих лет Тьор-старший, сын Векса Кнея, выглядел на зависть.
– Не мог войти в имение первым, Муха? Я ждал, – с неприязнью начал Кней. – Ты уж, почитай, хозяин здесь. Проявил бы вежество, не гонял меня, старика…
В ответ на обидное детское прозвище Алиас и бровью не повел. Когда-то давным-давно для хозяйского сына мелкий Алиас Муха был всего лишь одним из челядинцев, обыкновенным «подай-принеси». Однако те времена давно миновали. Теперь бывший Голос Империи Алиас Фугг прибыл купить у разорившихся Кнеев старое имение.
– Как Тьор? Что с внуком?
Собеседник нахмурился пуще прежнего, морщины на солнечном свету обозначились еще резче. Тьор-старший сгорбился, поглядел на мраморную глыбу:
– Доигрались?..
– Кто? – не понял Алиас.
– Прадед с правнуком. – Тьор-старший кивнул на поминальный камень. – Говорил я отцу… А он все тетешкался с правнуком, вот и задурил парню голову. Мальчишка только о былом величии рода и грезит… Ты монеты привез? Все по-старому, как условились?
Старик всем телом развернулся к собеседнику, впился глазами. Алиас кивнул, и Тьор-старший выдохнул:
– Я для себя все решил. Переедем в столицу, к Тьяру.
– Не жаль родовое гнездо оставлять? Отца? – Алиас указал на могилу.
Тьор вздохнул, размял лицо ладонями.
– Ты же своего оставил… За все годы первый раз явился, даже на похоронах не был.
Алиас вновь пропустил слова мимо ушей.
– Чего нам делить, Алиас? Детские обиды? По́лно… – Голос Тьора-старшего вдруг потеплел. Старик уставился в море, на приближающуюся к берегу лодчонку. – Ты же не чужой нам. Меня-то уж Хохотун приберет скоро. А уж коли Тьор заскучает… Если приедет – примешь парня в гости?
«Если приедет…» Вернее говорить – «если мальчишка выживет после такого». Перед внутренним взором против воли появилось бледное лицо в кровоподтеках. Впрочем, не стоит говорить такое измученному деду о родном внуке…
Алиас кивнул, прибавил в голосе твердости:
– Приму. Непременно. И пусть клятву мою услышит Пагот!
– Да иди ж ты! – невпопад воскликнул старик, приподнялся со скамьи и заголосил: – Маликий! Маликий! Кого это там несет? Ведь побьются!
Тьор-старший вытянул руку, указывая на пенные волны. На голос хозяина из-за кустов выбежали слуги. Алиас проследил за жестом собеседника и увидел, как длинную лодку несет на буруны. Слуги заторопились по тропинке вниз, к прибою. Радуясь возможности прекратить тяжелый разговор, Алиас зашагал следом.
Лодку ударило о скалу, людей вытряхнуло. Один из несчастных замолотил по волнам и ушел под воду. Галька захрустела под ногами. Двое слуг забежали в море и подтащили небольшое тело на берег. Фугг приблизился, наклонился. Пагот Превеселейший!
– Наследник Олтер! Не может быть! А ты что здесь делаешь?
– Верни мне мое имя! – упрямо талдычил брат, пристукнув кулаком по подлокотнику с гривастыми львиными головами.
«Да что же это такое? Неужели снова? Мы ведь уже обо всем договорились…» – Ултер поерзал на жестком сиденье неудобного двойного трона. Брат сидел рядом, вплотную, и не сводил с его лица злого взгляда. Набычился, кулаки сжаты… Вот-вот бросится.
«Да это же уже было! Было уже…»
Ултер глянул вокруг и вскрикнул от страха. Изо всех сил вцепился в проклятое кресло. В прошлый-то раз они говорили с братом во дворе Старой виллы, а теперь… Двойной имперский трон стоял на самом краю пропасти. Ули невольно поджал ноги – вниз уходила гладкая скала, и крутились любопытные облачка. Ули перевел взгляд и вдруг увидел вдали приметную скошенную вершину, а за ней и родовую гору. За Матерью Предков, подсвечивая знакомые каждому дорча очертания, зарождалась заря.
– Мать Предков, Всеблагая, Спасительница, Утренняя Надежда… – зашептал Ули знакомые с детства слова и тотчас успокоился.
Неспроста он здесь оказался, в этом странном сне!
– Ты должен вернуть мне мое имя! – опять продолжил брат.
– Да зачем тебе ехать в эту Империю? – возразил Ули.
Точь-в-точь как в прошлый раз. Слово в слово.
– Это несправедливо! Твои ноги теперь ходят, ты выздоровел!
– Ты думаешь, в школе одно веселье? У меня там врагов – как блох на собаке. А ты же и знать не будешь, откуда ждать удара. Если ты о троне Дорчариан, то клянусь – когда придет срок… ты будешь наследовать отцу! Ты станешь даном, клянусь!
– Я не боюсь твоих врагов! Я их всех…
– Да пойми ты, брат! Тебе же здесь в сотню раз лучше, здесь твое место, ты же сам мне рассказывал: и Город мертвых увидел, и деревню молчальников, и Пайгалу… Да из-за тебя мы теперь с Сегматом Громким соседями стали!
Зря он упомянул о дубовичах… Брат только набычился пуще прежнего.
– Мне нужно в Империю… Месть – путь воина! Я должен одеться в свое! Вернуть имя! Стать, как прежде, первым, старшим, Правым!
– Хорошо, Олтер, сын Рокона, наследник дана Дорчариан! – разозлился Ули. – Я возвращаю тебе твое имя! Готовься ехать в школу, где ты никого не знаешь и где никто не знает тебя!
Ули надулся, сложил руки на груди и повернулся к брату спиной. Вдруг позади, за троном, послышались шаги. Ули перевесился через подлокотник и увидел подходящего отца. Тот был одет по-походному: в кольчуге и с мечом на поясе. Отец улыбался. Рокон встал позади трона и раскинул руки, положив их на края спинки, словно обнимая сыновей. На душе Ули вдруг стало радостно и покойно. Ултер глянул на брата и увидел, что он тоже улыбается. И тогда Ули понял, что все сделал правильно.
Вдруг над головой послышался отчаянный стрекот. Хлопая крыльями и взмахивая хвостом, черно-белая сорока пыталась скрыться от преследующего ее орла. Куда там! Огромный хищник падал с небес камнем. Со всей силы он ударил когтями, полетели перья, и сорока закувыркалась в воздухе. Мертвая окровавленная тушка шлепнулась Ултеру прямо на колени.
От неожиданности он вздрогнул всем телом и соскользнул с сиденья вниз, в пустоту. Воздух засвистел в ушах, Ули тоненько вскрикнул и влетел в облако. Падение тотчас замедлилось, а потом и вовсе прекратилось. Под ногами он почуял твердь земли. А вот вокруг по-прежнему расстилался густой плотный туман. Ничего не видать! Ули обратился к зрению дважды рожденного и осмотрелся кругом. Чудесный дар Матери не подвел! Вдали слегка развиднелось, и наследник направился туда, боязливо оглаживая ладонями пространство перед собой.
Ултер вывалился из белесой мути и едва не ослеп от яркого солнца. Оглянулся. Позади возвышалась сплошная стена. И никакого тумана! Ули потрогал ноздреватый камень. Теплый… Наконец глаза привыкли к свету, и Ултер огляделся. Знакомое местечко! Да это же двор наказаний в имении наместника Сивена Гриса! А вот и столб, с которого они снимали Тумму! С тех пор все вокруг разительно изменилось… Столбов прибавилось, и везде висели людские тела. Мертвецы скалились ужасными кровавыми улыбками, вывалив наружу распухшие языки.
Внезапно впереди послышались крики и звуки борьбы. Затаив дыхание, Ултер двинулся туда. В углу двора лежал высокий столб. У подножия темнела приготовленная для установки ямка-отверстие. Подле столба столпились стражники и несколько дородных мужчин в богатых одеждах. Да что они там делают? Со спины толком не разобрать. Ули приблизился, растолкал стражников… На земле вытянулся брат, примотанный к столбу, выгибаясь дугой. Встав на одно колено и сжимая острый нож, над ним склонился Сивен Грис. Красное лицо в каплях пота, глаза блестят.
Вдруг Оли приметил его. Глаза распахнулись. «Братка…» – прошептали искусанные губы.
– Пусть смеется железо! – вдруг заголосили кругом.
Ултер протиснулся вперед, с ужасом понимая, что не успевает. Кончик ножа коснулся щеки брата…
– Взрежем улыбку! – гаркнули наследнику прямо в ухо.
Ултер саданул вбок локтем, рванулся… и повалился на пол, спросонья мотая головой. Потер ушибленное колено, нащупал невысокую лежанку, с которой только что грохнулся…
«Хвала Матери Предков, это сон. Всего лишь сон!»
Ули огляделся. Небольшая комнатка с крохотным окошком под потолком. Шумят невидимые отсюда деревья. Темно, прохладно… В уголке на низеньком табурете примостился старик. Свесив голову, он тихо посапывал. Судя по простенькой одежке, видавшей и лучшие дни, обыкновенный слуга.
Ули вспомнил, как перевернулась лодка; вспомнил, как его садануло о камень. Почесал голову и наткнулся на немаленьких размеров шишку…
«И кто-то ведь был… Знакомый. Там, на берегу…»
Ултер осторожно поднялся, ощупал себя. Ничего не сломано. Присел, встал. Все хорошо. На цыпочках Ули прокрался к входному проему и откинул занавесь. Никого. Ултер вышел в просторный коридор. Вдали виднелась освещенная солнцем арка входа, и юный горец двинулся к свету. Через пару десятков шагов Ули приметил еще один вход. Остановился, прислушался. Снаружи, вдали, еле слышно раздавалась речь – разговор вели двое мужчин. Пожалуй, если бы не шум деревьев, дважды рожденный смог бы разобрать и слова. Голова начала побаливать, и Ули понял: не стоит так часто обращаться к дару Матери. Он еще слишком слаб.
В комнате ничего расслышать не удалось. Пусто? Ули осмелел, осторожно отодвинул занавесь и очутился внутри. Точно такая же небольшая комнатушка, знакомое окошко наверху. Даже дедок на низеньком табурете похож на прежнего. И тоже дрыхнет!.. Словно Ули и не выходил вовсе…
В кровати еле слышно застонали, и Ули перевел взгляд. Подошел ближе…
«Да это же Тьор Кней, одноклассник! Как он здесь очутился? Где я?»
Мальчик повернулся во сне, и Ултер разглядел в неровном свете лиловый кровоподтек в пол-лица, заплывший глаз и разбитые губы. Простыня распахнулась, и Ули предстало немощное тело с выпирающими ребрами и следами побоев.
«Кто же тебя так отделал? И за что?»
Ули не забыл полный ненависти взгляд, которым его награждал при нечаянных встречах злобный нелюдимый мальчишка. Но и Паготовы празднества тоже не прошли впустую. После памятного поединка на Арене с юным Кнеем наследник чувствовал к нему… Жалость?
А теперь и подавно.
Ули присел на край ложа и возложил ладони на угловатые плечи. Прикрыл глаза. Огонь жизни Тьора оказался разбросан. Пышущие жаром угли валялись поодаль друг от друга и все никак не могли заняться огнем. Силой своего чудесного дара дважды рожденный смел угли горкой, плеснул внутреннего огня. Угли замерцали, набухли багрянцем и вспорхнули высокими яркими языками пламени.
Ули покачнулся, в глазах потемнело. Силы покинули его, и он стал заваливаться на бок.
«Вроде и огня отдал всего ничего…»
Внезапно его подхватили, прислонили к стене. Ултер с трудом поднял веки. Перед глазами плясали оранжевые искорки. Над ним склонился Тьор. Живой, встревоженный. Облегчение проступило на мальчишеском лице, и Тьор закричал: