Власть долга
Часть 25 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Босаад увидел входящих следом и выпустил ларец из безвольной руки. Сундучок упал, крышка брякнула. Черный и белый жемчуг, яркие кораллы и драгоценные каменья со стуком посыпались со ступеней. В зал входил юный бол Бареан. Рядом ступал мальчишка в коротком плаще и бородатый горец с пронзительным взглядом. Босаад сплюнул. Рекс Рокон с наследничком, не иначе.
«Вышло девчонку Сивена-то в горах прирезать?» – мелькнула глупая мысль.
Рядом подволакивал ногу залитый кровью, скособоченный Грубый Деан. Старый болар прижимал ладонь к животу, и Босаад скривился. Не жилец… Ну хоть кого-то удалось спровадить вместе с собой.
Босаад выдернул меч и шагнул вперед. Входящие остановились, и перед Босаадом оказался Коскахас Копеан.
– Именем бола Барривана! Моего друга и господина! Я приговариваю тебя, братоубийцу и предателя, проклятого навахуса, к смерти, – четко выговаривая слова, произнес воевода.
Эхо понесло грозную речь по чертогам, и Босаад сплюнул под ноги противнику. Качнул мечом и двинулся навстречу.
«Коли повезет, и этого заберу…»
Босаад, опытный мечник, внимательно следил за приближающимся врагом. Мальчишка-горец вдруг достал из-за спины взведенный самострел, однако щенок Бареан удержал его. Внезапно левая рука воеводы метнулась вперед, и он швырнул в лицо противника горсть монет. Босаад уклонился, однако пара кругляшков больно ударила по бровям. Он скакнул назад, отмахнулся сослепу – и страшный удар по левой ноге сбил его наземь. Он вяло крутнул мечом, но клинок выбили из обессиленной руки. Послышалось гудение воздуха. Удар по горлу – и бол Босаад перестал быть.
– Все торопишься, воевода, верный пес… – харкнул кровью себе на грудь Грубый Деан и, пошатываясь, добрался до поверженного врага. Постоял, посмотрел.
Раскинутое тело валялось посреди серебряных монет, жемчуга, кораллов и драгоценных камней. Бареан пристально смотрел на смертельно раненного дядьку, глаза юного правителя блестели.
– Хочу увидеть тебя на троне Полуденных островов, мой бол… – прохрипел Грубый Деан. – Напоследок.
Бледный Бареан, прикусив губу, кивнул и двинулся вперед. Он замешкался перед мертвым телом в темной луже, шагнул в сторону, намереваясь обойти его…
– Не так! Наступи… – прорычал Грубый Деан, с ненавистью глядя на мертвеца. Кровавый плевок выплеснулся изо рта и повис в седой бороде. – Наступи!..
Бареан послушно возложил стопу на страшную ступеньку. Мертвое тело самозваного бола оказалось мягким, податливым, и Бареан торопливо перенес вес на другую ногу. В полной тишине, пачкая подножие трона багряными слякотными последышами, Бареан взошел и опустился в кресло с высокой резной спинкой.
– Дианадохус калас, бол Бареан! – прокаркал Деан и выдернул клинок из ножен. Со всего маха он рухнул на тело под ногами и вонзил кинжал в грудь мертвеца. – Боларус инморта канвас!
Страшный вид мертвого Деана и прежнего бола преследовал Ултера, не давал уснуть. Ох и упрям Грубый Деан! Даже после смерти врага решил еще разок поквитаться. А какую славную по нему устроили тризну!
Дядя-узурпатор у Бареана оказался прижимистым: в подвалах нашлись и бочки с пивом, и бочонки с имперским вином, и копченые окорока, соленая и сушеная рыба, разносолы.
Бареан повелел вытаскивать все из ворот и поить боларов вечер, ночь и день напролет. Острова загудели, все потянулись на Срединный, славить нового правителя.
Коскахас поворчал, но бол Полуденных островов ответил просто: «Дядьке Деану такая тризна понравится». Воевода тотчас отступился.
«И все-таки зря не разрешил мне Бареан подстрелить этого Босаада, – лениво подумал Ултер и вытер мокрый лоб. Жарко… За окном пели песни пьяные болары. Юный бол растрогался и положил дорогого гостя в своей детской спальне. Она оказалась совсем тесной, но спасительно-прохладной в одуряющий летний зной. Открытое окно выходило в сад, откуда изредка прилетало дуновение с моря. Рядом в темноте мерно дышал Мерех, архогский сирота, и сопел в ногах Кайхур. За дверью на кошме дрых Наум. – Ядом замотанных бы его обездвижили, а потом столько всего нужного узнали! Все бы вытрясли из мерзавца!.. Сам Бареан потом бы спасибо сказал».
Воспоминание о яде замотанных привело мысли наследника к Тумме. Черный лекарь, как только прознал о схроне замотанных со снадобьями, не мешкая отправился на Северный остров. Стоило поторопиться – раненые так и не пришли в себя, и тянуть с поиском противоядия не стоило.
Вдруг среди заунывной песни в саду за окном почудилось движение. Дважды рожденный навострил уши, но чуть не оглох: уж слишком много народу пировало на улице, и дар Матери пришлось заглушить. Но вот кто-то ругнулся в сердцах вполголоса, и встревоженный Ултер поднялся на локте. Тут уж и обычным слухом услышишь! Кайхур спрыгнул с лежанки на пол и замер напротив окна. Шерсть на загривке встала дыбом.
Лунный свет моргнул, и через проем переметнулась тень. Кайхур рыкнул, бросился на чужака, и пса поймали на блеснувший клинок. Стряхнули белое тело под ноги. Ули, не помня себя, бросился на чужака, однако первым подоспел Мерех и полоснул врага по вооруженной руке. В комнату через подоконный камень перепорхнул еще один чужак и резким ударом отшвырнул Мереха. Тот отлетел, ударился спиной и сполз по стене. Больше он не двигался.
Ултера саданули по затылку, в голове замутилось. Рядом шипел неприятель с располосованной рукой. Наследнику всунули в рот кляп, накинули мешок и впихнули в окно. С той стороны уже ждали и приняли безвольное тело. Руки завели за спину, связали. Затем закинули на плечо и понесли в ночь.
«Кайхур, Кайхур!.. Как же так…» – замычал Ули и провалился в забытье.
Очнулся Ултер от удара плечом о борт лодки. Легкое суденышко закачалось на воде. На мелководье зашлепали. Стронулись, лодка набрала ход. Тяжело засопели, затем послышался глухой стук вставляемых в уключины весел. Плеснуло, и ход ускорился. Ултер в вонючем мешке на голове дышал часто-часто, чтоб не задохнуться. Его запихнули под лавку лицом вниз. Живот и грудь тотчас намокли, воздуха не хватало.
«Кайхур, Кайхур, – крутилось в голове. Перед глазами стояло недвижное тело верного пса на полу. – Не жить вам, гадам!»
Над Ултером негромко загомонили. Раньше наследнику казалось, что он стал немного понимать этот торопливый язык, но сейчас не разобрал ничего. Его вздернули и стянули мешок.
Луна серебрила морские волны, ветерок прошелся по спутанным волосам. Высокий темный берег отдалялся в ночи. Двое посреди длинной лодки ставили мачту с привязанным парусом, другой сидел на руле. Еще двое ощупывали Ултера. Лиц в ночи не разглядеть – одни черные пятна кругом, а не лица. Оружия похитители не обнаружили: перевязь с кинжалом Ули как положил перед сном на край кровати, так она там и осталась… Эх, а как бедолага Мерех? Очухался?
Болары потянулись к вонючему мешку… Опять на голову?.. Ули выпучил глаза и шумно задышал, раздувая ноздри и показывая, как задыхается. Незнакомцы переглянулись, буркнули себе под нос. Мешковина полетела на лавку, а наследника вновь пинком бросили на самое дно.
Ули ударился грудью о доски и сжал кляп зубами. Сволочи! Затхлая вода плескала на щеку, через распростертое тело то и дело кто-то перешагивал. Хлопнул парус, лодку накренило и понесло над неспящим морем. Похитители радостно загомонили.
Ултера мутило, качало, подбрасывало на волнах и обдавало солеными брызгами с носа суденышка. Болары опустились неподалеку, уселись плотнее. Запахло вином, хлебом и мясом. Послышалось чавканье.
В животе Ултера поселился страх. Кто эти враги? Они не боятся ни гнева бола Полуденных островов, ни мести дана Дорчариан. Чего же им нужно?
Вокруг раскинулось бескрайнее море, внизу, под скрипящими досками, простерлись неведомые водные глубины, полные хищных тварей. Руки связаны: вывалишься из лодки – и мигом пойдешь ко дну. Помощи ждать неоткуда… Горький ком встал в горле, во рту пересохло, глаза застили слезы… Ули скорчился, вжался лбом в колени. Вдруг некто невидимый, незнакомый, но родной, склонился над Ултером. Плечи обняли теплые ладони:
«Не бойся, дважды рожденный. Не бойся, парень. Я с тобой. Ты сильный, ты справишься».
Наследник воспрял. Не иначе сама Мать Предков пришла ему на помощь! Но вот интересно – почему она шепчет мужским голосом?
«Потом, все потом…»
Ултер собрался с духом и обратился к дару дважды рожденного. И как только раньше не догадался?! Пусть кинжала и нет с собой, но уж его-то дар, его оружие, никто у него не отнимет!
Ули по-новому огляделся кругом. Далекий берег угадывался у самого окоема – это Срединный остров, откуда его похитили. Ходко идут! Правят разбойники уверенно; кормчий то и дело поглядывает на луну и звезды, стоит им только появиться в разрыве туч. Ули припомнил карты, развешенные в имперской библиотеке.
«К Большой земле, к Арраину идем, больше некуда…»
Наследник немного приободрился: если удастся выбраться, то в портовом городке можно будет заявиться в «Морской окунь», поискать там Змарика, дядькиного помощника.
Рядом с кормчим у руля сидел еще один болар. Эти двое держались особняком. Ули присмотрелся: сидящий рядом с рулевым баюкал правую руку.
«Ага! Приложил тебя все-таки, паскудника, Мерех! Вот молодец!»
Трое других боларов так и сидели сгрудившись, передавая мех с вином и заедая хлебом. Лица обычные, ничем не примечательные… Да и чего тут разглядишь, в этой серости? Болары негромко переговаривались по-своему, склонив головы поближе друг к другу. Стоило лунному свету заплясать среди волн, как они бросали алчные взгляды на Ултера. А иногда украдкой поглядывали и на двоицу подле руля.
Алчность – это уже хорошо. Значит, не душегубствовать собрались и не мстить, а продать подороже. Никто наследника с камнем на шее сбрасывать в море не собирается, везут за выкуп. И с этими двумя делиться сообщники никак не хотят…
Что же делать? Сидеть как покорный барашек, которого везут на ярмарку? Ну уж нет… Не только болары как овцы не умирают! Коли Мать Предков столь щедро одарила Ултера, то эту темную ночь на лодке должен пережить лишь он один!
Как только ветерок надолго отогнал от луны рваные тучи, Ули тихонько захныкал и заскулил сквозь кляп. Троица похитителей тотчас обернулась, один из них рассмеялся и затряс указательным пальцем, другой вытянул ногу и легонько пнул скрюченное тельце. Ну уж нет! Ули вдохнул поглубже и принялся выть. Он мычал сквозь кляп не переставая, пока хватило воздуха. Потом вновь отдышался и начал выть по новой. Теперь над лавкой уже приподнялись двое и приложились к его бокам основательней. Но упрямства наследнику было не занимать. Он ухватился связанными руками за лавку и принялся колотиться лбом об обшивку лодки. Лопнула кожа, проступила кровь.
Болары переполошились. Прозвучала короткая команда от приземистого плечистого похитителя – и над Ули захлопотали. Высекли огонь, зажгли лампу. Кое-как перевязали разбитую голову грязной тряпицей, развязали руки и выдернули кляп.
– Море вокруг. Не дури, наследник, – глухо предупредил приземистый. Его имперский звучал странно: будто камни простучали по скале.
Ули закивал как припадочный и натянул на лицо глупую счастливую улыбку. Приземистый взмахом руки поменял рулевого, послав на корму своего человека. Двоица, опасливо поглядывая на крутящихся вокруг наследника похитителей, пробралась на нос. Болар с короткой бородкой болезненно кривился и придерживал правую руку здоровой рукой.
Приземистый недоверчиво оглядел заплаканного Ултера:
– Гаси фонарь, – раздался приказ, и ночная мгла вновь наполнила лодку.
Угорь злился. Он привычно перехватил руль, прижал к боку. Отец Глубин спал, не гневался: ветерок ночной, попутный, волнишка слабенькая. Иди себе и иди. Главное, с рассветом заложить правее, чтоб к Арраину выйти. И на кой клибб мохнатый нужно было еще и этих брать, дворцовых?
Сцапать мальчишку так просто не получилось. Во всех тавернах гутарили, праздновали победу и радовались за нового дана. Судили-рядили о чудесном знамении Безносого и об избавлении от его слуг. С ужасом пересказывали сплетни о логове детоубийц на Северном.
Пару раз «добрых» крепко взяли за жабры: а вы-то где, мол, были, когда за нового бола все кровушку-то проливали? Небось навахусу Босааду зад подтирали?
«Нынче все горазды, все за нового бола, милостивого Бареана сражались, как же…» – Угорь хмыкнул. Еле удалось отговориться, однако Бамилкар всполошился: времечко утекало. Дружка его, Борона-гвардейца, упокоили, однако знакомцы во дворце все одно нашлись. Согласились подсобить. Угорь скривился: мысль о том, что из-за этих ушлозадых его доля уменьшилась, не давала покоя. Впрочем, и Бамилкар злился, а значит… Угорь глянул на безмятежные волны вокруг и хищно осклабился.
«Пятеро. Пятеро – это много», – размышлял Ултер. Половина похитителей разлеглись на лавках, умостив ладонь под щеку. Спали они вполглаза. Другие бдели, таращили зенки во тьму. А что тут таращить – у них же нет дара видеть во мраке: темень – она темень и есть. Впрочем, луна по-прежнему выглядывала из-за туч, и Ули не забывал раскачиваться и улыбаться словно придурочный.
Вдруг один из спящих тихонько застонал в забытьи. Рука его свесилась, и дважды рожденный разглядел, как с нее капает на дно лодки.
«Кровь, – догадался Ултер. – Сейчас достанется подранку!»
Болары на соседних лавках перекинулись взглядами: луна вновь показалась, и они увидели, как порезанный слабеет, не приходит в себя. Рана у него открылась, закровоточила, пачкая все кругом. Всклокоченный болар переглянулся с приземистым. Вожак глянул на дружка раненого: тот лежал, повернувшись спиной. Всклокоченный понятливо кивнул и улыбнулся одними губами. Он осторожно вытянул из сапога длинный узкий нож и привстал. Потянулся к спящему…
Ули, блаженно улыбаясь и раскачиваясь, радостно замычал под нос. Раненый, услышав посторонний звук, разлепил глаза, увидел убийцу и вскинулся. Всклокоченный бросился на противника и воткнул нож в грудину. Однако и раненый в последний миг засадил клинок в бочину всклокоченному. Тот откинул захрипевшего врага. Раненый поколотился на лавке, посучил ногами и испустил дух. Его нож отлетел из обессиленной руки и воткнулся в доски под носом у наследника.
«Одного долой. Теперь будет полегче. Спасибо, Мерех! Спасибо, архогский сирота! Мать предков, помоги ему! Пусть Мерех не истечет кровью, пусть Тумма успеет его исцелить!»
Ултер затаил дыхание. Нож дрожал, впившись в обшивку… Так хотелось рвануть вперед, укрыть, припрятать нежданный подарок под своим телом! Однако он даже не шевельнулся в сторону клинка, по-прежнему раскачиваясь и мыча под нос.
Над Ултером нависла тень. Наследник боковым зрением видел: рядом застыл приземистый, внимательно разглядывая Ултера. Тот все так же безмятежно раскачивался туда-сюда. Приземистый нагнулся и резким движением выдернул клинок из досок… а потом вдруг резко вогнал нож в шею всклокоченного, который ощупывал ободранный бок.
«Теперь долой двоих, хвала Матери…»
Спящий наконец проснулся. Подпрыгнул, вытаращил глаза, увидев два мертвых тела, и схватился за широкий тесак на поясе. Приземистый резким властным голосом оборвал его, тыча окровавленным ножом то в одного убитого, то в другого. Болар потер сонные глаза, поджал губы и нехотя кивнул. Вместе они подхватили мертвые тела за руки за ноги и побросали за борт. Плюхнуло, плеснуло, лодчонка закачалась на воде – и приземистый хлопнул болара по плечу. Тот весело ответил и махнул рукой на Ултера.
«Выкуп делят, паскудники, – догадался Ули. – Ничего, я с вами и сам расплачусь… С лихвой».
Собеседник покачал головой. Болары вновь опустились на лавку, но совсем скоро вновь поднялись и оживленно загутарили. Чуть обниматься не полезли. Раньше родная речь друга нравилась Ултеру, нравилось слушать, как горячо ругается непонятными словами Грубый Деан, но сейчас…
«Чего они так обрадовались-то?»
Словно подслушав мысли Ултера, кормчий громко вскрикнул и вытянул руку. Наследник скосил глаза и увидел далеко впереди махонький огонек в темноте. Дважды рожденный всмотрелся – и перед ночным зрением возникли расплывчатые очертания берега. Приземистый отдал короткую команду – и кормчий отпустил якорь в воду, а с носа в море полетел второй. Лодчонку чуть развернуло, болар ловко спустил обвисший парус с перекладиной.
С далекого берега повеяло теплом. Вода в лодке пахла кровью. Ули сладко засопел, зевнул, почмокал губами и свился клубочком на парусе. Рулевой ругнулся, но приземистый махнул рукой, и все успокоились. Лодчонка мерно поднималась и опускалась на спокойной долгой волне.
«Осталось трое… Трое – это уже полегче…»
Ултер смотрел на длинную узкую щепу, которую отколол вылетевший из руки раненого нож. Наследник поднял глаза к небу и увидел, как на круглую луну наползают тяжелые низкие тучи. Хвала Матери! Болары достали тяжелые плащи, натянули капюшоны, и двоица на лавках тотчас заклевала носами. Кормчий поглядывал вокруг и чутко прислушивался. Вот луна наконец скрылась, и вокруг стало темно, хоть глаз коли.
«Вышло девчонку Сивена-то в горах прирезать?» – мелькнула глупая мысль.
Рядом подволакивал ногу залитый кровью, скособоченный Грубый Деан. Старый болар прижимал ладонь к животу, и Босаад скривился. Не жилец… Ну хоть кого-то удалось спровадить вместе с собой.
Босаад выдернул меч и шагнул вперед. Входящие остановились, и перед Босаадом оказался Коскахас Копеан.
– Именем бола Барривана! Моего друга и господина! Я приговариваю тебя, братоубийцу и предателя, проклятого навахуса, к смерти, – четко выговаривая слова, произнес воевода.
Эхо понесло грозную речь по чертогам, и Босаад сплюнул под ноги противнику. Качнул мечом и двинулся навстречу.
«Коли повезет, и этого заберу…»
Босаад, опытный мечник, внимательно следил за приближающимся врагом. Мальчишка-горец вдруг достал из-за спины взведенный самострел, однако щенок Бареан удержал его. Внезапно левая рука воеводы метнулась вперед, и он швырнул в лицо противника горсть монет. Босаад уклонился, однако пара кругляшков больно ударила по бровям. Он скакнул назад, отмахнулся сослепу – и страшный удар по левой ноге сбил его наземь. Он вяло крутнул мечом, но клинок выбили из обессиленной руки. Послышалось гудение воздуха. Удар по горлу – и бол Босаад перестал быть.
– Все торопишься, воевода, верный пес… – харкнул кровью себе на грудь Грубый Деан и, пошатываясь, добрался до поверженного врага. Постоял, посмотрел.
Раскинутое тело валялось посреди серебряных монет, жемчуга, кораллов и драгоценных камней. Бареан пристально смотрел на смертельно раненного дядьку, глаза юного правителя блестели.
– Хочу увидеть тебя на троне Полуденных островов, мой бол… – прохрипел Грубый Деан. – Напоследок.
Бледный Бареан, прикусив губу, кивнул и двинулся вперед. Он замешкался перед мертвым телом в темной луже, шагнул в сторону, намереваясь обойти его…
– Не так! Наступи… – прорычал Грубый Деан, с ненавистью глядя на мертвеца. Кровавый плевок выплеснулся изо рта и повис в седой бороде. – Наступи!..
Бареан послушно возложил стопу на страшную ступеньку. Мертвое тело самозваного бола оказалось мягким, податливым, и Бареан торопливо перенес вес на другую ногу. В полной тишине, пачкая подножие трона багряными слякотными последышами, Бареан взошел и опустился в кресло с высокой резной спинкой.
– Дианадохус калас, бол Бареан! – прокаркал Деан и выдернул клинок из ножен. Со всего маха он рухнул на тело под ногами и вонзил кинжал в грудь мертвеца. – Боларус инморта канвас!
Страшный вид мертвого Деана и прежнего бола преследовал Ултера, не давал уснуть. Ох и упрям Грубый Деан! Даже после смерти врага решил еще разок поквитаться. А какую славную по нему устроили тризну!
Дядя-узурпатор у Бареана оказался прижимистым: в подвалах нашлись и бочки с пивом, и бочонки с имперским вином, и копченые окорока, соленая и сушеная рыба, разносолы.
Бареан повелел вытаскивать все из ворот и поить боларов вечер, ночь и день напролет. Острова загудели, все потянулись на Срединный, славить нового правителя.
Коскахас поворчал, но бол Полуденных островов ответил просто: «Дядьке Деану такая тризна понравится». Воевода тотчас отступился.
«И все-таки зря не разрешил мне Бареан подстрелить этого Босаада, – лениво подумал Ултер и вытер мокрый лоб. Жарко… За окном пели песни пьяные болары. Юный бол растрогался и положил дорогого гостя в своей детской спальне. Она оказалась совсем тесной, но спасительно-прохладной в одуряющий летний зной. Открытое окно выходило в сад, откуда изредка прилетало дуновение с моря. Рядом в темноте мерно дышал Мерех, архогский сирота, и сопел в ногах Кайхур. За дверью на кошме дрых Наум. – Ядом замотанных бы его обездвижили, а потом столько всего нужного узнали! Все бы вытрясли из мерзавца!.. Сам Бареан потом бы спасибо сказал».
Воспоминание о яде замотанных привело мысли наследника к Тумме. Черный лекарь, как только прознал о схроне замотанных со снадобьями, не мешкая отправился на Северный остров. Стоило поторопиться – раненые так и не пришли в себя, и тянуть с поиском противоядия не стоило.
Вдруг среди заунывной песни в саду за окном почудилось движение. Дважды рожденный навострил уши, но чуть не оглох: уж слишком много народу пировало на улице, и дар Матери пришлось заглушить. Но вот кто-то ругнулся в сердцах вполголоса, и встревоженный Ултер поднялся на локте. Тут уж и обычным слухом услышишь! Кайхур спрыгнул с лежанки на пол и замер напротив окна. Шерсть на загривке встала дыбом.
Лунный свет моргнул, и через проем переметнулась тень. Кайхур рыкнул, бросился на чужака, и пса поймали на блеснувший клинок. Стряхнули белое тело под ноги. Ули, не помня себя, бросился на чужака, однако первым подоспел Мерех и полоснул врага по вооруженной руке. В комнату через подоконный камень перепорхнул еще один чужак и резким ударом отшвырнул Мереха. Тот отлетел, ударился спиной и сполз по стене. Больше он не двигался.
Ултера саданули по затылку, в голове замутилось. Рядом шипел неприятель с располосованной рукой. Наследнику всунули в рот кляп, накинули мешок и впихнули в окно. С той стороны уже ждали и приняли безвольное тело. Руки завели за спину, связали. Затем закинули на плечо и понесли в ночь.
«Кайхур, Кайхур!.. Как же так…» – замычал Ули и провалился в забытье.
Очнулся Ултер от удара плечом о борт лодки. Легкое суденышко закачалось на воде. На мелководье зашлепали. Стронулись, лодка набрала ход. Тяжело засопели, затем послышался глухой стук вставляемых в уключины весел. Плеснуло, и ход ускорился. Ултер в вонючем мешке на голове дышал часто-часто, чтоб не задохнуться. Его запихнули под лавку лицом вниз. Живот и грудь тотчас намокли, воздуха не хватало.
«Кайхур, Кайхур, – крутилось в голове. Перед глазами стояло недвижное тело верного пса на полу. – Не жить вам, гадам!»
Над Ултером негромко загомонили. Раньше наследнику казалось, что он стал немного понимать этот торопливый язык, но сейчас не разобрал ничего. Его вздернули и стянули мешок.
Луна серебрила морские волны, ветерок прошелся по спутанным волосам. Высокий темный берег отдалялся в ночи. Двое посреди длинной лодки ставили мачту с привязанным парусом, другой сидел на руле. Еще двое ощупывали Ултера. Лиц в ночи не разглядеть – одни черные пятна кругом, а не лица. Оружия похитители не обнаружили: перевязь с кинжалом Ули как положил перед сном на край кровати, так она там и осталась… Эх, а как бедолага Мерех? Очухался?
Болары потянулись к вонючему мешку… Опять на голову?.. Ули выпучил глаза и шумно задышал, раздувая ноздри и показывая, как задыхается. Незнакомцы переглянулись, буркнули себе под нос. Мешковина полетела на лавку, а наследника вновь пинком бросили на самое дно.
Ули ударился грудью о доски и сжал кляп зубами. Сволочи! Затхлая вода плескала на щеку, через распростертое тело то и дело кто-то перешагивал. Хлопнул парус, лодку накренило и понесло над неспящим морем. Похитители радостно загомонили.
Ултера мутило, качало, подбрасывало на волнах и обдавало солеными брызгами с носа суденышка. Болары опустились неподалеку, уселись плотнее. Запахло вином, хлебом и мясом. Послышалось чавканье.
В животе Ултера поселился страх. Кто эти враги? Они не боятся ни гнева бола Полуденных островов, ни мести дана Дорчариан. Чего же им нужно?
Вокруг раскинулось бескрайнее море, внизу, под скрипящими досками, простерлись неведомые водные глубины, полные хищных тварей. Руки связаны: вывалишься из лодки – и мигом пойдешь ко дну. Помощи ждать неоткуда… Горький ком встал в горле, во рту пересохло, глаза застили слезы… Ули скорчился, вжался лбом в колени. Вдруг некто невидимый, незнакомый, но родной, склонился над Ултером. Плечи обняли теплые ладони:
«Не бойся, дважды рожденный. Не бойся, парень. Я с тобой. Ты сильный, ты справишься».
Наследник воспрял. Не иначе сама Мать Предков пришла ему на помощь! Но вот интересно – почему она шепчет мужским голосом?
«Потом, все потом…»
Ултер собрался с духом и обратился к дару дважды рожденного. И как только раньше не догадался?! Пусть кинжала и нет с собой, но уж его-то дар, его оружие, никто у него не отнимет!
Ули по-новому огляделся кругом. Далекий берег угадывался у самого окоема – это Срединный остров, откуда его похитили. Ходко идут! Правят разбойники уверенно; кормчий то и дело поглядывает на луну и звезды, стоит им только появиться в разрыве туч. Ули припомнил карты, развешенные в имперской библиотеке.
«К Большой земле, к Арраину идем, больше некуда…»
Наследник немного приободрился: если удастся выбраться, то в портовом городке можно будет заявиться в «Морской окунь», поискать там Змарика, дядькиного помощника.
Рядом с кормчим у руля сидел еще один болар. Эти двое держались особняком. Ули присмотрелся: сидящий рядом с рулевым баюкал правую руку.
«Ага! Приложил тебя все-таки, паскудника, Мерех! Вот молодец!»
Трое других боларов так и сидели сгрудившись, передавая мех с вином и заедая хлебом. Лица обычные, ничем не примечательные… Да и чего тут разглядишь, в этой серости? Болары негромко переговаривались по-своему, склонив головы поближе друг к другу. Стоило лунному свету заплясать среди волн, как они бросали алчные взгляды на Ултера. А иногда украдкой поглядывали и на двоицу подле руля.
Алчность – это уже хорошо. Значит, не душегубствовать собрались и не мстить, а продать подороже. Никто наследника с камнем на шее сбрасывать в море не собирается, везут за выкуп. И с этими двумя делиться сообщники никак не хотят…
Что же делать? Сидеть как покорный барашек, которого везут на ярмарку? Ну уж нет… Не только болары как овцы не умирают! Коли Мать Предков столь щедро одарила Ултера, то эту темную ночь на лодке должен пережить лишь он один!
Как только ветерок надолго отогнал от луны рваные тучи, Ули тихонько захныкал и заскулил сквозь кляп. Троица похитителей тотчас обернулась, один из них рассмеялся и затряс указательным пальцем, другой вытянул ногу и легонько пнул скрюченное тельце. Ну уж нет! Ули вдохнул поглубже и принялся выть. Он мычал сквозь кляп не переставая, пока хватило воздуха. Потом вновь отдышался и начал выть по новой. Теперь над лавкой уже приподнялись двое и приложились к его бокам основательней. Но упрямства наследнику было не занимать. Он ухватился связанными руками за лавку и принялся колотиться лбом об обшивку лодки. Лопнула кожа, проступила кровь.
Болары переполошились. Прозвучала короткая команда от приземистого плечистого похитителя – и над Ули захлопотали. Высекли огонь, зажгли лампу. Кое-как перевязали разбитую голову грязной тряпицей, развязали руки и выдернули кляп.
– Море вокруг. Не дури, наследник, – глухо предупредил приземистый. Его имперский звучал странно: будто камни простучали по скале.
Ули закивал как припадочный и натянул на лицо глупую счастливую улыбку. Приземистый взмахом руки поменял рулевого, послав на корму своего человека. Двоица, опасливо поглядывая на крутящихся вокруг наследника похитителей, пробралась на нос. Болар с короткой бородкой болезненно кривился и придерживал правую руку здоровой рукой.
Приземистый недоверчиво оглядел заплаканного Ултера:
– Гаси фонарь, – раздался приказ, и ночная мгла вновь наполнила лодку.
Угорь злился. Он привычно перехватил руль, прижал к боку. Отец Глубин спал, не гневался: ветерок ночной, попутный, волнишка слабенькая. Иди себе и иди. Главное, с рассветом заложить правее, чтоб к Арраину выйти. И на кой клибб мохнатый нужно было еще и этих брать, дворцовых?
Сцапать мальчишку так просто не получилось. Во всех тавернах гутарили, праздновали победу и радовались за нового дана. Судили-рядили о чудесном знамении Безносого и об избавлении от его слуг. С ужасом пересказывали сплетни о логове детоубийц на Северном.
Пару раз «добрых» крепко взяли за жабры: а вы-то где, мол, были, когда за нового бола все кровушку-то проливали? Небось навахусу Босааду зад подтирали?
«Нынче все горазды, все за нового бола, милостивого Бареана сражались, как же…» – Угорь хмыкнул. Еле удалось отговориться, однако Бамилкар всполошился: времечко утекало. Дружка его, Борона-гвардейца, упокоили, однако знакомцы во дворце все одно нашлись. Согласились подсобить. Угорь скривился: мысль о том, что из-за этих ушлозадых его доля уменьшилась, не давала покоя. Впрочем, и Бамилкар злился, а значит… Угорь глянул на безмятежные волны вокруг и хищно осклабился.
«Пятеро. Пятеро – это много», – размышлял Ултер. Половина похитителей разлеглись на лавках, умостив ладонь под щеку. Спали они вполглаза. Другие бдели, таращили зенки во тьму. А что тут таращить – у них же нет дара видеть во мраке: темень – она темень и есть. Впрочем, луна по-прежнему выглядывала из-за туч, и Ули не забывал раскачиваться и улыбаться словно придурочный.
Вдруг один из спящих тихонько застонал в забытьи. Рука его свесилась, и дважды рожденный разглядел, как с нее капает на дно лодки.
«Кровь, – догадался Ултер. – Сейчас достанется подранку!»
Болары на соседних лавках перекинулись взглядами: луна вновь показалась, и они увидели, как порезанный слабеет, не приходит в себя. Рана у него открылась, закровоточила, пачкая все кругом. Всклокоченный болар переглянулся с приземистым. Вожак глянул на дружка раненого: тот лежал, повернувшись спиной. Всклокоченный понятливо кивнул и улыбнулся одними губами. Он осторожно вытянул из сапога длинный узкий нож и привстал. Потянулся к спящему…
Ули, блаженно улыбаясь и раскачиваясь, радостно замычал под нос. Раненый, услышав посторонний звук, разлепил глаза, увидел убийцу и вскинулся. Всклокоченный бросился на противника и воткнул нож в грудину. Однако и раненый в последний миг засадил клинок в бочину всклокоченному. Тот откинул захрипевшего врага. Раненый поколотился на лавке, посучил ногами и испустил дух. Его нож отлетел из обессиленной руки и воткнулся в доски под носом у наследника.
«Одного долой. Теперь будет полегче. Спасибо, Мерех! Спасибо, архогский сирота! Мать предков, помоги ему! Пусть Мерех не истечет кровью, пусть Тумма успеет его исцелить!»
Ултер затаил дыхание. Нож дрожал, впившись в обшивку… Так хотелось рвануть вперед, укрыть, припрятать нежданный подарок под своим телом! Однако он даже не шевельнулся в сторону клинка, по-прежнему раскачиваясь и мыча под нос.
Над Ултером нависла тень. Наследник боковым зрением видел: рядом застыл приземистый, внимательно разглядывая Ултера. Тот все так же безмятежно раскачивался туда-сюда. Приземистый нагнулся и резким движением выдернул клинок из досок… а потом вдруг резко вогнал нож в шею всклокоченного, который ощупывал ободранный бок.
«Теперь долой двоих, хвала Матери…»
Спящий наконец проснулся. Подпрыгнул, вытаращил глаза, увидев два мертвых тела, и схватился за широкий тесак на поясе. Приземистый резким властным голосом оборвал его, тыча окровавленным ножом то в одного убитого, то в другого. Болар потер сонные глаза, поджал губы и нехотя кивнул. Вместе они подхватили мертвые тела за руки за ноги и побросали за борт. Плюхнуло, плеснуло, лодчонка закачалась на воде – и приземистый хлопнул болара по плечу. Тот весело ответил и махнул рукой на Ултера.
«Выкуп делят, паскудники, – догадался Ули. – Ничего, я с вами и сам расплачусь… С лихвой».
Собеседник покачал головой. Болары вновь опустились на лавку, но совсем скоро вновь поднялись и оживленно загутарили. Чуть обниматься не полезли. Раньше родная речь друга нравилась Ултеру, нравилось слушать, как горячо ругается непонятными словами Грубый Деан, но сейчас…
«Чего они так обрадовались-то?»
Словно подслушав мысли Ултера, кормчий громко вскрикнул и вытянул руку. Наследник скосил глаза и увидел далеко впереди махонький огонек в темноте. Дважды рожденный всмотрелся – и перед ночным зрением возникли расплывчатые очертания берега. Приземистый отдал короткую команду – и кормчий отпустил якорь в воду, а с носа в море полетел второй. Лодчонку чуть развернуло, болар ловко спустил обвисший парус с перекладиной.
С далекого берега повеяло теплом. Вода в лодке пахла кровью. Ули сладко засопел, зевнул, почмокал губами и свился клубочком на парусе. Рулевой ругнулся, но приземистый махнул рукой, и все успокоились. Лодчонка мерно поднималась и опускалась на спокойной долгой волне.
«Осталось трое… Трое – это уже полегче…»
Ултер смотрел на длинную узкую щепу, которую отколол вылетевший из руки раненого нож. Наследник поднял глаза к небу и увидел, как на круглую луну наползают тяжелые низкие тучи. Хвала Матери! Болары достали тяжелые плащи, натянули капюшоны, и двоица на лавках тотчас заклевала носами. Кормчий поглядывал вокруг и чутко прислушивался. Вот луна наконец скрылась, и вокруг стало темно, хоть глаз коли.