Власть долга

Внезапно Тумма пошатнулся… Ули увидел, как огонь отнятых жизней заметался внутри великана. Огненные нити тянулись к рисунку на скале, словно змеиные беспокойные языки… Тумма порывисто повернулся к Бареану, произнес длинную речь на родном языке. Внутренний огонь полыхал в нем, гигант качался из стороны в сторону, его мотало, крутило. Тумма просил, умолял – но так и не перешел на имперский. Когда Ултеру показалось, что Тумму разорвет изнутри, – он вдруг бухнулся на колени, положил ладони на колени и замер с прямой спиной. Грудь его часто вздымалась, но прошло два удара сердца, три… и Тумма застыл коленопреклоненной статуей перед странным наскальным рисунком.

Все переглянулись. Черный лекарь изрядно всех напугал.

«Что же там за рисунок…» – Ули двинулся к скале, но увидел краем глаза, как камень за спиной Бареана зашевелился. Наследник предупредительно вскрикнул, бросился вперед и рванул Бареана на себя. Кайхур прянул вперед. Высокая замотанная фигура с кривым ножом в руке закрутилась: в ногу вцепился Кайхур. Свистнул кинжал и затрепетал в груди нападающего. Враг упал замертво.

Кайхур отпустил мертвое тело, и Ултер приблизился. Опустил глаза. Тощий и длинный замотанный застыл открытым лицом вверх. Ултера замутило от отвращения: мертвые бельма уставились в потолок. Век нет, губ нет, ушей, носа – не лицо, а обрубок. Вдруг внимание наследника привлек амулет, вывалившийся на грудь…

Странный рисунок из толстой проволоки: большой круг, внизу круг поменьше. Из круга поменьше выходят пять лепестков… Будто ромашку пополам разрезали… Да точно такой же амулет Ултер снял с замотанного, который преследовал его в подземельях Атриана!

– Никак сам Тень Безносого пожаловал, – проворчал Коска, выдирая из груди тощего свой кинжал. Отер клинок о мертвое тело и пояснил горцам: – Главный жрец.

Ули всмотрелся наконец в скалу, освещаемую неровным светом пляшущих факелов, и нисколько не удивился, когда увидел все тот же рисунок.

– Это и есть бессмертие, мавуа-линн, – пояснил Бареан и обвел перед собой очертания проходящей мимо царственной птицы.

Ултер едва не рассмеялся и не хлопнул себя по лбу. Вот разгадка странного амулета: птица с хвостом. А они-то с Либурхом голову ломали! Большой круг – птичье тулово, маленький круг – птичья голова, а пять лепестков сверху – это невиданный роскошный хвост!

Дан Рокон подошел к странной каменной дверце, откуда показался враг. Внутри оказалось нечто вроде узкой кладовки. Сейчас она была пуста. Дан Дорчариан прикрыл дверцу, глянул на мальчишек и вознес хвалу Матери: его дважды рожденный сын и юный правитель островов склонились над телом замотанного. Именно это видение послала ему Мать Предков совсем недавно, в ночь Праздника середины лета подле священного Лона Матери. Не зря, не зря он взял сына с собой в поход!

«Слава тебе, Всеблагая, Утренняя Надежда!»

– Светает. Что делать будем, Бареан? – подал голос Коскахас, обводя взглядом страшное укрывище замотанных.

Бареан метнул взгляд на Ултера, и тот еле заметно кивнул.

– Рассылай наших на острова. Грен пусть домой сходит, на Восходный остров. Грубый Деан пускай подымает Овчинный. Пусть возьмут старост, глав родов, – твердо ответил Бареан. – Пусть приведут ко мне всех уважаемых боларов, кого смогут найти.

Пораженный Коскахас переглянулся с невозмутимым даном Дорчариан и стянул шлем. Почесал макушку.

– Когда слать людей, бол? – глухо спросил воевода.

– Немедля. С рассветом.

Ултер посмотрел на коленопреклоненного Тумму. Лекарь пугал его: он превратился в статую, сквозь толщу камня которой угадывался испепеляющий жар.

«Безносый радовался, когда я резал жрецов» – послышались слова Туммы.

Неужели его друг и охранник говорил с местным божеством?

Поспать никому больше не удалось. С рассветом показались корабли, и вскоре продолжилась высадка. Верные болары на найденных лодчонках замотанных разлетелись по протокам к родным островкам и селам.

Ултеру надоело сидеть без дела. Он уговорил отца и забрал Тарха с его головорезами и отрядом самых крепких бойцов, одетых в лучшие доспехи.

Победа же над замотанными была? Была. Значит, пришло время собирать добычу. Заодно найти и всех остальных слуг Безносого, выжечь осиное гнездо. Бареан порывался пойти вместе с ним, однако воевода не пустил: вскоре к болу Бареану начнут прибывать люди.

Ултер двинулся по проходу, окруженный верными людьми с Тархом во главе. Кайхура пришлось пустить вперед – иначе упрямый Бык грозился запрятать наследника за стену щитов. Прогулка выходила невеселой: повсюду они находили только порубанные тесаками Туммы тела замотанных.

– От ить страсть какая… – не выдержал один из горцев. – Черный колдун тут ночью всех упокоил?

Бык зло цыкнул, и болтун заткнулся. Однако, выйдя на противоположный берег острова, пришлось признать – Тумма и впрямь упокоил всех. Если кто и остался – дали деру вплавь.

– Отходят… – послышалось на дорча.

Пустой корабль отваливал от берега, ставил паруса.

– Завтра терскелов привезут – и айда. Все войско здесь.

– Как воевать будем? Как отсюда пойдем?

– Язык длинный?.. – ласково спросил Бык. – В рот не влазит, так я укорочу.

Вдруг Кайхур навострил уши, принюхался… и потрусил вдоль пенного прибоя к дальним скалам.

– Тарх, – негромко позвал наследник и качнул подбородком вслед умнице Кайхуру.

– Щиты! – скомандовал Бык.

Горцы ловко сомкнули щиты и двинулись вперед. Ултеру из-за спин было ничего не разглядеть, и он разозлился.

– Не сопи ты… – пробасил Тарх. – Пес твой у скалы покрутился и сел. Нас ждет.

Живых противников не нашлось. Одна гладкая стена. Воины замерли, цепко поглядывая по сторонам, а Ули с Тархом подошли к стене.


– Чего там? – спросил Ултер.

Кайхур свесил ухо и тявкнул.

– Зря перлись… Скала как скала… – сплюнул раздосадованный Тарх.

Кайхур презрительно фыркнул.

– На песок посмотри, – бросил Ултер и шагнул вперед. Внимательно оглядел поверхность особым взглядом дважды рожденного и едва не подпрыгнул от восторга. Есть!

Нижний камень слегка переливался знакомым по подземельям Атриана приглушенным зеленоватым светом. Рядом стоял Бык и чесал щеку: песок рядом со скалой был истоптан множеством ног. Ули приблизился к камешку, нажал ногой… Ничего не произошло, и Ултер подпрыгнул, опустился двумя ногами. В толще камня хрустнуло, раздался гулкий удар – и поверхность треснула, половины разошлись в стороны.

– Пьяный клибб! – Ули приподняло в воздух и шваркнуло о стену. Навалился Тарх и накрыл огромным телом: – Щиты! – заорал он.

– Да пусти ты… – пискнул полузадушенный Ултер. Он совсем забыл, что Тарх никогда не был под землей в Атриане и не видел ничего подобного! Ишь, как перепугался! – Нет там никого! Кайхур бы почуял…

– Пусто, Тарх! – раздался зычный голос.

– Нету гадов тряпочных…

– Пусто логово.

Тарх опустил наследника на землю и сунул под нос здоровенный кулак в половину головы мальчика.

– Тебя кто так учил стоять, Ули? За такое Рокон мне голову открутит. Ладно дверь эта каменная хитрая… Но ты-то чего напротив входа встал? Стрелу получить? А ну там самострел снаряженный?..

Оли потупил глаза. Виноват, чего уж!..

Кайхур тем временем скрылся в проходе, и Ултер заглянул внутрь. В глубине скалы оказалась небольшая пещера, логово замотанных. Вдоль стен расставлены корзины и высокие глиняные кувшины с запечатанными воском горлышками. Висели под сводом связки трав и веток. На грубых столах валялись большие куски разноцветных камней, сушеные тела зверьков.

Кто-то любопытный сунул нос в ближайший горшок, открыв крышку, и тут же отбежал в сторону, исторгнув из себя завтрак. Ули глянул: горшок доверху наполнен выдранными человеческими глазами.

– На кувшины не зарьтесь! – предупредил он горцев. – Потравитесь!

В глубине пещеры над потухшим очагом висел пузатый закопченный котел с густым застывшим варевом. Рядом, у стены высились охапки знакомых коротких стрелок.

– Вот здесь они отраву на стрелы и наносили, – потер ладони довольный наследник.

– Сжечь проклятущее гнездо, – проворчали из-за спины.

– Ага, и стрелы эти потравленные…

– А вон кости грудой в углу…

– Еще чего! – возмутился Ултер. – Да нам и самим эти стрелы сгодятся. А Тумма, как очнется, все здесь осмотрит!..

Ули походил без толку, открыл ближайший сундук. Свитки, книги… Ули вытащил верхний лист и вчитался. «Возьми три части истолченного водного камня и две части горной слезы…» – Наследник положил лист обратно и захлопнул крышку.

«Тумма очнется… А он точно очнется?» – Мысль о застывшем статуей черном лекаре не отпускала. В очередной раз вспомнив Тумму, Ултер рассердился еще сильнее: он закрыл пещеру, вновь подпрыгнув на неприметном камне, и заторопился к центру острова, к укрывищу замотанных.

Ничего не изменилось: окаменевший Тумма так и сидел, смежив веки, перед наскальным рисунком. Огонь отнятых жизней так и ярился внутри огромного темнокожего тела. Горцы смотрели на черепа с костями вокруг и истово молились Матери Предков. Ули отдал команду собирать все целые самострелы с тел замотанных, что найдутся, и поплелся под охраной Тарха в свой шатер.





Глава 8




– Похож, – закряхтел седой Одеан, щуря глаза под кустистыми бровями.

Бол Бареан, сидя в походном кресле внутри шатра-ставки дана Дорчариан, слегка улыбнулся недоверчивому старику и оглядел старост и глав родов за его спиной. Болары косились на Коскахаса Копеана рядом с юным болом: мало кто помнил в лицо малолетнего сына Барривана, а вот знаменитого воеводу знали все Полуденные острова.

– Конечно, похож, старый мерин, язви тебя в печень. Ты что, рыбий глаз, слову моему не веришь? – загорячился Грубый Деан.

Бареан взмахом руки оборвал верного ближника, и он тотчас замолчал.

– Твой брат, старый Стеан, верно служил мне. – Шепотки тотчас прекратились. Стеан тоже был не последним человеком на островах. – Он погиб в бою, прикрывая меня. Я помню… я храню его последние слова.

Бареан коснулся груди, а Одеан, староста Овчинного острова, подался вперед и впился глазами в лицо мальчишки.

– Убийцы, нанятые навахусом Босаадом, подстерегли нас в переулке. Один из них пробился сквозь строй и почти добрался до меня. Однако старый дядька Стеан успел его ранить, но и ему самому крепко досталось. «Ты все помнишь?» – спросил он меня перед смертью. «Хорошая драка, – сказал старый Стеан. – Болары как овцы не умирают!»