Власть долга

– Не знаю я… – засопел съежившийся Борон. – Должны, должны на Срединный были идти…

Бамилкар решил выручить дружка по детским играм, односельчанина, который при новой власти резко пошел в гору.

– Так я ить поручение-то твое сполнил, – тихо заметил «добрый». Все резко развернулись, и он пояснил: – Весточку передал арнским, и те корабелов перекупили. Кого смогли… Вот у… – Бамилкар едва не ляпнул про «бола Бареана», но вовремя прикусил язык, – них кораблей и не хватает. До ближайшего острова идут, разгружают людей – и обратно. Так пару-тройку дней и будут мотаться между берегом и Северным туда-сюда.

Бол треснул кулаком по столешнице, лязгнув дорогущим пластинчатым доспехом.

– Вина! – гаркнул он. – И помогите снять с меня железо!

Бамилкар попятился к выходу, отвешивая поклоны. Наконец он вывалился в полутемный коридор и перевел дух. Ффу-ух!.. Ну уж нет! Это не для него… Уж лучше под носом у имперской портовой стражи без огней пройти, чем еще раз…

– Постой… – нагнал его бывший дружочек, что и втравил «доброго» в эту историю. – На, чтоб локти не грыз…

Бамилкар поймал звякнувший мешочек и тотчас повеселел. А Борон вдруг притиснул его к стене и зашептал на ухо:

– Мне тут сорока на хвосте принесла, тебе арнские воры за горского наследника хороший куш дадут?

Бамилкар скривился. Это какой пескарь малахольный Борону в уши льет? Гвардеец надавил, выпустив из «доброго» воздух, и тот неохотно кивнул.

– Много посулили? – Глаза Борона сузились.

– Немало… Золотом.

– За живого? За мертвого?

– За живого. Мертвяк ни к чему. Им наследник для торга с ночным главой нужен…

– Плохо. – Борон наконец отпустил прежнего дружка. – Плохо. С мертвяком после битвы проще бы было… Коли я пленю мальца – половина мне!

Бамилкар кивнул, и Борон вразвалочку двинулся обратно. Пускай!.. Дружба с гвардейцем стоила и большего.

– Погодь! – Борон хлопнул себя по лбу. – Так ты своих людишек и на Северном небось оставил? Чтоб наследничка-то сцапать?

Бамилкар подмигнул приятелю и зашагал к выходу. Миновал стражу у ворот и выбрался наконец на волю. Покосился на огромное поле. Многие встали на постой у родичей в окрестных селах, но остались и те, кто устроились в шалашах и палатках. Горели костры, болары сновали у возов, таскали бадейки от колодца. Чадили походные кузни: лили расплавленный свинец, готовили снаряды для пращей. Рядом обихаживали крепких мохноногих лошадок, которых бол завел для гвардейцев в первый же год как пришел к власти.

«У-ух! Против такой силищи не совладать!»

Болары до женитьбы ходили наниматься в Империю, в застрельные сотни. Имперцы платили пращникам с островов справно. Уж потом, понаемничав и подкопив деньгу, матерые мужи возвращались домой. А кто единожды пращой похлопал – тот уже родного ремесла до конца дней не забудет…

Дианадох свинца не жалел. Бамилкар представил, какая туча снарядов подымется в небо, и покачал головой. Горцы даже не добегут до строя боларов. Да и лошадей у них нет…

Тут «добрый» увидел, как в «Старый мельник» на обочине села ввалилась громкая компания, и сплюнул от досады. Теперь в таверне небось не протолкнуться. Он запрыгнул в седло и запылил по дороге.

В «Старом мельнике» народу и впрямь хватало – но не битком. Его узнали, потеснились, освободили место. Бамилкар омочил усы белой пеной и одним махом опустошил половину кружки.

Хорошо!

– Долгохонько стоять-то? – Острый слух «доброго» уловил тихий разговор в углу.

– Чегось, боишься, жинка не дождется, с другим спутается?

– Я тебе сейчас сам спутаю. Меж рогов…

– Так чего… Как самозванец придет – насыплем ему из пращи полную коробочку – да и по домам пойдем…

– Так я от Бляхи слышал – не самозванец он…

– Чего?.. Чего городишь-то?!

– Да тихо вы, тихо, дурни!

– Гутарил – и верно это Бареан, сынок нашего Барривана…

– Отец Глубин, чтоб краб тебе язык отчекрыжил… Прежнего бола поминать! Ты у себя в селе, что ли? Чего мелешь?

– Услышат!

Бамилкар покачал головой. В один присест умял жареного судака, заглотил еще одну кружку и направился к выходу. Надо идти на Северный, ловить наследника да и валить в Арраин. Получить монеты, да там и отсидеться…

Война будет совсем не такой, как надеялись в Срединном дворце. Чутье «доброго» никогда еще не подводило Бамилкара. Он запрыгнул в лодку, махнул своим людям – и они заскользили в зарослях тростника к протоке.

Горцы посыпались в воду и заторопились по колено в воде к близкому берегу. Вдруг из-за прибрежных валунов густо посыпались короткие стрелы. Однако первой волной шли воины в крепких бронзовых доспехах Старой Империи. Защита держала удар: воины поднажали и выбежали на сушу. Внезапно повалился на песок один воин… за ним другой, третий. Они поджимали колени к животу, скрючивались…


– Вздеть щиты! – гаркнул Тарх. – Не зевать! За мной!

Великан прыгнул за борт и в туче брызг бросился к берегу. Ултер неприметно дернул Бареана за рукав.

– Коскахас, – подал голос бол. – Пращи…

Череп вскинулся, заломил бровь и тут же согласно кивнул.

– Болары! По камням. Бьем! – Он первым спрыгнул на мелководье, рванул пояс и вложил из поясной сумы свинцовый снаряд.

Верные болары изготовились… Хлоп-хлоп-хлоп – подали голос пращи.

Стрелы перестали лететь. Воины Тарха рассыпались в проходах между валунами, прикрывая друг друга. Враг отступил: Тарх расставил постовых и махнул рукой. Высадка продолжилась.

Помощники споро оттаскивали замершие в прибое скрюченные тела. Ултер с отцом и бол Бареан с охраной приблизились. Вперед вышел Тумма и склонился над крайним воином. Стянул шлем, приложил ладонь к шее. Прислушался, понюхал рот, лизнул щеку.

– Яд, – прогудел гигант и выпрямился. – Ни мертвы ни живы.

– Можно поднять? Вылечить? – спросил Бареан.

Тумма пожал плечами:

– Снадобье. Особая трава, водоросли. У меня нет, – пояснил он.

Ултер беспомощно оглядел безмолвные валуны. Множество узких проходов разбегалось между ними лабиринтом вглубь острова. Внезапно взгляд дважды рожденного заметил у самого берега в темном проходе множество огней-жизней.

– Опасность! Там! – Он вытянул руку.

Кайхур звонко залаял, топорща загривок.

Дан Дорчариан и Тарх мигом подняли щиты, спрятали юнцов за спинами. Коска отскочил в сторону, крутнул пращой.

– Бей! – заорал он.

В щиты простучали, впиваясь, короткие стрелки. Болары метали по проходу следом за Черепом. Неугомонный Тарх, словно огромный барс, скакал по камням. Следом за ним не отставал Тумма. Упрямый лекарь так и не стал вздевать доспех, хоть кузнецы расстарались, построили и на него кольчугу из двух обычных.

Воины-великаны скрылись за валунами, послышались звуки боя. Горцы сомкнули щиты и плотным строем двинулись вперед. Однако вскоре все было кончено. Показался улыбчивый Тарх и швырнул перед собой на песок замотанное тело.

– Навахус, – сплюнул Коска. – Предатели.

– Слуги Безносого, – качнул головой Бареан.

– Из самострелов лупили, собачье племя, – весело прогудел Тарх. – Взвести по новой не успели…

– А Тумма-то где? – заволновался Ули.

– Ох и дикий у тебя друг, Ули… – покачал головой Тарх и зябко повел плечами. Он доверительно понизил голос. – Мне и драться-то толком не довелось. Только тесаки прогудели – раз, раз! – и эти, в тряпках, повалились. Я только одного и прихватил…

Тарх кивнул на безжизненное тело.

– Так где Тумма?

– Повязку содрал с лица, запел негромко по-своему – и вперед бросился. – Бык опасливо покосился в проход. – Ох и не хотел бы я против него на узенькой дорожке становиться, Ули.

– Не успели взвести самострелы, говоришь? – задумчиво ответил дан Рокон, уперев край щита в землю и поглядывая на торчащие отравленные стрелы.

Высадка продолжалась. Для наследника мигом соорудили помост, подле которого застыли пращники-болары, готовые ко всему. Рядом ждали рывка люди Тарха – ладно вооруженные, с крепкими щитами. Стоило Ултеру взглядом дважды рожденного приметить движение – как тотчас следовала команда.

Мигом в указанное место метали снаряды пращники, и мчались горские мечники, сжимаясь за щитами и принимая стрелы ладной бронзовой защитой. Повторно взводить самострелы замотанные не успевали. Бездоспешные слуги Безносого валились под ноги разгоряченных горцев.

Пару раз выручил Кайхур: упрямый противник хотел сорвать высадку во что бы то ни стало и задумал напасть разом с двух сторон. Пока закрутился бой по правую руку, замотанные готовились к удару слева. Однако Кайхур громко залаял и помчался к дальнему проходу, где притаились проклятые убийцы. Тут уже не сплоховал Плак, оказавшийся со своими рабами ближе всех. Здоровяк прикрылся дубовой бочкой, которую только что сгрузили на берег, заорал «Амаран!» и помчал вперед. Рабы повалили следом. Подбежав к темному проему, Плак катнул тяжеленную бочку перед собой и вломился в гущу замотанных как кабан в хрупкий тростник.

Стоило сборному войску понять, как противостоять необычной угрозе, как высадка пошла живее. Воины занимали проходы, отгораживались стеной щитов. На берегу росли палатки, выкладывались очаги. Корабли, высадив людей, разворачивались обратно: утром должны были доставить следующих воинов, поджидающих на берегу.

Помощь Ултера теперь не требовалась, и он отправился к раненым. Их число росло: то одна, то другая отравленная стрелка находила-таки свою цель. Скрюченные тела положили под навесом. Ултер обратился к дару Матери. Огни жизни людей на земле горели по-прежнему, как у живых, ровным спокойным огнем. Вот только цвет костров – темно-красный, кровавый. Беда… Ули положил на грудь раненого ладонь, плеснул толику своего дара… Ничего не вышло: все то же хищно-кровавое безмятежное пламя.

– Порозовел! – прошептал Мерех.

– Лучше ему стало, – вторил Наум.

Архогский сирота и атрианский беспризорник из гвардейской школы тоже отправились в поход. Стоило им ступить на берег, как они по пятам ходили за наследником.

Ултер глянул на лицо раненого: и вправду, маска боли исчезла, щеки слегка зарумянились.

– Айда! – велел он. – Утирайте им лица водой с уксусом. А я… я буду лечить.