Власть долга
Часть 20 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Олтер не остановился. Подумаешь! Значит, и он тоже убежит, поминай как звали! Совсем как братка…
– Наследник Олтер! – Малех вдруг рассердился. – Сыну рекса не пристало так поступать!
Олтер от таких неожиданных слов остановился. Чего это он?
– Ты что, всех своих неприятелей будешь убивать? Какой же из тебя правитель? Так не делается! У меня есть товар: тайна про подземелье и книга старого Либурха. У твоего отца есть деньги. Купи мой товар за десять золотых – и всем будет хорошо.
Оли остановился и с презрением посмотрел на жалкого учителишку.
– Неспокойно нынче… И Сплетник у вас в горах сгинул, – пожаловался Малех. – Приходится самому крутиться… По рукам?
Олтер задумался. Если он сейчас раздавит этого червяка – то книги все равно не получит! Но десять золотых – это же такие деньжищи!
– Я напишу отцу, – соврал Оли, оттер плечом Малеха и двинулся к выходу.
Просить у отца деньги он не собирался. Дану Дорчариан сейчас не до этого! И к дядьке Остаху тоже лучше не подходить… Всю дорогу до дома Олтер ломал голову, где бы достать десять золотых, но так ничего и не придумал.
Вилейка меняла капризному старику в халате повязки, а позади сопели его толстые дружки. Вилея сердилась. Остальные раненые, белоголовые курши, – послушные; радуются, когда она подходит. Как же – ведь каждое утро смотрят, как она на канате играет… С местных-то, жильцов заморского двора, никто денег не берет! А этот несносный старик все время ворчит. А сейчас никак не хочет снимать свой вонючий халат! Только самый-самый толстый дружок кое-как и уговорил!
– Тихо, йок! – зашипел луноликий старик, когда Вилея дернула присохший край повязки.
Рана выглядела совсем плохо, отвратительно пахла, и Вилея не стала ругаться, пожалела старика. Толстяки позади озабоченно зашептались. Вроде и порез неглубокий, но края припухли, загноились.
– Оу! Оу-инна оу! – запричитали смуглые девушки, увидев жутковатую рану.
Воздев руки над головой, они побежали в дом.
– Плохо, йок? – упавшим голосом спросил старик.
Вилейка промолчала, толстяки отвели взгляд. Что тут скажешь?
– Старый я стал, йок… – покачал головой старик.
– Таммата-нуи! – послышался над ухом встревоженный мелодичный голос. – Что здесь?
Подбежала Леа, и Вилея подвинулась. Леа охнула и уселась на коленки, примостив зад на пятки. Положила ладони по обе стороны от раны, прикрыла глаза и тихонько запела высоким-высоким голоском на незнакомом языке. Вилейка чуть колесом не прошлась от радости: и Тумма так же пел! Теперь все будет хорошо!
Вилейка засмотрелась на поющую чернокожую Леа. Локон прилип к щеке, глаза зажмурены… Какая же она красивая… Вилейка не один раз замечала, как имперские гости, завидев красавицу Леа, теряли дар речи и совали Марике пузатые кошели, прижимая руки к груди и пуская слюни. Даже золото сулили за встречу с Леа! Марика только качала головой в ответ и отшучивалась, а стоило имперцам начать горячиться, броситься за Леа вслед, как из ниоткуда тотчас появлялись крепкие охранники с разрисованными белой краской телами.
Старик округлил глаза. Румянец вернулся на серые щеки, он глубоко задышал.
– Благодарю, йок, стук моего сердца! – Старик прижал руки к груди и поклонился. Толстяки радостно загомонили, хлопая по ляжкам.
– Ну что, Юсси? Помирать теперь не будешь?
Леа тяжело поднялась, улыбнулась одними губами и пошатнулась. Толстяки тотчас подхватили ее под руки, отправились в дом.
– Ты не беспокойся! Мы за Юркхи присматриваем! Все хорошо будет! – крикнул напоследок самый толстый.
Вилейка залюбовалась: рана зарубцевалась, молоденькая розовая кожица покрыла страшный порез! Она ловко повязала рану чистой тряпицей.
Вилейку так и подмывало догнать красавицу Леа и рассказать про чудесного лекаря Тумму. Но вредина Гафр крутился неподалеку у распахнутой кухонной двери, а она обещала ему держать язык за зубами.
– Хорошая ты девочка, йок. Веселая, йок, сильная, – звонким голосом произнес старик, натягивая на плечи халат. – Пойдешь в наложницы, йок?
Вилейка чуть не присела. Прижала ладонь к губам и фыркнула:
– За тебя?
Старик рассмеялся в ответ.
– За ханича. Он такой же юный. У него табуны кобылиц, много земли.
Вилейка, не переставая смеяться, тряхнула косичками. Старик превратно понял ее сомнения.
– Женой нельзя, йок, – пояснил старик. – У ханича глубокая кровь, знатный род. Наложницей можно…
Вилейка прошлась по двору колесом, вспорхнула на канат и легко пробежала по нему.
– У меня нареченный есть! – гордо заключила она, но старик продолжал бубнить и расхваливать неведомого ханича.
И только ночью, ложась спать, Вилея поняла, про какую школу говорил луноликий Юсси! Ведь и Олтер наверняка там же учится! И как же она сразу не догадалась?! А уже совсем засыпая, она заново услышала голос Леа, склонившейся над ней и Юсси:
«Таммата-нуи! Что здесь?»
«И чего они все заладили: Таммата-нуи, Таммата-нуи?.. Совсем как Тумма! Он ведь точно так же меня называл! Хоть бы объяснили, что все-таки эти слова значат?..»
Глава 7
Горцы, даром что привычные к горным кручам, сторожко спускались по высеченным в обрывистой стене ступенькам. Грузовые стрелы с пропущенными канатами работали без устали, погружая в корабли походную утварь.
В укромной бухточке, на спокойной воде, корабль едва-едва покачивался в затишке, а вот шуму вокруг хватало. Перекрикивались грузчики, орали ишаки, гомонили воины, ругались моряки. Чайки похохатывали как безумные, сидя на белых камнях, и шумело прибоем близкое, но невидимое из-за скал море.
«Худо будет без лошадей, – подумал Рокон, запрокинув голову. На верхотуре, на краю обрыва, побратим Тарх прощался со своим любимчиком. Черный жеребец бил копытом и норовил пуститься следом за хозяином. Конюх Найвах еле-еле удерживал Сильного. – Коли у противника хоть один конный отряд найдется – чем отвечать станем?..»
Рокон встряхнулся и прислушался. Коска Копон уже давненько ругался с Грубым Деаном, старым крепким боларом. Из уважения к союзникам спорщики говорили на имперском. По второму кругу пошли…
– Да на кой клибб нам этот Северный остров сдался? – горячился Деан. – Сидят там слуги Безносого, и пусть сидят. Ужо потом им под хвост сыпанем углей… На Срединный нужно идти!..
– Я Борона получше тебя знаю! Он море нам отдаст…
– Да уж, конечно, отдаст, – сплюнул Деан. – Откуда у Босаада корабли? Все, все сдал Империи, паскудник!
Горцы с опаской забирались в пузатые бвочи, поглядывая на деревянные борта и мачты. Усаживаясь на лавки, они чувствовали близкую глубокую воду и невольно робели. Многие молились Матери Предков. Да уж, непривычны горцы к морским походам…
– Вот я и говорю: море нам отдаст. Босааду, как он ни похвалялся, Империя не дозволила свои корабли иметь… Всех боларов он на Срединный пригонит… Поставит сторожей на Дальнем мысу да в Восходной бухте – и будет ждать. Смотреть, куда мы пойдем. Туда войско и двинет…
– Да и двинет, что с того!.. – заорал Деан. – С нашими-то доспехами нам все нипочем!
Вооружились болары и вчерашние рабы знатно, покинутый имперский лагерь обобрали до нитки. Рокон глянул на приземистого мощного Плака, похожего на пень столетнего дуба: добрая кольчуга до колен, поножи, наручи, шлем. Меч, щит, кинжал. Юный бол Бареан поставил над войском прежнего отцовского воеводу, Коску Черепа. Ну а тот сделал дружка Плака старшим над бывшими рабами.
– Мы с этим Северным сколько проваландаемся? Где столько времени взять? Думаешь, у дана Дорчариан дел других нет? Будем лазать меж скал, вылавливать слуг Безносого… Ты свою месть потешить хочешь, Коскахас! Слуги Безносого тебя пленили, вот и задумал теперь свое взять!
«Времени нет, – мысленно согласился Рокон. – Постройка стены, лакасы… Старый лис Элам и Элса. Элса Эттик…» – Прощаясь с имперской красавицей, он совсем не расслышал журчание ее ручья. Неужели благословение Матери не властно над Элсой? Но ведь раньше…
Череп побагровел и ухватился за борт. Приподнялся…
– Нохвас, – негромко произнес Бареан, и воины вмиг успокоились. – Хватит.
Рокон поглядел на Ули и юного бола. Весь поход приятели провели вместе, шептались каждый вечер. Рокон пристально посмотрел на своего дважды рожденного сына, и тот отвел глаза.
«Ну точно. Как есть что-то удумали…»
– Ночной глава Рыбак – да продлятся его дни – приготовил нам пять кораблей, – начал Бареан, и плешивый Змарик, посланец Остаха, тяжело вздохнул. Случилась незадача: в последний миг влезли арнские воры, перекупили часть корабелов. – За один раз мы и трети войска не перевезем. Так?
Спорщики невольно кивнули.
– Северный остров – самый крайний к большой земле. И берег там пологий, удобный для высадки…
– Так замотанные просто смотреть не будут! – влез Деан. – Уж отравленных стрел да кинжалов у них хватает.
– Но у нас ведь крепкие доспехи – так, дядька Деан? – с улыбкой спросил юный бол, и старый болар увял. Бареан обратился к Рокону: – Но это и вправду затягивает войну, дан Дорчариан. Если время не терпит, то мы…
– Это твои острова, твоя земля, – подал голос Рокон. – Союзники-болары помогли дорча в битве у Скошенной горы, пришел наш черед вернуть долг.
«Не зря, значит, мальчишки секретничали, раз решили взять сторону Черепа. Глаза у Ултера блестят… Что же они там еще придумали?..»
Раздались зычные команды корабелов, на воду опустили весла. Первый тяжело груженный корабль разворачивался в узости, направив нос на выход из тесной бухты в открытое море.
Бамилкар, старшой над всеми «добрыми» на островах, робел. Ему еще не доводилось бывать в Срединном дворце.
«Подальше от царей – голова будет целей». – Он с опаской покосился на разъяренного бола Босаада.
– Точно видели? Не напутали твои? – вновь насел на «доброго» гвардеец Борон.
– Не напутали. Мои лодки их у выхода из бухты караулили. Мы и не прятались даже. Чего уж там… Верно говорю – на Северный они пошли! – «Добрый» глянул на солнце, поскреб затылок. – Уже высаживаются, поди!
– И какого пьяного кальмара, потопи их Отец Глубин, они там забыли? – заорал, брызгая слюной, дианадох. – Ты ж говорил, на Срединный они курс возьмут! – напустился он на главу гвардейцев.
Бола можно понять – он согнал людей со всех островов, до кого дотянулся. А ведь эту ораву кормить надо… Да и болары зароптать могут: у всех же огороды, сенокос, скотина, промысел. Одно дело пращой поработать да по домам разойтись – а здесь…
– Наследник Олтер! – Малех вдруг рассердился. – Сыну рекса не пристало так поступать!
Олтер от таких неожиданных слов остановился. Чего это он?
– Ты что, всех своих неприятелей будешь убивать? Какой же из тебя правитель? Так не делается! У меня есть товар: тайна про подземелье и книга старого Либурха. У твоего отца есть деньги. Купи мой товар за десять золотых – и всем будет хорошо.
Оли остановился и с презрением посмотрел на жалкого учителишку.
– Неспокойно нынче… И Сплетник у вас в горах сгинул, – пожаловался Малех. – Приходится самому крутиться… По рукам?
Олтер задумался. Если он сейчас раздавит этого червяка – то книги все равно не получит! Но десять золотых – это же такие деньжищи!
– Я напишу отцу, – соврал Оли, оттер плечом Малеха и двинулся к выходу.
Просить у отца деньги он не собирался. Дану Дорчариан сейчас не до этого! И к дядьке Остаху тоже лучше не подходить… Всю дорогу до дома Олтер ломал голову, где бы достать десять золотых, но так ничего и не придумал.
Вилейка меняла капризному старику в халате повязки, а позади сопели его толстые дружки. Вилея сердилась. Остальные раненые, белоголовые курши, – послушные; радуются, когда она подходит. Как же – ведь каждое утро смотрят, как она на канате играет… С местных-то, жильцов заморского двора, никто денег не берет! А этот несносный старик все время ворчит. А сейчас никак не хочет снимать свой вонючий халат! Только самый-самый толстый дружок кое-как и уговорил!
– Тихо, йок! – зашипел луноликий старик, когда Вилея дернула присохший край повязки.
Рана выглядела совсем плохо, отвратительно пахла, и Вилея не стала ругаться, пожалела старика. Толстяки позади озабоченно зашептались. Вроде и порез неглубокий, но края припухли, загноились.
– Оу! Оу-инна оу! – запричитали смуглые девушки, увидев жутковатую рану.
Воздев руки над головой, они побежали в дом.
– Плохо, йок? – упавшим голосом спросил старик.
Вилейка промолчала, толстяки отвели взгляд. Что тут скажешь?
– Старый я стал, йок… – покачал головой старик.
– Таммата-нуи! – послышался над ухом встревоженный мелодичный голос. – Что здесь?
Подбежала Леа, и Вилея подвинулась. Леа охнула и уселась на коленки, примостив зад на пятки. Положила ладони по обе стороны от раны, прикрыла глаза и тихонько запела высоким-высоким голоском на незнакомом языке. Вилейка чуть колесом не прошлась от радости: и Тумма так же пел! Теперь все будет хорошо!
Вилейка засмотрелась на поющую чернокожую Леа. Локон прилип к щеке, глаза зажмурены… Какая же она красивая… Вилейка не один раз замечала, как имперские гости, завидев красавицу Леа, теряли дар речи и совали Марике пузатые кошели, прижимая руки к груди и пуская слюни. Даже золото сулили за встречу с Леа! Марика только качала головой в ответ и отшучивалась, а стоило имперцам начать горячиться, броситься за Леа вслед, как из ниоткуда тотчас появлялись крепкие охранники с разрисованными белой краской телами.
Старик округлил глаза. Румянец вернулся на серые щеки, он глубоко задышал.
– Благодарю, йок, стук моего сердца! – Старик прижал руки к груди и поклонился. Толстяки радостно загомонили, хлопая по ляжкам.
– Ну что, Юсси? Помирать теперь не будешь?
Леа тяжело поднялась, улыбнулась одними губами и пошатнулась. Толстяки тотчас подхватили ее под руки, отправились в дом.
– Ты не беспокойся! Мы за Юркхи присматриваем! Все хорошо будет! – крикнул напоследок самый толстый.
Вилейка залюбовалась: рана зарубцевалась, молоденькая розовая кожица покрыла страшный порез! Она ловко повязала рану чистой тряпицей.
Вилейку так и подмывало догнать красавицу Леа и рассказать про чудесного лекаря Тумму. Но вредина Гафр крутился неподалеку у распахнутой кухонной двери, а она обещала ему держать язык за зубами.
– Хорошая ты девочка, йок. Веселая, йок, сильная, – звонким голосом произнес старик, натягивая на плечи халат. – Пойдешь в наложницы, йок?
Вилейка чуть не присела. Прижала ладонь к губам и фыркнула:
– За тебя?
Старик рассмеялся в ответ.
– За ханича. Он такой же юный. У него табуны кобылиц, много земли.
Вилейка, не переставая смеяться, тряхнула косичками. Старик превратно понял ее сомнения.
– Женой нельзя, йок, – пояснил старик. – У ханича глубокая кровь, знатный род. Наложницей можно…
Вилейка прошлась по двору колесом, вспорхнула на канат и легко пробежала по нему.
– У меня нареченный есть! – гордо заключила она, но старик продолжал бубнить и расхваливать неведомого ханича.
И только ночью, ложась спать, Вилея поняла, про какую школу говорил луноликий Юсси! Ведь и Олтер наверняка там же учится! И как же она сразу не догадалась?! А уже совсем засыпая, она заново услышала голос Леа, склонившейся над ней и Юсси:
«Таммата-нуи! Что здесь?»
«И чего они все заладили: Таммата-нуи, Таммата-нуи?.. Совсем как Тумма! Он ведь точно так же меня называл! Хоть бы объяснили, что все-таки эти слова значат?..»
Глава 7
Горцы, даром что привычные к горным кручам, сторожко спускались по высеченным в обрывистой стене ступенькам. Грузовые стрелы с пропущенными канатами работали без устали, погружая в корабли походную утварь.
В укромной бухточке, на спокойной воде, корабль едва-едва покачивался в затишке, а вот шуму вокруг хватало. Перекрикивались грузчики, орали ишаки, гомонили воины, ругались моряки. Чайки похохатывали как безумные, сидя на белых камнях, и шумело прибоем близкое, но невидимое из-за скал море.
«Худо будет без лошадей, – подумал Рокон, запрокинув голову. На верхотуре, на краю обрыва, побратим Тарх прощался со своим любимчиком. Черный жеребец бил копытом и норовил пуститься следом за хозяином. Конюх Найвах еле-еле удерживал Сильного. – Коли у противника хоть один конный отряд найдется – чем отвечать станем?..»
Рокон встряхнулся и прислушался. Коска Копон уже давненько ругался с Грубым Деаном, старым крепким боларом. Из уважения к союзникам спорщики говорили на имперском. По второму кругу пошли…
– Да на кой клибб нам этот Северный остров сдался? – горячился Деан. – Сидят там слуги Безносого, и пусть сидят. Ужо потом им под хвост сыпанем углей… На Срединный нужно идти!..
– Я Борона получше тебя знаю! Он море нам отдаст…
– Да уж, конечно, отдаст, – сплюнул Деан. – Откуда у Босаада корабли? Все, все сдал Империи, паскудник!
Горцы с опаской забирались в пузатые бвочи, поглядывая на деревянные борта и мачты. Усаживаясь на лавки, они чувствовали близкую глубокую воду и невольно робели. Многие молились Матери Предков. Да уж, непривычны горцы к морским походам…
– Вот я и говорю: море нам отдаст. Босааду, как он ни похвалялся, Империя не дозволила свои корабли иметь… Всех боларов он на Срединный пригонит… Поставит сторожей на Дальнем мысу да в Восходной бухте – и будет ждать. Смотреть, куда мы пойдем. Туда войско и двинет…
– Да и двинет, что с того!.. – заорал Деан. – С нашими-то доспехами нам все нипочем!
Вооружились болары и вчерашние рабы знатно, покинутый имперский лагерь обобрали до нитки. Рокон глянул на приземистого мощного Плака, похожего на пень столетнего дуба: добрая кольчуга до колен, поножи, наручи, шлем. Меч, щит, кинжал. Юный бол Бареан поставил над войском прежнего отцовского воеводу, Коску Черепа. Ну а тот сделал дружка Плака старшим над бывшими рабами.
– Мы с этим Северным сколько проваландаемся? Где столько времени взять? Думаешь, у дана Дорчариан дел других нет? Будем лазать меж скал, вылавливать слуг Безносого… Ты свою месть потешить хочешь, Коскахас! Слуги Безносого тебя пленили, вот и задумал теперь свое взять!
«Времени нет, – мысленно согласился Рокон. – Постройка стены, лакасы… Старый лис Элам и Элса. Элса Эттик…» – Прощаясь с имперской красавицей, он совсем не расслышал журчание ее ручья. Неужели благословение Матери не властно над Элсой? Но ведь раньше…
Череп побагровел и ухватился за борт. Приподнялся…
– Нохвас, – негромко произнес Бареан, и воины вмиг успокоились. – Хватит.
Рокон поглядел на Ули и юного бола. Весь поход приятели провели вместе, шептались каждый вечер. Рокон пристально посмотрел на своего дважды рожденного сына, и тот отвел глаза.
«Ну точно. Как есть что-то удумали…»
– Ночной глава Рыбак – да продлятся его дни – приготовил нам пять кораблей, – начал Бареан, и плешивый Змарик, посланец Остаха, тяжело вздохнул. Случилась незадача: в последний миг влезли арнские воры, перекупили часть корабелов. – За один раз мы и трети войска не перевезем. Так?
Спорщики невольно кивнули.
– Северный остров – самый крайний к большой земле. И берег там пологий, удобный для высадки…
– Так замотанные просто смотреть не будут! – влез Деан. – Уж отравленных стрел да кинжалов у них хватает.
– Но у нас ведь крепкие доспехи – так, дядька Деан? – с улыбкой спросил юный бол, и старый болар увял. Бареан обратился к Рокону: – Но это и вправду затягивает войну, дан Дорчариан. Если время не терпит, то мы…
– Это твои острова, твоя земля, – подал голос Рокон. – Союзники-болары помогли дорча в битве у Скошенной горы, пришел наш черед вернуть долг.
«Не зря, значит, мальчишки секретничали, раз решили взять сторону Черепа. Глаза у Ултера блестят… Что же они там еще придумали?..»
Раздались зычные команды корабелов, на воду опустили весла. Первый тяжело груженный корабль разворачивался в узости, направив нос на выход из тесной бухты в открытое море.
Бамилкар, старшой над всеми «добрыми» на островах, робел. Ему еще не доводилось бывать в Срединном дворце.
«Подальше от царей – голова будет целей». – Он с опаской покосился на разъяренного бола Босаада.
– Точно видели? Не напутали твои? – вновь насел на «доброго» гвардеец Борон.
– Не напутали. Мои лодки их у выхода из бухты караулили. Мы и не прятались даже. Чего уж там… Верно говорю – на Северный они пошли! – «Добрый» глянул на солнце, поскреб затылок. – Уже высаживаются, поди!
– И какого пьяного кальмара, потопи их Отец Глубин, они там забыли? – заорал, брызгая слюной, дианадох. – Ты ж говорил, на Срединный они курс возьмут! – напустился он на главу гвардейцев.
Бола можно понять – он согнал людей со всех островов, до кого дотянулся. А ведь эту ораву кормить надо… Да и болары зароптать могут: у всех же огороды, сенокос, скотина, промысел. Одно дело пращой поработать да по домам разойтись – а здесь…