Виражи эскалации

С КП потребовали уточнений. К месту немедленно перенацелили две ближайшие машины. В обязательном порядке информировали штаб Паромова.

У контр-адмирала «на проводе» висела Москва – туда дали ориентировочную сводку. Но ещё не поспели ответные директивы, как с вертолёта стали поступать экспансивные сведенья: «неизвестная» подлодка совершила резкий манёвр уклонения со сменой глубины (очевидно, каким-то образом, там внизу под водой почувствовали за собой слежку). И уже не оставалось сомнения – «это та самая цель»! Оператор ГАС включил активный тракт, замеряя параметры ПЛ: скорость 17 узлов… 20… 25…

Вспугнутая субмарина пошла в отрыв.

Всё в той же причине – не потерять «контакт», командир «Камова» не стал сниматься с точки и пытаться производить бомбометание наличными ПЛАБ-50, лишь запросив разрешения на случай «если»… и не более. Сейчас от него требовалось только одно – цепкое целеуказание.



Злоба момента заключалась в том, что двум выделенным на атаку Ка-25, чтобы подойти в намеченный сектор, необходимо было время – по меркам вертолётных «км/ч» против «морских узлов» – небольшое! Тем не менее у субмарины появлялись возможности…

Офицер группы ПЛО быстро с этим определился, едва успев накидать диспозицию на тактическом планшете. Не замедлил доложить «наверх» командиру.

Капитан 2-го ранга Скопин и сам уже сориентировался, попросту держа в голове всю геометрию поискового ордера.

Требовалось быстрое решение и реагирование.

Необходимость в быстрых решениях осознавали и другие участники.

С Ка-25 все данные по определению скидывали и на свой корабль, чем подвигли командира «Петропавловска» по первому же «контакту» использовать ситуацию для «подскока» к ПЛ на максимальной скорости.

– С «Петропавловска»! – известил вахтенный на мостике флагмана. – Сообщают: они сейчас на практической дистанции применения ПЛРК[261] «Метель»!

Скопин не колебался ни минуты, быстро в уме расписав расклад: «Даже если „Метель“ не дотянется или подлодке удастся уклониться от атаки, как раз подоспевшие „вертушки“ лягут на чашу весов решающим доводом!»

Сюда же, в эти соображения вписывалась крайность того, что развившая максимальные узлы субмарина быстро выходила из поля действия погружной вертолётной ГАС. «Контакт» скоро попросту может быть потерян. Надо бить не мешкая!

…И дал карт-бланш.

На «Петропавловске» уже, загодя, не дожидаясь разрешений, осуществляли предстартовую подготовку. На всякий случай.

Тридцать два узла гнали корабль на сближение. Расчётные параметры цели вбивались в систему наведения противолодочного комплекса – согласно поступающей информации с вертолёта.

Развёртка электронно-лучевой трубки бортовой гидроакустической станции Ка-25 вдруг показала раздвоение принимаемого сигнала. Опытный оператор предположил самое напрашивающееся: выпуск подлодкой имитатора, тогда как сама ПЛ резко перешла в «тихий режим» движения.

Это сразу же вносило новые переменные в целеуказание.

Впрочем, боевой расчёт на «Петропавловске» было готов к таким поворотам. Решение огневой задачи усложнялось лишь тем, что теперь производилось сразу два двухракетных залпа, накрывая две назначенные точки поражения, имитатор ли то, или… что бы там ни было.

«Корабль» запрашивал, «вертушка» отвечала:

– По цели номер один данные подтверждаю. Курс, скорость цели – подтверждаю. По пеленгу номер два – «контакт» неустойчивый, сигнал растягивается по дистанции. Затухает. Повторяю…

Уже давно прозвучало: «Дистанция вписывается в радиус поражения!»

– Корабль на боевом курсе!..

Две побортные четырёхтрубные пусковые установки комплекса «Метель» на БПК проекта 1134-Б – не-наводящиеся, неповоротные, стационарные, то бишь направление на цель всем корпусом корабля. Радиокомандная корректура траектории ракет допускалась уже на участке маршевого полёта.

– Так держать!

– Товсь!

Щёлканьем тумблеров, нажатием кнопок команда пошла по электрическим цепям.

– Товсь выполнено! К стрельбе готов!

Командир на мостике перевёл взгляд – ему с его места видно левобортный контейнер ПУ: убрались в сторону откидные крышки пусковых шахт, обнажая головки тандема ракето-торпед.

– Передали по сети, – негромко проговорит за спиной старпом, – применение оружия санкционировано самим главкомом ВМФ Горшковым.

– Стрельба боевыми… В настоящее место цели!.. – немного с оттяжкой огласит командир. В поступающих докладах с боевых постов, в череде и последовательности предпусковых процедур, в сухих строках команд и репетований, всё покажется каким-то тягучим и томительным, словно на каких-то плановых учениях, а не в боевом накале.

– Огонь!

Рёвом стартовиков, на мгновения перекрыв весь вид с мостика оранжевым пламенем, два факела вырвались на касательную траекторию. Следом, в необходимом (в минутах) интервале, двухракетным залпом разрядилась правобортная установка.

Ветер ещё не развеял уходящие дымные шлейфы, а командир отдал приказ к готовности пуска остального, оставшегося в ПУ боекомплекта.

«Надо будет – всем ударим! Потому что второго такого шанса судьба может и не представить, – скажет он потом, выразив потаённое: – Ради того и существуем. За такое… коли потопим атомную супостата, и Героя дать могут».

Четыре ракеты-доставщика менее чем за три минуты достигнут расчётных точек, где отделившаяся на парашютах боевая часть – торпеды АТ-2УМ – выйдет в самостоятельный циркуляционный поиск и наведение на цель.




Ship submarine nuclear

SSN-695 «Бирмингем» – семь тысяч тонн водоизмещения, уравновешенных балластом в законах гидростатики на глубине 900 футов, в минимальных оборотах медленного дрейфа…

– Гидропост – «центральному».

Командир субмарины кэптен Роберт Фрик щёлкнул кнопкой громкой связи, ответив на вызов:

– Слушаю.

– Сэр. У русских движение! Цель номер три, крейсер «Kara»-class по пеленгу сто тридцать на зюйдост – резкое увеличение кавитационных шумов. Смена курса.

– На нас? – с тенью лёгкой тревоги спросил старпом.

Фрик, не оборачиваясь, небрежно бросит:

– Не времена большой войны, когда, чтобы кинуть «глубинку», надо было обязательно пройтись по голове подлодки.

Тем не менее, хмурясь, запросил дистанцию, разделяющую субмарину и советский корабль, прекрасно зная, что «Kara»-class располагает дальнобойными противолодочными ракетами.

Ориентировочные «ярды-мили» ему указали.

– С такого расстояния их гидроакустические средства зафиксировать нас не смогут. Если только… – дежурный акустик дрогнул голосом. – Сэр, если мы хотим послушать, нет ли чего над нами в небе – советского чоппера-наводчика[262], придётся подняться ближе к поверхности.

– О’кей, – шкипер жестом дал понять помощнику – выполнять.

«Бирмингем» медленно и осторожно пополз наверх.



«Неясность» – так бы охарактеризовал обстановку там, наверху, кэптен Фрик.

Ту атаку глубинными бомбами, сброшенными серией с вертолётов, удалось предвосхитить в самый последний момент.

Растянутая на тросе длиною свыше полукилометра выдвижная буксируемая антенна AN/BQR-15, состоящая из 42 гидрофонов, при правильном применении могла услышать даже низколетящие самолёты. Неудивительно, что старший акустик (высококлассный специалист), как и собственным чутьём, так и тонкой настройкой аппаратуры, сумел вычленить на приёмном устройстве резонирующий звук соосно-встречных винтов советского геликоптера (судя по всему, висящего над самой поверхностью моря).

Среагировали своевременно – резким курсовым маневрированием, скоростью, броском вниз на тысячу футов… под грохот глубинных бомб, которые, тем не менее, легли в стороне; в том числе применив средства гидроакустического противодействия – выпустив мобильный лодочный симулятор Мк-70, генерирующий активную и пассивную звуковую сигнатуру, имитирующую ПЛ.

Просочившись под термоклином через выставленный барьер акустических буёв, описав дугу широкой кривизны, подлодка «Бирмингем» оторвалась от преследователей.

Уже потом, в наступившем затишье, они приняли относительно обстоятельную телеграмму из оперативного центра. Разумеется, подвсплытие «на штырь» спутниковой связи полностью исключалось, принимали по СНЧ – долго, нудно, низкоинформативно – кодированными буквенными наборами.

Узнали, что командование их не бросило, поддержав авиакрылом с «Таравы».

«Большое спасибо», – съязвит шкипер. Кэптен Фрик и в этот раз предпочтёт заняться дешифровкой лично и ту часть текста, где штаб выражает недоумение (мелко сказано) по поводу несанкционированного применения SSN-695 оружия против кораблей Советов, уберёт в карман.



– «Центральный»! Срочно! – подозрения старшего акустика оправдались – подъём на сотню с небольшим метров вверх к поверхности выявил в непосредственной близости работу советского вертолёта.

Решение командира будет таким же, что и прошлый раз – быстро покинуть настоящее место в самых высоких параметрах.

– Рекомендованный курс?

– В диапазоне сто шестьдесят – двести градусов.

Пауза выжидания в трубке…

– Да, сэр, понимаю, сэр. Так мы идём на некоторое сближение с советским крейсером «Kara». Но это неочевидное направление… для «охотников» на «Гормоне». Искать они станут нас скорей всего на северо-западных румбах. Тем более, русским потребуется время – смотать погружную ГАС и выбрать новую позицию. Сэр. Считаю, что большая опасность всё же исходит от противолодочных геликоптеров.

Развив 27-узловый ход, лодка на какое-то время оглохнет, выписывая коордонат по горизонтали, снова погружаясь до «тысячи».

Английские «тысяча футов» в непривычку звучат серьёзно, но в метрах это три сотни. При рабочей глубине погружения «Лос-Анджелесов» в 280 метров – не особо большой перебор за штатные нормативы.

Последующий сброс оборотов до минимума с переходом к свободной инерции (…и шум трения обтекающей корпус воды всё ещё будет сохраняться) совпадёт с выходом из торпедного аппарата очередного устройства Mk-70.

Ответственный уорент-офицер в sonar room прилипнет к экрану осциллоскопа, следя за любым всплеском синусоиды, прислушиваясь к любым шумам, ловя любой низкочастотный шелест, дёргаясь на мазнувший корпус лодки луч активного излучателя гидрофона, пытаясь определить, работает это РГБ или вертолётная ГАС.

Пауза выжидания!.. Навострив все сенсоры и уши…

В «центральном» кэптен Фрик, должно быть, в смутных беспокойствах, вовлечёт помощника, точно советуясь и немного провоцируя:

– Не приготовить ли нам Mk-48 к бою? Или «Гарпун»? Против крейсера… если тот прижмёт нас сверху.