Виражи эскалации
Часть 46 из 76 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Бортовые СПО[258] уже предупредили об облучении чужой РЛС – всё, их скорей всего видят. Через несколько секунд пилоты уже и сами углядели что-то впереди – верхушки мачт, силуэт корабля… и чуть довернули. До выхода на цель, при сохранении прежней скорости – минута! А при всём желании «налететь точно вихрь», разогнав машины на конечном участке «атаки» до сверхзвука, и того меньше.
Так и не включив бортовую РЛС (лишний риск нарваться), командир пары мимоходом отметил, что дистанция годна для пуска ракет. По всем признакам все уловки сработали, их или принимали за своих, что бы там им ни показывал ответчик «свой-чужой», или поздно спохватились – не облучали стрельбовыми станциями, в воздухе не видно самолётов воздушного патруля.
«Идеально вышли. Ох, бы… если бы – пуск!»
В голове ещё вертелись напоминалки из «соглашения от инцидентов»: «…летательным аппаратам не приближаться к судам на расстояние менее трёх километров. К авианосцам, занятым выпуском летательных аппаратов, – пять километров. С кормовых и носовых углов – десять километров».
Одними губами он пробормотал:
– Можно подумать, прилетавшие к «Минску» «Харриеры» особо церемонились.
«Тарава» рос на глазах.
Позади правее в полумиле от «коробочки» УДК маячит ещё один корабль сопровождения.
Звуковой барьер «Яки» порвали прямо над топами…
На мостике кэптен Ньюмен аж дрогнул в коленях от грохота и звукового удара. И уже вслед будто бы даже успел разглядеть красные звёзды на плоскостях:
– Что это было, чёрт возьми? Сверхзвуковые?
– Да, сэр. Сверхзвуковые. Двухкилевые. Похожи на советские перехватчики «Foxbat»[259]. Ведь они же могут дотянуться сюда с береговых аэродромов Индии?
На палубе ещё лежал «поджаренный» «Харриер». Две дежурные машины наготове – пилоты вбежали по лесенкам в кокпиты, стартуя. Тут уж не до экономии топлива, взлетели вертикально.
Советские самолёты виражнули на разворот, в этот раз их вели, подсвечивая оружейными РЛС. Поэтому пара обходила американские корабли размашистой дугой, сторонясь. Это позволило «Харриерам» срезать угол на перехвате. Впрочем, особой роскоши «перехвата» сверхзвуковые Як-141 им не предоставили, быстро уходя на форсаже.
Ещё в воздухе пилоты дежурных AV-8A стали докладывать, что успели рассмотреть.
– Это не «Фоксы». Одно сопло. Кили и стабилизаторы вынесены в хвостовых балках. Необычные. Под крыльями по два пилона, на подвеске ракеты…
– Вот так, Фрэнк, – назидательно проговорил Ньюмен помощнику, – считай, что мы сейчас тушим пожары от попадания минимум четырёх ПКР. Взяли нас… со спущенными штанами.
– Если это не «Миги», то… какие-то палубники?..
– Доложите в штаб, опишите. Возможно, что-то новенькое, – кэптен всё ещё сжимал трубку – на той стороне «провода» контр-адмирал Паромов, разговор был короток, но удовлетворителен… на текущий момент. Даже с неожиданным прилётом сверхзвуковых гостей.
Где-то кружил «Бронко», который с началом стычки в небе быстро покинул сектор.
Русские могли его легко перехватить… Однако не стали.
Там же в небе «Си Кинг», отправленный на поиск и спасение катапультировавшегося лётчика со сбитого «Харриера». Паромов передал, что пилота уже подобрали, переправив на крейсер «Москва».
Ньюмен знал из регулярных тематических брифингов, устраиваемых в штабе: по данным разведки, Советы разрабатывают улучшенный самолёт вертикального взлёта и посадки. Что-то ему подсказывало, что прилетали именно они.
«Иначе говоря, им есть чем нас тактически достать».
Погримасничав лицом в неуютных думах, кэптен распорядился:
– Дивизиону ПВО! Всё, что летит в ближней зоне соединения со скоростью больше четыреста пятьдесят узлов, по умолчанию считать противником. Всё, что летит вне коридоров подхода, по умолчанию – чужие.
В представительствах…
Контактирование напрямую заинтересованных военных кругов СССР и США через «мягких посредников» – дипломатов, меж тем не прекращалось и даже приветствовалось. Здесь играло своего рода опосредованное прощупывание намерений и решимости оппонентов.
При этом тема «неизвестной субмарины» обходилась стороной, будто её и не было или она всё ещё числилась «чьей-то»… Хотя все всё уже понимали.
То, что «Бирмингему» удалось избежать поражения, по докладу о проведённом бомбометании советскими вертолётами, в американском штабе, как ни странно, смогли понять, проанализировав сообщения и переговоры русских – тех, что шли открытым текстом, но и… даже закодированный радиотрафик нёс в себе интонационные коннотации с угадываемым потенциалом.
И пока с американской стороны дипломатического стола вещали о том, чтобы сделать паузу и разобраться, и бла-бла-бла… начальник штаба ВМС США адмирал Джеймс Уоткинс на экстренном совещании в Белом доме докладывал о неспособности авиагруппы «Таравы» эффективно вытеснить советские «палубники»:
– …По крайней мере, уж простите за тавтологию, не перейдя к крайним мерам – к боевому столкновению, которое и произошло с неочевидным результатом и с некоторым разменом летательных аппаратов.
Адмирал не стал вдаваться в подробности соотношения потерь.
Тем не менее «ястребы» в Пентагоне настаивали на возобновлении давления, используя ресурс наличных на LHA-1 «Харриеров». А при должном рвении даже изыскали способ оперативно усилить американское присутствие в небе.
Предложение опиралось на использовании авиации с аэродромов в Омане, где у США базировалось (цитируя начштаба): «…совершенно неудовлетворительное по числу и составу крыло». Поэтому, в развитии инициативы, представлялся нестандартный ход, который при явных сложностях исполнения высокие чины сочли неожиданно интересным. Здесь речь уже шла о переброске палубных F-18 «Hornet» и F-14 «Tomcat» с авианосцев в Средиземном море, посредством организации дозаправки в воздухе, включая и другие координации, такие, как договорённость с Саудовской Аравией о кратчайшем маршруте перелёта через их территорию.
Надо заметить, что на другой стороне тоже хватало «ястребов», но у тех хотя бы были справедливые основания ответить на провокационную агрессию. Например, главком флота Горшков очень рьяно реагировал на ситуацию.
На́ море над морем…
Когда бы всё решалось «благими» хитросплетениями политиков и честной непреклонностью военных штабистов, то и в другой бы раз в перегибах мирного времени «холодной войны», после подобного инцидента в воздухе, обе стороны, «спустив пар», наверняка сохраняли осторожные дистанции и предупредительность.
В конце концов, никто из лётчиков не пострадал. Американцы заикнулись, мол, что «надо бы вернуть их парня». Служба РТР на крейсере «Москва» словила сигнал радиомаяка, идентифицировав патрульный или спасательный «Си Кинг». В небе даже вновь обозначились «Харриеры», которые подчёркнуто держались от Ка-25 на расстоянии, несомненно, оставаясь в качестве наблюдателей. Американцы были уверены, что ценой своих прямых в агрессии действий, создав «над полем боя» невыносимые условия, смогли помешать «охоте», и субмарина оторвалась от преследования.
Отчасти так и было.
Штурман-гидроакустик с упавшего в воду вертолёта только по спасении и прибытии на корабль сообщил об установленном в самый последний момент «контакте».
Ориентир передали на другие борта. Однако зазоры времени и расстояний возросли, поисковые векторы требовалось вновь переориентировать.
На полётной палубе «Москвы» в условиях и без того непрекращающейся противолодочной операции снова забегали: садились принять очередную порцию РГБ «вертушки»… обслуживались… взлетали. «Случайный» Як-39Ш, с неисправностями и повреждениями (пара дыр в фюзеляже), оттащили «в угол», чтобы не мешал, с ним уже вяло ковырялись досмотром. Возле Ка-25ПС стоял «под белы рученьки» немного унылый американский пилот, что не мешало ему с интересом пялиться на русских и их палубную суету. Сюда уже спешила целая команда особистов и контрразведчиков: допросить – не допросить, но «поговорить с пленным» следовало обязательно, пока его не забрал «Си Кинг». Американцу уже перепало «парой ласковых» от подвернувшегося лётчика подбитого «Яка», в довольно красноречивой жестикуляции – тыча в небо, на самолёт, переходя на «личности»:
– Ну что мудило, искупался?
Супостат, углядев и распознав коллегу, видимо уловил контекст, что-то залопотал в ответ.
– Кто-нибудь понял, что он говорит?
– Это не он стрелял, это Джон, – нашёлся кто-то из технарей, мало-мальски разобравшийся в чужом наречии.
На мостике Скопин, которого особист попросил попридержать возвращение американца, спросил вахтенного офицера:
– Далеко «Кинг»?
– Минут семь лёту, при их скорости.
– Связь…
– Они на международной частоте, – лейтенант добавил неприязненно: – Шпарят по-русски почти без акцента.
– Пусть обождут. Палуба закрыта! Передайте им – палуба закрыта, покуда идут взлётно-посадочные мероприятия.
Резкая категоричность командира, адресованная тем неведомым пилотам в американском вертолёте, исходила из досадного непонимания мотивов своего руководства. Знать рядовым исполнителям, что там происходит в политических верхах на дипломатическом уровне или на уровне контактов генералитета, не обязательно и не должно. Однако некая обратная связь имела место быть, а у Скопина хватало соображалки, чтобы по тем приказам, что поступали из штаба, выстраивать примерные сценарии и делать свои выводы: «Какого чёрта в Москве миндальничают с пиндосами и тянут кота за… да хоть за хвост, хоть за яйца?! Ну, допустим, с самолётами… опустим. Действительно, „свистки“ они есть „свистки”[260] – типа, не поделили небо. Но…»
Поступили тревожные сообщения с «Проворного». К терпящему бедствие кораблю уже подошло судно обеспечения. Меры по оказанию помощи предпринимались насколько возможно полные. Пожары потушены и главной проблемой стояла откачка забортной воды из затопленных отсеков. С обеспечителя подали шланги, работали помпы. Помогало мало. Корма БПК окончательно просела, и вода продолжала поступать через пробоины, заливаясь поверх палубы. Дело усугублялось разгулявшейся волной. Корабль агонизировал. О чём было доложено Паромову. Доклад однозначно попал на стол главкому.
Уже и слух прошёл – говорили (просочилось от секретчиков-кодировщиков ЗАС), дескать, Горшков лично дал добро «Субмарину – топить!» Невзирая…
Скопин не то чтобы особо поверил. Главком ВМФ при всех своих регалиях, как ни крути, человек, обременённый политическими кандалами.
«Утопить-то утопим, – покусывал губы кавторанг, – отыскать бы эту иголку в стоге сена, до того как в Кремле не пришли к политическим компромиссам».
От этих злых и рваных думок его оторвал старший группы ПЛО, выпалив неуставно:
– Есть подвижки!
Подводный объект обнаружился спонтанно и, как ни странно, не совсем там, где ожидали. И так бывает.
Вертолёты с кораблей сопровождения, в целом включённые в общую задачу, тем не менее, дабы не создавать неразбериху в управлении, имели свои сектора поиска, вынесенные на край рубежа. В данном случае командир экипажа Ка-25ПЛ с «Петропавловска», руководствуясь собственными соображениями, скинул пару буёв вне порядка заградительного барьера, рекомендованного флагманскими специалистами.
Один из РГБ сработал.
Тут же по следу опущенная гидроакустическая станция зафиксировала что-то похожее на кавитационные шумы – «контакт» слабый, неустойчивый, но «контакт»!
На вертолёте боялись спугнуть удачу и лодку, не стали менять позицию, продолжая терпеливо прислушиваться в «пассиве»… на командный пункт потекли приблизительные данные.