Виражи эскалации
Часть 37 из 76 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Приготовить торпедные аппараты: «один», «три», «два», «четыре». Зарядить Mk-48. Доложить о готовности.
– Цели? – решил уточнить старпом.
– Корабли комми на зюйде.
– Данные ещё не достаточны для огневого решения…
Роберт Фрик понимал причину нерешительности в голосе помощника: экипаж лодки может сколько угодно развлекаться выработкой данных по целям, огневым расчётом, тренироваться в заряжании аппаратов, но разрешение на стрельбу, если это не прямая угроза кораблю, давали вышестоящие инстанции.
Всё время, пока они ходили в унисон с пакистанской субмариной, возможность всплыть на сеанс связи исключалась. Даже выпустить волочащуюся за лодкой кабель-антенну СНЧ[237] – принять хоть какие-то «рекомендации» (простейшие коды из штаба), в ужатых условиях маневрирования вряд ли бы вышло.
Кэпа это ограничение вполне устраивало. У него имелся некий карт-бланш – последнее полученное донесение из командного центра, декодированное лично.
«В конце концов, – рассуждал он, уверяясь в собственных прерогативах, – кто тут согласно английской идиоме первый после Бога? Решения за мной и не иначе».
– Мостик, это гидропост. Чёткие контакты, пеленг два-два-ноль!
– Расстояние?
– Более тридцати морских миль, сэр. Сокращается. Судя по акустическому почерку, два корабля в классе эсминцев. Один «контакт» достоверно классифицирую как советский вертолётоносец типа «Moskva», пеленг двести десять градусов на зюйд. Дистанция в тех же пределах… уточняю.
– Дальность, можно сказать, уже в параметрах. Ещё немного и наши «рыбки» сыграют оптимально, – проворковал шкипер, пощёлкав на клавиатуре терминала инерциальной навигационной системы. Затем подошёл к прокладочному столику, где все позиции представали более прозаической наглядностью – в виде пунктиров, линий и меток кораблей.
– Что скажешь, чиф?
Этим вопросом командир как бы приглашал и отзывал помощника на разговор в сторонку, уж насколько это коррелировалось со сравнительно компактными объёмами центрального отсека.
– Обрати внимание, Мэтью, наши пакистанские коллеги тоже примеряются на русских: выход на огневой рубеж, выработка стрельбовых данных и всё такое. А?
– Решили поупражняться, – пожал плечами старпом, – учебно, как и мы…
– А с чего ты решил, что мы «учебно»?
Офицер недоумённо уставился:
– Серьёзно? – вдруг отойдя от неформальности. – Сэр…
Кэптен протянул листок бумаги:
– Вот, ознакомься. Дешифровка последнего распоряжения из штаба.
Тот бегло, ещё слабо вникая, пробежался по строчкам:
– Почему только сейчас? – имея в виду то, что кэп только сейчас доводит до сведения.
– Гриф стоял «конфиденциально», – пояснил командир, – на моё усмотрение. В задаче провокация, с целью выставить русских агрессорами. Действовать в зависимости от обстоятельств и оптимальных условий. А условия очень…
– Но чёрт меня подери…
– Пара торпед – чем не идеальный способ?! У нас сейчас замечательная позиция – мы находимся в глухой зоне для пакистанцев. Пустим наши «рыбки» буквально из-за их спины. Ими же и прикроемся от русских, коль скоро те предпримут ответные контрмеры. Представь физиономии пакистанских акустиков, когда они услышали торпеды, ушедшие будто прямиком из-под их задницы! Представь физиономии чёртовых иванов. Как ты думаешь, они отреагируют на такую атаку пакистанцев?! – Шкипер обаятельно улыбнулся, возможно, немного переслащивая: – И всё должно остаться тайной, ушедшей в глубины. Наших отпечатков пальцев там не будет.
Динамик, включённый на трансляцию с гидропоста, выдал обновлённую серию уточняющих данных, заставив командира всецело обернуться к управлению:
– Боцман, погружение на пятьсот футов! – не перестав изъясняться с помощником, переходя на полтона:
– Для атаки, разумеется, выберем вертолётоносец, русские его именуют противолодочным крейсером. Угол на цель близкий к нулю, но «Агоста» сейчас на директрисе огня – между нами и… Вот и опустимся ниже «француженки». Не хватало, чтобы наши «рыбки» вхолостую вмазались ей в задницу… ха! Давай, Мэт, – кэптен отобрал у помощника бумаженцию с дешифровкой, засовывая себе в карман, – работаем.
Старпом будто встряхнулся, кивнув – в конце концов, с чего бы сомневаться в решениях командира.
«Бирмингем», поставив рули на 15 градусов вниз, скользила на глубину, тем самым укрываясь под термоклином – весьма условная мера скрытности при пуске торпед в непосредственной близости от соседствующей «Агосты» и её акустиков.
Кэптен отмёл всякие сомнения… и сценарии – как поведёт себя пакистанский экипаж, услышав торпеды:
«В любом случае, что бы они ни предприняли, мы сделаем всё что надо, вполне успевая „отскочить“ на безопасное расстояние».
– В залпе две! Аппараты – «один», «три»! Ввести целеуказание в головки! Торпеды выпускаем по данным гидроакустики с глубины пятьсот футов. Приготовить решение огневой задачи!
– Слушаюсь, – старший помощник контролировал ввод данных в компьютер.
– Готовность!
В корпусе лодки по обоим бортам открылись крышки торпедных аппаратов, заполняя внутренности шахт морской водой. Это первое, что могли услышать пакистанские акустики, затем…
«В любом случае Мк-48 по проводам идти недолго, – шкипер снова склонился к карте с проложенными курсами и предполагаемо нарисованным направлением торпед… прямиком к цели, – затем пакистанцы всполошатся и… телеуправление придётся обрезать, пустив „рыбки“ в самостоятельное плавание».
– Чиф, проверить огневое решение!
– Аппараты готовы к стрельбе!
– Внимание. Огонь…
– Первая – пуск, третья – пуск! – на кнопки жал старпом.
Выходом торпед тело субмарины практически не дрогнуло… Не дрогнул ни один мускул на лице кэптена, ни голос (не каждый день фактические стрельбы по фактическому противнику):
– Приготовить аппараты – «два», «четыре». Гидро-пост – обстановку?!
Ожидая – вот-вот задёргаются пакистанцы – сколько им на реакцию? Но акустик вдруг выдал другое:
– Слышу работу активного гидролокатора не более чем в пятистах ярдах! Параметры… сэр, предположу, что поблизости висит вертолёт. Боюсь, мы попадём под обнаружение, если не уже…
– Вот дерьмо, – выругался шкип, тотчас реагируя, – аппараты – «два», «четыре» – отбой! Приготовиться к погружению и манёвру отхода на максимальных параметрах.
Тянул время, хоть немного, бросая взгляд на настенный морской хронометр, отсчитывающий заметные секунды и тягучие минуты:
– Сколько им… торпедам?
– Время выхода торпед на цель – семь минут.
«Скверно, – кэптен производил в уме быстрый расчёт, – Mk-48 до цели ещё не меньше тринадцати тысяч ярдов, за которые советский крейсер может ускользнуть из довольно-таки узкого акустического луча ГСН. Торпеды уйдут в поисковую змейку. Каковы шансы на повторный захват и атаку? Учитывая, что иваны будут активно отбиваться и маневрировать».
– Сэр, пакистанцы! Начали поворот вправо!
Всё, далее выжидать было чревато.
– Торпеды – обрыв проводов! Лево руля, ход до «полного». Уклониться отворотом от курса с погружением на тысячу сто пятьдесят футов!
Надеясь, что сейчас пакистанцам будет не гидроакустических изысков, но коль у русских в небе вертолёты… тут весь опыт учит – уходить поглубже, убегая как можно подальше. И как можно быстрее!
Полого «спикировав» на заданные 350 метров глубины, набирая полные обороты, описав полукруг, «Бирмингем» ложилась на курс отбега.
Слышались репетования рулевого, штурмана – о новом курсе, о показаниях глубиномера. Больше интересуясь информацией с гидропоста, командир затеребил интерком:
– Что там наши «Мk»?
– Пока что их слышим на постоянном пеленге два-два-ноль. Заработали в активном режиме. Повторяю, «рыбы» ведут гидролокацию в активном режиме и…
– Твою мать! – вырвалось с динамика. – Слышу последовательные подводные детонации в ближнем секторе!
– Бомбомёты?! – воскликнул раскрасневшийся лицом старший помощник. – Они применили глубинные бомбы?
– Приманка сработала. Большевики долбят «Агосту», – нашёл самое простое объяснение шкип, – однако быстро же они…
Американская «ship submarine»[238] номер 695 уходила, совершая последовательность курсовых уклонений и смен глубин. Её никто не преследовал. Даже сторонние лучи гидролокаторов долетали будто вскользь и не направленно.
– Есть сигналы отражения? Торпеды достигли цели?
Акустики давали невразумительные ответы – что-то там взрывалось, часто, дробно сливаясь в общую отдалённую какофонию.
«Как бы там ни было, отобьются русские от торпед или нет, дело мы своё сделали – создали прецедент провокации, – размышлял кэптен, – сейчас комми полностью отыграются на незадачливых пакистанцах».
– Как мы, а? – вместе с этим успехом он как бы приглашал старпома разделить ответственность… и они улыбались, точно два школяра морского колледжа, устроившие хорошую пакость недругам.
Немного погодя чутко вслушивающиеся акустики доложат, что, по всей видимости, русские вытащили пакистанцев наружу.
– Да, сэр. Их, несомненно, вынудили всплыть…
– Какой позор, – вырвалось у всё ещё возбуждённого чифа, начавшего нести нечто о «незыблемых морских традициях, обязывающих идти до конца», и мол, да мы бы, да никогда!..
– Брось, Мэтью, – лицо кэптена Фрика исказило, а глаза вдруг затуманило – тоской и желчью, – до дна нам всем одинаково.
– Цели? – решил уточнить старпом.
– Корабли комми на зюйде.
– Данные ещё не достаточны для огневого решения…
Роберт Фрик понимал причину нерешительности в голосе помощника: экипаж лодки может сколько угодно развлекаться выработкой данных по целям, огневым расчётом, тренироваться в заряжании аппаратов, но разрешение на стрельбу, если это не прямая угроза кораблю, давали вышестоящие инстанции.
Всё время, пока они ходили в унисон с пакистанской субмариной, возможность всплыть на сеанс связи исключалась. Даже выпустить волочащуюся за лодкой кабель-антенну СНЧ[237] – принять хоть какие-то «рекомендации» (простейшие коды из штаба), в ужатых условиях маневрирования вряд ли бы вышло.
Кэпа это ограничение вполне устраивало. У него имелся некий карт-бланш – последнее полученное донесение из командного центра, декодированное лично.
«В конце концов, – рассуждал он, уверяясь в собственных прерогативах, – кто тут согласно английской идиоме первый после Бога? Решения за мной и не иначе».
– Мостик, это гидропост. Чёткие контакты, пеленг два-два-ноль!
– Расстояние?
– Более тридцати морских миль, сэр. Сокращается. Судя по акустическому почерку, два корабля в классе эсминцев. Один «контакт» достоверно классифицирую как советский вертолётоносец типа «Moskva», пеленг двести десять градусов на зюйд. Дистанция в тех же пределах… уточняю.
– Дальность, можно сказать, уже в параметрах. Ещё немного и наши «рыбки» сыграют оптимально, – проворковал шкипер, пощёлкав на клавиатуре терминала инерциальной навигационной системы. Затем подошёл к прокладочному столику, где все позиции представали более прозаической наглядностью – в виде пунктиров, линий и меток кораблей.
– Что скажешь, чиф?
Этим вопросом командир как бы приглашал и отзывал помощника на разговор в сторонку, уж насколько это коррелировалось со сравнительно компактными объёмами центрального отсека.
– Обрати внимание, Мэтью, наши пакистанские коллеги тоже примеряются на русских: выход на огневой рубеж, выработка стрельбовых данных и всё такое. А?
– Решили поупражняться, – пожал плечами старпом, – учебно, как и мы…
– А с чего ты решил, что мы «учебно»?
Офицер недоумённо уставился:
– Серьёзно? – вдруг отойдя от неформальности. – Сэр…
Кэптен протянул листок бумаги:
– Вот, ознакомься. Дешифровка последнего распоряжения из штаба.
Тот бегло, ещё слабо вникая, пробежался по строчкам:
– Почему только сейчас? – имея в виду то, что кэп только сейчас доводит до сведения.
– Гриф стоял «конфиденциально», – пояснил командир, – на моё усмотрение. В задаче провокация, с целью выставить русских агрессорами. Действовать в зависимости от обстоятельств и оптимальных условий. А условия очень…
– Но чёрт меня подери…
– Пара торпед – чем не идеальный способ?! У нас сейчас замечательная позиция – мы находимся в глухой зоне для пакистанцев. Пустим наши «рыбки» буквально из-за их спины. Ими же и прикроемся от русских, коль скоро те предпримут ответные контрмеры. Представь физиономии пакистанских акустиков, когда они услышали торпеды, ушедшие будто прямиком из-под их задницы! Представь физиономии чёртовых иванов. Как ты думаешь, они отреагируют на такую атаку пакистанцев?! – Шкипер обаятельно улыбнулся, возможно, немного переслащивая: – И всё должно остаться тайной, ушедшей в глубины. Наших отпечатков пальцев там не будет.
Динамик, включённый на трансляцию с гидропоста, выдал обновлённую серию уточняющих данных, заставив командира всецело обернуться к управлению:
– Боцман, погружение на пятьсот футов! – не перестав изъясняться с помощником, переходя на полтона:
– Для атаки, разумеется, выберем вертолётоносец, русские его именуют противолодочным крейсером. Угол на цель близкий к нулю, но «Агоста» сейчас на директрисе огня – между нами и… Вот и опустимся ниже «француженки». Не хватало, чтобы наши «рыбки» вхолостую вмазались ей в задницу… ха! Давай, Мэт, – кэптен отобрал у помощника бумаженцию с дешифровкой, засовывая себе в карман, – работаем.
Старпом будто встряхнулся, кивнув – в конце концов, с чего бы сомневаться в решениях командира.
«Бирмингем», поставив рули на 15 градусов вниз, скользила на глубину, тем самым укрываясь под термоклином – весьма условная мера скрытности при пуске торпед в непосредственной близости от соседствующей «Агосты» и её акустиков.
Кэптен отмёл всякие сомнения… и сценарии – как поведёт себя пакистанский экипаж, услышав торпеды:
«В любом случае, что бы они ни предприняли, мы сделаем всё что надо, вполне успевая „отскочить“ на безопасное расстояние».
– В залпе две! Аппараты – «один», «три»! Ввести целеуказание в головки! Торпеды выпускаем по данным гидроакустики с глубины пятьсот футов. Приготовить решение огневой задачи!
– Слушаюсь, – старший помощник контролировал ввод данных в компьютер.
– Готовность!
В корпусе лодки по обоим бортам открылись крышки торпедных аппаратов, заполняя внутренности шахт морской водой. Это первое, что могли услышать пакистанские акустики, затем…
«В любом случае Мк-48 по проводам идти недолго, – шкипер снова склонился к карте с проложенными курсами и предполагаемо нарисованным направлением торпед… прямиком к цели, – затем пакистанцы всполошатся и… телеуправление придётся обрезать, пустив „рыбки“ в самостоятельное плавание».
– Чиф, проверить огневое решение!
– Аппараты готовы к стрельбе!
– Внимание. Огонь…
– Первая – пуск, третья – пуск! – на кнопки жал старпом.
Выходом торпед тело субмарины практически не дрогнуло… Не дрогнул ни один мускул на лице кэптена, ни голос (не каждый день фактические стрельбы по фактическому противнику):
– Приготовить аппараты – «два», «четыре». Гидро-пост – обстановку?!
Ожидая – вот-вот задёргаются пакистанцы – сколько им на реакцию? Но акустик вдруг выдал другое:
– Слышу работу активного гидролокатора не более чем в пятистах ярдах! Параметры… сэр, предположу, что поблизости висит вертолёт. Боюсь, мы попадём под обнаружение, если не уже…
– Вот дерьмо, – выругался шкип, тотчас реагируя, – аппараты – «два», «четыре» – отбой! Приготовиться к погружению и манёвру отхода на максимальных параметрах.
Тянул время, хоть немного, бросая взгляд на настенный морской хронометр, отсчитывающий заметные секунды и тягучие минуты:
– Сколько им… торпедам?
– Время выхода торпед на цель – семь минут.
«Скверно, – кэптен производил в уме быстрый расчёт, – Mk-48 до цели ещё не меньше тринадцати тысяч ярдов, за которые советский крейсер может ускользнуть из довольно-таки узкого акустического луча ГСН. Торпеды уйдут в поисковую змейку. Каковы шансы на повторный захват и атаку? Учитывая, что иваны будут активно отбиваться и маневрировать».
– Сэр, пакистанцы! Начали поворот вправо!
Всё, далее выжидать было чревато.
– Торпеды – обрыв проводов! Лево руля, ход до «полного». Уклониться отворотом от курса с погружением на тысячу сто пятьдесят футов!
Надеясь, что сейчас пакистанцам будет не гидроакустических изысков, но коль у русских в небе вертолёты… тут весь опыт учит – уходить поглубже, убегая как можно подальше. И как можно быстрее!
Полого «спикировав» на заданные 350 метров глубины, набирая полные обороты, описав полукруг, «Бирмингем» ложилась на курс отбега.
Слышались репетования рулевого, штурмана – о новом курсе, о показаниях глубиномера. Больше интересуясь информацией с гидропоста, командир затеребил интерком:
– Что там наши «Мk»?
– Пока что их слышим на постоянном пеленге два-два-ноль. Заработали в активном режиме. Повторяю, «рыбы» ведут гидролокацию в активном режиме и…
– Твою мать! – вырвалось с динамика. – Слышу последовательные подводные детонации в ближнем секторе!
– Бомбомёты?! – воскликнул раскрасневшийся лицом старший помощник. – Они применили глубинные бомбы?
– Приманка сработала. Большевики долбят «Агосту», – нашёл самое простое объяснение шкип, – однако быстро же они…
Американская «ship submarine»[238] номер 695 уходила, совершая последовательность курсовых уклонений и смен глубин. Её никто не преследовал. Даже сторонние лучи гидролокаторов долетали будто вскользь и не направленно.
– Есть сигналы отражения? Торпеды достигли цели?
Акустики давали невразумительные ответы – что-то там взрывалось, часто, дробно сливаясь в общую отдалённую какофонию.
«Как бы там ни было, отобьются русские от торпед или нет, дело мы своё сделали – создали прецедент провокации, – размышлял кэптен, – сейчас комми полностью отыграются на незадачливых пакистанцах».
– Как мы, а? – вместе с этим успехом он как бы приглашал старпома разделить ответственность… и они улыбались, точно два школяра морского колледжа, устроившие хорошую пакость недругам.
Немного погодя чутко вслушивающиеся акустики доложат, что, по всей видимости, русские вытащили пакистанцев наружу.
– Да, сэр. Их, несомненно, вынудили всплыть…
– Какой позор, – вырвалось у всё ещё возбуждённого чифа, начавшего нести нечто о «незыблемых морских традициях, обязывающих идти до конца», и мол, да мы бы, да никогда!..
– Брось, Мэтью, – лицо кэптена Фрика исказило, а глаза вдруг затуманило – тоской и желчью, – до дна нам всем одинаково.