Виражи эскалации

– А старший что?

– Он за вами и послал.

– Ща буду, – ответил, застёгивая пуговицы на кремовой рубашке. Всё одно собирался идти по распорядительным делам-надобностям, да и на «Яки» посмотреть.

«Интересно же, „141-й“ там, в нашем времени, был птицей редкой».





* * *


На верхней палубе царила рабочая суета.

Процессы протекали параллельно, одно другому не мешало.

Те, кому положено, проводили предполётные регламентные процедуры с «Яками» (один из трёх контейнеров уже был «обнажён», явив серый в незатейливых разводах камуфляжа самолёт-двухвостку со сложенными законцовками плоскостей). Другие неприхотливо готовились к погрузочно-перегрузочным мероприятиям.

Полученным в базе экспедиционным авиационным грузом изначально занималась крейсерская БЧ-6: часть принятого опустили в специальные кладовые и посты ВРР (выполнения регламентных работ); часть, очевидно из соображений удобства и дабы не загромождать внутреннее пространство корабля, рассовали «по сусекам» – на самом деле тупо складировав в верхнем ангаре. Что было оправдано – движения там никакого не было, обычно дежурная пара «Камовых» стояла заблокированной, так как практически всю дорогу «главный вход» ангара был перекрыт двумя Ми-14 (улетевшими затем в Аден).

Сейчас проход был освобождён, створки раздвижных ворот распахнуты, из тёмного провала торчал хвост Ка-25, тут же копошился технический персонал, вывалив наружу какое-то негабаритное содержимое.

Следовало разнайтовить, снять с креплений различные некондиционные ящики, ящики с самолётным оборудованием, стандартные ящики-ЗИПы. Ко всему к истребителям полагалось что-то собственное из вооружения, так как Як-38, базирующиеся на «Минске» не «носили» той номенклатуры, что «141-е» – расширенную линейку управляемых ракет. Стало быть, и это «добро» наличествовало, кантованное в промаркированную спецтару.

Внизу в ангаре всё это перемещали с помощью цепного транспортёра (полуавтоматической системы для парковки вертолётов) к подъёмникам – провал лифта выкатывал наверх составленную штабелем стопку, растаскиваемую матросами, и ехал вниз. Или вот – только навскидку глянув, Скопин по достоинству оценил поднятый очередной одиночный ящичек, предположив, что там наверняка целиком подъёмно-маршевый двигатель.

«Ну-ну, ребята не на авось затарились… а на все случаи жизни!»

Привлекал внимание палубный жёлто-полосатый тягач (угловатый кабриолет с восседающей фигуркой водителя-оператора) – развозчик всего этого к нужному месту.

Навскидку того, что вытащили наверх, не так чтобы было и много, но «общим непорядком» глаз резало.

Свою массовку создавали члены комиссии (в погонах и без) – типа руководящие и смотрящие. Озабоченно хмурил брови старший инженер ТЭЧ авиаотряда (официально груз вместе с летательными аппаратами был в его заведовании). От него не отлипал сопровождавший ответственный офицер из БЧ-6… оба со списками, явно «учёт приёмки – учёт убытия».

Командир оставался ещё никем не замеченным, только спустившись со шкафута на полётку. Поймал пробегавшего матроса, спросил:

– Где старший? – имея в виду старпома (голос невидимого боцмана доносился как будто бы сверху – с нависающего прямо над ангаром мостика СКП[167]).

Туда и вскинул в первую очередь взгляд заозиравшийся, малость приошалевший матрос:

– Тут… – не увидел, – только что тут был, тащ камдир[168].

Впрочем, помощник отыскался там же – в пункте управления, только внутри «стекляшки».

Выяснилось, в чём тяжба боцмана.

Задача по переброске «Яков» вдруг (или не вдруг) обросла новыми подробностями, суть коих такова.

Двум машинам планировалось «уйти» со специальной площадки, установленной во время ремонта в базе, – на палубу крейсера настелили стальные плиты с жаропрочным покрытием Ак-9Ф. На третий ЛА[169] у членов комиссии Главного управления Генштаба были особые виды – изъявили желание показать индийским военным весь порядок: разбор контейнера, инфраструктуру оперативной подготовки к взлёту, сам взлёт… и не абы как! Оказывается, им необходимо было показать ещё и контейнер, который сам по себе представлял мобильную трансформируемую стартовую позицию. Его донная часть-платформа имела термостойкую основу, что позволяло…

Гражданский товарищ из НИИ перечислял торопливо, слегка срываясь на хрип (на палубе было шумно, а он уже успел с боцманом наспориться):

– …что позволяет производить оперативный старт с необорудованного корабля, с железнодорожного транспорта, с автомобильного трейлера – «с телеги», как уже успели окрестить острословы. В нашем случае – отработка экстренного взлёта с нештатной технической позиции взад или поперёк полётной палубы.

(Это его «взад» всем при погонах особо понравилось.)

Однако специалисты сразу указали на возможные осложнения, если произвести взлёт с тех позиций, где в данный момент стояли контейнеры, – близко к надстройке – её влияние провоцирует завихрения (вследствие интерференции воздушных потоков), а также может создать зону пониженного давления. Настаивали на перенос платформы подальше к корме.

То есть, как въехал Скопин, надо разобрать этот гофрированный ящик-параллепипед, сняв все секции, перетащить нижнюю часть (матросики дружно «Э-эх! Взялись»!) ближе к юту, «пригвоздить» к палубе, иначе её сдует реактивными струями… Закатить самолёт, снова всё собрать в походную коробку. Ждём-с зрителей!

Вот на моменте «пригвоздить к палубе» известный флотский ворчун боцман и упёрся. Намертво!

«Не дам, – говорит, – палубу дырявить! У меня и так нештатных дыр немерено! И без того – термолисты на полётке настелили – фиксировали, чтоб не унесло. „Мили“ тросами найтовили?.. Пришлось обуха приваривать. Три контейнера по-штормовому крепили?.. Тоже по живому!

Потом всё снимут, а мне отверстия и выбоины – где железом, а в основном эпоксидной заливать. Не напасёшься. А как получать на берегу – дают строго по нормативу. У меня лишнего „шила“[170] на мзду нет!»

Скопин, как «главная корабельная власть», выслушал, покивал, пряча эмоции, – тут вставай на сторону старшего мичмана, не вставай, но в директиве штаба относительно «гостей» сказано прямо: «…предоставить всю необходимую помощь и оказать содействие». Лишь попытался закинуть альтернативную удочку, мол, «по английскому опыту, применимому ими в ходе Фолклендской войны, и, тэк-с сказать, в целях чистоты эксперимента! – почему бы не показать всё ноу-хау именно на гражданском судне – контейнеровозе»?!

(Засветка ролкера уже маячила жирной блямбой на экране навигационной РЛС, о чём успели известить с «ходового».)

Не прокатило. Тем более что заместитель генерал-майора успел связаться по выделенному каналу с Москвой, и там подтвердили приоритеты, завизировав данный пункт в расписании документальным формуляром: «…подготовить исследовательские работы по анализу эксплуатации некоторых систем вооружений для совершенствования методики обеспечения и обслуживания…» и т. д., и т. п., и «тыр-пыр – восемь дыр»… Если продолжить негодованием боцмана.


Только и осталось – развести руками… Наличие на борту представителей всяческих ведомств, не подчиняющихся структурам ВМФ, или других флотских начальников, стоящих рангом выше командира корабля, зачастую или как правило вносило свои служебные особенности. Неоднозначные.

«Тут ещё и англицизм этот – ноу-хау выскочил чёртиком, – запоздало сетовал кавторанг, – вот же чёрт! У замполита очередной приступ шпиономании и контрдиссидентской прыти. Так и трётся козлина за спиной, так и зыркает!»

(…и это был уже не первый «на карандаш» командиру со стороны «слуги партии».)





* * *


На уши присел Ка-25, неспешно разгоняя соосное вращение лопастей, по сути разгоняя участников досужего спора. Как минимум боцман, плюнув (мысленно), перекрывая набирающие тон турбины, ссылкой на кучу дел, утопал.

В послед на полётке и вовсе загудело несвойственными для вертолётоносца реактивными режимами.

Пока дискутировали, не заметили, что первый «Як» уже скатили с платформы, зацепив за «водило»[171] палубным тягачом, осторожно выведя на стартовую позицию.

Система для заправки вертолётов керосином и маслом непосредственно на полётке имела четыре узла подачи (по числу площадок). Один из… за номером «4» зарезервировали под керосин марки Т-8 (на двигатели сверхзвуковых машин вертолётное топливо не подходит).

Техники подтянули шланг, возясь с подсоединением, так же неторопливо в порядке текущего регламента производя предполётный осмотр машины, вскрыв лючки к контролькам, подключив кабели… Пока кокпит не получил недостающую важную деталь – пилота. И тогда суета обслуги стала более предметной.

От руководителя полётов прошло распоряжение:

– Начать «предварительную»!

Гонка двигателей, доводя звуки до противного визга и рёва.

Тут же переходя к объявлению «предполётной» – первая машина на старте, вторую можно было считать в положении технические позиции.

– Условия размещения ТЭЧ «по-самолётному» на авианесущем «Минске» будут, разумеется, более подходящие, – услышал Скопин, оставшийся на мостике СКП, дабы не путаться внизу среди персонала. Посмотрел – часть начальствующих товарищей из комиссии тоже предпочли смотреть на действо сверху. Генерал-майор перебрасывался комментариями с кем-то в рабочем комбезе ВВС.

По «громкоговорящей» снова оповестили, в этот раз данные метеопоста для дежурного по полётной палубе.

– Что там у вас? – командир склонил голову к высунувшемуся на мостик лейтенанту – начальнику группы синоптиков.

– С флагманского «Минска» поделились – предоставили метеорологическую карту района с общим прогнозом.

– И?..

– Параметры с нашими расходятся ненамного, – лейтенант пожал плечами, мол, при том-то расстоянии между кораблями – с чего бы иначе. И добавил: – Ждут, дали азимут на посадку.

На самом деле любые взлётно-посадочные мероприятия начинались с ежедневного обеспечения метеопрогноза, анализа обстановки на предстоящие сутки. Зондирование радиометеорологическим комплексом корабля осуществлялось до пятнадцати километров по потолку и в радиусе трехсот километров, на предмет облачности, ожидаемых осадков или всяких там шквалов и грозовых явлений. Плюс дополняющие тонкости: температура воздуха, влажность, давление. В «шаропилотной», в ведении БЧ-1, находились метеозонды с подвесным оборудованием… (этим хозяйством на память и бытность лейтенанта Скопина практически не пользовались, как и сейчас).

Сейчас был важнее «истинный ветер» на полётной палубе (результирующий – относительно курса и скорости движения носителя). Его определяли по установленным на автоматических площадках ветроуказателям – «колдунам»… На сей момент эти полосатые конусы из ткани, похожие на колпак Буратино, вытянулись по направлению к корме за счёт хода корабля, изредка «поигрывая» в бок от лёгкого траверзного задувания. Соответствующе – на поверхности моря исключительно лёгкая зыбь в полном отсутствии какой-либо качки.

Однако, невзирая на эти видимые благоприятные условия, для тропических широт в зонах атмосферных фронтов были характерны и возможны резкие шквальные порывы. О чём знали.

В оценке всех этих нюансов (очень далёких от критических – просто перестраховывались) курс и скорость корабля выбрали с более удобными для взлёта характеристиками.



– Вы нас, пилотов, совсем прям обижаете. Мы в Саках[172] по-всякому отрабатывали, и не в такие ветра: и с «боковым результирующим», и с порывами, и по полному профилю.

Скопин глянул на говорившего – рядом соседом на планширь облокотился тот собеседник генерала – мужик лет к сорока́ в техническом авиационном комбинезоне без знаков различия.

– Так вы пилот? Морская авиация? Строевой лётчик? Простите, как к вам обращаться?

– Нет. Я не в приказе закрепления экипажей. Можно сказать, инструктор. Старший лейтенант… запаса. Синицын.

– А-а-а… – тут же вспоминая, нашёлся кавторанг, – шеф-пилот фирмы Яковлева. Синицын Андрей?..

– Александрович, – по тому, как вытянулось лицо летуна, было понятно – удивлён, что его знает какой-то моряк, капитан второго ранга… Пусть и не какой-то, пусть и командир крейсера.

Геннадьич на это ухмыльнулся, почти шало… чему-то своему.

Между тем внизу на полётке колыхнулось людским, отнюдь не броуновским движением – поляризируясь ближе к надстройке, расчищая кормовой сектор, где стоял на «стартовой» сипящий двигателями «Як». И вторая машина готова занять ту же позицию, практически с немедленным взлётом… кишки заправочных шлангов уже убрали, фонарь закрыт, двигатели на малых оборотах.

Взлёт собирались снимать «для истории» на плёнку, установив треногу с камерой. За спинами операторов кучковалась руководящая и наблюдающая массовка: штабные офицеры, представители яковлевской «фирмы». Очевидно, заинтересованные товарищи пожелали иметь «картинку» с разных ракурсов, поэтому к делу подключили и группу фоторазведки крейсера – те со знанием дела забрались повыше (вид сверху!), на сигнальный мостик с задней стороны дымовой трубы.

По трансляции объявили: «Корабль к взлётно-посадочным мероприятиям приготовить!»

По всему периметру среза полётной палубы автоматизированная система гидравлики завалила леерные ограждения. Тягач откатили поближе к надстройке.