Весна умирает осенью

Оказаться в Шереметьево одной за час до полуночи было боязно. Но других билетов на воскресенье не оставалось, поэтому Оливия решила переночевать в какой-нибудь недорогой гостинице неподалеку от московского аэропорта. А уже наутро, как следует передохнув, отправиться в Сибирь.

Система интернет-бронирования предложила ей удачный вариант: семейный пансион «с номерами, оформленными в строгом стиле». Расположен на окраине деревни в шести километрах от аэродрома. Оливию смутило лишь название подворья: «Калифорния-хаус». Впрочем, администрация отеля предлагала бесплатный трансфер и круглосуточное ресторанное обслуживание, а потому на условностях внимания заострять она не стала.

На выходе из терминала Оливию ожидал низкорослый мужчина азиатской наружности. В руках он держал табличку с ее именем. Приняв чемодан, встречающий покатил его к выходу. Автоматические двери распахнулись, и на Оливию обрушилась московская зима.

Оглядевшись, ее проводник достал из кармана телефон, набрал какой-то номер и доложил, словно секретную шифровку отбил: «Францусинк перелетел. Садисна сечас машин».

Некоторое время они стояли молча, но Оливии даже нравилась эта пауза в начале большого путешествия. Перед глазами бесконечной вереницей тянулись одноликие, покрытые бурой накипью автомобили. Их дверцы то и дело открывались, выплескивая тусклый свет и обрывки мелодий. Сверяясь с экранами смартфонов, к машинам спешили измотанные перелетом путешественники. Они проваливались в нутро такси, как цирковые кролики в шляпу иллюзиониста.

Вдруг спутник Оливии засуетился, замахал руками, и тут же к обледеневшей обочине подъехал мини-фургон, плотно забитый людьми.

– Тарансфер-вател, – произнес скороговоркой восточный человек и распахнул перед ней дверцу.

Она пригнула голову и нырнула в салон. Пахнуло крепким парфюмом, чесноком и автомобильной резиной. Пассажиры потеснились и освободили для нее место, пристроив чемодан между сидений.

– Ну что, помчали! – произнес с энтузиазмом водитель, выжимая педаль газа. – Вы у нас в списке последняя. Хорошо, что в этот терминал прилетели – остальных ждать не пришлось.

– Это точно, – вздохнула женщина в дальнем ряду. – А то мы намаялись в расчете на трансфер, лучше бы такси взяли. Но встречающий уговорил-таки потерпеть…

– Да-а, он кого хочешь уломает, – согласился водитель. – Потому его в службе размещения и держат. Он у них в должности «разводящего».

– Разводит только так! – подтвердил сосед в мохнатой шапке. – За полтинник предлагал в листе ожидания на две строчки повысить. По-русски, чудила, еле лопочет! Но втирает ловко!

Они покинули территорию аэропорта и вырулили на автотрассу. За стеклом в пепельной мгле спешили куда-то фонарные столбы, частил снежок, мелькали неоновые вывески. Возле торгово-развлекательного центра «Шаурма. Аккумуляторы. Интим» фургон резко сдал вправо.

После десяти минут гонки по обледеневшей трассе вдоль укрытого снегом поля универсал влетел в ворота гостиничного комплекса «Калифорния-хаус».

К трехэтажному особнячку, окруженному запорошенными клумбами, вели заботливо расчищенные ступени. Оливия затащила по ним чемодан и остановилась отдышаться. Спешить, так или иначе, было некуда: пассажиры фургона брали штурмом стойку регистрации, над которой подрагивала в нервном тике световая вывеска «Отель-Сауна-Бар».

Наконец подошла и ее очередь. Администратор сверилась с экраном компьютера и произнесла:

– Одноместных номеров не осталось, извините. Сейчас ведь новогодние праздники, приезжих много… Но не волнуйтесь, выделим вам жилье получше, – она посмотрела Оливии в глаза с честностью агитплаката. – Переночуете сегодня на эковилле.

Женщина сняла с крючка ключ с брелоком в форме пивного бочонка и протянула его Оливии.

– Сейчас позову мальчика, он вас проводит.

Оливия не успела ничего возразить – из-за спины, как черт из преисподней, выскочил «мальчик». Судя по намечающейся лысине и мешкам под глазами ему давно перевалило за сорок.

– Экодомик совсем рядом, – сообщил он, подхватывая ее чемодан и ловко преодолевая с ним скользкие ступени. – Вот увидите, вам понравится. Там даже есть свой сад!

Обойдя особнячок, они двинулись по обледеневшей тропинке вдоль забора. Чемодан скользил по ледяной колее, дребезжа колесиками и разбрызгивая ледяное крошево. Из-за кирпичной стены доносился запах костра. Вдруг из невидимой радиоточки раздался бой курантов.

– Полночь, – заметил «мальчик». – В парную пойдете?

Оливия помотала головой.

– У меня совсем ранний рейс.

– Ну тогда включать на прогрев ее не буду. На вилле и так тепло…



Наконец за стволами голых яблонь показался деревянный сруб.

Вилла представляла собой двухэтажный домик с застекленной террасой. С минуту поковырявшись ключом в замке, «мальчик» распахнул массивную дверь и пригласил гостью внутрь.

Щелкнул выключатель. Под потолком трепыхнулась лампочка, комнату залил желтоватый свет.

– Ну вот, все удобства в вашем распоряжении, – гостеприимно вымолвил ночной портье. – Спальня и душевая наверху.

Оливия ответила ему молчанием – ей вдруг показалось, что она забыла русский язык. Интерьер эко-виллы был выполнен в брутальном гангстерском стиле, щедро сдобренном охотничьей атрибутикой. На стенах из необработанного дерева висели декоративные ружья, латунные валторны, полевые бинокли, мотки бечевки и оленьи рога. Посреди дубового стола красовались самовар и чучело фазана. А на шестке за красным кожаным диваном торчал, как срочник на дозорной вышке, пучеглазый филин.

Посреди гостиной была расстелена шкура бурого медведя, источавшая застарелый пивной аромат. Его объемная голова с хищно распахнутой пастью была обращена к барной стойке, рядом с которой игриво поблескивала хромированная труба. О том, что эта конструкция служит не подпоркой для потолка, а пилоном для стриптиза красноречиво свидетельствовала адресная табличка: «Place de L’Amour».

Любовью на вилле было пропитано буквально все: и широкая постель с пурпурным балдахином, и желтоватые банные полотенца, и эмаль примыкающей к спальне джакузи.

Содрогнувшись, Оливия поспешила вниз, чтобы попросить номер худшей категории – самый простой, «в строгом деловом стиле». Однако след мальчонки давно простыл. Она растерянно взглянула на циферблат – до вылета в Сибирь оставалось всего несколько часов…

Смирившись, Оливия заварила чай и устроилась с чашкой на террасе, где имелись бильярдный стол, обитая дерматином банкетка и плетеное кресло-качалка. В углу возвышалось чучело лося с остекленевшими от увиденного в «Калифорния-хаусе» глазами.


В ватной ночной тишине Оливия раскачивалась взад и вперед… За окном в молоке снегопада дрейфовал одинокий фонарь. Это зыбкое пятнышко постепенно набухало, росло и оформлялось: все четче просматривались кружевные наличники, схваченное морозным узором стекло, вязаные шторки над пунцовыми помпонами герани… И уже мерещились ей треск сосновых поленьев в печи и убаюкивающее бормотание транзистора:

Зимней ночью за окном

Нет и памяти о звездах.

Мятый снег, уснувший дом,

Над асфальтом рыхлый воздух

Спит недвижным талым сном…[23]





Очнулась она от нервного трепыхания будильника. На часах было шесть утра – пора собираться. Обратно Оливия решила добраться на такси и позавтракать уже в аэропорту. Наскоро умывшись, она взяла чемодан и вышла за порог эковиллы.

Захлопнув за собой дверь, с трудом повернула в замерзшем замке ключ. Дробно стукнул о косяк деревянный брелок-бочонок. Оливия поднесла его к глазам и прочла доходчивое, как березовый веник, слово: «Баня».





XXVII

Сибирь




Весь полет Оливия проспала. По поводу прибытия в Сибирь она не беспокоилась: мама связалась накануне со своим старым московским знакомым, Вадимом. Прожив в столице двадцать лет, он недавно решил вернуться в родные сибирские края. «Подработка Вадику сейчас явно не помешает, – рассуждала мама. – Созвонюсь с ним, пускай тебя встретит».

Вадим оказался плотным мужчиной с застенчивой детской улыбкой на обветренном лице.

– На мать-то вы как похожи! – восхитился он искренне. – Сто лет я ее не видел… Ну, давайте, помогу с багажом. И вот, держите подарок!

Он протянул Оливии шерстяные рукавицы с припудренной снегом гроздью рябины, вышитой на тыльной стороне. Поблагодарив, Оливия натянула теплые варежки и зашагала вслед за Вадимом на выход.

В ломком стеклянистом воздухе кружились хлопья снега – все вокруг было словно укутано пуховым платком.

– Пять минут перекурю, и поедем. – Вадим сунул руку во внутренний карман дубленки. Достав пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и затянулся.

– Значит, до конца дня вы пробудете здесь, а потом отправитесь в Зиминск?

– Осмотрюсь немного и покачу в глубинку… Сможете меня подбросить?

– Предлагаю перейти на «ты». – Он выпустил из ноздрей едкие струйки дыма. – Поговорю со своими наукоидами… Думаю, отпустят.

– Согласна на «ты». А кто они, эти… «оиды»? – поинтересовалась Оливия.

Сообразив, что перед ним человек неподготовленный, Вадим пояснил.

– Я в Москве раньше в ядерном институте работал. Не по научной части, конечно… Так, техническое обеспечение. Но распорядок их меня извел: смена с шести утра, пообедать тоже некогда. Короче, нажил язву, развелся с женой и решил свалить домой. Устроился здесь водителем в Институт геологии. Выдали мне здоровенную «шишигу» – мотаюсь на ней в экспедиции с научным составом. А в свободное время на своей тачиле шоферю…

Вдруг сбоку раздался устрашающий звериный рык. Они обернулись. Подрагивая мускулистым телом, на них пристально смотрела служебная овчарка. Собаку удерживала на поводке женщина в полицейской форме.

– Курение в аэропорту запрещено, – отчеканила она. – Пройдемте для оформления штрафа.

– Да вы что?! – изумился Вадим. – Мы ж на допустимом расстоянии!

– По закону вы должны находиться в пятнадцати метрах от здания, – проинформировала женщина ледяным тоном. – А здесь не будет и десяти!

– Но послушайте, – вмешалась Оливия, – не могли же мы все до сантиметра рассчитать…

– Граждане, не тратьте мое время! У меня сегодня задержание за задержанием. Пойдемте, заполним протокол. Оплатите государству штраф и свободны!



Воздух в дежурной части был липковатым и мутным, как холодец. Пахло растворимым кофе, настоявшимся потом и пылью.

– Так, давайте ваши корочки, сейчас все по-быстрому оформим, – распорядилась женщина, скидывая тяжелую куртку.

– И мои документы тоже? – робко переспросила Оливия.