Вернуться с призраком

— Я не твоя племянница, — сообщила ему спокойно Люсинда. Я подавила улыбку. — И ты не мой дядя Роджер.

— Я знаю, что я не твой дядя Роджер, — сказал Декс. — Я куда круче. Твой дядя Роджер делает так?

Декс подошел к ней с хитрой улыбкой, поймал Люсинду за пояс и поднял легко в воздух. Люсинда радостно завопила, пока он кружил ее по комнате, словно она ничего не весила.

О, боже.

Я видела, как Декс делал так с ней раньше, но в этот раз воспринималось иначе. Било с силой. Он выглядел счастливо, смеялся с Люсиндой, был в своей стихии. Я прижала ладони к груди, казалось, что сердце билось слишком быстро.

Я взглянула на Ребекку, та смотрела на меня с весельем и слезами на глазах.

Боже. Мои яичники просто взрывались.

Декс превратил Люсинду в самолет, кружил ее, проходя мимо нас, пока не собрался опустить на диван.

— Мы приземляемся, — сказал ей Декс, его голос звучал как из рации с треском, он стал опускать ее. — Надеюсь, на планете Вогсфер не будет монстров и… о, нет.

Жирный Кролик побежал за ними, прыгнул на диван и пытался достать на коротких лапах, чтобы облизать их.

— Прервать миссию. Повторяю: прервать миссию.

— Не — е–ет! — закричала Люсинда, пытаясь дотянуться до собаки.

Декс замер с ней в воздухе.

— Так ты хочешь приземлиться на планету Вогсфер, хотя там огромный и яростный пукающий зверь, готовый к атаке?

— Да! — захихикала я.

— Ладно.

Он опустил ее на диван, и на нее тут же напал снова Жирный Кролик. Она смеялась, пока пес прыгал вокруг нее.

— У тебя смелая дочь, Ребекка, — сказал Декс, подходя к нам. — Он все утро вонял тут.

Но, хоть он говорил о том, как пукала собака, думаю, я еще сильнее влюблялась в мужа. Нет, я была в этом уверена. Я не считала такое возможным, но снова и снова убеждалась, что у нашей любви было много слоев.

Я была готова влюбляться так глубоко, как только могла.

— Что? — Декс прислонился к острову, склонил голову, разглядывая меня. — Не говори, что ты ревнуешь.

Я попыталась убрать глупое выражение с лица, но не успела, Декс пошел ко мне, шевеля пальцами.

— Нет! — закричала я и попыталась убежать, пока Ребекка болела за него.

Поздно. Он схватил меня за талию, его руки обвили меня, подняли высоко над полом. Его мышцы напряглись, но он делал это так легко, что можно было представить, что он был силачом в цирке.

— Опусти меня! — сказала я, хотя хохотала, дрыгая ногами.

— Как скажешь, — он отнес меня к дивану и легко перекинул через его спинку, я плюхнулась рядом с Люсиндой и собакой. — Готовься к атаке.

Декс и Люсинда стали меня хохотать, пес участвовал.

Я смеялась и смеялась.

И на остаток дня забыла о произошедшем в ресторане.

Забыла о том, что видела.

Я просто ощущала себя нормальной.

И влюбленной.



Четыре



Я видела сон.

Он часто повторялся.

Мне приходилось снова переживать миг, когда я нашла Декса мертвым.


Я спустилась по лестнице в подвал в доме, который не должен был существовать, и я знала, что найду там, и что это порвет мою жизнь надвое, обрушит меня на колени, вытащит из меня душу. Я пыталась не дать себе спуститься, но ничего не могла поделать. Я была бессильна, меня влекло к худшему кошмару в моей жизни.

Я шла по следу крови против своей коли, шагала по холодному каменному полу, окруженному обгоревшими стенами, и нашла его там.

Где кончался кровавый след.

Декс лежал на спине, глаза были широко раскрыты, меч торчал из горла.

Как всегда, я подбежала к нему. Я не могла сдержаться. Я подбежала и рухнула на колени. Я зарыдала, закричала, трясла его.

Но это не помогало.

Ведь он был мертв.

Он умер в тот день.

И хоть я не отпустила его, пошла за ним в ад и отыскала, вернула его к жизни, это не стирало то, что мужчина, которого я любила больше всего в жизни умер.

Он умер.

Порой я гадала во сне, было ли это мое наказание за то, что я не разобралась с этим, легко смела под ковер. С тем, что я увидела, как любимый умер, что никто не должен был видеть.

Я редко говорила об этом во время терапии. Я говорила о бескорыстной жертве мамы, как она прыгнула под поезд, чтобы спасти всех нас. Но я не говорила о том, как Декс сделал то же самое… как это осталось со мной. Ужас той ночи протекал по моим венам как чернила, смешивался с кровью, не покидая меня.

А теперь, пока я смотрела на его тело в своем сне, глядела в его безжизненные глаза, я осознавала, как решительно он был настроен, чтобы вонзить меч в свое горло.

Декс убил себя.

Взял тот меч и оборвал свою жизнь.

И вряд ли я говорила с ним об этом.

— Декс, — прошептала я ему во сне, пальцы были в его крови, слезы текли по моему лицу.

Его глаза подвинулись, посмотрели на меня.

Полностью черные.

Я закричала.

А потом проснулась.

Я проснулась.

Сидела на кровати во тьме, крик застрял в горле, пот стекал по спине.

Декс был рядом со мной, перевернулся во сне.

— Детка? — шепнул он, голос был хриплым от его снов. — Ты в порядке?

В порядке ли я?

Нет.

Я посмотрела на него, его глаза медленно открылись, комнату тускло озаряли фонари Пятой авеню, свет проникал сквозь шторы.

— Ты умер, — прошептала я.

Он в смятении нахмурился.

— У тебя был кошмар?

— Нет, — сказала я. — То есть, да, был, но… Декс, ты умер.

Я опустилась на бок лицом к нему, пальцы нежно прижались к его горлу, где остался слабый шрам, такой слабый, что его было сложно разглядеть.

— Ты убил себя, — мой голос оборвался.

Мое сердце словно снова разбивалось.

Он пристально смотрел на меня, глаза блестели в полумраке.

— Детка, — сказал он, облизнув губы. Он прижал ладонь к моей голове, подтянул мое лицо ближе к своему на подушке. — Что сделано, то сделано. Я тут. Это важно.