Вечный кролик
Часть 38 из 52 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Я делаю, что могу. Если Конни ничего мне не говорит, то и рассказать мне нечего.
Несмотря на мою внешнюю робость, которую я преувеличивал по совету Конни, я на самом деле ощущал себя немного храбрее, наверное, потому что чувствовал – я еще нужен лису. Мистер Ллисъ открыл пасть, выковырял из зубов хрящик, посмотрел на него, а затем сказал:
– Чья это была идея, отправить ваши мобильные телефоны на такси в аэропорт?
– Конни.
– Кролики тебя просили что-нибудь для них сделать?
– Нет.
– Ты слышал что-нибудь, что показалось тебе полезным?
– Нет.
– Тогда нам придется повысить ставки. Ты сегодня еще увидишься с Кроликами?
– Почти наверняка. Док сегодня впервые заседает в приходском совете, и они пригласили меня на обед после этого.
– Идеально. Я хочу, чтобы ты надел прослушивающее устройство. Спроси у них о Банти, о Переселении, о Финкле, об АгПоК – обо всем, что можешь. Я хочу слышать, что они говорят, понять их настрой. Расспроси их, и я также хочу услышать, что ты прикладываешь хоть какие-то усилия, чтобы нам помочь. А то мне кажется, что ты совсем не стараешься.
– Я… хочу что-нибудь получить взамен, – сказал я, беспокойно почесывая свой нос. – Если они узнают, что на мне прослушка, то они могут сделать со мной то же, что сделали с Тоби, только при этом уже не вернуть «в целости и сохранности».
– Мы тебя слушаем, – сказал Куницын.
– Моя дочь сейчас находится в Колонии № 1, которую осаждают «Две ноги – хорошо» и сотрудники Крольнадзора. Я хочу, чтобы ей и одному безымянному кролику дали беспрепятственно уйти на остров Мэн.
Мистер Ллисъ улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он, – договорились. Пиппа Нокс плюс один кролик. Записывай, Куница.
Я услышал, как Куницын бормочет себе под нос:
– Ку-ни-цын, сто раз уже говорил.
Я даже не сомневался, что мистер Ллисъ и когтем не пошевелит, чтобы помочь Пиппе или ее любимому кролику. Для него моя дочь уже перешла на сторону другого вида, и относиться к ней следовало соответствующе. Я попросил его лишь по одной причине – чтобы он не думал, что я надену прослушку просто так. Мистер Ллисъ обошел стол и сделал вид, что хочет пожать мне руку, но вместо этого схватил меня за голову и больно ударил ею о стол. Затем, помедлив, он сделал это еще раз, сильнее, а потом еще, и снова сильнее. Я почувствовал, как у меня сломался один зуб.
– Черт, – сказал я, – это очень больно.
– Первый раз был для того, чтобы ты понял, – сказал он, – если обманешь меня, я найду тебя, где бы ты ни был, и выцарапаю и съем твой глаз, как и обещал. Второй раз был за то, что ты предал собственный вид.
– А третий? – спросил я.
– А третий, – сказал он, наклоняясь поближе, чтобы прошептать мне на ухо, – просто ради удовольствия.
Ужин и божественное начало
Постукивания задней лапой по земле были отличным способом невербального общения с радиусом действия приблизительно в четыреста ярдов. Что-то вроде кроличьего вай-фая. При помощи азбуки Морзе можно было передавать целые книги большой группе кроликов, занятых на конвейерной сборке. Отсюда пошла фраза «остучéнно классная история».
С трепещущим сердцем я поехал прямо домой. Прослушивающее устройство, которое мне дал Куницын, было похоже на простую шариковую ручку Паркер. Мне нужно было лишь щелкнуть ею раз, чтобы включить, и еще раз, чтобы выключить. Он сказал, что батарейки хватит на шесть часов и передатчик работает в радиусе мили.
Впрочем, я вовсе не обманывал себя и не считал, что могу одурачить мистера Ллисъа. Он наверняка знал, что я расскажу Кроликам о прослушке, и понимал, что они дадут лишь ту информацию, которую хотели, чтобы он услышал. Кем же я стал – тройным или четверным агентом? Понять было невозможно. Так что я перестал пытаться разобраться во всем этом и пошел кормить сову Финкла, смотревшую на меня пустыми глазами.
Часы показывали шесть вечера, когда раздался стук в дверь. Это был Док. Он пришел вернуть пылесос «Генри» и извиниться: «Прости, не знаю, зачем она продолжает их тырить, все равно уборкой занимаюсь я». А еще он хотел узнать, не схожу ли я посмотреть, как он позорится на собрании приходского совета. Я сказал, что ни за что это не пропущу, ведь собрания совета чаще походили на живое представление в кабаре, чем на первый уровень демократического самоуправления. До сельского зала собраний было недалеко, и мы пошли пешком, беседуя о том, как все его контракты на консультации по безопасности были отозваны или разорваны безо всякого на то объяснения.
– Переселение ставит палки в колеса всем кроликам, законно живущим вне колоний, – сказал он. – Чувствую, что нам недолго осталось гулять на свободе.
Со стороны казалось, что в приходском совете Дока приняли достаточно хорошо. Виктор несколько десятилетий был председателем, и, хотя Норман в совете не участвовал, он был там вместе с остальной публикой и сидел рядом со мной. Я видел, как он едва заметно кивает головой, слушая убедительные аргументы Дока касательно лучшего подхода к ограничению скорости движения, и как можно с минимальными издержками обновить местную детскую площадку. Один неловкий момент возник, когда был прочтен пятнадцатый пункт повестки, относившийся к вкладу совета в «плату за переезд», которую поселок собирал, чтобы заплатить Кроликам и выгнать их. Демонстрируя настоящий профессионализм, Док самоустранился от обсуждения и вышел, чтобы покурить трубку, пока его не попросили вернуться, чтобы обсудить выделение дополнительных средств на уборку церковного двора перед возвращением судей из «Спик и Спан». Советник Уэйнрайт считал, что это произойдет в следующий вторник в три часа, хотя, когда его спросили, он не ответил, почему он так думает. Когда собрание закончилось и после него начались обычные пересуды, Виктору кто-то позвонил по мобильнику, и он вместе со своим братом быстро исчез.
Лишь позже я узнал почему.
– Думаю, все прошло довольно хорошо. Ты как считаешь? – сказал Док через час, когда мы возвращались из зала собраний.
– Они были вежливы, потому что им сказали так себя вести, – сказал я, – это ненадолго.
– Верно, – сказал Док, – но давай наслаждаться этим, пока можем, а?
Перед этим мне позвонила Пиппа и коротко сказала, что у нее все хорошо, что она в Колонии № 1 и Бобби с Харви о ней заботятся. Она просила не беспокоиться о ней, потому что нашла себя, место, где хотела жить, и кролика, с которым хотела эту жизнь разделить.
Я спросил Дока, связывалась ли Бобби с ним или с Конни, и он сказал, что нет.
– Конни всегда говорила, что Бобби немного своенравная, – сказал он, – и слишком много смотрела «Алло, алло!» в детстве, так что, думаю, она неизбежно должна была завязнуть во всех этих шпионских делах. Судя по всему, в подполье ее зовут Бриджит.
– Как думаешь, в Колонии № 1 ей грозит опасность? – спросил я, переживая больше за Пиппу.
– Кто знает? Все зависит от того, прикажут ли Сметвик и мистер Ллисъ принудительно освободить колонии, применив при этом все подвластные им силы. Я знаю, что граждане Британии не очень тепло относятся к кроликам, но, как ни странно, когда дело доходит до жестокого обращения с животными, они могут очень заинтересоваться, хотя и ненадолго. Животные всегда были их слабостью.
Он остановился у автобусной остановки, повернулся и посмотрел на меня.
– Слушай, Питер, старина, – сказал он, – думаю, нам надо поговорить. Выложить все карты на стол и все такое. Я считаю, что ты крутишь интрижку с Констанцией, и если ты мне клятвенно не пообещаешь держать свои загребущие ручонки подальше от моей жены, то мне придется вызвать тебя на дуэль.
– Заверяю тебя, что между нами ничего нет, – сказал я.
– Она говорит то же самое, и я поверил ей тогда, после инцидента с простыней. Но, видишь ли, я попросил Кента включить отслеживание ее телефона, и она пару раз бывала в «Зеленом Драконе», а еще я видел вас двоих во «Всех Святых».
– Мы просто ходили пить кофе, – сказал я.
– Так всегда все и начинается. Кофе, ужин, совместная пробежка, корзинка очищенных морковок, Скрэббл. Что вы двое делали в том полуразрушенном сарае? Я целый час наблюдал, и вы из него так и не вышли. Я бы остался подольше, но мне нужно было возвращаться домой, чтобы посмотреть крикет.
– Мы встречались с Патриком Финклом и преподобной Банти, – сказал я.
– О, ну конечно, – сказал Док, – и Виктор Льюис-Смит с Папой Римским тоже там были, да? Если хочешь быть с ней, Пит, то поступи порядочно, перестань выдумывать глупые истории и брось мне вызов. Ждать, когда его брошу я, – путь труса. Так поступают только куницы.
– Куницы тоже дерутся на дуэлях?
– Нет, но если бы дрались.
– Нет никакой интрижки, Док, честное слово.
Он пристально посмотрел на меня и моргнул.
– Хотелось бы мне тебе верить, – со вздохом сказал он. – Почему бы нам после ужина не пропустить по пинте в «Единороге» и не обсудить все?
– Хорошо, – сказал я, радуясь возможности на пару часов соскочить с этой темы.
Оставшуюся дорогу мы прошли молча, и, сунув руку в карман, я щелкнул ручкой Паркер, включив прослушивающее устройство.
– Двое в норе, – крикнул Док, когда мы вошли в дверь. Это было обычное кроличье приветствие.
– Привет, – сказала Конни, выглядывая из кухни. – Как прошло собрание совета?
– Они мне прямо в рот смотрели, – сказал Док.
– Правда?
– Нет, не совсем. Сплошное притворство. Они меня всем сердцем ненавидят.
– Как и всегда, – сказала Конни.
Пока Док пошел накрывать на стол, я отправился на кухню и передал Конни записку, которую приготовил заранее. Она была написана большими печатными буквами, поскольку их зрительная кора была развита не так хорошо, как у нас, но читалась совершенно ясно:
НА МНЕ ПРОСЛУШКА.
Она указала на сообщение, сложенное на холодильнике из букв-магнитов:
Я ДОГАДАЛАСЬ.
Она улыбнулась, подмигнула мне и сжала мою руку.
Когда мы все расселись и Кролики прочитали молитву – на этот раз на кроличьем, поскольку, думаю, они считали, что я достаточно хороший друг и не обижусь, – Конни разложила рагу, и мы начали есть. Кролики изредка издавали сербающие звуки и клацали ложками о зубы – с их зубами пользоваться столовыми приборами было непросто. За ужином мы немного поговорили о последнем эпизоде «Арчеров», где впервые в сюжете появился персонаж кролик: семья Гранди наняла кролика-пастуха по имени Тим, который был вовлечен в какую-то политическую интригу вне колонии. Кент сказал, что «Кролик-ТВ» намного лучше, даже несмотря на то, что вокруг сериала «Как глубока была моя нора» недавно разразился скандал.
– Из-за недавних перестановок основной состав актеров сократился всего лишь до шести тысяч, – пояснила Конни, – так что сюжет стал немного простоватым.
– Упростили все для малолетних кроликов, у которых внимания ни на что не хватает, – высокомерно прибавил Док. – Дети сегодня едва могут уследить за шестьюстами параллельными сюжетными линиями. Я лично считаю, что всему виной их увлечение настольными играми.
Конни, пытавшаяся, как я позже понял, привести разговор в нужное ей русло, упомянула, что в журнале «Фортеан Таймс» рассказывалось о лосе, застреленном охотником. Выяснилось, что позже у лося обнаружили обширную библиотеку романов Джорджа Элиота, критических оценок, биографий и поэтических сборников, а еще он пытался написать диссертацию о том, что жизнь Элиота может быть рассмотрена с точки зрения притеснения страшненьких особей среди парнокопытных.
– По-моему, лоси довольно симпатичные, – задумчиво сказал Док, разливая всем добавки. – Им просто нужно держать голову высоко поднятой.
– У них же рога тяжелые, – сказал Кент, олицетворявший собой стереотип молодого человека, знающего абсолютно все на свете.
Несмотря на мою внешнюю робость, которую я преувеличивал по совету Конни, я на самом деле ощущал себя немного храбрее, наверное, потому что чувствовал – я еще нужен лису. Мистер Ллисъ открыл пасть, выковырял из зубов хрящик, посмотрел на него, а затем сказал:
– Чья это была идея, отправить ваши мобильные телефоны на такси в аэропорт?
– Конни.
– Кролики тебя просили что-нибудь для них сделать?
– Нет.
– Ты слышал что-нибудь, что показалось тебе полезным?
– Нет.
– Тогда нам придется повысить ставки. Ты сегодня еще увидишься с Кроликами?
– Почти наверняка. Док сегодня впервые заседает в приходском совете, и они пригласили меня на обед после этого.
– Идеально. Я хочу, чтобы ты надел прослушивающее устройство. Спроси у них о Банти, о Переселении, о Финкле, об АгПоК – обо всем, что можешь. Я хочу слышать, что они говорят, понять их настрой. Расспроси их, и я также хочу услышать, что ты прикладываешь хоть какие-то усилия, чтобы нам помочь. А то мне кажется, что ты совсем не стараешься.
– Я… хочу что-нибудь получить взамен, – сказал я, беспокойно почесывая свой нос. – Если они узнают, что на мне прослушка, то они могут сделать со мной то же, что сделали с Тоби, только при этом уже не вернуть «в целости и сохранности».
– Мы тебя слушаем, – сказал Куницын.
– Моя дочь сейчас находится в Колонии № 1, которую осаждают «Две ноги – хорошо» и сотрудники Крольнадзора. Я хочу, чтобы ей и одному безымянному кролику дали беспрепятственно уйти на остров Мэн.
Мистер Ллисъ улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он, – договорились. Пиппа Нокс плюс один кролик. Записывай, Куница.
Я услышал, как Куницын бормочет себе под нос:
– Ку-ни-цын, сто раз уже говорил.
Я даже не сомневался, что мистер Ллисъ и когтем не пошевелит, чтобы помочь Пиппе или ее любимому кролику. Для него моя дочь уже перешла на сторону другого вида, и относиться к ней следовало соответствующе. Я попросил его лишь по одной причине – чтобы он не думал, что я надену прослушку просто так. Мистер Ллисъ обошел стол и сделал вид, что хочет пожать мне руку, но вместо этого схватил меня за голову и больно ударил ею о стол. Затем, помедлив, он сделал это еще раз, сильнее, а потом еще, и снова сильнее. Я почувствовал, как у меня сломался один зуб.
– Черт, – сказал я, – это очень больно.
– Первый раз был для того, чтобы ты понял, – сказал он, – если обманешь меня, я найду тебя, где бы ты ни был, и выцарапаю и съем твой глаз, как и обещал. Второй раз был за то, что ты предал собственный вид.
– А третий? – спросил я.
– А третий, – сказал он, наклоняясь поближе, чтобы прошептать мне на ухо, – просто ради удовольствия.
Ужин и божественное начало
Постукивания задней лапой по земле были отличным способом невербального общения с радиусом действия приблизительно в четыреста ярдов. Что-то вроде кроличьего вай-фая. При помощи азбуки Морзе можно было передавать целые книги большой группе кроликов, занятых на конвейерной сборке. Отсюда пошла фраза «остучéнно классная история».
С трепещущим сердцем я поехал прямо домой. Прослушивающее устройство, которое мне дал Куницын, было похоже на простую шариковую ручку Паркер. Мне нужно было лишь щелкнуть ею раз, чтобы включить, и еще раз, чтобы выключить. Он сказал, что батарейки хватит на шесть часов и передатчик работает в радиусе мили.
Впрочем, я вовсе не обманывал себя и не считал, что могу одурачить мистера Ллисъа. Он наверняка знал, что я расскажу Кроликам о прослушке, и понимал, что они дадут лишь ту информацию, которую хотели, чтобы он услышал. Кем же я стал – тройным или четверным агентом? Понять было невозможно. Так что я перестал пытаться разобраться во всем этом и пошел кормить сову Финкла, смотревшую на меня пустыми глазами.
Часы показывали шесть вечера, когда раздался стук в дверь. Это был Док. Он пришел вернуть пылесос «Генри» и извиниться: «Прости, не знаю, зачем она продолжает их тырить, все равно уборкой занимаюсь я». А еще он хотел узнать, не схожу ли я посмотреть, как он позорится на собрании приходского совета. Я сказал, что ни за что это не пропущу, ведь собрания совета чаще походили на живое представление в кабаре, чем на первый уровень демократического самоуправления. До сельского зала собраний было недалеко, и мы пошли пешком, беседуя о том, как все его контракты на консультации по безопасности были отозваны или разорваны безо всякого на то объяснения.
– Переселение ставит палки в колеса всем кроликам, законно живущим вне колоний, – сказал он. – Чувствую, что нам недолго осталось гулять на свободе.
Со стороны казалось, что в приходском совете Дока приняли достаточно хорошо. Виктор несколько десятилетий был председателем, и, хотя Норман в совете не участвовал, он был там вместе с остальной публикой и сидел рядом со мной. Я видел, как он едва заметно кивает головой, слушая убедительные аргументы Дока касательно лучшего подхода к ограничению скорости движения, и как можно с минимальными издержками обновить местную детскую площадку. Один неловкий момент возник, когда был прочтен пятнадцатый пункт повестки, относившийся к вкладу совета в «плату за переезд», которую поселок собирал, чтобы заплатить Кроликам и выгнать их. Демонстрируя настоящий профессионализм, Док самоустранился от обсуждения и вышел, чтобы покурить трубку, пока его не попросили вернуться, чтобы обсудить выделение дополнительных средств на уборку церковного двора перед возвращением судей из «Спик и Спан». Советник Уэйнрайт считал, что это произойдет в следующий вторник в три часа, хотя, когда его спросили, он не ответил, почему он так думает. Когда собрание закончилось и после него начались обычные пересуды, Виктору кто-то позвонил по мобильнику, и он вместе со своим братом быстро исчез.
Лишь позже я узнал почему.
– Думаю, все прошло довольно хорошо. Ты как считаешь? – сказал Док через час, когда мы возвращались из зала собраний.
– Они были вежливы, потому что им сказали так себя вести, – сказал я, – это ненадолго.
– Верно, – сказал Док, – но давай наслаждаться этим, пока можем, а?
Перед этим мне позвонила Пиппа и коротко сказала, что у нее все хорошо, что она в Колонии № 1 и Бобби с Харви о ней заботятся. Она просила не беспокоиться о ней, потому что нашла себя, место, где хотела жить, и кролика, с которым хотела эту жизнь разделить.
Я спросил Дока, связывалась ли Бобби с ним или с Конни, и он сказал, что нет.
– Конни всегда говорила, что Бобби немного своенравная, – сказал он, – и слишком много смотрела «Алло, алло!» в детстве, так что, думаю, она неизбежно должна была завязнуть во всех этих шпионских делах. Судя по всему, в подполье ее зовут Бриджит.
– Как думаешь, в Колонии № 1 ей грозит опасность? – спросил я, переживая больше за Пиппу.
– Кто знает? Все зависит от того, прикажут ли Сметвик и мистер Ллисъ принудительно освободить колонии, применив при этом все подвластные им силы. Я знаю, что граждане Британии не очень тепло относятся к кроликам, но, как ни странно, когда дело доходит до жестокого обращения с животными, они могут очень заинтересоваться, хотя и ненадолго. Животные всегда были их слабостью.
Он остановился у автобусной остановки, повернулся и посмотрел на меня.
– Слушай, Питер, старина, – сказал он, – думаю, нам надо поговорить. Выложить все карты на стол и все такое. Я считаю, что ты крутишь интрижку с Констанцией, и если ты мне клятвенно не пообещаешь держать свои загребущие ручонки подальше от моей жены, то мне придется вызвать тебя на дуэль.
– Заверяю тебя, что между нами ничего нет, – сказал я.
– Она говорит то же самое, и я поверил ей тогда, после инцидента с простыней. Но, видишь ли, я попросил Кента включить отслеживание ее телефона, и она пару раз бывала в «Зеленом Драконе», а еще я видел вас двоих во «Всех Святых».
– Мы просто ходили пить кофе, – сказал я.
– Так всегда все и начинается. Кофе, ужин, совместная пробежка, корзинка очищенных морковок, Скрэббл. Что вы двое делали в том полуразрушенном сарае? Я целый час наблюдал, и вы из него так и не вышли. Я бы остался подольше, но мне нужно было возвращаться домой, чтобы посмотреть крикет.
– Мы встречались с Патриком Финклом и преподобной Банти, – сказал я.
– О, ну конечно, – сказал Док, – и Виктор Льюис-Смит с Папой Римским тоже там были, да? Если хочешь быть с ней, Пит, то поступи порядочно, перестань выдумывать глупые истории и брось мне вызов. Ждать, когда его брошу я, – путь труса. Так поступают только куницы.
– Куницы тоже дерутся на дуэлях?
– Нет, но если бы дрались.
– Нет никакой интрижки, Док, честное слово.
Он пристально посмотрел на меня и моргнул.
– Хотелось бы мне тебе верить, – со вздохом сказал он. – Почему бы нам после ужина не пропустить по пинте в «Единороге» и не обсудить все?
– Хорошо, – сказал я, радуясь возможности на пару часов соскочить с этой темы.
Оставшуюся дорогу мы прошли молча, и, сунув руку в карман, я щелкнул ручкой Паркер, включив прослушивающее устройство.
– Двое в норе, – крикнул Док, когда мы вошли в дверь. Это было обычное кроличье приветствие.
– Привет, – сказала Конни, выглядывая из кухни. – Как прошло собрание совета?
– Они мне прямо в рот смотрели, – сказал Док.
– Правда?
– Нет, не совсем. Сплошное притворство. Они меня всем сердцем ненавидят.
– Как и всегда, – сказала Конни.
Пока Док пошел накрывать на стол, я отправился на кухню и передал Конни записку, которую приготовил заранее. Она была написана большими печатными буквами, поскольку их зрительная кора была развита не так хорошо, как у нас, но читалась совершенно ясно:
НА МНЕ ПРОСЛУШКА.
Она указала на сообщение, сложенное на холодильнике из букв-магнитов:
Я ДОГАДАЛАСЬ.
Она улыбнулась, подмигнула мне и сжала мою руку.
Когда мы все расселись и Кролики прочитали молитву – на этот раз на кроличьем, поскольку, думаю, они считали, что я достаточно хороший друг и не обижусь, – Конни разложила рагу, и мы начали есть. Кролики изредка издавали сербающие звуки и клацали ложками о зубы – с их зубами пользоваться столовыми приборами было непросто. За ужином мы немного поговорили о последнем эпизоде «Арчеров», где впервые в сюжете появился персонаж кролик: семья Гранди наняла кролика-пастуха по имени Тим, который был вовлечен в какую-то политическую интригу вне колонии. Кент сказал, что «Кролик-ТВ» намного лучше, даже несмотря на то, что вокруг сериала «Как глубока была моя нора» недавно разразился скандал.
– Из-за недавних перестановок основной состав актеров сократился всего лишь до шести тысяч, – пояснила Конни, – так что сюжет стал немного простоватым.
– Упростили все для малолетних кроликов, у которых внимания ни на что не хватает, – высокомерно прибавил Док. – Дети сегодня едва могут уследить за шестьюстами параллельными сюжетными линиями. Я лично считаю, что всему виной их увлечение настольными играми.
Конни, пытавшаяся, как я позже понял, привести разговор в нужное ей русло, упомянула, что в журнале «Фортеан Таймс» рассказывалось о лосе, застреленном охотником. Выяснилось, что позже у лося обнаружили обширную библиотеку романов Джорджа Элиота, критических оценок, биографий и поэтических сборников, а еще он пытался написать диссертацию о том, что жизнь Элиота может быть рассмотрена с точки зрения притеснения страшненьких особей среди парнокопытных.
– По-моему, лоси довольно симпатичные, – задумчиво сказал Док, разливая всем добавки. – Им просто нужно держать голову высоко поднятой.
– У них же рога тяжелые, – сказал Кент, олицетворявший собой стереотип молодого человека, знающего абсолютно все на свете.