Вечный кролик

– Нет его, – сказал он, не поднимая глаз.

– Да, я вижу. А Флемминг?

– Флемминг – это кто?

– Женщина с повязкой на глазу. Ваша начальница.

– Ах, она. Нет, ее тоже нет.

– Вы знаете, куда они пошли?

Он наконец остановился, бросил пухлую папку, которую читал, на стол и, повернувшись, уставился на меня. Одно его веко задергалось.

– Ты зачем сюда пришел? – спросил он. – Чтобы болтать?

– Разговоры делают день менее утомительным, – сказал я, – и позволяют наладить взаимопонимание между сотрудниками.

– Мне больше нравится, когда ты просто делаешь то, что я говорю, – сказал он. – Команда работает эффективнее, когда у нее есть сильный лидер.

И он продолжил заниматься своей бумажной волокитой.

После того как я просмотрел еще двадцать кроликов, которые были ровно теми, за кого себя выдавали, Безухий вдруг заговорил:

– Заведующая Флемминг, Куницын и все остальное руководство проводят встречу на стройке Мегакрольчатника. Я бы тоже поехал, но вход туда запрещен всем кроликам, вне зависимости от уровня доступа.

Он был прав. Кроликам не давали посмотреть на их новый дом на том основании, что это может «испортить сюрприз».

– Официальная делегация, в которую вхожу и я, отправится туда завтра, – сказал Безухий. – Ты поедешь?

– Наверное.

– А я, в общем-то, гнилую морковку клал на то, поедешь ты или нет, – сказал Безухий. – Ну что, достаточно с тебя взаимопонимания и товарищества?

– Да, спасибо.

И он вернулся к работе. Через десять минут зазвонил телефон. Он подождал, пока тот прозвенит шесть раз – я заметил, что он всегда так делал, – и, несколько минут послушав звонившего, сказал:

– Вот же мохнатый жирный ублюдок. Не давайте ему ни с кем говорить, пока я не приду.

Он положил трубку, неторопливо выбрал один из лежавших в его столе молотков и ушел – несомненно, чтобы «переубедить» очередного кролика. Я быстро подошел к его столу. Шансов на успех было мало, но кролики очень небрежно относились к компьютерной безопасности, и, возможно, Безухому выдали обычный пароль по умолчанию, который он еще не сменил.

Мне повезло, и я быстро вошел в базу данных работающих кроликов. Причина тому была проста – я хотел побольше узнать о Харви, но не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что его ищу я. Безухий постоянно искал кроликов, так что это будет всего лишь один запрос из многих. И поскольку Харви был Домашним, с фамилией Мак-Лютиковый, да еще и водителем «Кроличьего такси», мне понадобилось меньше минуты, чтобы найти его. Его полное имя было Харви Август Мак-Лютиковый, возраст – 26 лет, место жительства – Колония № 1, стаж водителя такси – шесть лет. Я пробежался по его досье, в котором не обнаружилось ничего интересного, если не считать ряда мелких нарушений ПДД по всей стране – в основном вблизи колоний или по пути из одной в другую. Если Подполью был нужен курьер, способный передвигаться безо всяких ограничений, то они выбрали бы таксиста. Улика, конечно, не железобетонная, но, если учесть его взгляды и работу курьером в Россе, становилось понятно, что он из Подполья. Я вышел из системы на компьютере Безухого, вернулся за свой стол и без остановки проработал до самого перерыва на ланч.



Ради разнообразия я решил попробовать сходить в кафе в церкви Всех Святых. Зайдя туда, я заказал кофе с панини и сел за столик. Затем я достал газету «Ехидный левак». Большинство газет размещали новости о кроликах на пятой или шестой странице, если вообще о них писали, и в тот день я сразу пролистал туда. В основном статьи были посвящены перенаселенности колоний, раздувшейся стоимости строительства Мегакрольчатника и тревожно обширной сфере применения законов о Переселении.

– Панини и кофе? – сказала официантка, ставя заказ мне на стол. Я поблагодарил ее, и она поскакала обратно в кухню.

Я продолжил читать и узнал, что Сметвик уже на шесть месяцев опередил план по строительству Мегакрольчатника и по Переселению кроликов. После затяжных осторожных переговоров с Национальной ассамблеей Уэльса строительство развернули к югу от долины Элан, прямиком между искусственными озерами и самим Рейадером. Место было идеальным, поскольку заброшенную железную дорогу из Булита можно было с легкостью восстановить, что позволило бы переместить туда около миллиона будущих жильцов-кроликов. Почти десять тысяч акров земли, окруженные по периметру сеткой длиной в семнадцать миль – или стеной, если они смогут заставить самих кроликов заплатить за нее. Сметвик говорил, что Мегакрольчатник будет «достаточно большим, чтобы раз и навсегда предоставить работоспособное и экономичное решение острому кроличьему вопросу, но не таким большим, чтобы поощрить безответственные темпы размножения».

От чтения газеты меня отвлек заливистый смех, который я сразу же узнал. Конни Кролик только что вошла в кафе с подругой. Они обе несли в руках пакеты из магазинов и были одеты в дорогие резиновые сапожки фирмы «Хантер», твидовые охотничьи куртки и беретики, надетые набекрень промеж ушей. Когда они вошли, разговоры в кафе на несколько секунд притихли, а затем возобновились, но шепотом – скорее всего посетители обсуждали их внешний вид, громкую речь и несдержанное поведение. Конни и ее подруга, похоже, ничего не заметили и заказали себе по обезжиренному чаю латте и салату из зелени, а затем сели за только что освободившийся стол. Я ссутулился и приподнял газету. Мне очень не хотелось, чтобы она меня узнала, тем более здесь, во «Всех Святых».

Конни и ее подружка разговаривали громко, не стесняясь, и в какой-то момент стали описывать свои недавние любовные похождения. Причем делали они это, как, видимо, показалось другим посетителям, чересчур детально. Несколько сидевших рядом парочек пересели, а через пару минут вышел менеджер и что-то негромко им сказал. К их чести, Конни и ее спутница послушались, но стоило всем привыкнуть к их присутствию, как она заметила меня.

– Эй, Питер! – громко позвала она. – Иди сюда!

Все повернулись посмотреть, к кому это она обращается. Я попытался спрятаться за своей копией «Ехидного левака», но недавно газета перешла из широкого формата в таблоидный, и прятаться за ней стало трудно. Такими превратностями судьбы и орудует Провидение. Осознав, что прятаться бесполезно, я поднял голову, притворился, что только что узнал ее, и подошел. Конни быстро вскочила, тепло обняла меня, а затем поцеловала в обе щеки, прямо на виду у всех. И хотя я признаю, что объятия и поцелуи Конни Кролик не были мне неприятны, мне все же хотелось, чтобы никто на нас не смотрел.

– Это Питер, – громко сказала Конни своей подруге. – Пожалуй, единственный человек, который мне когда-либо нравился. Мы давно знакомы. Питер, это Диана Кролик – моя тринадцатиюродная сестра со стороны дочери тети парня дочери сына тети моего отца. Мы росли в соседних норках в Колонии № 3.

– Мы получили разрешение свалить из колонии через постель, – сказала Диана, которая, похоже, была пьяна.

– Ох, Диана, – сказала Конни, смущенно рассмеявшись, – ну ты и шутница.

– Рад знакомству, – сказал я, протягивая руку для рукопожатия. Она оглядела меня с ног до головы так, как обычно смотрят на кусок мяса.

– А ты права, – сказала Диана, от которой сильно пахло бренди из одуванчиков, – он и правда симпатичный, хотя и с маленькими ушками.

Все кафе прислушивалось к каждому слову, и я слышал, как посетители обмениваются глумливыми комментариями обо мне, что показалось мне страшно несправедливым. На меня выливали больше грязи за дружбу с крольчихой, чем на Конни и ее подружку за то, что они были крольчихами. Я вдруг почувствовал себя очень неловко, и мне это не понравилось.

– Не стану больше отнимать у вас время, – сказал я и собрался уходить.


Конни не ответила. Вместо этого она вдруг замерла, и ее усики задрожали.

– Диана, – процедила она сквозь зубы, – силок у ведрок.

– Что?

– Силок у ведрок, – повторила она, а затем, поскольку Диана так ее и не поняла, сказала: – Лис у двери.

Я повернулся и увидел, что мистер Ллисъ, наш Старший Руководитель, действительно стоял у двери, держа в руках популярное издание для лисов «Лис и друзья». Он прошел к стойке, чтобы сделать заказ, и, похоже, не заметил нас.

– Так, я сваливаю, – сказала Диана, полностью распластав уши по спине. Она повернулась, чтобы уйти, в панике запрыгала на четвереньках, как обычный кролик, и лишь затем, вспомнив о собственном достоинстве, смогла подняться на задние лапы и быстро уйти прочь.

– А чего вы боитесь? – спросил я. – Вы же здесь законно.

– Для лисов законность и выеденной капусты не стоит, – прошептала Конни. – А для правительства поставить лисов руководить кроликами – это все равно что… Ну, я не знаю. Пустить лиса в курятник.

Она помолчала.

– Не самое удачное сравнение, да?

Она указала на стол и попросила меня присоединиться к ней.

– Мне уже пора вернуться…

– Пожалуйста.

Она выглядела такой отчаявшейся, что я сел напротив. Перед уходом Диана опрокинула на стол кувшин с молоком, и оно накапало на стул, так что я вдруг оказался с мокрыми штанами.

– Итак, – сказал я, – это та Диана, которую поймали вне колонии, и тебе пришлось ее вызволять?

– Она самая, – сказала Конни, внимательно следя за мистером Ллисъом. – Ее только что отбил муж получше. Дуэль была сегодня утром, и мы с тех пор праздновали. Я не думаю, что дуэли на пистолетах – лучший способ решать такие вопросы, но они такие захватывающие. Это одна из самых странных традиций, которую мы переняли у вас после Очеловечивания.

– Как ты думаешь, в чем была причина?

– Того, что Диану кто-то отбил? Скука, наверное.

– Я говорю про Очеловечивание.

Этот вопрос задавали часто, но вместо того, чтобы, как обычно, пожать плечами, она некоторое время подумала и сказала:

– Прямо перед Очеловечиванием происходили всякие драматические знамения – внезапные снегопады, скачки напряжения, зеленые закаты, электрические бури, полная луна, собаки выли без причины. Так что, возможно, ученым лучше спрашивать не как оно произошло, а почему так случилось.

Аргумент был хороший. Психологи-бихевиористы недавно заметили, что последствия очеловечивания подчеркнули те стороны человеческого общества, которые, вероятно, требовали более подробного изучения, понимания и каких-то дружных действий; и они предположили, что, возможно, искать физическую причину произошедшего не так важно. Хотя в последнее время широко расхожей стала идея, поначалу считавшаяся несерьезной, – что Очеловечивание было вызвано сатирой.

– У Очеловечивания и правда есть все признаки сатирического произведения, – сказал я, – хотя и довольно топорно написанного.

– Мы живем во времена, когда нет места двусмысленности, – сказала Конни. – Думаю…

– Ну и ну, – раздался поблизости низкий голос. – Могу ли я присоединиться к вашему милому маленькому tête-à-tête?

Это был Торквил Ллисъ. Его копия «Лиса и друзей» была сложена на странице со статьей под названием «Как молниеносно сломать шею: ответы на ваши вопросы», а в руке он держал большой капучино. Я не был до конца уверен, но мне казалось, что он глубоко вдыхал, чтобы почуять землистый аромат Конни. Запах, похоже, понравился лису, поскольку его губы стали влажными от слюны. Посетителям за соседними столиками он показался отвратительным, и они поспешно ушли, но вот остальные считали его политические взгляды вполне здравыми, так что они остались. А еще им было любопытно. Когда лисы и кролики встречались, это редко заканчивалось мирно, и я думаю, что парочка на противоположной стороне кафешки вместе с соседними посетителями тайно делала ставки на то, через сколько минут Конни окажется с раскроенным черепом.

– Почему бы вам к нам не присоединиться? – спокойно сказала Конни, хотя я чувствовал, как она нервно трясла ногой под столом. Мистер Ллисъ посмотрел на меня, на Конни, а затем сел на стул, который я перед этим освободил для него.

– Ой, – сказал он, – похоже, я сел на что-то мокрое.

– Диана пролила соевое молоко, – сказал я.

– А кто такая Диана? – спросил мистер Ллисъ.

– Родственница миссис Кролик. Тринадцатиюродная сестра со стороны дочери тети парня дочери… нет, – сказал я, – дальше забыл.

– Да мне и неинтересно, – сказал мистер Ллисъ. – Ну так что, Питер, неужели ты не представишь меня своей зайке-подружке?

– Не думаю, что слово «зайка»…

– Твоей зайке-подружке, – повторил мистер Ллисъ. – Представь нас.

Я нервно сглотнул. Даже мимолетное знакомство с лисом многое говорило о человеке, и этим редко можно было гордиться, если вообще можно.

– Мистер Ллисъ, это миссис Констанция Грейс Кролик, моя соседка. Миссис Кролик, это мистер Торквил Фэншоу[50] Ллисъ, Старший Руководитель, Колония № 1.

Мистер Ллисъ прищурился.

– Мы раньше не встречались? – спросил он.