Важное время

– Куда?.. – сонно протянул глупый мальчишка.

– Как куда? – прошипела Вилея. – На первый луч смотреть. Как договаривались!



Ултер

«И зачем я вчера согласился?.. – корил себя Ули, карабкаясь вслед за неугомонной Вилейкой по темной тропинке. Снег со склона сдуло ветром, и девчонка умудрялась отыскать тропинку даже в предрассветной хмари. – Сейчас бы спал и спал».

– Быстрее, быстрее, – торопила Вилея. – Ты пока свой нож искал – столько времени потеряли! Сейчас солнышко взойдет – и не успеем.

– Мужчине без кинжала нельзя, – пробурчал Ултер, дотрагиваясь до ножен подаренного отцом кинжала.

Наконец подъем закончился и они оказались на плоской площадке у крутой стены ущелья. Над самым обрывом, словно паря в пустоте, цеплялось толстыми корнями в трещины горы большое дерево. Время не пощадило его: обнаженная, растерявшая кору горная сосна стыдливо белела мертвой древесиной, в сухих сучьях шумел ветер и только единственная ветка, зеленея хвоей, подсказывала, что дерево живо.

Снизу доносились петушиные переклички и редкий брех собак. В наливающемся синевой небе выступали два черных острых пика.

– Вот здесь… – Вилея за спиной вдруг испуганно пискнула, щебенка брызнула из-под ног. – Ултер, сюда! – завизжала она.

В мгновение ока Вилейка пробежала по наклоненному стволу и вцепилась в ветви.

– Быстрее, ну быстрее же, дурень! – чуть не плакала она.

Ултер развернулся и увидел, как по склону спускается, прыгая с камня на камень, огромная пушистая кошка с длинным хвостом. Она словно стелилась по камням, а ее желтые глаза смотрели прямо на мальчика. Ули подбежал к обрыву и заглянул вниз. Колени вмиг ослабли, а внутренности словно схватила холодная невидимая рука: земли он так и не увидел, только облака.

– Не смотри, не смотри, – приговаривала Вилея, протягивая руки. – Лепи комок и скользи. Помнишь? Ну, давай, давай!

Ули глубоко вздохнул. Перед глазами он вдруг увидел ладошки Вилейки, комкающие снег. Он почувствовал, как хватка внутри исчезла, а около пупа запульсировал тугой комок.

– Шар равновесия, – прошептал Ули.

«Получается!»

– Давай, давай, – шептала Вилея, со страхом вглядываясь ему за спину. – Теперь скользи. Скользи, – упрашивала она.

«Комок скользит по льду и не может упасть».

Ултер послушно ступил на бревно и скользнул по нему. Шаг. Остановка. Не отрываясь, он смотрел только в огромные зеленые глаза Вилеи, наполненные слезами. Шаг. Остановка. Наконец он скользнул еще раз, и девчонка схватила его. Он рухнул рядом с ней среди раскидистых мертвых ветвей. Дерево качало ветром, но они прочно устроились в развилке ствола. Ули повернулся.

Вовремя! Огромная лобастая кошка стояла на уступе, черный нос шевелился, а длинный пушистый хвост хлестал по бокам. По-прежнему не отрываясь, зверюга смотрела на Ултера желтыми глазами с вертикальными прорезями.

– Горный лев, – со страхом сказала Вилея, дыша в затылок, и Ултер вытащил кинжал.

– Я не боюсь тебя, уходи, – твердо сказал он.

«Во мне живет великий воин».

Львица сделала шаг вперед, и Ултер увидел, что она прихрамывает.

– Не может на снежных коз охотиться, вот и крутится у села, – с ненавистью сказала Вилея.

– Мы не козы! Уходи! – повторил Ултер.

В ответ львица хлестнула хвостом и ступила на дерево. Сосна покачнулась, а Вилейка за спиной ойкнула. Зверь медленно продвигался вперед. Львица не смотрела вниз, не отрывая взгляда от Ули. Он крепче сжал кинжал и обнял ногами ветку, сцепив носки вместе.

Мальчик плавно качнулся из стороны в сторону, проверяя, прочно ли зацепился. Кошка остановилась, поворачивая голову, следя за странными движениями жертвы. Тогда Ули отломал кусок ветки и швырнул в кошку.

– Уходи! – прикрикнул он. Из-за спины вылетела шишка и угодила львице в лоб.

Кошка рассерженно зашипела и пригнула голову ниже. А потом вдруг прыгнула, оказавшись перед Ули! Мальчик ткнул в пушистую мягкую лапу, на миг пригвоздив к бревну, и тут же выдернул кинжал, вытянувшись вперед. Перед лицом просвистели длинные острые когти, но Ули уже качнулся в сторону и ткнул острием кинжала в желтый кошачий глаз.

Удар-отскок – как учил дядька Остах. Скакать не получалось, потому Ули качнулся назад, прижавшись спиной к Вилее. Кошка раскрыла пасть, оглушительно рявкнула, подобралась… Лапы вдруг разъехались, она упала на бревно и соскользнула, полетев вниз. Она взмахивала лапами и хвостом, кувыркаясь в воздухе, но вскоре скрылась в пелене облаков внизу.

– Ты… ты… ты… – захлебнулась слезами Вилейка, и Ултер вдел кинжал в ножны. Он развернулся к Вилее, крепко обнимая ногами ствол сосны. Девчонка схватила его за плечи и уткнулась лицом в грудь.

– Ну не плачь, – неловко погладил ее по голове Ули.

Из-за гор выглянуло солнце, ради которого они и пришли сюда. Туго свернутый рулон солнечного света, спрятанный до поры в темноте, вдруг расстелили перед ними, и утро сияющей лавиной хлынуло в ущелье. Горы вздохнули, приветствуя новый день.

– Вот это да! – выдохнул Ултер.

– Первый луч… Красиво, правда? – Вилея обняла Ули за пояс, чтобы вдвоем любоваться рассветом, и положила ему голову на плечо.


Снег обрадовался солнечному свету и заискрил, заплясал росчерками огоньков. Начищенным серебряным подносом била в глаза озерная гладь, скованная ледком. Чуть заметные дымки поднимались от домиков горцев вверх, истаивая в голубом небе.

– Красиво, – прошептал Ултер.

Волосы Вилеи лезли в глаза, щекотали лицо, но он не отстранился. Обнявшись, они сидели в ветвях горной сосны, болтали ногами в пустоте обрыва и радовались утру. Ултер увидел, как по улочкам Пайгалы заметались маленькие людские фигурки. Они сталкивались друг с другом и вновь разбегались, снуя между домов. Затем людишки сбились в толпу и покатились в их сторону вверх по склону. Ему показалось, что впереди бежит Хоар и трясет над головой палкой. Он украдкой посмотрел на счастливое лицо Вилеи и ничего не сказал.





Глава 17




Тумма

Тумма разминал кисти рук, разгоняя кровь, и грел ладони, готовясь к привычной процедуре. Госпожа Элса уже разоблачилась и двинулась к массажному столу, кутаясь в покрывало, когда ее остановил робкий стук в дверь.

– Кого там принесло? – прикрикнул Сивен.

В последние дни наместник выглядел раздражительней обычного, и внезапные вспышки гнева случались все чаще и чаще. Испуганные рабы ходили по стеночке, вздрагивая от каждого звука, и косились на столб наказаний во дворе, где пороли провинившихся.

«Кто это такой смелый?»

– Простите, сиятельнейший! – Кланяясь при каждом шаге, в комнату вошел человек, которого рабы боялись не меньше наместника. Фигура, укутанная в хламиду, в приметном островерхом капюшоне, скрывающем лицо, приблизилась к наместнику, склонилась в глубоком поклоне и протянула свиток.

– Неужели это так важно, – багровея, процедил Сивен, – чтобы отвлекать нас именно сейчас?

– Что там, Сплетник? – спросила Элса, игнорируя мужа и забирая послание. Зашуршал разворачиваемый свиток, и супруга наместника углубилась в чтение.

– Сиятельнейшая, – прошелестел человек в хламиде, кланяясь повторно.

Рабы дрожали от одного имени Сплетника. Больше всего их пугала неизвестность – ведь никто доподлинно не знал, кто скрывался под капюшоном, а догадки лишь множили страхи. Очевидно для всех одно: Сплетник – кто-то из своих, из многочисленной толпы челяди, проживающей в имении. Но вот кто? Боялись его не зря – от внимания незнакомца ничего не ускользало, и хозяевам становилась известна любая оплошность слуг, поэтому место у столба не пустовало.

Сплетник, пятясь задом и беспрестанно кланяясь, двинулся обратно.

– Погоди! – щелкнула пальцами Элса и встряхнула свитком, передавая мужу. Тот нехотя принял послание и уставился в него. – От кого пришло? Когда?

– Только что. Я проходил мимо библиотеки, сиятельнейшая, когда опустился голубь. Самолично забрал послание в башне у чокнутого Колума…

– Пишет наш человек в горах? – прервала госпожа.

– Да…

– Соль!! – раздался рев Сивена. – Разорви меня надвое Пагот-хохотун – соль!!! Розовая соль – у козопасов! – Сивен вскочил с кресла, тряся свитком. – Недаром завтра Паготовы празднества! Смейся, Пагот! Бог лично явил свою милость, Элса!

– Каким образом? – скривилась женщина. – Подкинув соляные россыпи в родовые земли наших упрямых соседей?

– Это в духе Пагота! Не слушай ее, Хохотун! – подняв голову к потолку, он проревел: – Это отличная шутка, о Превеселейший! – Наместник схватил чашу со столика, выплеснул под ноги половину, приветствуя бога, и выпил остаток одним глотком.

– А теперь, Элса, шутки в сторону. Оставим шутки богам. Мы спасены. – Подойдя к широкому рабочему столу со многими свитками и расстеленной большой картой провинции и сопредельных земель, Сивен уставился на нее и почесал макушку. – Эй, там! – крикнул он.

Элса поморщилась и звякнула серебряным колокольчиком.

– Сиятельнейшие. – В дверном проеме показался угодливый раб.

– Зови Крента. Немедленно, – бросил Сивен, не оборачиваясь.

Раб исчез, а Сплетник замер у стены. Чернокожий великан и бесформенная фигура в хламиде с капюшоном застыли друг против друга живыми статуями.

– Мы спасены? – переспросила Элса, подходя к массажному столу и присаживаясь на край. – А мы что же, погибали?

– Беспорядки в Колодце ударили по нам сильнее, чем я думал, – нехотя ответил Сивен, жалея, что сгоряча сболтнул лишнего. – Военные в Арне выгребли внеочередную партию масла, и склады внезапно опустели. Лига меча тайком готовила кампанию против толгувов и теперь наконец разродилась громко заявить об этом…

– Но Фракс говорил, что Лига посматривает на Дорчариан, – прервала его Элса. – Я думала…

– Проклятие! – грохнул по столу кулаком Сивен. – Я передал нашим друзьям в столицу то же самое. Хмутра свои же обвели вокруг пальца – у тысячника не хватило бы духу врать!

– Значит, Лига меча собирается вовсе не в Дорчариан, как мы надеялись… – задумчиво повторила Элса, теребя в руках край ткани. – Кроме того, они забрали масло – на что имели полное право перед войной – и теперь обязательства перед Торговым союзом не исполнены… Мы не поставили до́лжный объем масла, верно?

– Верно, – присмирел Сивен. Едва речь зашла об Арне и старших партнерах из Торгового союза, его гнев испарился.

– Нужно написать отцу… – наматывая локон на указательный палец, продолжила размышлять вслух Элса. – Когда ты собирался сообщить мне об этом, Сивен Грис? Мои родители и их друзья выделили наместничество с простым пожеланием – чтобы нужды Торгового союза в земляном масле исполнялись неукоснительно. Неукоснительно!