Важное время

– Я и без поваренка этот сброд в кулак соберу, – проворчал Остах, поднимаясь. Он покосился на тело. Рыбака ждала грязная работенка, но кто сказал, что власть над ночным людом будет валяться под ногами? «Хотя, – Остах хмыкнул про себя, – вот она, валяется. Голым задом кверху». Остах вытащил кинжал и склонился над Любимчиком.

Вскоре в дверь перестали ломиться, снаружи послышались крики, топот и звон железа.

– Наши пришли, – донеслось от окна.

– Ну и я закончил, – с отвращением сказал Остах. Как он ни берегся, кровь залила сапоги и запачкала штаны. – Отпирайте дверь.

Когда Остах вышел наружу, наемники с боларами и болотниками уже утихомирили завсегдатаев. Снаружи, со двора, гудела толпа: ночной люд подтягивался с окрестных улиц.

«Так даже лучше», – подумал Остах, спускаясь по лестнице и неся за волосы на вытянутой руке голову Любимчика. Гомон в харчевне как отрезало. А стоило выйти во двор, напротив, гвалт поднялся до небес, словно воронье загалдело. Местные распаляли друг друга, заводились. Наемники-арзратцы ощетинились копьями и сплотились вокруг.

– Ты кто такой, чудило?

– Не по закону!

– Разорвем косорылых!

– На пику его, сученыша старого!

– Ты по какому праву, мил-человек, главу нашего порешил? Ты кто такой? – Путь преградил всклокоченный дедулька, пьяный настолько, что не ведал страха.

– По какому праву? – напряг голос Остах, хватая толпу глоткой, как в бою.

Ночной люд примолк.

– По какому праву? По праву защиты и долга. Этот, – Остах качнул отрезанной головой, и кровавые капли разлетелись вокруг, – долг не захотел возвращать, наемников подослал.

Остах кивнул в сторону горбоносого арзратца. Тот вышел вперед и коротко кивнул, подтверждая сказанное. В толпе поползли шепотки. Долг для ночного люда – дело святое. Но только для своих.

– У ночного главы Атариана долг передо мной. Я потребовал вернуть, а юбочник ваш мошной тряхнуть не захотел, решил копьем отплатиться… – наседал Остах.

– Что ж ты за птица, что цельный ночной хозяин тебе должон? – проорал кто-то.

– Тю! – присел пьяный дедок, еле стоящий на ногах, который все это время таращился на Остаха. – Так это Рыбак! Из Арраина! – заорал он, тыча пальцем. – Когда горец, дружок его, Хриплого на главенство посадил, он башку мне пробил! – И дедок погладил вмятину на плешивом черепе.

– А ну! – проорал Остах и метнул свой страшный снаряд через весь двор Барату, оседлавшему ограду. Башка юбочника, крутясь в воздухе, окропила толпу брызгами. Барат ловко поймал ее и насадил на кол.

– Теперь у ночного люда Атариана новый глава, – веско произнес Остах, обводя толпу тяжелым взглядом.

– А и верно! – ударил себя по коленке дедок, которого Остах так и не вспомнил. – Рыбак из «добрых» всяко лучше, чем юбочник поганый!

Толпа одобрительно загудела. Остах углядел, как немногочисленные старики, размахивая руками, растолковывают что-то соседям.

«Помнят меня еще… Помнят, значит…»

– Только ить, – хитро ухмыльнулся пьянчужка, – слышь, новый глава… Проставиться бы надо.

Рыбак освободил дверной проем в харчевню, шагнув в сторону, и махнул рукой:

– Гуляй, ночной люд! Угощаю!





Глава 15




Ултер

– Ну прости меня, – вцепилась в руку несносная девчонка. – Ну прости, прости, – затормошила Вилея. От порывистого движения длинные косички взметнулись и погладили Ултера по щеке, а расцарапанную ладонь дернуло. Ули не показал виду, что ему больно, а по-прежнему сидел прямо и смотрел вниз, на дорогу.

«Паршивка!»

Рядом, на длинной узкой скамье у подножия сторожевой башни сидели Вутц и Хоар. Вместе они встречали долгожданный караван: канатоходцы возвращались домой, в Пайгалу. Кибитки балагана разглядели на соседнем склоне загодя, два дня назад. Повозки с большими колесами то исчезали за горными кручами, то вновь выныривали среди острых скал, петляя по узкой дороге. Сегодня односельчане, полгода назад уехавшие в Империю «играть на канате» – так пайгалы говорили о своем ремесле, – наконец повечеряют у родного очага.

Беспокойная девчонка не отступилась и не выпустила руку Ултера. Теперь Вилея подобралась ближе и заглядывала Ули в глаза, пытаясь высмотреть: не сильно ли он сердится. Непоседа мешала Ули смотреть вдаль, и мальчик отодвинулся.

Он вспомнил, как впервые увидел ее шальные глаза и цветастые косички с вплетенными лентами, и покосился наверх, на остроконечные крыши башен. Туго натянутый канат никуда не делся, так и нависая над дорогой, словно тоненькая балка-перекладина входных ворот.

Когда меховая шапка шлепнулась перед носом упавшего мальчика, он со страхом поднял голову кверху, ожидая увидеть падающее тело. Как в тот страшный день. Но вместо этого разглядел хохочущее лицо и свесившиеся косички. Стройный горец-канатоходец оказался девчонкой, которая болталась на канате вниз головой, уцепившись носочками, и звонко смеялась. Ее ложное падение оказалось всего лишь трюком!


Ули, лежа на дороге весь в пыли, покраснел от стыда. Словно на него плеснули из-за угла помоями, окатив с головы до ног. Вдруг со стороны села раздался крик:

– Ви-иле-ея-я!!! – Ултер поднялся, расцарапанными ладонями отряхнул штаны и безрукавку, оттолкнул подбежавшего Арратоя и увидел ковыляющего старика с рогатым посохом. Быстро перебирая кривыми ногами, седой старик потрясал в воздухе посохом и не переставая кричал: – Вилея! Вилея!!! – Огромный тяжелый нос висел на загорелом морщинистом лице и подпрыгивал при каждом шаге, а седая клочковатая борода торчала вперед. Дедок выглядел до того забавно, что Ули едва не рассмеялся в голос, мигом забыв стыд и жгучие ссадины. – Вилея!!! – запыхавшийся старикан заколотил по двери башни. – Открывай! Выдеру, как козу!

Дверь распахнулась. На пороге стоял молодой воин с длинным кинжалом на боку. Разгневанный старик принялся лупить по нему, нанося удары посохом куда ни попадя. Парень шагнул назад, отчего большая часть ударов пришлась на дверной косяк, и прикрыл предплечьем лицо.

– Почему пустил! Почему пустил! – приговаривал старик. – Кто дозволил?!

– Дядюшка Вутц! – взмолился парень. – Вилейка сказала – ты разрешил. Гостей порадовать…

Старик устал махать посохом и облокотился на стену, переводя дух. Ултер увидел, как тихонько открылась дверь второй башни за спиной старика и оттуда выскользнула юркая девчоночья фигурка. Проказница на цыпочках побежала прочь, пока ее не заметили. Но, отбежав на десяток шагов, она остановилась и побрела обратно, повесив голову.

– Деда-а-а-а!.. – протянула девчонка. – Прости, деда!..

Девчонка обняла старика сзади за пояс, встретилась глазами с Ултером… и показала язык!

Старик перетянул ее посохом по спине и дернул за косу.

– Ступай в дом, негодница! И в ледничок шуруй, там постой. Охолонись чуток. Ужжжо-то я тебе вечером устрою!! – Старик вновь дернул за косичку, и поникшая девчонка заплетающейся походкой направилась к селу.

– Прости, наследник, – носатый старик слегка поклонился. – Я Вутц. А это, – он глянул на девчонку, которая перестала печалиться и вприпрыжку неслась вверх, – Вилея, моя внучка…

– Ну прости, – вновь заканючила Вилейка, оборвав воспоминания Ултера и придвинувшись вплотную. – Знаешь, как дед меня потом наказал?! До сих пор спина чешется! – Она изогнулась на скамье и почесала между лопатками. – Я же не думала, что ты такой хороший!

– Чего?.. – не выдержал Ули. – И ничего я не хороший!

– Хороший, – уверенно кивнула пайгалка. – Я деда подслушала, что к нам второй наследник дана едет. Ну, думаю… Приедет задавака, весь из себя, низинник сопливый! Командовать начнет, – зачастила девчонка. Она вновь схватила Ули за руку и затрясла. – Вот и решила проучить! Я же не знала… Ну то есть слышала… Но не подумала, – запуталась Вилейка.

– Чего не подумала? – не разобрался Ули.

– Мне дедушка, когда учил уму-разуму, – девчонка вновь почесала спину, – объяснил. У тебя же брат, наследник Олтер, со скалы упал… А тут я со своими шуточками дурацкими… Ты сильно испугался? Ну прости, а? Я больше так не буду!

Ули, как услышал про брата, перестал делать вид, что сердится. Заулыбался. Вчера, едва внучка старика скрылась в селе, Вутц повернулся и сказал:

– От Гимтара весточка пришла, наследник Ултер. Брат твой ходить начал. Танас пишет, бегает пуще прежнего!

Ултер не сразу понял его слова, – слишком злился на девчонку. А как понял – заорал во все горло: «Братка!!! Брат ходить начал! Я знал, знал! Я во сне видел!!!» – и колесом прошелся, а затем еще раз и еще. Только ладони по новой ободрал…

Мальчик осторожно вытащил перевязанную руку из цепкой девчачьей хватки и проворчал:

– Ладно… Прощаю…

– Ой… – пискнула девчонка над ухом. Да она же совсем не слушает, мерзавка! Уставилась куда-то за спину и глазищи таращит! Вилейка спрыгнула со скамьи и вприпрыжку кинулась вниз по склону.

– Едут! Едут! Отец!!! Отец вернулся!!! – заскакал впереди нее девчачий вопль.

Хоар с Вутцем, негромко переговаривающиеся о своем, замолчали и поднялись. Из-за поворота появилась первая пайгальская повозка с праздничным ярким пологом. У старика даже морщины на лице улыбались – так он радовался! Ули подошел ближе и встал рядом с Хоаром. Маленькая фигурка Вилейки неслась вниз, крича и подпрыгивая на ходу.

Вдруг из-за высокой крытой повозки на дорогу выскочил здоровенный медведь! Он побежал навстречу девчонке, грозно взрыкивая, а потом встал на задние лапы и заревел что есть мочи! Девчонка завизжала громче и припустила еще быстрей. Ули схватился за кинжал и посмотрел на взрослых. Носатый Вутц глянул на него и пояснил:

– Это мой сын Морх. Как был мальчишкой, так и остался.

Ули перевел взгляд назад и увидел, что у зверя теперь вместо медвежьей морды обычное человеческое лицо. Только заросшее бородой до самых глаз.

«Да он же ряженый!!!» – догадался Ултер.

Подбежавшая Вилейка бросилась медведю-Морху на руки, и тот закрутил ее в воздухе, высоко подбрасывая и громко хохоча. Пайгальские повозки выезжали и выезжали из-за поворота, а медведь и девчонка все стояли на обочине и не могли наговориться. Тут из-за поворота вывернула последняя повозка и показались конные воины. Ули встрепенулся. Он узнал их. Это были «головорезы Тарха», как говаривал диду Гимтар. Ултер поправил перевязь с отцовским кинжалом, пригладил волосы и степенным шагом двинулся навстречу. Что же! И ему есть кого встречать!

Большие колеса повозок крутились мимо Ултера одно за другим. Вилея по-прежнему висела на отце, вцепившись в него и что-то с жаром рассказывая. Поникнувшая медвежья морда болталась за плечами пайгала, словно капюшон. Морх увидел приближающегося мальчика и остолбенел, открыв рот. Ули слегка кивнул и пошел дальше.

– Отец, отец!!! – затрясла его дочка. – Ты совсем меня не слушаешь!

– Наследник Олтер?.. – прошептал Морх.

Ули вздрогнул. «Но откуда он знает?» – испугался Ули. В нем поднялся забытый, потерянный страх, что кто-то узнает правду о нем и брате. Вспугнутые мысли метались в голове бестолковыми мотыльками. Но все прекратила Вилейка.

– Ты что, отец?! – захохотала она. – Это же Ултер! Он же второй сын, не первый! Он у нас всю зиму гостить будет!

«Я не второй, я первый!» – неожиданно рассердился Ули. Ее слова показались мальчику обидными, но он промолчал.

– Как же, как же! Ултер! – захохотал человек-медведь и хлопнул себя по лбу. Он подошел к мальчику. – Прости, что я так… удивился. Но ты так похож на наследника – просто один человек! Я Морх, сын Вутца.

«Я и есть наследник», – подумал Ултер, а затем до него дошел смысл слов медведя.