Важное время

– Стоять! – пронеслось над полем боя. Даже привычный ко всему Старый Деан вздрогнул. Умеет же Остах орать; сразу видно, не одно сражение за плечами. – Копья бросайте. И к ограде топайте. – Горец без опаски подошел к строю копейщиков и махнул рукой к углу стены, на котором стоял Юсси. Степняк развернулся лицом во двор, присматривая за домом. Болары занимались тем же, сгрудившись перед входной дверью и поглядывая в проемы окон, откуда торчали наконечники копий.

Противники не дрогнули, оставшись недвижимыми, и Остах притопнул ногой.

– Крови нет меж нами. Не тронем, – отрезал он. – С главным говорить буду.

Раздался лязгнувший звук упавшего копья. Следом за ним остальные копейщики сложили оружие и двинулись к стене, усаживаясь наземь в тени и передавая меха с водой. Деан сплюнул: с наемниками завсегда так. Они негромко переговаривались, переводя взгляды с темнокожего Туммы с голым торсом на болотников с чудными щитами и обратно. Толстяки их изрядно удивляли, а Тумма откровенно пугал.

Остах прошел мимо, шепнув пару слов ученикам. Молодежь качнула головами и двинулась в сторону разоруженных копейщиков, встав поодаль. Следом и главный Булогич отослал часть булавоносцев в охранение. Грубый Деан пихнул неугомонного Грена, чтобы помог сторожам, а сам двинулся к дому.

Остах прошагал через двор, недовольно покосившись на Пелепа, носившегося от тела к телу и выдергивавшего стрелы. Насобирав сколько смог, пацан бросился к степняку, который зорко следил за домом, и положил стрелы у него под ногами. Горец присел на длинную лавочку, стоявшую у входа, откинулся спиной на теплую, нагревшуюся за день стену, вытянул ноги и прикрыл глаза, зажмурившись на солнышке.

– Что, совсем оголодали, раз с таким отребьем вместе пошли? – крикнул Остах.

Дом молчал.

– Там воины ваши у стеночки сидят, – продолжил Остах. – Кажись, все живы. Сказал – не трону, покамест с главным не поговорю.

В доме раздались звяканье и короткий яростный бубнеж. Вскоре в дверном проеме показался давешний мечник. Деан с удивлением поглядел на молодое лицо парня, смуглого, горбоносого и жилистого. Во время боя казалось, он старше. Болар отметил, что тот бережет левую руку, хоть и не показывает виду.

«Приголубил, значит, тебя Юсси».

Деан переглянулся с Булогичем, и они двинулись к скамейке, усаживаясь рядом с горцем. Командир копейщиков, недоверчиво глянув на них и мазнув взглядом по лучнику в халате, опустился на краешек сиденья, недалеко от проема.

– Наемник? – спросил Остах, приоткрыв один глаз.

Горбоносый кивнул.

– Ты на мое пасть разинул, наемник, – ровным голосом сказал Остах. – Это мой дом.

Горбоносый промолчал.

– Откуда же вы взялись? – вздохнул горец.

– С Арзрата, – неохотно ответил парень.

– Йок! – послышалось цоканье с ограды.

То-то Грубому Деану показалось, что больно охотно Юсси стрелы мечет! Аж пританцовывал на ограде! Степняки с арзратцами издавна резали друг дружку почем зря. Горбоносый с опаской глянул на старика, но остался на месте.

– Что здесь забыли? – Остах шлепнул по лавке ладонью. Горбоносый вздрогнул и перевел взгляд от наконечника стрелы, направленного на него, к собеседнику.

– На войну шли, – буркнул мечник.

– О как? – не утерпел Грубый Деан. – В какую хрень имперцы опять влезли?

– На толгувов звали идти, – нехотя пояснил арзратец.

– Отож, на толгувов! – хлопнул себя по ляжке Грубый Деан. – Мало имперцам! Опять лесовики им задницу на голову наденут и в леса удерут!

– Сбор на границе, – вмешался потный Булогич, откидывая кольчужный капюшон. Все уже поняли, что драка кончилась. – Здесь, в Атриане, чего забыли?

– На пропой встали, город посмотреть, – пожал плечами парень. – Вот и поднанялись… заказчик сам подошел, сказал – плевое дельце. – Командир копейщиков посмотрел на двор с валяющимися телами вокруг, на руины старой крепости на холме – и вновь прилип глазами к лучнику в халате.

– На войну, значит, шли, – задумчиво сказал Остах, открывая глаза. Он развернулся к собеседнику. – А нанялись к юбочнику; с ворами и душегубами по ночным улицам шастать?! Задаток-то взяли?

Горбоносый кивнул.

– Ну, значит, и от меня примете, – хлопнул в ладоши Остах. – Возьмешь от меня заказ? На одно дельце?

Арзратец задумался. Из-за ограды донеслась тихая песнь Туммы…

– Йок! – раздалось сверху… Толстый Булогич повел могучими плечами. А Грубый Деан сказал, встретившись глазами с молодым арзратцем:

– Чего тут думать, малахольный? Два раза монет отсыплют!

– Что за дельце-то? – обреченно спросил командир арзратцев.

– Нанимателю твоему башку свернуть, – ответил Остах. – Хорош срамиться, сколько ж можно: глава ночных Атриана – юбочник! Когда это видано?! Еще и имечко! Любимчик, раздери акула его потроха!.. – Горец сплюнул наземь. – Башку-то я ему сам сверну, так оно верней будет! А вы рядышком постоите.

Мечник решился и встал. Подойдя к Остаху, он протянул раскрытую ладонь. Остах ударил сверху.

– Серебром возьмешь? – совсем другим тоном спросил горец. Арзратец повеселел.


– Йок! – донесся раздосадованный голос Юсси. Согнувшись, степняк снимал тетиву со своего верного лука.

Довольный Остах подошел к колодцу и поймал пробегавшего мимо Пелепа, схватив за ухо.

– Тебе что велено? – прикрикнул дядька. – Проводить воинов и в сторонке сидеть! Какого пьяного кальмара шляешься?

Остах отвесил пареньку подзатыльник, усадил на край колодца и спросил что-то вполголоса. Пелеп, с виноватым видом потирающий затылок, повеселел и вскочил. Остах поднес к его носу кулак, но Грубый Деан увидел, что сосед доволен.

– Деан, Булогич, – подозвал Остах. – Тут такое дело… – для вида помялся горец. – Надо бы еще потрудиться.

– Надо так надо, – пожал плечами Деан.

– Славный денек, – согласился Булогич, оглаживая пузо.

– Йок, – согласился подошедший степняк.

– Хватайте арзратцев и дуйте к «Четырем палкам». Это харчевня в одном темном месте, – увидев недоумевающие взгляды, пояснил Остах. – Пелеп сказал, сможет по-хитрому провести, чтоб страже глаза не мозолить. Но, если наткнетесь, – Остах кинул Деану кошель, – договоритесь.

Деан кивнул.

– Народец там шальной, вас увидит, шуметь начнет. Вы попусту не базлайте, к харчевне топайте. Я уж там вас встречу.

– Там встретишь? Но как? – Деан с Булогичем недоуменно переглянулись. Остах зачем-то заглянул в колодец, забитый камнями, и плюнул в него.

– Отец Глубин… То не мои тайны, не могу все сказать, – ударил кулаком по раскрытой ладони Остах.

– Понятно, – пробасил здоровяк Булогич. – Дальше.

– Дальше… Как сладится, так и посмотрим… Людишки подтянутся, я говорить буду.

– А мы рядышком встанем и народ стращать будем, – догадался Деан. – Сделаем. Чего проще-то?



Остах

Они выскользнули из-под земли за двором кожевника. Вонь стояла такая, что непривычные Барат с Йолташем сунули носы под плащи. Ночная тропа «добрых» так долго и осталась нераскрытой из-за вонючих баков кожевника, находящихся неподалеку: кому охота рыскать по округе, где смрад стоит такой, что глаза слезятся?!

Хоронясь, они прокрались вдоль ветхой ограды и вывернули к переулку. До «Четырех палок» осталось рукой подать.

– Ох ты, теткина норка! Вы кто, сволота? – раздался пьяный вопль из подворотни – и захлебнулся от ножа в горле. Незачем поднимать переполох раньше времени; Тумму, мастера хождения в темноте, пришлось оставить: незачем личному рабу четы наместников светиться в таком месте. Но с местным сбродом Рыбак и сам справится. Остах на это надеялся.

Покосившиеся, распахнутые настежь створки ворот во дворе «Четырех палок» вросли в землю. В сторонке двое обрыганных пьянчуг мутузили друг друга по голове. Остах поскреб щеку. Когда Хриплый был в силе, такого непотребства он бы не потерпел. Вспомнив о Хриплом, Рыбак покосился на заостренные, почерневшие колья, торчащие над оградой, и представил голову давнего приятеля, бывшего главы ночных, насаженную на один из них.

Остах повел плечами и решительно двинулся к двери.

– Базлать некогда. Слева лестница, идем по ней. Всех встречных – под нож, – бросил он на ходу. Братья кивнули и двинулись следом. Дверь распахнулась; их встретили гомон, стук игральных костей и спертый дух перегара и немытых тел.

– О-го-го! – барагозили в углу.

Не оглядываясь, Остах двинулся к лестнице и плечом оттер в сторону поднявшегося навстречу амбала с лицом побитой собаки. Он почувствовал сзади короткий взмах Йолташа и краем глаза увидел заваливающееся тело. Две ступеньки, четыре…

– Эй, эй, подожди! – раздался вопль из глубины зала. Их заметили.

Шесть, восемь…

– Они Ежа кончили! – прокричал кто-то. – Эй!

Раздался оглушительный свист, и о стену рядом разлетелся глиняный кувшин. Послышался топот сверху, и навстречу выкатились двое с кожаными наручами и ножами в руках. Остах уцепил переднего за лодыжку, перехватывая вооруженную руку, и скинул с верхотуры в зал. Тот рухнул на стол, разнося в щепы. Со вторым схватился Барат. Грамотно увел противника в сторону ложным замахом, саданул стопой в колено и воткнул кинжал в шею. Толкнул противника вниз по лестнице и встал наверху. Йолташ по кивку наставника пнул дверь и вжался в стену. Вовремя! Мимо прогудела стрела. Йолташ пригнулся и вкатился в комнату. Остах поспешил следом.

Любимчик сидел на скамье голышом, держа в руках разряженный самострел. Рядом с ним на коленях стояла девка с заголенным грудями. Она вытерла губы, со страхом глянула на приближающегося Йолташа и бросилась в дальний угол. Любимчик швырнул в голову противника самострел, но горец с легкостью увернулся.

– Я сам! – осадил ученика Остах. – Сам должен.

– Рыбак!.. – прошипел Любимчик, узнавая. Он дернулся, пытаясь достать до пояса с кинжалом, но тот лежал слишком далеко.

– Юбочник! – крикнул в ответ Остах, как следует вдарил Любимчика ногой по промежности и всадил верный нож под подбородок. Враг рухнул бездыханным, лицом вниз. Дуреха завизжала, и Остах выволок ее из комнаты, спихнув с лестницы.

– Барат! – рявкнул он. Горячий горец уже резался с кем-то на площадке. Барат махнул рукой, оттолкнул противника, пропустил мимо себя визжащую деваху и взлетел наверх. Остах втолкнул ученика в проем, захлопнул дверь, а Йолташ перекрыл проход лавкой. Барат подскочил к тяжеленному столу и поволок.

Дверь задрожала от ударов. Втроем они подтащили стол и перевернули набок. Запыхавшийся Остах сел на пол и смахнул пот со лба.

– А верный у Оли замысел-то оказался! – ткнул Барат брата в бок. – Пришли и кончили ночного главу! – Он кивнул на тело.

– Главное, чтобы Пелеп не заблудился, – проворчал Йолташ, подходя к окну.