Уж замуж невтерпеж

Заочно.

Надо будет поближе познакомиться.

Если у него виды на Теттенике, то… то надо поспособствовать соединению влюбленных сердец. Это же ж, если подумать, дело благое.

– И не только вам, – это уже бородатый вироссец в красном кафтане. Он, правда, с виду спокоен, но это внешнее.

– Моя сестра вообще очнется? – Ариция Ладхемская сжала кулачки.

А островитяне и бледноватая, какая-то изможденная, Брунгильда, ничего не сказали. Они стояли будто бы в стороне, но не сомневаюсь, что каждое слово будет услышано.

– И Светозарный пропал, – меланхолично произнес рыцарь в белом доспехе.

– Помолимся! – возопила та самая пухлая женщина, вытащив из декольте роскошный медальон. – У меня есть кусок ногтя Митралии Блаженной! И пусть боги услышат нашу молитву…

Глаз Ричарда дернулся.

– Спокойно, – сказала я, хотя сама вот была от спокойствия далек. Три принцессы из пяти в глубоком обмороке. Надеюсь, что это обморок, а не кома.

И что с ними – не понятно.

И…

– Для начала прошу освободить помещение… – сказала я, вперившись взглядом в обладательницу чужого ногтя.

Люди зашумели, явно мою идею, сколь бы здравой она ни была, не поддерживая.

– Пусть останутся… – я посмотрела на Ричарда.

– Родственники, – тихо сказал он. – Или главы посольств.

– Родственники, – повторила я куда громче. – Или главы посольств.

– Она собирается выпить из них душу! – взвизгнула та самая дама и с невиданной прытью сунула мне под нос свой медальон. От него резко пахло чесноком и еще потом, отчего я шарахнулась. – Видите! Ни один демон не устоит перед истинной святостью!

Я зарычала.

И хвост щелкнул. И я поняла, что еще немного и сорвусь.

Спокойно, Жора. Дыши глубже. На каждую дуру реагировать, этак никаких нервов не хватит.

– Щучья мать! – возопил попугай, усаживаясь на подоконнике. И глазом так сверкнул. – Акулья звезда тебе в глотку!

Женщина побелела.

Покраснела. Схватилась за правую грудь.

– Сердце с другой стороны, – подсказала Ариция Ладхемская, подхватив почтенную особу под локоток. – Да, вот тут… а вам и вправду стоит отдохнуть. И помолиться за мою сестру.

– Чернокнижницу!

– Некромантку, – поправила ладхемка и развернула даму. – Слышали? Прошу остаться вас, господин Уршах.

Посол поклонился.

И рукой взмахнул. Рядом с почтенною вдовой, которая бормотала что-то про потерянные души, проклятья и святых, возникла пара плечистых то ли лакеев, то ли телохранителей.

Минута, и дышать стало свободнее.

За ладхемцами потянулись вироссцы, оставив темнобородого задумчивого посла. И Яру, которая явно не намерена была уходить. А там и островитяне удалились, и степняки.

Почти все.

– Я… прошу прощения, – заговорил Ричард, обведя взглядом оставшихся. – И клянусь силой, именем своим, этим местом, что не причастен к произошедшему.

– Они живы? – сухо поинтересовался ладхемец.

– Несомненно. Леди Летиция спит.

– Крепкий у нее сон, – Ариция взяла сестру за руку. – Но пульс есть. И сердце бьется. И вообще она до отвращения живая.

– А вы предпочли бы иное…


– С мертвыми мне спокойнее. Да ладно, Уршах. Хватит… матушка, может, делала вид, что не знает, но я в жизни не поверю, что она и вправду не знала. Просто, скорее всего, я показала себя более разумной, нежели сестра. И более осторожной.

Она прижалась к холодной ладони Летиции щекой.

– Я так по ней скучала… а теперь вот… мы поговорили. Она сказала, что у нее голова болит. И прилегла. А потом… уснула. И спит с тех пор.

– Ваше высочество…

– Мое, Уршах. Мое… это место на нас так влияет, верно?

– Ваша сестра долгое время находилось под действием заклятья. Ментального. Весьма сложного. Подобные не рекомендуют использовать больше месяца или двух, – Ричард коснулся висков принцессы.

– И маг это знал?

– Скорее всего. Но точно утверждать не рискну. Но заклятье стало рушится.

– И разрушилось.

– Именно. Но, повторюсь, она находилась под заклятьем на протяжении… скольких лет? Двух? Трех? Больше?

Молчание.

– Это не могло не повлиять на её разум. А избавившись от оков, он должен восстановиться. И лучше всего восстановление проходит именно во сне. Ваш лекарь её осматривал?

– Да, – нехотя признался посол. – Её высочество всецело здоровы.

– В таком случае, нужно просто ждать.

– А со Славкой что? – не выдержала Яра. – Свихнулась?

– Дурная девка, – пробормотал посол куда-то в сторону, но я с ним согласилась.

– Боюсь, с ней немного сложнее. Вероятно, у нее очнулся дар.

– Дар?

– Повелительницы разума.

– Чего? – это уже Яра и посол, одновременно высказались. И оба – басом. Переглянулись. Смутились. И отвернулись.

– Когда-то давно… когда была жива Империя, – Ричард встал возле окна. – На землях её существовали люди, способные подчинить себе тварей сущих. Их называли Повелителями Разума.

Я покосилась на принцессу.

Бледненькая. Немочная.

– Правда, сколь знаю, речь шла прежде всего о созданиях, сродственных силе или сотворенных магами. К примеру, о драконах.

Дракона нам тут только не хватало. Для полноты впечатлений.

– Есть несколько трудов, где описывались признаки и… да, дар этот довольно опасен тем, что разум человека и разум существа соединяются.

– То есть, она станет… тварью сущей? – осторожно поинтересовался посол. И на Мудрославу покосился.

– Не думаю. Она пыталась вернуться. И если повезет, то у нее получится…

Именно в этот миг Мудрослава распахнула глаза и сделала глубокий вдох. А потом выдала фразу, после которой попугай восхищенно произнес:

– Щучье племя!



Больно.

Как же больно было! Болело все и особенно отчего-то волосы. Мудрослава ощущала каждый волосок, от корня до самого кончика. И еще ногти.

И кожу, которая вдруг показалась слишком тонкой да мягкой.

И зубы маленькие.

И шеи нет.

Крыльев тоже. От обиды она едва не расплакалась и еще зарычала.

– Славака, – братец тотчас возник, закрывая прочих. – Славка, ты только не кусайся!