Утопия-авеню

Плеснул бензинчику из кружки,

Чиркнул спичкой – и фюить!





Эльф улыбнулась.

– Ну, чего там? – спросил Дин.

– Хорошая строчка, «а-вуп-боп-а-лула…».

Дин облегченно вздохнул:

– А что ты…

– Ш-ш-ш, дай дочитать…

Костер пурпурно пламенеет,

В глазах горит пунцовый жар,

Вся жизнь моя золою тлеет,

Углями… Твой ноябрьский дар.



«О лучшей жизни даже не мечтай

И делай, что велю, – всегда, везде,

Иначе будет хуже…» Ну, ступай,

Поплачь об этом утренней звезде.





– Рентгеновский снимок души, – сказала Эльф. – Это ты об отце?

– Ну, не совсем… мм, типа того… Да.

– А название придумал?

– Наверное, «Тлеющие угли».

«Не слишком удачное», – подумала Эльф, глядя на строфы.

– Тебе не нравится? Предложи что-нибудь получше.

Эльф еще раз прочла строки:

– А если… «Пурпурное пламя»?

Дин погрузился в размышления.

Мимо проехал тягач с полуприцепом.

– Может быть.

– У тебя там даже пятистопный каталектический ямб.

– Ой, честное слово, я его лечу специальной мазью, только еще неделю нельзя заниматься сексом, пока все симптомы не пройдут.

Эльф постучала по странице:

– «О лучшей жизни даже не мечтай…» Видишь, безударный и ударный слоги чередуются: та-ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ. Та-ДУМ – это стопа. Если в стопе первый слог безударный, а второй – ударный, то стихотворный размер называют ямб. В строке пять стоп, поэтому ямб пятистопный. А когда чередуются первый, ударный, и безударный слоги – ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ-та, – это хорей.

– Так вот, значит, чему учат в школах для богатеньких… – Дин сунул в рот фруктовый леденец и предложил коробочку Эльф.


Она взяла леденец. Лимонный.

– В самых-пресамых лучших школах, вот как в той, где учился Джаспер, стихотворные размеры изучают на примерах греческой и латинской поэзии. Не только на английском.

– А в самых-пресамых худших школах, вот как в моей, учат курить, прогуливать, изворачиваться и тырить мелочь.

– Самые востребованные навыки трудовых ресурсов Великобритании. – Эльф перечитала стихи; рот заполнился лимонной слюной. – Тут нет ни припева, ни проигрыша…

– Я пока еще не понял, нужны ли они. Если у рентгеновского снимка души появится прилипчивый припевчик, то что станет с рентгеновским снимком души?

– «Поплачь об этом утренней звезде…» Очень проникновенная строка. Печальная.

– «Утренняя звезда» – это водка, которую глушил Гарри Моффат.

Дин никогда не принимал участия в обсуждении отцов, но на этот раз Эльф почувствовала, что обычно запертая дверь чуть приоткрылась.

– А если он с тобой свяжется… ну, скажем, если мы запишем эту песню… что ты будешь делать?

Дин долго не отвечал.

– В Грейвзенде я его время от времени видел, – сказал он наконец. – То в парикмахерской, то на рынке или на вокзале. Обычно я его просто игнорировал, это не так уж и трудно. С той самой ночи костров… – он кивнул на блокнот, – мы с ним не разговаривали. Ни разу.

– Даже на свадьбе Рэя и Ширли?

– Рэй все так устроил, что Гарри Моффат пришел в загс, а я – на банкет. Короче, «и с мест они не сойдут…». Так оно к лучшему.

Эльф снова посмотрела на стихи.

– Да, это не оливковая ветвь примирения, но эти строчки говорят: «Ты есть, и я все еще о тебе думаю». Если бы ты действительно о нем не думал, то не писал бы таких стихов.

Дин стряхнул пепел за окно.

«Кажется, он расстроился».

– Извини, если я что-то не так сказала.

– Нет-нет, все так. Понимаешь, мне просто завидно. Вот если ты хочешь что-то сказать, то прямо так и говоришь. Как у тебя получается? Это потому, что у тебя хорошее образование? Или все девчонки такие?

– Знаешь, посторонним всегда легко рассуждать об отношениях в чужой семье, – объяснила Эльф, обмахиваясь. – Но все-таки почему ты именно сейчас сочинил песню об отце?

Дин поморщился:

– Потому что внутри что-то говорит: «Теперь моя очередь» – и не отпускает до тех пор, пока с этим не разберешься. А у тебя разве не так?

«Надо же, а я-то думала, что знаю Дина…»

– Вроде того… Наверное, это все очень неоднозначно… Я Гарри Моффата имею в виду.

– Неоднозначно – не то слово. Вот встречаешь его в первый раз и думаешь: «Прекрасный человек, душа компании!» Потом узнаешь поближе и начинаешь понимать, что вроде бы все хорошо, но есть какая-то червоточинка. И только самые близкие и родные знают, почему у него нет настоящих друзей. Он пьет не чтобы захмелеть. Он пьет, чтобы выглядеть нормально. А то, что он считает нормальным поведением, на самом деле ужасно.

Мимо проехал мусоровоз. Два мусорщика с голыми торсами стояли на подножке; один – вылитый Экшн-мен, другой – типичный игрок в дартс.

– А почему твоя мама от него не ушла? – спросила Эльф.

Дин скривился:

– Так ведь позору не оберешься. Если женщина с детьми бросает мужа, значит она сама виновата. Ну, так многие считают. А еще мама тревожилась за меня с Рэем. Боялась, что в одиночку не сумеет нас обеспечить, что мы будем ходить в обносках, перебиваться с хлеба на воду, что она не сможет вывозить нас на отдых. Вдобавок при разводе только главный добытчик в семье может позволить себе хорошего адвоката. Ну а потом все время теплится какая-то извращенная надежда, что этого больше не повторится, что все случилось в последний раз, что муж подобреет…

– Это не извращенная надежда, а извращенная логика, – сказала Эльф.

– Согласен. – Дин вышвырнул окурок в окно. – И очень распространенная.

– А твой отец так и живет в доме, где ты вырос?

– Жил… А год назад попал в аварию, по своей вине. И что ты думаешь? Сам он отделался парой царапин, а вторую машину, «мини», смяло в лепешку. Ее водитель теперь в инвалидном кресле, а его дочь потеряла глаз.

– Боже мой, какой ужас, – ахнула Эльф.

– Угу. Оно рано или поздно должно было случиться. Ну, он сел за руль пьяным, поэтому страховая компания отказала в выплате компенсации и дом пришлось продать. Сейчас у него муниципальная квартира. Его уволили с цементного завода, он был вынужден обратиться за пособием. Забавно получилось, конечно. Он ведь потому и запрещал мне заниматься музыкой, чтобы я его не позорил. Мол, все музыканты – нищеброды и бездельники, сидят на пособии. А потом его приятели-алкаши перестали выставлять ему выпивку, из пабов его просто выгоняли… тут я и подумал: «Если бы это был не Гарри Моффат, то было бы жалко человека… Но это же Гарри Моффат. Он сам всю эту муть заварил, вот пусть сам и расхлебывает…»

– А он хоть куда-нибудь обращался за помощью?

– Рэй говорит, что он начал посещать собрания Общества анонимных алкоголиков. Не знаю, что из этого получится. Мне трудно представить Гарри Моффата без его «Утренней звезды».

Вернулся Левон, сел в машину и утер лицо носовым платочком в горошек.