Удержаться на краю
Часть 32 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В термосе оказался свежеотжатый сок, и Люба почувствовала жажду. Она с наслаждением отпила несколько глотков, и на удивление, в голове сразу прояснилось, тошнота отступила.
– Я там кое-какие препараты добавил, продержишься теперь. – Леонид тоже отхлебнул из термоса. – Порядок?
– Ага.
Люба огляделась.
У свежей могилы стоят Бережной и Диана, а с другой стороны она с удивлением заметила отца. Еще какой-то потрепанный тип вытирает слезы, стоя немного в стороне. Еще Артур Олегович, адвокат отца, и какой-то человек в коричневом костюме и дорогом пальто.
– Ну, хоть хабалку свою не привел. – Люба вспоминает скандал, который закатила Татьяна во время бабушкиных похорон, и морщится. – И сам мог не приходить.
– Ну, все-таки она была его дочерью.
– Ага, надо ж приличия соблюсти. – Люба вспомнила ювенальных теток, и ярость вспыхнула с новой силой. – Лень, я же тебе рассказывала…
– Да. И я думаю, что надо со всем этим разбираться на холодную голову. Кстати… там Милка слезно просила, чтоб ты зашла к ней.
– Сегодня?
– Ну а когда?
Люба видит, что столик у маминой могилы уже накрыт скатертью, и Диана Макарова ставит на него судки, вынимает пластиковые тарелки.
– Идем. – Люба берет Леонида за руку. – Я думала в кафе всех позвать, но раз уж Диана решила так…
Они подходят к столику.
– Люба.
Бережной подходит к племяннице и обнимает ее.
Надо держаться. Люба сжимает кулачок, ногти больно впиваются в ладонь. Надо держаться, она ни за что не станет плакать при отце. Еще и адвокатов притащил сюда, надо же.
– Ничего не поделаешь, детка. – Бережной гладит Любу по голове, как маленькую. – Так уж вышло. Надя была очень больна…
– Дядя Андрей, ты же говорил, что ее убили.
– Она была очень больна, неизлечимо, и жить ей оставалось не больше полугода. Не сейчас – так через час, но это случилось бы в самое ближайшее время, и теперь надо пережить.
– Давайте помянем. – Диана приглашает собравшихся к столу. – Ты прости, Любочка, что я по-своему все решила, но так оно лучше будет. И вы, молодой человек, не прячьтесь там.
Потрепанная фигура, ежась от ветра, подошла к столу.
– Я… мы с Надеждой жили вместе. Я…
Диана подала ему тарелку с едой.
Люба видит, что отец переминается с ноги на ногу, – Бережного он здесь увидеть не ожидал, и его присутствие явно спутало какие-то его планы. Но она больше не хочет его видеть, вообще никогда. И этих его хлыщей-адвокатов.
Они молча поминают Надежду, и Люба смотрит на свежий холмик, почти скрытый венками.
Как глупо и жестоко Надя поступила с собой. Люба до сих пор так и не поняла зачем. Она изучала отклонения в поведении, но одно дело – какие-то чужие жизни, а совсем другое – точно знать, как все было. Почему Надя стала такой, Люба так и не поняла. Они росли в одной семье, в одинаковых условиях, были похожи…
– Нет, мы просто были разными, но ни одна из нас не хотела с этим мириться.
Люба помогает Диане собрать в пакет пластиковую посуду. Бережной с Леонидом о чем-то беседуют, а отец так и не решился подойти к общему столу.
– Любовь Дмитриевна.
Парень в коричневом костюме подошел к ней и решительно протянул визитку.
– Я адвокат вашей сестры, Юрий Тенк. Я должен поговорить с вами.
Люба вскинула брови – у Нади был адвокат? Невероятно. Зачем он ей понадобился и как она оплачивала его услуги?
– На предмет чего?
– Ваша сестра оставила завещание. – Адвокат решительно отгородил Любу от отца и Артура Олеговича. – Предлагаю вам поехать ко мне в офис, где мы сможем…
– Позвольте, – отец вклинился в разговор. – Что значит – адвокат и завещание? Почему вы меня не поставили в известность?
Тенк свысока взглянул на отца, и Люба заметила в его глазах неприязнь.
– Как раз вы, господин Рудницкий, в завещании дочери не упомянуты, потому я не стал вас извещать. Поверьте: завещание составлено по всем правилам, и я собираюсь ознакомить наследницу с его условиями. Любовь Дмитриевна, я знал, что застану вас сегодня здесь, и был бы рад подвезти.
– Я на машине. – Люба вздохнула – разговор слышат все. – Это не подождет?
– Боюсь, что нет.
– Поезжайте вперед, я за вами. – Люба оглянулась на Леонида и Бережных: – Поедете со мной?
Диана взяла ее за руку:
– Конечно.
Адвокат, удовлетворенно хмыкнув, зашагал вперед.
* * *
Мила ждала.
Ленька Савицкий – старый друг и подельник, и он не подведет, но Люба…
То, о чем Мила хочет ее попросить, может просто напугать. Но если этого не сделать, Бруно в опасности.
– Как себя чувствуем?
Это доктор Круглов, грозный и всегда немного сердитый, но Мила знает: благодаря его стараниям она жива и даже скоро будет здорова. Если доживет до этого «скоро», потому что кто-то взялся за нее всерьез.
И если бы не Люба, она умерла бы еще в первый раз.
Кто носит в сумочке ампулу адреналина?
– Нормально. – Мила смотрит на огромного Круглова и думает, как это странно – большой и грозный и такие виртуозные руки. – Доктор, а когда я смогу пойти домой?
– Ну, дорогуша, это ты хватила! Домой… да тебя еще в общую палату переводить нельзя, а ты – домой! – Круглов светит Миле в глаза каким-то фонариком. – Так, глаза вверх… Хорошо. Пока прогнозы неплохие – но лежать и лежать. После такого ранения последствия вообще непредсказуемые, ты и выжить-то не могла, но в крови была доза адреналина, и организм справился. Тот, кто тебе его ввел, дважды спас твою жизнь, знай.
– Я понимаю.
– Полиция хочет поговорить, завтра придут.
А Люба придет сегодня, и Мила это знает. Значит, если все получится по ее задумке, то до завтра она уже решит, что рассказать полиции. Но Бруно нужно спасти, она ни за что не докажет, что тот недоумок бросился на нее с ножом, пса заберут и усыпят.
– Мила, боль есть?
– Немножко. – Она морщится, когда доктор ощупывает рану. – Но это же нормально?
– Да. – Круглов изучает снимки на экране компьютера. – Что ж, на первый взгляд все идет неплохо. Ладно, отдыхай. Лучше поспи, сон – лучшее лекарство.
Мила вздыхает. Ей хочется спать, но тревога не отпускает.
Ей нужно дождаться Любу, потому что больше просить о помощи некого.
* * *
– Значит, условия завещания Надежды Рудницкой таковы: квартира, деньги на счету, права на картины – все получает Люба, а в случае ее смерти – сын. Если же никто из них по каким-то причинам не сможет принять наследство, имущество должно быть реализовано с торгов, а на вырученные деньги учреждается ежегодная стипендия для одаренных детей – на обучение в Парижской школе искусств.
– Неожиданно. – Реутов смотрит на Бережного немного озадаченно. – Сестры не ладили, как же…
– Ее сожитель Тарасов утверждает: Надежда в последнее время очень сожалела, что дурно поступала с сестрой. – Бережной вздохнул. – Она довольно успешно продавала свои картины, но с алкоголем и наркотой завязать так и не смогла, зато знала о своих диагнозах и понимала, что умирает. Могла бы и лечиться, но не хотела, такое вот самоубийство. Когда нужно было подписать договор с галереей, она пришла к адвокату отца, но потом ей что-то не понравилось, и она наняла собственного, который помог ей оценить имущество и составить завещание – комар носа не подточит, адвокат Рудницкого разве что на зуб его не пробовал, но оспаривать эту бумагу смысла нет. Надя была очень одинока, но сестру любила – как умела, так что с ее смертью Люба оказалась наследницей немалой суммы и приличных активов в виде картин и квартиры. Правда, сама Люба такого поворота не ожидала.
– А что Рудницкий? – Виктор присел ближе к окну, сквозь которое вовсю светило солнце, пытаясь согреться. – Извините, промерз я что-то…
– Денис, поставь чай. – Бережной задумался. – Да, тяжелая история… такие разные девочки, и так бездарно Дмитрий выступил в роли их отца. В общем, все это не дает ответа на вопрос, кто и зачем убил Надежду.
– Да вот папаша, может, и убил. С женой. – Виктор пожал плечами. – Не сами, конечно, такие марать руки не будут, а наняли кого-то. Они же о завещании не знали, а насчет картин были в курсе.
– А Милана? Им-то зачем понадобилось ее убивать?
– Я там кое-какие препараты добавил, продержишься теперь. – Леонид тоже отхлебнул из термоса. – Порядок?
– Ага.
Люба огляделась.
У свежей могилы стоят Бережной и Диана, а с другой стороны она с удивлением заметила отца. Еще какой-то потрепанный тип вытирает слезы, стоя немного в стороне. Еще Артур Олегович, адвокат отца, и какой-то человек в коричневом костюме и дорогом пальто.
– Ну, хоть хабалку свою не привел. – Люба вспоминает скандал, который закатила Татьяна во время бабушкиных похорон, и морщится. – И сам мог не приходить.
– Ну, все-таки она была его дочерью.
– Ага, надо ж приличия соблюсти. – Люба вспомнила ювенальных теток, и ярость вспыхнула с новой силой. – Лень, я же тебе рассказывала…
– Да. И я думаю, что надо со всем этим разбираться на холодную голову. Кстати… там Милка слезно просила, чтоб ты зашла к ней.
– Сегодня?
– Ну а когда?
Люба видит, что столик у маминой могилы уже накрыт скатертью, и Диана Макарова ставит на него судки, вынимает пластиковые тарелки.
– Идем. – Люба берет Леонида за руку. – Я думала в кафе всех позвать, но раз уж Диана решила так…
Они подходят к столику.
– Люба.
Бережной подходит к племяннице и обнимает ее.
Надо держаться. Люба сжимает кулачок, ногти больно впиваются в ладонь. Надо держаться, она ни за что не станет плакать при отце. Еще и адвокатов притащил сюда, надо же.
– Ничего не поделаешь, детка. – Бережной гладит Любу по голове, как маленькую. – Так уж вышло. Надя была очень больна…
– Дядя Андрей, ты же говорил, что ее убили.
– Она была очень больна, неизлечимо, и жить ей оставалось не больше полугода. Не сейчас – так через час, но это случилось бы в самое ближайшее время, и теперь надо пережить.
– Давайте помянем. – Диана приглашает собравшихся к столу. – Ты прости, Любочка, что я по-своему все решила, но так оно лучше будет. И вы, молодой человек, не прячьтесь там.
Потрепанная фигура, ежась от ветра, подошла к столу.
– Я… мы с Надеждой жили вместе. Я…
Диана подала ему тарелку с едой.
Люба видит, что отец переминается с ноги на ногу, – Бережного он здесь увидеть не ожидал, и его присутствие явно спутало какие-то его планы. Но она больше не хочет его видеть, вообще никогда. И этих его хлыщей-адвокатов.
Они молча поминают Надежду, и Люба смотрит на свежий холмик, почти скрытый венками.
Как глупо и жестоко Надя поступила с собой. Люба до сих пор так и не поняла зачем. Она изучала отклонения в поведении, но одно дело – какие-то чужие жизни, а совсем другое – точно знать, как все было. Почему Надя стала такой, Люба так и не поняла. Они росли в одной семье, в одинаковых условиях, были похожи…
– Нет, мы просто были разными, но ни одна из нас не хотела с этим мириться.
Люба помогает Диане собрать в пакет пластиковую посуду. Бережной с Леонидом о чем-то беседуют, а отец так и не решился подойти к общему столу.
– Любовь Дмитриевна.
Парень в коричневом костюме подошел к ней и решительно протянул визитку.
– Я адвокат вашей сестры, Юрий Тенк. Я должен поговорить с вами.
Люба вскинула брови – у Нади был адвокат? Невероятно. Зачем он ей понадобился и как она оплачивала его услуги?
– На предмет чего?
– Ваша сестра оставила завещание. – Адвокат решительно отгородил Любу от отца и Артура Олеговича. – Предлагаю вам поехать ко мне в офис, где мы сможем…
– Позвольте, – отец вклинился в разговор. – Что значит – адвокат и завещание? Почему вы меня не поставили в известность?
Тенк свысока взглянул на отца, и Люба заметила в его глазах неприязнь.
– Как раз вы, господин Рудницкий, в завещании дочери не упомянуты, потому я не стал вас извещать. Поверьте: завещание составлено по всем правилам, и я собираюсь ознакомить наследницу с его условиями. Любовь Дмитриевна, я знал, что застану вас сегодня здесь, и был бы рад подвезти.
– Я на машине. – Люба вздохнула – разговор слышат все. – Это не подождет?
– Боюсь, что нет.
– Поезжайте вперед, я за вами. – Люба оглянулась на Леонида и Бережных: – Поедете со мной?
Диана взяла ее за руку:
– Конечно.
Адвокат, удовлетворенно хмыкнув, зашагал вперед.
* * *
Мила ждала.
Ленька Савицкий – старый друг и подельник, и он не подведет, но Люба…
То, о чем Мила хочет ее попросить, может просто напугать. Но если этого не сделать, Бруно в опасности.
– Как себя чувствуем?
Это доктор Круглов, грозный и всегда немного сердитый, но Мила знает: благодаря его стараниям она жива и даже скоро будет здорова. Если доживет до этого «скоро», потому что кто-то взялся за нее всерьез.
И если бы не Люба, она умерла бы еще в первый раз.
Кто носит в сумочке ампулу адреналина?
– Нормально. – Мила смотрит на огромного Круглова и думает, как это странно – большой и грозный и такие виртуозные руки. – Доктор, а когда я смогу пойти домой?
– Ну, дорогуша, это ты хватила! Домой… да тебя еще в общую палату переводить нельзя, а ты – домой! – Круглов светит Миле в глаза каким-то фонариком. – Так, глаза вверх… Хорошо. Пока прогнозы неплохие – но лежать и лежать. После такого ранения последствия вообще непредсказуемые, ты и выжить-то не могла, но в крови была доза адреналина, и организм справился. Тот, кто тебе его ввел, дважды спас твою жизнь, знай.
– Я понимаю.
– Полиция хочет поговорить, завтра придут.
А Люба придет сегодня, и Мила это знает. Значит, если все получится по ее задумке, то до завтра она уже решит, что рассказать полиции. Но Бруно нужно спасти, она ни за что не докажет, что тот недоумок бросился на нее с ножом, пса заберут и усыпят.
– Мила, боль есть?
– Немножко. – Она морщится, когда доктор ощупывает рану. – Но это же нормально?
– Да. – Круглов изучает снимки на экране компьютера. – Что ж, на первый взгляд все идет неплохо. Ладно, отдыхай. Лучше поспи, сон – лучшее лекарство.
Мила вздыхает. Ей хочется спать, но тревога не отпускает.
Ей нужно дождаться Любу, потому что больше просить о помощи некого.
* * *
– Значит, условия завещания Надежды Рудницкой таковы: квартира, деньги на счету, права на картины – все получает Люба, а в случае ее смерти – сын. Если же никто из них по каким-то причинам не сможет принять наследство, имущество должно быть реализовано с торгов, а на вырученные деньги учреждается ежегодная стипендия для одаренных детей – на обучение в Парижской школе искусств.
– Неожиданно. – Реутов смотрит на Бережного немного озадаченно. – Сестры не ладили, как же…
– Ее сожитель Тарасов утверждает: Надежда в последнее время очень сожалела, что дурно поступала с сестрой. – Бережной вздохнул. – Она довольно успешно продавала свои картины, но с алкоголем и наркотой завязать так и не смогла, зато знала о своих диагнозах и понимала, что умирает. Могла бы и лечиться, но не хотела, такое вот самоубийство. Когда нужно было подписать договор с галереей, она пришла к адвокату отца, но потом ей что-то не понравилось, и она наняла собственного, который помог ей оценить имущество и составить завещание – комар носа не подточит, адвокат Рудницкого разве что на зуб его не пробовал, но оспаривать эту бумагу смысла нет. Надя была очень одинока, но сестру любила – как умела, так что с ее смертью Люба оказалась наследницей немалой суммы и приличных активов в виде картин и квартиры. Правда, сама Люба такого поворота не ожидала.
– А что Рудницкий? – Виктор присел ближе к окну, сквозь которое вовсю светило солнце, пытаясь согреться. – Извините, промерз я что-то…
– Денис, поставь чай. – Бережной задумался. – Да, тяжелая история… такие разные девочки, и так бездарно Дмитрий выступил в роли их отца. В общем, все это не дает ответа на вопрос, кто и зачем убил Надежду.
– Да вот папаша, может, и убил. С женой. – Виктор пожал плечами. – Не сами, конечно, такие марать руки не будут, а наняли кого-то. Они же о завещании не знали, а насчет картин были в курсе.
– А Милана? Им-то зачем понадобилось ее убивать?