Училка и медведь

– Опять, что ли? - вскидывает брови Медведь.

– Угу.

– Ну тогда жди, до УЗИ уже не успеем, - смеётся он.

– Эх, - вздыхаю разочарованно.

На форуме, на который я подписалась, девчонки много чего обсуждают. В том числе свои пищевые беременные пристрастия. Кто-то тащится по креветкам, кто-то по мясу, кто-то, по классике, не может наесться солёных огурцов. А я вот подсела на “Наполеон”.

Опасное для бёдер и попы пристрастие. Про талию я уже молчу, она, как говорят, уже вышла из чата. А точнее уже заметно округлилась, если рассматривать себя без одежды. Да и под обтягивающим платьем вполне заметно.

Малышей же двое, вот у меня и быстрее силуэт меняется, чем у тех, у кого лялька одна в животе.

Богдану нравится каждое утро становиться напротив большого шкафа с зеркальными дверями, прижиматься ко мне сзади и обнимать своими большими ладонями низ моего живота, определяя, сильнее он уже выпирает или нет.

И каждое утро он говорит:

– Вот, смотри, уже как торчит! Больше, чем вчера!

Я обычно смеюсь, а потом мы делаем то, из-за чего он едва ли не опаздывает на работу.

А “Наполеон” он стал мне возить из небольшой кофейни, мимо которой проезжает по пути с работы. Помню, как на следующее утро после нашего приезда в Москву Богдан приехал с куском торта в пластиковой коробке и с улыбкой вручил мне у входа. У меня взыграл аппетит, но тут вдруг резко сменился на жуткий приступ тошноты.

Желудок скрутило в таком мощном спазме, что было ощущение, что в него просто сильно ткнули кулаком. Я согнулась пополам и ринулась к туалету, где меня вывернуло с такой силой, как не выворачивало даже после студенческих пьянок и проводимых на них алкогольных экспериментов. В то мгновение показалось, что я даже вдохнуть не смогу - так сжало всё внутри.

Когда я, наконец, продышалась и расслабилась, усевшись на полу в туалете и с большим трудом убедила через дверь Богдана, что входить и спасать меня не надо, то заметила, что рядом на стиральной машине сидит кошка и смотрит на меня. Когда она вообще пробралась, если я влетела буквально?

Алиска, до этого подчёркнуто игнорировавшая меня и в Волгограде, и уже по приезду в Москву, соизволила подойти и взобраться на колени. Мяукнула понимающе и даже потёрлась мордой о мою шею.

“Наполеон” я, кстати, тогда съела. Ну а что? Уже не тошнило же.

А с Алиской вот с того момента мы и подружились. Богдан даже ревновать стал, почему это его кошка стала спать исключительно у меня под боком. Называл шерстяной предательницей. Но потом простил её, сделав выводы, что это она так греет малышей.

– Проходите, - доктор открывает двери и улыбается, прервав мои мысли о торте и кошке.

Я чувствую, как мои ладони вспотели от волнения, но уверенно поднимаюсь и вхожу в кабинет. Медведь, конечно же, идёт следом за мной. Ему хочется увидеть горошинок, как он сам их называет, не меньше, чем мне самой, наверное.

Только вот они уже совсем не горошинки, а маленькие яблочки, если судить о размерах двойнят в одиннадцать недель из информации в интернете.

Я, выполняя указания врача, укладываюсь на кушетку и оголяю живот. Стараюсь дышать спокойно, не нервничать. Зачем детям лишний мой адреналин?

Но не особенно получается совсем не волноваться. Вот как доктор скажет, что дети в норме, так и расслаблюсь. И уж точно отмечу чаем с “Наполеоном”.

– Так… у нас осложнённая беременность, угу… - бубнит под нос врач, присматриваясь к экрану.

– В смысле осложнённая? - встревоженно спрашивает Богдан.

– Всё было в порядке, - говорю я пересыхающими губами и чувствую, как гулко начинает биться сердце в груди.

– Я имею в виду, что у вас многоплодная беременность. Природа предусмотрела только один вариант неосложнённой беременности - вынашивание одного плода. Всё что больше - связано с рисками так или иначе, поэтому в медицине мы называем многоплодную беременность осложнённой.

Я выдыхаю и откидываюсь на кушетку, а Богдан на спинку кресла, в котором сидит рядом. Мы замираем оба, пока врач внимательно смотрит в экран и водит датчиком по моему животу.

– Оба плода живы, пол пока не вижу, но на этом сроке редко можно определить его. Вот они, смотрите.

Она выводит изображение на большой экран, что висит над кушеткой под таким углом, чтобы будущая мать могла хорошо видеть то же, что и врач на своём. Я задерживаю дыхание в ожидании. В полутёмном врачебном кабинете прохладно, но меня бросает в жар.

Несмотря на маленький срок, даже присматриваться не нужно, чтобы разглядеть на сером экране двоих человечков. Круглые большие головки, тоненькие ручки и ножки.

Настоящие маленькие человечки!

Только вот один активно шевелится, а второй нет.

– А почему этот не двигается? - спрашиваю напряжённо, показывая пальцем.

– Спит, - отвечает врач. - Сердцебиение стабильное, соответствует фазе сна. - А второму не спится. Я вам сочувствую, если они таким рассинхроном будут и после родов идти.

Последнюю фразу она говорит с юмором и улыбкой, а я сама тоже выдыхаю.

– Вы слишком тревожны, Карина. Старайтесь работать над этим, - делает замечание доктор.

И я знаю, что она права, но что могу поделать? И это ведь только начало.


– Сейчас я проведу замеры.

Она замолкает на долгих пятнадцать или даже двадцать минут, а мы с Богданом молча наблюдаем за детьми на экране. В груди у меня копошится странное чувство, будто там растёт что-то тёплое, приятное и очень важное.

Думаю, это ни что иное как любовь.

Почему-то мне кажется, что это именно она, да.

Я уже свыклась с мыслью, что я скоро стану матерью, что внутри меня растёт жизнь. Точнее целых две! Думала об этом при каждом своём действии.

Нужно съесть яблоко - детям полезно.

Нужно пойти пройтись - кислород малышам нужен.

Нужно сделать зарядку - хорошее кровообращение и здоровая мать важны для детей.

Я читала информацию в интернете, следила за приложением беременности, общалась на форуме с девочками. Я помнила те две пульсирующие точки на первом УЗИ.

Но именно сейчас понимание, что у меня скоро на руках будут два маленьких, живых, настоящих ребёнка, разворачивается и усиливается. Не абстрактное, а конкретное.

Вот эти ручки я буду держать в своих, вот эти головки буду прижимать к груди и целовать.

Невероятно.

Богдан тоже молчит. Наверное, тоже что-то осознаёт внутри, и я решаю не разговаривать с ним, не тормошить. Мы вместе создаём нашу семью, но иногда каждому отдельно нужно переварить это в себе. И мне кажется, сейчас как раз такой момент.

Второй малыш, кстати, тоже просыпается и начинает понемногу двигаться, хоть и не так активно, как его брат или сестра. И я даже едва заметно машу ему, хотя понимаю, что это лишено смысла.

– Итак, - отзывается, наконец, врач, а я снова от переживаний задерживаю дыхание. - Патологий я никаких не вижу, всё в пределах нормы. Плод, который спал, чуть меньше по весу и длине, но это нормально. Сейчас вам всё распечатаю, а гинекологу отошлю заключение по электронке. Можете одеваться.

Можно выдохнуть. Что я и делаю. Богдан тоже кажется куда более расслабленным, чем до обследования. Он пытается помочь мне встать и вытереться от геля, но я не позволяю. И сама могу.

И как же мне придётся отбиваться от него на большом сроке? Представить страшно.

После УЗИ мы всё же едем в ту самую кофейню и я с наслаждением лопаю согретый мечтами кусок “Наполеона”.

Идеальный. Не жирный, не плывёт, но и не сухой. Всё в точку.

– Давай и домой возьмём?

– Конечно, возьмём, - хохочет Богдан. - Ты уже скоро только наполеонами и будешь питаться, Белочка. А как же орешки?

Шутник, блин.

Настроение у нас обоих прекрасное. Мы смеёмся, когда едем в машине. Начинаем перебирать мужские и женские имена, которые нам нравятся. Пока не выбираем конкретно, просто прикидываем.

Заезжаем в торговый центр, чтобы купить мне пару платьев для беременных. Едва сдерживаемся, чтобы не уйти в глубокую экскурсию по детским магазинам. Рано ещё, это ждёт.

В квартиру поднимаемся, продолжая обсуждать у кого как звали родственников. Богдан держит пакеты, а я свой ненаглядный торт.

Нет, сегодня уже точно его не буду. Нет-нет.

А когда Богдан открывает ключом двери, то нас ждёт сюрприз.

Прямо посреди коридора на стуле, театрально забросив ногу за ногу, сидит его мать. И вид у неё победный.

– Попалась, мошенница, - она швыряет нам прямо под ноги небольшую красную книжечку. Паспорт.

И я, кажется, догадываюсь, чей.





27




— Что это значит, мама? — Богдан наклоняется и поднимает мой паспорт, быстрым движением листает его большим пальцем, убедившись, что он действительно мой.

— А ты посмотри, — кивает она с видом а-ля “что ж ты за безопасник-то такой. Стыд-позор профессионалу и тэ дэ”. — Особенно на четырнадцатой странице. Внимательно посмотри.

Я же просто стою, опёршись спиной на дверь и сложив руки на груди. Ну и цирк, блин.