Ученица

— Откуда — из газет. По телевизору мусолили сто раз. Директор мне рассказывал, с учителями общался, в конце концов. Вот недавно еще одна пропала, насколько я слышал.

— Ладно, допустим, вас оговаривает Воскобойникова, — кивнул Стриженный. — Но на предыдущем месте работы, в тридцать третьей школе, имела место ситуация с выпускницей одиннадцатого класса. Верно?

Андрей Викторович опустил глаза в пол, чувствуя, как пылают щеки.

— Или вас тоже оговорили, оболгали?

— Может, хватит в игрушки играть? — хмыкнул Селедка. — Мы ведь по-хорошему хотим. Чтоб рассказали вы нам все, объяснили. Мы больше вашего знаем, понимаете, тут обмануть не получится. Или все-таки вас и там оклеветали?

Андрей Викторович потер виски. Стены накатывали на него, наплывали. В ушах нарастал треск статических помех, голоса милиционеров тонули в шуме, а стул под ним вдруг исчез, и преподаватель провалился сквозь пол.





Глава 18. СКРЫТЫЕ МОТИВЫ




В одиннадцатом классе Юля влюбилась в историка. Конечно, эта история должна была стать рядовой, каких сотни, если не тысячи. Многие мальчики влюбляются в учительниц, многим девочкам нравятся симпатичные молодые преподаватели.

Здесь все произошло немного по-другому.

Юля всеми способами искала способ сблизиться с историком, ничего не получалось, а потом их столкнула судьба. Девушка шла домой, и к ней пристали двое отморозков. Попытались вырвать сумку, набитую по большей части учебниками, тетрадками и докладами. Притом случилось это уже за квартал от дома, когда она с улыбкой на лице спешила к приготовленным мамой вареникам.

Юля как могла защищала свое добро. Потом ее и грабителей осветили фары автомобиля, завыл клаксон. Нападавшие брызнули в разные стороны, а рыдающая от страха школьница осталась сидеть в луже, вцепившись в сумку.

К ней тут же поспешил водитель. Он что-то спрашивал, а она не могла даже слово выдавить, сотрясаясь в истерике.

Он усадил ее в машину. Девушке показалось, что в салоне пахнет чем-то знакомым. От этого на душе разлилось спокойствие, а дрожь отступила.

Бедняжка глянула на водителя и остолбенела. К щекам тут же прилила кровь, и Юля порадовалась, что в темноте не видно ее лица.

— Андрей Викторович! Как… как вы тут?

— Я живу тут… недалеко, — ответил преподаватель, который тоже узнал «огненную» девушку. Да и как не запомнить: такие яркие волосы, веснушки, белая кожа и самое главное — пронзительные зеленые глаза. — Что за уроды…

— Вообще ужас! Пристали. Блин, по улицам страшно ходить. У меня, собственно, ничего ценного в сумке нет, может, надо было отдать. А то еще ножом бы пырнули. Но сумку мама подарила на день рождения, вот я и отвоевывала ее, как могла! — нервно засмеялась девушка.

Преподаватель тоже засмеялся. Именно с этого момента и началась их… дружба? Зародилась она из искры, которая подпалила бикфордов шнур и тот медленно горел, приближая огонек к динамитной шашке — как в мультиках.

Они как-то довольно быстро перешли от разговоров к делу. Да, Андрей Викторович подвез рыжеволосую Юлю еще несколько раз до дому, а потом… потом они стали гулять вместе. Разницы в возрасте не чувствовалось, школьница не только выглядела старше своих лет, она еще имела необычайно широкий кругозор, с ней можно было обсуждать любые темы, хотя положа руку на сердце, преподаватель не сказал бы, что его так уж интересовали задушевные беседы с девушкой. Как и любого мужчину на первых свиданиях, чего уж там.

Однако, здесь все выглядело довольно мило, целомудренно и романтично. Сначала Андрей Викторович тревожился, переживал, что правда выплывет наружу, а после расслабился и обнаглел. Впрочем, если бы не Юля… Нет, впрямую их никто не заставал, слава богу, хотя несколько раз они делали это в классе, после уроков. Ритмичный скрип ножек парты по полу был бы подозрителен для случайного слушателя, но правда всплыла не сразу.

Юля не трезвонила о запретной связи направо и налево, но не сдержалась и рассказала одной из близких подруг. Как понял историк, у Юли от этой подруги не было секретов, ну и та тоже беззаботно выбалтывала ей все.

Юля отнюдь не походила на некоторых развязных учениц, место которым скорее не в классе, а на панели. Такие девчонки тут же напоминали историку о тех девчонках, которые смеялись над ним в школе, которые назначали свидания, и не приходили, или же встречали его со своей компанией и ржали — такое было один раз, и униженный Андрей со слезами на глазах убежал прочь.

После выяснился еще один любопытный факт, и подружка конкретно подсела на уши Юле, а потом…

Юля приняла расставание на удивление спокойно, даже безжизненно. Андрей Викторович сначала порадовался, а потом, уже в одиночестве — взгрустнул. Он по-настоящему влюбился в рыжую чертовку, хотел ее вернуть. Желание это зудело, свербело в мозгу и не успокаивалось.

Он пытался заменить влечение. Раньше ведь получалось? Самоконтроль — превыше всего. Но противиться своей природе можно лишь до определенных пор.

Лучший способ побороть соблазн — поддаться ему.

А если так, тогда следовало придумать более безопасный способ, ведь потом Юля сказала, что она знает про него кое-что еще. И он вспылил, наговорил лишнего. Потом жалел, но ничего не мог исправить. Что ж, зато появилась возможность пообщаться с подружкой Юли, ха.

Уж с подругой они пообщались начистоту.

После ему почему-то захотелось еще разок перечитать «Лолиту» Набокова. Иногда он завидовал главному герою, по-хорошему. Иногда презирал его и ненавидел.

Из школы пришлось уйти, но земля слухами полнится. Кажется, директриса рассказала всем кому могла о том, что у Андрея Викторовича крайне сомнительная репутация. Отгуляв впустую летние месяцы, историк уже отчаялся устроиться в школу и лихорадочно соображал, куда бы пойти. Хоть он и был неприхотлив, но все-таки расходы имелись, а деньги таяли.

После, когда он уладил вопросы на старом месте и пообщался с подружкой… подвернулся вариант с 75-ой школой.





* * *



Отец пребывал в смятении после допроса сына в милиции. Турка сказал папе, что идет в школу, а на самом деле рванул к Ане.

Сам он пробовал писать ей раньше, Аня не отвечала и не перезванивала. Турка вообще подумал, что все с Аней кончено, как с забытой автором второстепенной героиней романа.

Но тут пришла смс-ка:

«Кое-что нашла в копии дневника. Приезжай»



Он ответил, что приедет. Хотел позвонить, но решил, что это ни к чему. Раз уж Аня сама не набрала… да и вообще, Турка хотел увидеть девушку, извиниться. Все-таки плохо разошлись, а она столько для него сделала.

Глядя в окно на тающие сосульки и островки грязного снега на клумбах, Турка дал себе слово, что ничем таким с Аней заниматься не будет — разговор только по делу.

Еще он поймал себя на мысли, что в милиции отвечал на вопросы как-то отстраненно, что ли. Как будто не о Лене говорил, а о незнакомой девушке, абстрактной.

Милиционеры тоже изучили дневник, сказали, что никаких зацепок здесь не видят, и как такового, смысла тоже. «Обычная девчоночья чепуха, розовые сопли», — буркнул Селедка.

Стриженный выразился иначе, но с тем же смыслом.

Про историка Турка спросил — даже отвечать не стали. Служебная тайна.

Вот теперь он ерзал по сидению, мысленно подгоняя автобус. Что же там нашла Аня? Скорее бы, скорее бы… Он и сам вспоминал про снятую девушкой копию, потому и звонил, чтоб прийти и забрать ее. А тут такое сообщение.

По дороге от остановки к подъезду, он снова заметил ту же компанию возле гаражей. Сердце тревожно сжалось, Турка опустил голову. Может не заметят, может, не узнают — куртка сейчас другая. Не то что бы он боялся, но разбираться с отморозками сейчас в планы не входило. Какого черта они все время во дворе ошиваются?

Он потер костяшки кулака, которые давно зажили, и проскальзывая в подъезд, услышал оживленные крики, вроде «Вот он! Это тот мудак, держи его!».

Турка побежал по лестнице, столкнулся на втором этаже с бабулькой. Она что-то закудахтала, он слушать не стал и погнал дальше, тяжело дыша, на ходу набирая Анин номер.

Квартира была закрыта. Он вдавил «пупочку» звонка, переступая от нетерпения. Внизу хлопнула тяжелая дверь, раздались усиленные эхом голоса, топот.

Турка забарабанил в дверь. Если что, надо подняться на этаж выше, чтоб уроды не узнали, где живет Аня. Подняться выше и там принять бой.

Но тут дверь открылась и Турка по-регбийному бросился в открывшуюся щель, чуть не сбив девушку. Захлопнул дверь, повернул ключ, закрывая на два оборота. Услышал голоса уже на лестничной площадке. Опять топот, мат.

— Ты чего, Артур?

— Тс-сс…

Через минуту послышались реплики разочарованной шпаны. Слава богу, не догадались, где живет Аня. Слава богу.

Выдохнув, Турка смахнул со лба пот и стащил кроссовки, роняя на пол капли растаявшего снега.

— Да уроды погнались… Я им навалял раз, когда от тебя уходил. Так теперь узнали.

— А, это Жорик с дружками. Конченные… Вечно во дворе ошиваются.

— Их сейчас пятеро… Да я бы может и справился, но просто неохота связываться. К тебе торопился, — Турка снял куртку, посмотрел на Аню. Глаза подвела, губы слегка подкрасила. Разноцветные лосины плотно обтягивают попку, мятая футболка каким-то образом подчеркивает грудь и талию.

— Проходи, чего уж.

— Ты… не сердишься на меня? Прости, а?

— Стала бы я разбирать эти каракули, если бы сердилась? Уже бы в мусорку отправила. Проходи в комнату. Чай или кофе будешь?

— Нет, — помотал головой Турка, не в силах отвести взгляд от колыхающихся грудей. Неужели Аня без лифчика?

Громко играла музыка и хриплый девичий голос пел с надрывом: две разных войны — в голове, две разных весны — одна зима.

Как зачарованный прошел он в комнату. Аня сделала музыку чуть потише и сказала:

— Я нашла упоминание, что типа у Коновой и этого таинственного «С» разница в возрасте. Казалось бы, что такого — многие девушки встречаются с теми, кто старше них на два, три года и больше. Да я сама такая же… была. А теперь вот… кхм, ладно, мы же с тобой не встречаемся, как бэ… — Турка при этих словах покраснел, Аня захохотала своим особым смехом. Потом посерьезнела:

— Ладно, еще по косвенным намекам, я поняла, что этот «С» то ли оставался на второй год, то ли что-то такое. Ну там фраза проскользнула, что типа, «он не видит ничего такого в том, что ходит в школу…» То есть, как я поняла — могу ошибаться, этому челу в принципе пофиг, что возраст не соответствует классу, понял?

— Ну… Да что тут такого? Бывает, что родители отдают в школу позже. А потом, если пропустил — там не написано почему?

— Не нашла. Может и есть где-то, — девушка зевнула. — Но все равно странно. И я еще больше уверилась в том, что в деле Лены замешан «С». Так что… вряд ли он ее где-то держит, понимаешь, если это человек, который ненамного старше нас. Для такого нужна не только выдержка или шизанутость, для этого нужно подходящее помещение. Не держит ведь он ее дома, верно? Хотя… Ну просто, если некто закрыл Конову в частном доме, значит, это относительно взрослый человек, который живет отдельно от родителей, и может себе позволить… ну ты понимаешь. Вот я живу в квартире, с мамой — куда бы я спрятала жертву? Ты живешь в частном, верно? Но тоже с родителями. Вот. Поэтому, если Конову похитил юнец-бывший, то он скорее… ну, убил ее. Ты уж прости, что я так прямо. Но, если это левый мужик, то держит он ее где-то… Ну точно не там, где живет. Хотя… Мне даже представить сложно, где. Короче, нужно как-то найти и проверить «С». Ты бы сказал об этом ментам.

— Я о нем уже говорил. Да и легко сказать — найти! Ха, да Конова, получается, с кем только не общалась. Кстати, я ж только от ментов, блин… Полдня одно и то же рассказывал в разных вариациях. Они, конечно, оставили номер, могу позвонить. Стриженный — он даже ничего. Нормальный мужик, на самом деле. А тебя не вызывали, случаем?

— Нет.