Убить пересмешника

Мэйелла перевела взгляд на своего отца – он все время сидел, откачнувшись на стуле, так что стул спинкой опирался на барьер. А теперь он выпрямился и ждал, что она ответит.

– Когда ничего, – сказала Мэйелла. – Я ж говорю, терпеть можно.

Мистер Юэл опять откачнулся на стуле.

– Только тогда терпеть нельзя, когда он выпьет? – спросил Аттикус очень мягко.

Мэйелла кивнула.

– Он когда-нибудь преследовал вас?

– Чего это?

– Когда он бывал… сердитый, он вас никогда не бил?

Мэйелла поглядела по сторонам, потом вниз, на секретаря суда, потом подняла глаза на судью.

– Отвечайте на вопрос, мисс Мэйелла, – сказал судья Тейлор.

– Да он меня отродясь и пальцем не тронул, – решительно заявила Мэйелла. – Даже и не дотронулся.

Очки Аттикуса сползли на кончик носа, он их поправил.

– Мы с вами приятно побеседовали, мисс Мэйелла, а теперь, я думаю, пора перейти к делу. Вы сказали, что просили Тома Робинсона расколоть… что расколоть?

– Гардароб, такой старый комод, у него сбоку ящики.

– Том Робинсон был вам хорошо знаком?

– Чего это?

– Я говорю – вы знали, кто он такой, где он живет?

Мэйелла кивнула:

– Кто он – знала, он мимо дома всякий день ходил.

– И тогда вы в первый раз попросили его зайти к вам во двор?

От этого вопроса Мэйелла даже немножко подскочила. Аттикус опять пропутешествовал к окну, он все время так делал: задаст вопрос, отойдет, выглянет в окно и стоит, ждет ответа. Он не видел, как она подскочила, но, кажется, догадался. Обернулся к ней и поднял брови. И опять начал:

– И тогда…

– Да, в первый раз.

– А до этого вы никогда не просили его войти во двор?

Теперь он уже не застал Мэйеллу врасплох.

– Ясно, не просила, никогда не просила.

– Довольно ответить и один раз, – спокойно заметил Аттикус. – И вы никогда не поручали ему никакой случайной работы?

– Может, и поручала, – снисходительно ответила Мэйелла. – Мало ли кругом черномазых!

– Не припомните ли еще какой-нибудь такой случай?

– Нет.

– Ну хорошо, перейдем к тому, что произошло в тот вечер. Вы сказали, что, когда вы вошли в комнату и обернулись, Том Робинсон стоял позади вас – так?

– Да.

– И вы сказали, что он схватил вас за горло, и начал ругаться, и говорить гадости, – так?

– Так.

Вдруг оказалось, что память у Аттикуса совсем не плохая.

– Вы сказали: «он схватил меня, и придушил, и одолел», – так?

– Так и сказала.


– И вы помните, что он бил вас по лицу?

Свидетельница замялась.

– Вы как будто хорошо помните, что он вас душил. И вы все время отбивались, не так ли? Вы «брыкались и орали во всю мочь». А помните вы, как он бил вас по лицу?

Мэйелла молчали. Казалось, она старается что-то понять. Я даже подумала – может, она, как мы с мистером Тейтом, старается представить себе, как против нее стоит человек. Потом она посмотрела на мистера Джилмера.

– Это ведь очень простой вопрос, мисс Мэйелла, послушайте еще раз. Помните ли вы, как обвиняемый бил вас по лицу? – Теперь Аттикус говорил уже не так мягко и добродушно; голос у него стал юридический – сухой, бесстрастный. – Помните ли вы, как он бил вас по лицу?

– Нет, чтоб ударил, не помню. То бишь, да, ударил.

– Последние слова можно считать вашим окончательным ответом?

– А? Ну да, ударил… не помню я, ничего я не помню… Все получилось так быстро…

Судья Тейлор сурово посмотрел на Мэйеллу.

– Не надо плакать, молодая особа… – начал он.

Но Аттикус сказал:

– Дайте ей поплакать, если ей хочется, ваша честь. Времени у нас сколько угодно.

Мэйелла сердито потянула носом и посмотрела на Аттикуса.

– Я вам на все отвечу… Вытащил меня сюда и еще насмехается! Я вам на все отвечу…

– Вот и прекрасно, – сказал Аттикус. – Не так уж много и осталось. Итак, мисс Мэйелла, коротко говоря, вы свидетельствуете, что подсудимый ударил вас, схватил за шею, придушил и одолел. Я хотел бы знать, вполне ли вы уверены, что указали настоящего виновника. Не опознаете ли вы перед нами человека, который совершил над вами насилие?

– А конечно, вот он самый и есть.

Аттикус повернулся к своему подзащитному:

– Встаньте, Том. Пусть мисс Мэйелла хорошенько на вас посмотрит. Это и есть тот самый человек, мисс Мэйелла?

Том Робинсон повел широкими плечами, обтянутыми простой бумажной рубашкой. Встал и оперся правой рукой на спинку стула. Вид у него был какой-то странный, будто он покривился на один бок, но это не потому, что он криво стоял. Левая рука у него была на добрый фут короче правой и висела, как неживая. Кисть руки была маленькая, сухая, даже с галереи было видно, что он ею ничего делать не может.

– Смотри, Глазастик! – выдохнул Джим. – Смотри! Ваше преподобие, да он калека!

Преподобный Сайкс перегнулся через меня и шепотом сказал Джиму:

– У него рука попала в машину. Он еще мальчиком был, убирал хлопок у мистера Дольфуса Реймонда, и рука попала в машину… Он тогда чуть кровью не истек… Все мясо с костей сорвало.

– Это и есть тот самый человек, который совершил над вами насилие, мисс Мэйелла?

– Ясно, он самый.

Аттикус задал еще один вопрос, одно только слово:

– Как?

Мэйелла пришла в ярость.

– Уж не знаю как, а только снасильничал… Я ж говорю, все получилось больно быстро…

– Давайте рассуждать спокойно, – начал Аттикус, но мистер Джилмер прервал его: он протестует, на этот раз не потому, что вопрос несущественный и к делу не относится, а потому, что Аттикус запугивает свидетельницу.

Судья Тейлор захохотал:

– Бросьте, Хорейс, сидите и не выдумывайте. Уж если кто кого запугивает, так скорее свидетельница – Аттикуса.

Кроме судьи Тейлора, в зале не засмеялась ни одна душа. Даже младенцы притихли, я вдруг подумала: может, они задохнулись у груди матерей.

– Итак, мисс Мэйелла, – сказал Аттикус, – вы свидетельствуете, что подсудимый вас бил и душил… Вы не говорили, что он потихоньку подкрался сзади и ударил вас так, что вы потеряли сознание, вы сказали – вы обернулись, а он сзади стоит… – Аттикус отошел к своему столу и теперь постукивал по нему костяшками пальцев в такт каждому слову. – Не угодно ли вам пересмотреть какую-либо часть ваших показаний?

– Вы хотите, чтоб я говорила, чего не было?

– Нет, мэм, я хочу, чтобы вы сказали то, что было. Пожалуйста, скажите нам еще раз, как было дело?

– Я уж сказала.

– Вы сказали, что обернулись и увидели его сзади себя. И тогда он начал вас душить?

– Да.