Убежище

Втянув носом воздух, я улавливаю запах сигарет.

Мальчишка подходит к компьютеру и выключает музыку. Я не могу сдержать страх, но в то же время чувствую восхищение. Дэймону около тринадцати лет, а он уже курит и пьет. Ему можно делать все, что захочется. Как взрослому.

Обернувшись, он манит меня пальцем. Несмотря на беспокойство, я не могу ослушаться.

Дэймон берет мою ладонь и подводит меня к длинному деревянному комоду, на котором стоят два террариума. В одном – песок, большая ветка и емкость с водой, в другом – земля, листья и еще больше веток. В том, что слева, я замечаю змею с красными, черными и желтыми полосками.

Сердце пропускает удар. Вот зачем он привел меня сюда.

– Это Велес, – говорит Дэймон. – А там Кора. – Он указывает на белую змею из другого террариума, спрятавшуюся среди веток.

Нехотя присмотревшись, я замечаю красные пятна на ее теле.

Я искоса поглядываю на мальчика, опасаясь, что он захочет достать змей из террариумов.

– Они… кусаются? – спрашиваю я.

Глядя на меня сверху вниз, Дэймон отвечает:

– Все животные кусаются, если их спровоцировать.

Наклонившись, я наблюдаю за ними через стекло. Надеюсь, если изображу заинтересованность, он не станет пугать меня и не достанет их.

Террариумы большие, просторные и выглядят чистыми. Змеи в них лежат неподвижно.

– Разве им не будет веселее вместе?

– Это тебе не щенки, – возражает он. – Они дикие пресмыкающиеся. Змеям не нравится находиться с кем-то, потому что они плохо ладят с другими. У них не бывает друзей.

Дэймон открывает крышку левого террариума. Я тут же отступаю назад. Нет.

– Если одна из них начнет нервничать или злиться, – говорит он, доставая полосатую змею, – то съест соседа.

Змея извивается вокруг его пальцев. Дэймон поворачивается, и ее голова оказывается в нескольких сантиметрах от меня.

Я быстро пячусь, а он, смеясь, подходит ближе.

– Откуда у тебя вообще взялась мысль, будто я твой брат? Ты так всего боишься.

Дэймон резко приближает змею к моему лицу. Закричав, я врезаюсь спиной в стену.

– Нет, мне не нравятся…

– Закрой свой рот, – рычит он, схватив свободной рукой мою руку.

Я сопротивляюсь, пытаясь отстраниться, но Дэймон прижимает меня к стене всем телом. Одной рукой он обхватывает мои запястья, поднимает и удерживает у меня над головой, а во второй держит змею. Меня переполняет ужас, к глазам подступают слезы.

– Нет, нет, пожалуйста…

– Заткнись.

Зажмурившись, я мотаю головой, но Дэймон не отпускает меня.

– Ты знаешь, кто я такой? – спрашивает он.

Мое дыхание сбивается; я не хочу открывать глаза. Вдруг что-то касается моей щеки. Меня передергивает.

– Не шевелись, а то он ужалит.

Дыхание сбивается; я напрягаю каждую мышцу своего тела.

– Пожалуйста, – молю я шепотом, боясь пошевелиться.

Что-то гладкое, словно поверхность воды, опять касается меня. Боже, пожалуйста…

– Посмотри на меня, – приказывает Дэймон.

В легких заканчивается воздух; я не хочу, но все же открываю глаза.

Передо мной извивается красно-черно-желтая лента. Содрогнувшись, я начинаю плакать. Он подносит змею к моему лицу. Ее язык скользит по коже. Я дышу так быстро, что грудная клетка поднимается и опускается чаще, чем бьется сердце.

– Ш-ш-ш… – успокаивает меня Дэймон.

Я заставляю себя взглянуть ему в глаза, и вдруг… Мое дыхание замедляется. Его глаза – теперь я вижу, что они почти черные, а не карие, – пронизывают и пленяют меня.


– Посмотри на них, – требует он, повернув голову к окну, расположенному слева.

Проследив за его взглядом, я медленно отворачиваюсь от змеи и вижу на улице мужчин в черном, двух парковщиков в белых жилетках, мужчину и женщину, вышедших из блестящей черной машины.

– Когда я появляюсь, они отводят свои гребаные глаза, – шепчет Дэймон, глядя в окно. – Когда говорю с ними, их голоса дрожат. Никто даже не приводит своих жен и дочерей, если им известно, что я дома.

Я растерянно сдвигаю брови. Кого он имеет в виду, слуг или гостей?

– Я знаю про них все. Они делают то, что я хочу, и боятся того, что могу сделать, – продолжает он, а затем переводит взгляд на меня, – и это не купить ни за какие деньги. Между богатством и властью не всегда есть связь. Властным становится только тот, кому хватает смелости совершать поступки, на которые другие не способны.

Дэймон обводит телом змеи мой рот. Охнув, я опять вздрагиваю.

– У тебя со мной ничего общего, – тихо шипит он. – Ты – маленькое грязное ничтожество. Чья-то ошибка.

Сделав шаг назад, он отпускает меня. Я быстро утираю ладонью слезы.

Развернувшись, Дэймон садится в большое мягкое кресло и гладит свою змею.

– Больше не позволяй своей матери приходить сюда, поняла? – предупреждает он, пристально глядя на меня. – Иначе я запру тебя в шкафу с Велесом.

Подбежав к двери, я хватаюсь за ручку, но руки так сильно дрожат, что повернуть ее не получается.

– Это не моя вина, – выпаливаю я, повернув голову к нему, – что мама меня родила. Зачем ты хочешь сделать мне больно?

– В тебе нет ничего особенного, – отвечает Дэймон, подняв Велеса и глядя в его змеиные глаза, словно я – пустое место. – Мне хочется сделать больно многим людям. И, возможно, когда-нибудь получится… как только найду лучший способ избавиться от тела.

Ухмыляясь одним уголком рта, он делает вид, будто шутит, но я сомневаюсь, что это шутка.

– Я особенная. Моя учительница говорит, что я самая умная в классе.

– Неважно, – Дэймон пожимает плечами. – Через пять лет ты будешь седлать члены на заднем сиденье машины за двадцать долларов, как твоя мамаша.

Живот сводит; поперхнувшись, я начинаю кашлять. Как он может говорить подобные вещи?!

– Дэймон? – раздается чей-то голос из домофона, висящего на стене возле двери.

– Дэймон, твоя мать хочет тебя видеть, – говорит женщина, не дожидаясь ответа. – Она у себя в комнате.

Повернув голову, я смотрю на него и хмурюсь, заметив каплю крови, стекающую по его пальцу. Внезапно змея снова кусает его. Я резко вздыхаю. Он слишком сильно сжимает ее. Зачем Дэймон это делает?

Но он лишь смотрит перед собой тяжелым взглядом, полностью отдавшись своим мыслям. Он хоть слышал, что сказала женщина?

– Дэймон? – окликаю я. Эта змея ведь не опасная, правда? Он бы не стал держать у себя в комнате ядовитое животное.

Да что с ним такое?

Наконец Дэймон поднимает глаза.

– Проваливай.

Господи, какой же он мерзкий!

Распахнув дверь, я делаю шаг, а затем останавливаюсь, снова оборачиваюсь и говорю:

– Кладбище. Вот как я избавилась бы от тела.

Он поднимает взгляд, прищуривая глаза. Я пожимаю плечами, вздернув подбородок.

– Я бы нашла свежую могилу. Так никто не поймет, что ее еще раз раскапывали. Скинула бы туда тело и закопала снова. Вот как бы я поступила.

Отвернувшись от темных глаз Дэймона, я захлопываю за собой дверь. Дышать все еще тяжело, но теперь я хотя бы могу немного расправить плечи.

Он просто невменяемый, к тому же противный и жестокий. Но почему Дэймон так странно повел себя после полученного через домофон сообщения? На долю секунды он даже показался мне таким одиноким.

У него есть все. Почему он настолько зол на всех? Это я должна злиться. Я совсем одна. Отцу на меня плевать, а мама обижает меня и заставляет делать вещи, которые мне не нравятся.

Дэймон не знает, каково это, страдать по-настоящему и иметь вескую причину для злости.

Несколько минут спустя нас с матерью выпроваживают из дома (с пустыми руками, разумеется). Пока мы идем по подъездной дорожке, я оборачиваюсь в последний раз. Дэймон стоит у окна своей спальни и наблюдает за нами. Оранжевый огонек зажженной сигареты становится ярче, когда он затягивается. Я стараюсь удержать его взгляд как можно дольше, не в силах отвернуться, до тех пор, пока деревья не закрывают обзор.

С ним не все в порядке.

Этой ночью мне снится Дэймон.