У всякой драмы свой финал
Часть 19 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Она вызвала некоторое напряжение, однако настораживало иное, а именно: Нарлинская была частью компании Думилёвой. И, как знать, может, предупреждение Евы связано с этой компанией. Поэтому лучше перестраховаться, чем потом локти кусать.
Хотя подозревать непонятно в чем друзей Нарлинской было не очень корректно. Ведь никаких поводов для этого нет. Все вилами на воде писано. Между тем, что-то заставляло его твердо стоять на своем.
А чтобы сгладить ситуацию Глеб проговорил:
— Обещаю, Евгения, в другой раз я сам привезу Ольгу! Посетим тебя вместе с нею!
Знал бы Глеб, что для Думилёвой сейчас он — кость в горле. Послала бы она с удовольствием его куда подальше, чтобы шел за три версты лесом со своим обещанием. Его к себе в дом Евгения не приглашала, и встречать не собиралась:
— Ты не джентльмен, Глеб, нет! Был бы джентльменом, уступил бы женщине.
Уперлись. Кто кого переупрямит. Внутри у него закипало. Причем тут джентльменство? Похоже, сейчас не тот случай, чтобы уступать женщине. Не идет же речь о месте в трамвае. И все же пора остановиться, пора спустить пар.
На упрек Думилёвой никак не ответил, но его решительное лицо показывало Евгении, что пройти сквозь Глеба сегодня ей не удастся.
Сейчас она была в проигрышном положении. Но выглядеть в глазах Ольги беспомощной, проигравшей, не хотела. Потому, пока той не было рядом, отступила. Однако это было временным отступлением, чтобы одержать окончательную победу, в том числе над Корозовым:
— В таком случае, — сказала с сарказмом, — мне было приятно тебя увидеть, Глеб! Передай Ольге, что я огорчена тем, что сегодня из-за тебя пропущен частный урок музыки! — посмотрела ему в глаза с такой странной улыбкой, что ее последующие слова прозвучали не просто женской шуткой, а скрытым под улыбкой предупреждением. — Но я тебе это еще припомню, Глеб! Так нельзя обращаться с женщинами, это не по-джентельменски! — повторила, по-мужски крутнулась на месте и быстрым шагом пошла к своей машине.
Корозов проводил ее нахмурено. В душе шевельнулось нечто неприятное, досадно тяжелый осадок остался от встречи, невольно опять прошило мозг предостережение Нарлинской.
Автомобиль Думилёвой отъехал от парковки, а Глеб продолжал неподвижно стоять на месте.
Не успел собраться с мыслями, как на крыльце показалась Ольга с дамской сумочкой и пакетом в руках. Легко подбежала к нему, спрашивая:
— Что-нибудь произошло, Глеб? Ты почему здесь? Меня ждешь?
— Почему обязательно должно что-то произойти, Оленька? — обрадовался он, увидев ее. — Жду!
Она сунула ему в руки пакет:
— Надо было зайти! Мог бы позвонить, в конце концов! — сказала.
— Ехал мимо, решил завернуть, — схитрил Глеб. — Недавно подъехал. Встретил здесь Думилёву. Перекинулись парой слов. Ты что решила заняться частными уроками музыки с ее протеже? Ты же раньше слышать не хотела о частной практике. Что изменилось-то, Оленька?
— Да ничего я не решила! — выдохнула она. — Но Евгения так настойчиво уговаривала меня, что было стыдно ей отказать.
— Понятно, — протянул задумчиво Корозов.
— Что тебе понятно, Глеб? Я просто не смогла отказать.
— Она просила передать тебе, — сказал он, — что не сможет сегодня заняться музыкой. Я пообещал ей, что в следующий раз мы приедем к ней с тобой вместе. — Глеб заглянул в пакет с нотами и передал его охраннику.
Ольга пробежала глазами по машинам на парковке и спросила:
— А ты видел только Думилёву?
— А что, надо было еще кого-то увидеть?
— Здесь еще должен был быть Дорчаков.
— Нет, Антона не было, — озадаченно ответил Корозов.
Ольга коротко рассказала мужу об их неожиданных посещениях ее класса.
Глеба новости привели в замешательство. С чего бы вдруг новые знакомые один за другим повалили в музыкальную школу к его жене? Интересно, прежде они хотя бы знали, где находилась эта школа?
Снова в голове у Глеба стало долбить мозг предупреждение Евы.
Все было странно. Если Ева подразумевала своих друзей, то какая от них могла быть опасность для Ольги?
Актерам свойственно преувеличивать, они и в жизни играют роль. Уверены, что жизнь это театр, а люди в ней актеры. Такая у артиста философия, такова жизненная позиция. Не всегда разберешь, где реальность, а где игра.
Впрочем, реальность была такова, что друзья Евы определенно проявили интерес к Ольге. Как ни говори, Глебу льстило, что у него красивая и умная жена, но одновременно заставляло смотреть в оба.
Он взял в ладони пальцы Ольги, поцеловал и попросил, чтобы с этого момента она без него никуда — ни шагу.
— Ты ревнуешь? — засмеялась она.
— Нет, — смешался он, не найдясь сразу, как объяснить, но тут же сказал. — А почему я не могу ревновать? Ты у меня красавица и умница!
— Неужели и правда ревнуешь, Глеб? Какой же ты у меня смешной сейчас! — снова засмеялась она.
Глеб взял жену под руку и провел к своему автомобилю. Открыл для нее дверь. После того, как она села, повернулся к охраннику:
— Пригони ее машину.
Ольга вытащила из сумочки ключи и протянула Глебу. Тот передал их охраннику, зашел с другой стороны авто и сел рядом с женой.
Корозов ничего не сказал Ольге о визите Нарлинской, не хотел беспокоить непроверенной и ненормальной информацией.
Все еще раздумывал, как отнестись к предостережению Евы. Пока не принял окончательного решения. Между тем, просьба Евы посеяла смутную тревогу в душе. Некоторые меры предосторожности стоило предпринять.
8
Ватюшков любил Нарлинскую настолько сильно, насколько вообще был способен любить женщину.
Сложный клубок образовался вокруг Евы, и это его мучило. Он сам крутился во всей этой круговерти, потому что видел, именно этот путь привел Еву к провинциальной славе. Ева жила своим успехом, без этого успеха она просто перестанет быть той, которую он любил.
Он не хотел ломать ее хрупкое представление о счастье.
Ему казалось, что Ева тоже любила его, а то, что происходило у нее с Дорчаковым и Думилёвой, было большим жизненным недоразумением, вернее даже несчастьем, которое приходилось нести на своих плечах, как безысходность.
Андрей ненавидел Антона и Евгению. Он был в состоянии разрешить эту проблему двумя выстрелами заказного убийства. Однако так он решил бы свою проблему, но что стало бы тогда с Евой, предположить невозможно.
Она искренне поверила, что она большая и талантливая актриса. Да, она была способной, но стала бы она по-настоящему звездой без всех этих денежных вливаний в рекламу, в цветы, в зрителя, сказать было трудно. Посему лишить Еву того успеха, который был создан усилиями многих, Ватюшков не решался.
Между тем, последние события, которые стали происходить рядом с нею, его сильно озабочивали и приводили в накаленное состояние. Ева опасалась, что эти события могут сильно навредить ей.
Ниоткуда вдруг выплыла Ольга Корозова, которой заинтересовались сразу и Думилёва и Дорчаков. Андрей давно отмечал про себя, что вкусы в отношении женщин у Евгении и Антона совпадали, и, как ни странно, нередко были близки его вкусам. Эта ненормальная близость всегда раздражала его.
Но сейчас, пожалуй, впервые он почувствовал себя облегченно, ощутив, что он к Ольге относится совершенно безразлично. Это радовало его. Андрей не хотел больше иметь ничего общего с Антоном и Евгенией.
И то, что между Думилёвой и Дорчаковым начиналась драчка, это тоже тешило, хотя он прекрасно осознавал, что Евгения в два счета переломит хребет Антону и тот, как пес, поджав хвост, уберется вон.
Начинавшийся раздор, хоть он и был по душе Ватюшкову, следовало быстрее прекратить, чтобы все возвратить на круги своя и заставить по-прежнему крутиться колесо фортуны вокруг Евы.
Унижение, которому они намеревались подвергнуть Нарлинскую, сменив ее на Ольгу, злило Андрея. Он не мог смотреть на страдающее лицо Евы, видя, как она была сильно напугана тем, что может остаться без покровителей.
Возможно, Ватюшков и сам смог бы создать для Евы подходящие условия, но уже сложившийся триумвират приносил плоды быстрее, больше и ощутимее, разрушать его было нельзя. Как бы сложно все не городилось, но Еву устраивал результат, а Андрею нравилось видеть лицо девушки сияющим от счастья, когда ее приветствовали аплодисментами и к ногам сыпали цветы.
Между тем, чтобы это колесо с новой силой закрутилось вокруг Евы, надо было обстоятельства встряхнуть изнутри, чтобы Думилёва и Дорчаков вернулись к осознанию того, что Ева для каждого из них просто незаменима. Но, кажется, это уже становилось проблемой.
Самолюбие Антона было ущемлено. Его мужская суть требовала покорить Ольгу себе, он всеми способами противился воле мужиковатой Евгении, хоть и боялся ее непредсказуемости и гнева.
Но как Ева верила в свой талант, так Антон верил, что хитрости ему не занимать, что он вполне способен найти удобное для всех решение, чтобы удовлетворить собственные амбиции.
Евгения со своей стороны даже не рассматривала Антона, как своего конкурента, но злилась, что тот продолжает путаться у нее в ногах. Впрочем, убрать его вовсе не было проблемой, но ее беспокоило другое обстоятельство: между нею и Ольгой вдруг прочно стала фигура Глеба.
После их встречи около музыкальной школы, Корозов ни на шаг не отпускал от себя жену. Еще одна попытка Евгении подойти близко к Ольге была вежливо той отклонена. Сославшись на мужа, она попросила согласовать с ним.
Думилёву это привело в бешенство. Не хватало ей свои тайные желания согласовывать с Корозовым. Глеб стал камнем преткновения. В этих условиях требовалось поискать другой выход из положения, тупиковые обстоятельства надо было устранить.
9
Предосторожности, которые предпринял Глеб, поначалу вызвали у Ольги удивление и даже несогласие с неудобствами, привносимыми новыми требованиями в ее дотоле спокойный образ жизни. Корозову пришлось, не ссылаясь на Еву, придумать на скорую руку общие фразы опасок, связанных со своим бизнесом. Про Нарлинскую не хотел упоминать, чтобы в глазах жены не выглядеть нелепо, дескать, что это за мужик, испугался бабьей болтовни.
Теперь Ольга по несколько раз на дню получала звонки от него и сама звонила ему по телефону. Кроме того, Глеб прикрепил к ней охранника, тот следовал за Ольгой по пятам всюду, как тень и плотно обосновался в машине на соседнем сиденье.
Глеб не углублялся в конкретику опасений, Ольга и не настаивала, она знала, он не любил распространяться на такие темы, но уж коли завел об этом разговор, понимала, что в воздухе витают какие-то неприятности, и она должна быть готова ко всему.
В один из дней Ольга с утра направилась в косметический салон, в который записалась дня за три до того. Когда подъехала к месту, сообщила об этом мужу.
Салон снаружи весь в стекле, с красиво оформленным названием над дверями. Изнутри уютен, сверкал чистотой и зеркалами.
Хотя подозревать непонятно в чем друзей Нарлинской было не очень корректно. Ведь никаких поводов для этого нет. Все вилами на воде писано. Между тем, что-то заставляло его твердо стоять на своем.
А чтобы сгладить ситуацию Глеб проговорил:
— Обещаю, Евгения, в другой раз я сам привезу Ольгу! Посетим тебя вместе с нею!
Знал бы Глеб, что для Думилёвой сейчас он — кость в горле. Послала бы она с удовольствием его куда подальше, чтобы шел за три версты лесом со своим обещанием. Его к себе в дом Евгения не приглашала, и встречать не собиралась:
— Ты не джентльмен, Глеб, нет! Был бы джентльменом, уступил бы женщине.
Уперлись. Кто кого переупрямит. Внутри у него закипало. Причем тут джентльменство? Похоже, сейчас не тот случай, чтобы уступать женщине. Не идет же речь о месте в трамвае. И все же пора остановиться, пора спустить пар.
На упрек Думилёвой никак не ответил, но его решительное лицо показывало Евгении, что пройти сквозь Глеба сегодня ей не удастся.
Сейчас она была в проигрышном положении. Но выглядеть в глазах Ольги беспомощной, проигравшей, не хотела. Потому, пока той не было рядом, отступила. Однако это было временным отступлением, чтобы одержать окончательную победу, в том числе над Корозовым:
— В таком случае, — сказала с сарказмом, — мне было приятно тебя увидеть, Глеб! Передай Ольге, что я огорчена тем, что сегодня из-за тебя пропущен частный урок музыки! — посмотрела ему в глаза с такой странной улыбкой, что ее последующие слова прозвучали не просто женской шуткой, а скрытым под улыбкой предупреждением. — Но я тебе это еще припомню, Глеб! Так нельзя обращаться с женщинами, это не по-джентельменски! — повторила, по-мужски крутнулась на месте и быстрым шагом пошла к своей машине.
Корозов проводил ее нахмурено. В душе шевельнулось нечто неприятное, досадно тяжелый осадок остался от встречи, невольно опять прошило мозг предостережение Нарлинской.
Автомобиль Думилёвой отъехал от парковки, а Глеб продолжал неподвижно стоять на месте.
Не успел собраться с мыслями, как на крыльце показалась Ольга с дамской сумочкой и пакетом в руках. Легко подбежала к нему, спрашивая:
— Что-нибудь произошло, Глеб? Ты почему здесь? Меня ждешь?
— Почему обязательно должно что-то произойти, Оленька? — обрадовался он, увидев ее. — Жду!
Она сунула ему в руки пакет:
— Надо было зайти! Мог бы позвонить, в конце концов! — сказала.
— Ехал мимо, решил завернуть, — схитрил Глеб. — Недавно подъехал. Встретил здесь Думилёву. Перекинулись парой слов. Ты что решила заняться частными уроками музыки с ее протеже? Ты же раньше слышать не хотела о частной практике. Что изменилось-то, Оленька?
— Да ничего я не решила! — выдохнула она. — Но Евгения так настойчиво уговаривала меня, что было стыдно ей отказать.
— Понятно, — протянул задумчиво Корозов.
— Что тебе понятно, Глеб? Я просто не смогла отказать.
— Она просила передать тебе, — сказал он, — что не сможет сегодня заняться музыкой. Я пообещал ей, что в следующий раз мы приедем к ней с тобой вместе. — Глеб заглянул в пакет с нотами и передал его охраннику.
Ольга пробежала глазами по машинам на парковке и спросила:
— А ты видел только Думилёву?
— А что, надо было еще кого-то увидеть?
— Здесь еще должен был быть Дорчаков.
— Нет, Антона не было, — озадаченно ответил Корозов.
Ольга коротко рассказала мужу об их неожиданных посещениях ее класса.
Глеба новости привели в замешательство. С чего бы вдруг новые знакомые один за другим повалили в музыкальную школу к его жене? Интересно, прежде они хотя бы знали, где находилась эта школа?
Снова в голове у Глеба стало долбить мозг предупреждение Евы.
Все было странно. Если Ева подразумевала своих друзей, то какая от них могла быть опасность для Ольги?
Актерам свойственно преувеличивать, они и в жизни играют роль. Уверены, что жизнь это театр, а люди в ней актеры. Такая у артиста философия, такова жизненная позиция. Не всегда разберешь, где реальность, а где игра.
Впрочем, реальность была такова, что друзья Евы определенно проявили интерес к Ольге. Как ни говори, Глебу льстило, что у него красивая и умная жена, но одновременно заставляло смотреть в оба.
Он взял в ладони пальцы Ольги, поцеловал и попросил, чтобы с этого момента она без него никуда — ни шагу.
— Ты ревнуешь? — засмеялась она.
— Нет, — смешался он, не найдясь сразу, как объяснить, но тут же сказал. — А почему я не могу ревновать? Ты у меня красавица и умница!
— Неужели и правда ревнуешь, Глеб? Какой же ты у меня смешной сейчас! — снова засмеялась она.
Глеб взял жену под руку и провел к своему автомобилю. Открыл для нее дверь. После того, как она села, повернулся к охраннику:
— Пригони ее машину.
Ольга вытащила из сумочки ключи и протянула Глебу. Тот передал их охраннику, зашел с другой стороны авто и сел рядом с женой.
Корозов ничего не сказал Ольге о визите Нарлинской, не хотел беспокоить непроверенной и ненормальной информацией.
Все еще раздумывал, как отнестись к предостережению Евы. Пока не принял окончательного решения. Между тем, просьба Евы посеяла смутную тревогу в душе. Некоторые меры предосторожности стоило предпринять.
8
Ватюшков любил Нарлинскую настолько сильно, насколько вообще был способен любить женщину.
Сложный клубок образовался вокруг Евы, и это его мучило. Он сам крутился во всей этой круговерти, потому что видел, именно этот путь привел Еву к провинциальной славе. Ева жила своим успехом, без этого успеха она просто перестанет быть той, которую он любил.
Он не хотел ломать ее хрупкое представление о счастье.
Ему казалось, что Ева тоже любила его, а то, что происходило у нее с Дорчаковым и Думилёвой, было большим жизненным недоразумением, вернее даже несчастьем, которое приходилось нести на своих плечах, как безысходность.
Андрей ненавидел Антона и Евгению. Он был в состоянии разрешить эту проблему двумя выстрелами заказного убийства. Однако так он решил бы свою проблему, но что стало бы тогда с Евой, предположить невозможно.
Она искренне поверила, что она большая и талантливая актриса. Да, она была способной, но стала бы она по-настоящему звездой без всех этих денежных вливаний в рекламу, в цветы, в зрителя, сказать было трудно. Посему лишить Еву того успеха, который был создан усилиями многих, Ватюшков не решался.
Между тем, последние события, которые стали происходить рядом с нею, его сильно озабочивали и приводили в накаленное состояние. Ева опасалась, что эти события могут сильно навредить ей.
Ниоткуда вдруг выплыла Ольга Корозова, которой заинтересовались сразу и Думилёва и Дорчаков. Андрей давно отмечал про себя, что вкусы в отношении женщин у Евгении и Антона совпадали, и, как ни странно, нередко были близки его вкусам. Эта ненормальная близость всегда раздражала его.
Но сейчас, пожалуй, впервые он почувствовал себя облегченно, ощутив, что он к Ольге относится совершенно безразлично. Это радовало его. Андрей не хотел больше иметь ничего общего с Антоном и Евгенией.
И то, что между Думилёвой и Дорчаковым начиналась драчка, это тоже тешило, хотя он прекрасно осознавал, что Евгения в два счета переломит хребет Антону и тот, как пес, поджав хвост, уберется вон.
Начинавшийся раздор, хоть он и был по душе Ватюшкову, следовало быстрее прекратить, чтобы все возвратить на круги своя и заставить по-прежнему крутиться колесо фортуны вокруг Евы.
Унижение, которому они намеревались подвергнуть Нарлинскую, сменив ее на Ольгу, злило Андрея. Он не мог смотреть на страдающее лицо Евы, видя, как она была сильно напугана тем, что может остаться без покровителей.
Возможно, Ватюшков и сам смог бы создать для Евы подходящие условия, но уже сложившийся триумвират приносил плоды быстрее, больше и ощутимее, разрушать его было нельзя. Как бы сложно все не городилось, но Еву устраивал результат, а Андрею нравилось видеть лицо девушки сияющим от счастья, когда ее приветствовали аплодисментами и к ногам сыпали цветы.
Между тем, чтобы это колесо с новой силой закрутилось вокруг Евы, надо было обстоятельства встряхнуть изнутри, чтобы Думилёва и Дорчаков вернулись к осознанию того, что Ева для каждого из них просто незаменима. Но, кажется, это уже становилось проблемой.
Самолюбие Антона было ущемлено. Его мужская суть требовала покорить Ольгу себе, он всеми способами противился воле мужиковатой Евгении, хоть и боялся ее непредсказуемости и гнева.
Но как Ева верила в свой талант, так Антон верил, что хитрости ему не занимать, что он вполне способен найти удобное для всех решение, чтобы удовлетворить собственные амбиции.
Евгения со своей стороны даже не рассматривала Антона, как своего конкурента, но злилась, что тот продолжает путаться у нее в ногах. Впрочем, убрать его вовсе не было проблемой, но ее беспокоило другое обстоятельство: между нею и Ольгой вдруг прочно стала фигура Глеба.
После их встречи около музыкальной школы, Корозов ни на шаг не отпускал от себя жену. Еще одна попытка Евгении подойти близко к Ольге была вежливо той отклонена. Сославшись на мужа, она попросила согласовать с ним.
Думилёву это привело в бешенство. Не хватало ей свои тайные желания согласовывать с Корозовым. Глеб стал камнем преткновения. В этих условиях требовалось поискать другой выход из положения, тупиковые обстоятельства надо было устранить.
9
Предосторожности, которые предпринял Глеб, поначалу вызвали у Ольги удивление и даже несогласие с неудобствами, привносимыми новыми требованиями в ее дотоле спокойный образ жизни. Корозову пришлось, не ссылаясь на Еву, придумать на скорую руку общие фразы опасок, связанных со своим бизнесом. Про Нарлинскую не хотел упоминать, чтобы в глазах жены не выглядеть нелепо, дескать, что это за мужик, испугался бабьей болтовни.
Теперь Ольга по несколько раз на дню получала звонки от него и сама звонила ему по телефону. Кроме того, Глеб прикрепил к ней охранника, тот следовал за Ольгой по пятам всюду, как тень и плотно обосновался в машине на соседнем сиденье.
Глеб не углублялся в конкретику опасений, Ольга и не настаивала, она знала, он не любил распространяться на такие темы, но уж коли завел об этом разговор, понимала, что в воздухе витают какие-то неприятности, и она должна быть готова ко всему.
В один из дней Ольга с утра направилась в косметический салон, в который записалась дня за три до того. Когда подъехала к месту, сообщила об этом мужу.
Салон снаружи весь в стекле, с красиво оформленным названием над дверями. Изнутри уютен, сверкал чистотой и зеркалами.