У всякой драмы свой финал

Заботливо прижав к себе девочку, посмотрев на нее сверху, Евгения проговорила:

— Твоя лесть, как ни странно, приятна.

Свою оплошность надо было как-то затушевать другими словами, но Ольга не успела открыть рот, чтобы произнести их, как Евгения, вновь покосившись на зеркало, остановила ее:

— Забудь! Мы с тобой по этому вопросу в одной весовой категории! Обе бездетные! А значит, у нас все еще впереди! Согласись, что это большое преимущество перед теми, кто уже имеет детей!

От пристального неженского взгляда Думилёвой щеки Ольги тронуло румянцем, он пополз по шее и груди.

Не отводя от нее глаз, Евгения заметила:

— Тебе румянец к лицу, он как украшение, — перевела взор на девочку. — Она дочь моей соседки. Я бы хотела, чтобы ты занялась обучением ее музыке. Я все оплачу, хотя понимаю, деньги для тебя не имеют большой значимости, думаю, Глеб не допускает, чтобы ты считала копейки. Но, тем не менее, всякий труд должен вознаграждаться, сколько бы у человека не было денег. Я надеюсь, ты с этим согласна! — твердо выдала она.

Просьба была предельно понятной, и все же Ольга спросила:

— Как ты себе это представляешь?

— Очень просто. Проще пареной репы. Не думай, я не веду разговор о музыкальной школе. Нет. Зачем травмировать ребенка всякими прослушиваниями, поступлением в школу и другой ненужностью? Мы же не собираемся готовить ее в консерваторию. Нет. Просто для себя. Для общего образования. Поэтому прошу обучить ее музыкальной культуре и игре на музыкальном инструменте вне стен этой школы. На дому. Девочке в жизни это не помешает.

— Но я не занимаюсь этим на дому, — возразила Ольга.

— Вот я и прошу. Займись. Я все оплачу с лихвой. Не отказывай! Мне нельзя отказывать. Я могу обидеться, — то ли шутя, то ли серьезно сказала Думилёва.

— А сама девочка хочет учиться музыке? — спросила Ольга, подходя к пианино. — У нее есть музыкальный слух? — открыла крышку.

— Просто отменный, — не сомневаясь ни на секунду, решительно подтвердила Евгения.

Ольга предложила ей стул, но она отказалась от него. Посадив девочку на стульчик перед пианино, Ольга взяла несколько нот и попросила повторить голосом. Та легко повторила. Ольга дала еще несколько упражнений и была удовлетворена хорошими данными у девочки:

— Я все-таки посоветовала бы отдать ее в музыкальную школу. Все же это образование. А на дому она аттестата не получит.

Но Евгения бескомпромиссно отрицательно покрутила головой:

— Здесь не тот случай, Ольга. Я не собираюсь обсуждать его. Моя просьба не из воздуха возникла. Поверь на слово. И поверь, тебе никаких забот не прибавится, кроме обучения еще одного ребенка. У меня дома имеется прекрасное пианино, совсем не такое потрепанное, как вот это. Ты будешь заниматься с девочкой в моей квартире. Никто не помешает. Никаких посторонних. Полная свобода.

— Но ведь это будет стеснять тебя, — сказала Ольга. — Создавать для тебя лишние неудобства. Когда-то это надоест тебе.

— Все это глупости! Не забивай ими голову! — отмахнулась Евгения.

— В конце концов, — сделала паузу Ольга и уступила, — уж если ты хочешь брать частные уроки музыки для этой девочки, то у меня дома тоже есть пианино, и я могла бы заниматься с нею у себя. Только тогда кто-то должен привозить и увозить ее.

На что Думилёва снова покрутила головой:

— Это неприемлемо. К сожалению, девочку некому возить через весь город туда и обратно. Родители небогаты, машины нет, днем работают, а девочка еще мала, чтобы самостоятельно ездить в автобусах. Но ко мне ты могла бы на своей машине заезжать после работы, — она смотрела вопросительно, ждала положительного ответа.

Поймав себя на мысли, что ее тревожил мужской взгляд Евгении, он как будто раздевает ее, Ольга произнесла, пожимая плечами:

— Просто не знаю, просто не знаю.

И тогда Думилёва огорошила, подобно тому, как это сделал Дорчаков некоторое время назад, предложила:

— Чтобы ты быстрее решилась, я сегодня же заеду за тобой после работы. Поедешь за мной на своей машине. Впрочем, я могу сама подвезти тебя, а потом отвезти назад. У тебя есть выбор. Во-первых, я покажу тебе, где я живу, а во-вторых, ты поглядишь, как я живу. Через какое время ты заканчиваешь?

Как и Дорчакову Ольга ответила Евгении машинально, растерянно и неуверенно. Думилёва задержала улыбку у себя в морщинках между бровями:

— Вот и отлично.

Вспомнив, что Дорчаков также обещал подъехать после ее работы, чтобы показать свой театр изнутри, Ольга сказала об этом Евгении.

Та недобро сжала губы, прошлась по классу к окну и обратно, улыбка с лица исчезла:

— Ах, шаромыжник, что удумал! Экскурсоводом решил поработать. И откуда столько способностей у одного дурака! Может, мне взять да перевести его в экскурсионную фирму экскурсоводом? Пусть обслуживает туристов. Надо подумать! А театр, Ольга, мы с тобой без него изнутри посмотрим, в любое время, когда у тебя появится желание.

— А нас с тобой пустят одних бродить по его закоулкам? — простодушно поинтересовалась Ольга.

Думилёва засмеялась громким грубым мужским смехом. Ольга первый раз слышала, как та смеется.

— Ты наивная простота, — прекратив смеяться, проговорила Евгения. — Нас с тобой не просто пустят, а еще на руках везде пронесут. Если бы не я, а вернее, не мои деньги, этот театр давно бы в трубу вылетел. Твой Антон лакает мое молочко из моего блюдечка моей ложечкой.

— Он не мой! — категорично уточнила Ольга. — Он друг Нарлинской и твой.

— Знаю, знаю, я все знаю! — усмехнулась Думилёва. Ей понравилось, что Ольга решительно отгородилась от Дорчакова. — Это я к слову! — Евгения взяла девочку за руку и мужской походкой, несколько раскачиваясь из стороны в сторону, шагнула к двери.

За час до окончания рабочего времени Ольги, к музыкальной школе подкатила машина Антона. Он вышел из нее, неспокойно походил вокруг, несколько раз посмотрел на время, ему казалось, что оно стояло на месте, потом опять сел в салон и стал ждать.


Через полчаса подкатил автомобиль Думилёвой. Евгения сквозь лобовое стекло увидала машину Дорчакова, возмущенно покачала головой, кивнула в его сторону своему водителю:

— Кликни этого дурака!

Водитель, выскочил из авто, подошел к Антону. Тот был крайне раздосадован, когда на парковке возникла машина Евгении, сообразил, сегодня тут ему ничего не светит. Молча выслушал ее просьбу и неохотно вылез из-за руля.

Приспустив стекло, когда Дорчаков подошел, она неприязненно глянула на него в щель:

— Ты что здесь делаешь, дурак? Я же тебе русским языком сказала. Или ты стал слаб на ухо?

Сжимаясь, Антон попытался сыграть дурашливую роль, надеясь, что кривая вывезет его:

— У нас с тобой один интерес, мадам. Мы могли бы поделить его поровну, — предложил.

Однако Евгения ответила жестко и серьезно, и эта серьезность не оставляла Дорчакову никаких шансов:

— С дураками я больше не делюсь! — отрезала она. — Не все коту масленица, Антошка! Убирайся к чертовой матери, пока я не разозлилась!

Замявшись, Антон пригнулся и попытался выкинуть еще один козырь, который, он надеялся, мог повлиять на Думилёву:

— Я способен из нее сделать звезду еще ярче Евы, Евгения! — пообещал с отчаянием в голосе.

Но этот козырь Евгения тут же похоронила:

— Мне достаточно одной актрисы, вторая мне не нужна! Убирайся вон! Не путайся у меня под ногами. Третий раз предупреждать не стану! Заменю Главного режиссера в театре! Ты понял? Я спрашиваю, ты меня понял? — помрачнела она.

Молча кивнув, Дорчаков, как пес, поджавший хвост, вернулся в свою машину. Через минуту уехал с парковки.

Она всегда решительно и сразу убирала помехи со своего пути, а если это по каким-то причинам не удавалось сделать быстро, тогда придумывала другие меры, но все равно в итоге добивалась своего.

Сейчас сидела в машине и ждала, когда появится Ольга. Девочка помалкивала рядом. Конечно, она была предлогом, подсадной уткой, чтобы заманить Ольгу, причем не просто пригласить в гости на один раз, для этого девочка была не нужна, а чтобы заполучить ее на длительный период, сделать ее постоянной своей гостьей. А там, она была убеждена, она сумеет сделать Ольгу своей любовницей.

Солнце на улице бесилось, выплескивая жару. Но кондиционер в машине спасал, дышалось легко, было комфортно.

Смотря сквозь боковое стекло на плотный поток автомашин на дороге, Евгения не заметила, как с другой стороны на парковку подкатил автомобиль Корозова. А когда обратила внимание и увидала, как из салона выпрыгнул охранник и вылез Глеб, передернулась.

Не смотря по сторонам, Глеб направился в музыкальную школу.

Тоже выбравшись из авто, Евгения окликнула его.

Обернувшись, он узнал Думилёву, и недоуменно спросил:

— Евгения, какими судьбами? Добрый день!

— По одним тропкам ходим, Глеб. Вот, жду твою Ольгу.

Вскинув брови, он удивился.

Евгения заставила себя улыбнуться, хотя ей совсем не хотелось, ибо появление Глеба вызвало ее раздражение, оно разрушало все ее планы на сегодня. В двух словах по-деловому объяснила ему причину, по которой ждала его жену:

— Мы договорились, что она будет давать частные уроки музыки моей протеже, которая сидит в машине. Очень хорошая девочка, может быть, будущая звезда. Так что я заберу сейчас Ольгу с собой! — заявила безапелляционно.

Изменившись в лице, Глеб воскликнул:

— Это совершенно невозможно!

Через силу разбросав улыбку по уголкам губ, Евгения отбила:

— Ничего невозможного в жизни нет, Глеб. Вот сейчас Ольга выйдет из школы, сядет в мою машину, и я повезу ее к себе домой. А ты отсюда заберешь ее авто.

— Сегодня придется отложить поездку к тебе, Евгения, — не согласился Глеб. — Частные уроки можно перенести, а вот деловую встречу, на которой мы должны присутствовать вместе с Ольгой, отсрочить нельзя! — он заведомо говорил неправду, чтобы наверняка отсечь претензии Думилёвой. — И, к сожалению, время не ждет! — для пущей убедительности посмотрел на часы.

Его неправда была вызвана непонятным предупреждением Нарлинской. Он был обеспокоен им. Потому приехал в музыкальную школу.

Между тем, эта выдумка не помогла, поскольку Евгения не собиралась уступать и только усилила свой напор:

— Значит, мое приглашение ты ни в грош не ставишь, Глеб? Это, по крайней мере, неприлично с твоей стороны! — возмущенно ощетинилась она.

Ее настойчивость удивляла, да и сама обстановка складывалась неординарно: они как будто рвали Ольгу из рук друг друга. Это уже никуда не годилось.

Думилёва видела его недовольство, но отбросила, как ничего незначащее. Будто оно было мелочью, пустяковиной, которой не стоило придавать значения.

А Глеб уже смотрел на нее с подозрением, ее упрямство казалось ему ненормальным. Хотя, как будто ничего сверхъестественного не происходило. Нанять для частных уроков учителя музыки, что здесь необычного? Ничего. Вот только Ольга никогда этим не занималась. Неужели согласилась? Зачем? Для него это новость. Новость, которая ему не понравилась.