Тысяча первая ночь и утро следующего дня
Часть 19 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Учитель! Какова природа этого Камня и правда ли то, что о нём говорят?
– Судить о его природе выше моих познаний. Человек и не должен пытаться найти ему объяснение или подобие среди земных камней. В Мекке нет скал, откуда бы он мог взяться. Нет их и во всей Аравии. Живущим на земле не дано судить о том, что упало с неба… Говорят, это окаменевший ангел, который в Судный день заступится за тех, кому при жизни удалось его поцеловать. Всемогущий Аллах вернёт ему глаза, чтобы он видел, и язык, чтобы он говорил. И он попросит за тех, кто прикасался к нему.
– Правда ли, что одного поцелуя достаточно, чтобы снять с себя все грехи?
– Это так. Правда и то, что перед тем, как послать Камень на землю, Всевышний лишил его божественного сияния, иначе бы этот свет ослепил всю Вселенную. Но одна мельчайшая частица света всё-таки осталась, и поэтому Камень ещё долгое время оставался белоснежно чистым и ослепительно белым. Именно этот свет видели путники за три дня пути от Мекки. Но вскоре погас и он…
– Откуда на нём столько трещин?
– Много раз Камень терпел удары. Были люди, ослеплённые злобой, что пытались, ударяя по Камню, нанести вред стоящим за ним силам. Потом были Омейяды…
– Но разве Всевышний не покарал их на месте за такое святотатство?
– Те, кто сделал это, наверняка уже горят в аду. А почему возмездие не свершилось немедленно – не нам судить об этом. Возможно, это была всего лишь отсрочка от одного, предопределенного Им, к другому, предопределенному Им же. Если Всевышний допустил разделение его на части, то это было всецело в Его замысле. Камни, как и люди, также подчиняются Его воле, и всё, что с ними происходило и происходит, никак не может быть случайным. И каков отдалённый итог этого замысла, нам, смертным, знать не дано. Быть может, эти трещины должны призвать к себе кого-то, кто сможет защитить их святость? В нашем мире творится множество отвратительных дел, и порой мне кажется, что Камень никогда не будет в покое…
Старик даже и не подозревал, насколько он был прав в своих предположениях. До худшего дня в истории Хаджар Аль-Эсвада оставалось чуть менее сотни лет. А пока что Камень был в сохранности, и сегодня он стал свидетелем соглашения, заключённого между сыновьями Аль-Рашида.
В истории мира мало сохранилось предметов, которые из седой глубины веков донесли до нас отблеск зари человечества, сохранили свидетельства его первых робких шагов на пути познания мира. Среди них Черный Камень занимает особое место. Он видел многое. Его история началась в эпоху невежества, во времена кровавых языческих ритуалов и жертвоприношений. Ещё раньше он был свидетелем того, как первобытный океан извергал на берег сырой органический мусор, которому только по прошествии сотен миллионов лет суждено было стать прообразом первых примитивных организмов; того, как эта самая одноклеточная плесень обрела разум и встала на ноги, и посмела дать объяснение его, Камня, природе, о которой она и знать ничего не могла… При нём закапывали в песок новорожденных, давали клятвы кровной мести и собирались в завоевательные походы. Ему поклонялись язычники, затем он стал предметом почитания в исламе. Это было довольно-таки странно, учитывая его природу.
Можно сказать, что Черный Камень – это единственное, что осталось в Мекке от язычества. Выбросив всех идолов из Каабы, Пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир, не тронул Камень, оставил его на прежнем месте. Возможно, эта была своеобразная уступка, сделанная им для жителей города, ещё вчера бывших ему смертельными врагами. Последнее утешение, призванное хоть как-то облегчить им тяжкую ношу ислама, примирить прошлое и будущее. Камень остался в стене Храма, а Храм остался на своем месте. Но теперь он был домом для единственного и всемогущего Бога, а новая религия наделила Камень святостью и почтением. Но долго ещё мусульмане не хотели признавать в нём часть своей веры. «Я знаю, ты всего лишь камень…», – говорили они, глядя в его сторону. Со смешанными чувствами относились они к этому единственному каменному идолу, уцелевшему в Каабе. И хотя он таковым уже не являлся, они чтили его с большей или меньшей долей нечистой совести. И неудивительно, что, когда дело дошло до схватки, Камень не пощадили.
Так получилось, что не стихийные бедствия, не внешние враги ислама, а сами правоверные мусульмане нанесли ему первую болезненную рану. Впрочем, эти люди только внешне были мусульманами, а в душах своих затаили они исконную ненависть язычников к делам и учениям Пророка. Когда в двух священных городах, Мекке и Медине, вспыхнули мятежи староверцев, послана была из Сирии на их усмирение карательная экспедиция, беспощадно разорившая Медину и осквернившая даже мечеть Пророка. Но на этом бесчинства и святотатства не закончились; войско окружило Мекку и приступило к осаде города по всем правилам военного искусства. На окрестных скалах были выставлены метательные машины. Внизу, как на ладони, был весь город с черным кубом Каабы посередине. По нему, как по мишени, били с высоты своего положения нападавшие, нимало не смущаясь ни святости запретной территории, ни гнева Всевышнего. В один из дней от горящей стрелы загорелись покрывала Каабы, и святыня выгорела почти дотла. От нестерпимой жары лопнул в своём углу почитаемый Черный Камень. Так, впервые за свою историю, по злой воле безбожников, был он разделён на части, а со временем положенные на его тело трещины только увеличивались числом и размером. Обгоревшие стены Каабы между тем грозили обрушением, и всю постройку пришлось снести до основания и отстроить заново.41 Но то, что было построено, снова было разрушено, и так могло продолжаться бесконечно, если бы не твёрдое решение Аль-Рашида оставить Храм неизменным, как впоследствии оказалось, – ещё на тысячу лет.
По прошествии тысячи лет современный человек, вооружённый научными знаниями о мире, начал по-своему трактовать сакральную природу Дома Бога, наделять её чертами техногенного, практического значения, подводить под фундамент её постройки «всё объясняющую» научную теорию, построенную на легковесных домыслах и измышлениях. Как и египетские пирамиды, Кааба не смогла избежать участи околонаучного толкования и всевозможных попыток объяснить её назначение, помимо очевидного. И вот уже кто-то измерил расстояние до полюсов Земли, и оказалось, что Кааба находится где-то ровно посередине, в зоне с «нулевой гравитацией», где воздействие сил притяжения минимально. Простое прикладывание линейки к карте мира позволило выдать заключение, сопоставимое с божественным откровением: Кааба – инструмент, машина для передачи земной энергии, сконцентрированной в этой точке. Семикратный обход Каабы есть ничто иное, как процесс зарядки организма потоком этой энергии. Дальше – больше: Кааба излучает мощный столб невидимого излучения, уходящий за пределы Солнечной системы куда-то в глубины Вселенной; базальтовые скалы, на которых стоит Мекка – самые древние на нашей планете, а вещество, из которого состоит Черный Камень, не имеет аналогов среди земных минералов. Ну и, само собой, длину, высоту и ширину постройки самым тщательным образом перемножили, разделили и разложили на все возможные пропорции.
Но пока что ни у кого не было сомнений насчёт истинной природы Дома Бога. Шло время, менялись халифы, менялись династии, миллионы прикосновений истончали Черный Камень. Прославленный Гарун Аль-Рашид, конечно же, не мог тогда знать, что ему суждено стать последним из заместителей Пророка, последним халифом, который лично, во главе своих правоверных, совершит паломничество в Мекку. В последующие столетия другие правители уже не будут соблюдать этот обязательный для всех один из пяти столпов веры.42 Грядущие потрясения будут держать их вдали от стен священного города, и более никогда ни один из халифов не ступит под черные покрывала Каабы…
Саид
– Саид! Защищайся! Тебе не уйти от моего меча! Его имя – «Султан», и он – власть над всем миром! – маленький Мансур, грозно размахивая деревянным мечом, наступал на своего старшего брата, который делал вид, что пытается увернуться от его ударов. – Берегись! Мой меч остр, как лезвие бритвы. Он срубил не одну голову и срубит ещё больше! Не вставай на моём пути, а не то я не посмотрю, что ты мой брат и отделаю тебя как следует!
Саид с усмешкой взглянул на его порванную рубаху и босые ноги, запачканные в уличной грязи:
– Где ты взял эту палку? Выдернул из соседской изгороди или одолжил у деревенского пастуха? Подожди-ка… Не этим ли «мечом» он погонял вчера своих коз?
В глазах у Мансура сверкнули слёзы обиды:
– Не смейся надо мной! Моё имя – Мансур и я – победитель. А ты, если трусишь, так и скажи, что боишься вступить со мной в бой! Ты хоть и старше меня, но тебе не получится со мной тягаться. Ты не такой храбрый и смелый! Ты больше времени проводишь в медресе за чтением книг, слушая наставления этого старикашки, твоего учителя…
– Ах ты, маленький негодник! И откуда в тебе столько дерзости? Вот я сейчас тебе надаю по спине твоим «острым мечом» за такие слова! Разве можно так непочтительно отзываться о старом человеке?
– Дети! Перестаньте ссориться! – раздался голос матери. – Мансур! Ты почему не учишь уроки? Тебе бы только повесничать целыми днями в компании таких же оболтусов! Лучше бы ты брал пример со своего старшего брата. Он хорошо учится и после школы, иншалла43, поедет получать образование в университете в России. Он станет образованным и уважаемым человеком, и будет работать в министерстве в Багдаде. А ты? Так и будешь всю жизнь изображать из себя великого воина? Весь в отца… А ну-ка, быстро марш за уроки! И ототри эту грязь со своих ног!
Маленький Мансур недовольно склонил голову и понурым шагом направился к дому, к ненавистным для него урокам. Уже на пороге он оглянулся и тайком погрозил кулаком смотрящему ему вслед Саиду. Но Саид только добродушно улыбнулся, зная, что эта невинная детская обида недолговечна, и вскоре его маленький братец снова начнёт приставать к нему с просьбами рассказать перед сном какую-нибудь удивительную историю или прочитать рассказ из «Книги тысячи и одной ночи».
Мансур родился уже после того, как их семья переехала в Ирак из Королевства. Они оставили свой дом и почти бежали, скрываясь, как преступники, от света дня и передвигаясь на север только ночью. Саид был ещё мал, чтобы понять, в чём именно была причина столь поспешного бегства. Вероятно, это было как-то связано с военной службой отца, но в семье никогда не говорили об этом, даже когда Саид стал уже достаточно взрослым. Из того времени у него остались лишь смутные обрывки воспоминаний. Он мог припомнить, как в военном городке, где они жили, вдруг стало неспокойно. Пошли разговоры о каком-то заговоре или восстании, потом начались аресты, допросы… У соседского мальчишки отца продержали несколько дней в заключении, пытались его в чем-то обвинить. Как же звали того мальчишку? Рашид, наверное… Так давно это было, что уже и не вспомнить.
Даже в Ираке они подолгу не задерживались на одном месте, переезжая из одного города в другой и стараясь не привлекать к себе внимания. Как-то раз к ним приехал кто-то из старых друзей, и Саид случайно услышал часть разговора: «Мы были Королевством Хиджаза, а стали западной провинцией… Нас стёрли с карты Аравии. Мы только с виду благополучны. На самом деле наша самобытность уничтожена, мы под властью варваров из пустыни. Они не дают развиваться нашей религии, хотят оставить всё так, как это было в первые годы общины… Но времена уже давно изменились, нам как воздух требуется обновление. Иначе мы погибнем. Всегда, во все времена, цивилизации погибали от столкновения с более сильным и развитым соседом…» Тогда он не мог понять всего смысла этих слов.
Саид рос спокойным и рассудительным юношей, находящим интерес и призвание в науках. История Востока, блистательный век халифата, притягательная содержательность богословия были для него намного интереснее обычных для его сверстников увлечений. Он подолгу пропадал в библиотеке и нередко заставлял задумываться своих учителей, задавая им трудноразрешимые вопросы. Старый учитель в медресе при его появлении уже знал, что Саид не оставит его без ответов:
– У тебя опять есть ко мне вопросы, Саид? Ты всё пытаешься узнать более того, что даёт тебе Священна Книга?
– Я только хотел спросить про Лейлят Аль-Кадр – «Ночь Могущества». Как отличить её среди других? Каковы её признаки?
– Ну что ж… Это один из тех вопросов, ответ на который скрыт от познания. Эту ночь сложно выделить, как, впрочем, и любую другую. Посмотри – у каждого дня есть своё имя: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница. Но ни в одном языке мира нет ни одного названия для ночи. Каждая ночь безлика и безымянна. Наше сознание и наша речь игнорируют эти отрезки времени, делают вид, что их не существует, осознанно пропускают эти промежутки от заката до рассвета. Это есть отголосок тех далёких времён, когда ещё дикий, духовно незрелый человек обращался с заклинанием и жертвой к пламени огня, разгоняющему тьму и страх ночи; когда он молил своих каменных истуканов о скорейшем наступлении рассвета. Это голос нашей природы, голос крови, зовущий человека обратно к тем низшим ступеням, с которых он с таким трудом смог подняться.
Я могу сказать лишь то, что знаю. У этой ночи есть своё особенное сияние и блеск. Она будет ни холодной, ни жаркой; спокойной, безоблачной и без осадков. Звёзды в эту ночь не будут падать с неба. А наутро после этой ночи солнце взойдет чистым, без лучей, мягко красным. Свет его будет нежным, не ослепляющим, подобно полной луне в безоблачную ночь. Ни одна из ночей не сравнима с Ночью Могущества. Возможно, именно поэтому она и сокрыта, чтобы люди не ограничивались одной только ночью в году, когда они так далеки от греха и наиболее живы сердцем, душою. Некоторые известные учёные говорят: мусульманин должен искать Лейлят Аль-Кадр в каждой ночи года. То есть – оживлять её молитвами, размышлениями о мирском и вечном. Скрытость и отсутствие чёткой определённости в данном вопросе подобны неизвестности срока смерти, срока наступления конца света. Никому не дано знать, что эта ночь пришла… Ответил ли я на твой вопрос?
– Да, учитель. Ещё я хотел бы понять – для чего при обращении к Всевышнему нужны поклоны?
– Это более простой вопрос. Знай же – мудрость молитвы заключается в том, чтобы поклоном и касанием лба земли разбить свою гордость, осознать своё ничтожество. Это значит – показать, что ты понял своё место перед Богом. Ты понял, что ты – низший, а Он – высший. Ты – земля на земле, а Он – властитель свободы над небом. Ты можешь спросить – каков тогда смысл поклона, если ты и так признаёшь в душе свою преданность и покорность? В чём тогда смысл этих движений? Я скажу тебе о них. Но сначала я спрошу у тебя: для чего вообще создано тело? Почему ты не удовлетворяешься устной любовью, а хочешь объятий и поцелуев? Почему ты не ограничиваешься устной щедростью, а жертвуешь своей душой и имуществом? Потому, что Аллах создал для тебя тело, чтобы ты ясно показал, что у тебя есть в сердце! А что у тебя есть в сердце – то и выйдет наружу. Если покорность будет действительной, она выявляется коленопреклонением и поклоном, а если поддельная – то не пойдёт дальше языка. В этом суть молитвы. Молитва будет ничтожной, если ты просто поднимешь перед собою руки или склонишь голову. Молитва – это поклонение Богу всем, что ты есть.
Знай же – человек не становится верующим только потому, что причисляет себя к религии. Сказать «Нет бога, кроме Аллаха» необходимо, но не достаточно. Как и я не стану миллионером, просто сказав «миллион», так и принявший ислам не станет муслимом, пока не совершит искренней молитвы. Путь эта молитва будет одна, но искренняя, а то некоторые уже набили себе мозоль на лбу путём усердных молений, а истину так и не познали.
– В чём эта истина? И доступна ли она для понимания?
– Истина проста. Не бывает поступков без последствий. Невозможно на зыбкой почве устроить твёрдый фундамент. Неразумно соперничать в силе и знаниях с тем, что тебе не дано даже понять. Всё, что сейчас живо – когда-нибудь умрёт. И ещё много других таких же простых примеров. Аллах сделал истину простой для понимания. Но даже и в этой простой форме человек умудряется не увидеть содержания. Всё это, казалось бы, уже давно должно быть прописано в природной памяти человека, намертво отпечататься в его сознании, но нет! – каждая новая жизнь начинается с повторения уже кем-то совершенных глупостей и ошибок. Каждый из миллиардов живущих на этой планете раз за разом спотыкается об одни и те же камни, пытаясь самостоятельно найти и познать эти истины. А цель религии заключается в том, чтобы через послушание, через страх перед Господом наставить человека на путь истины, уберечь его от повторения чужих грехов и ошибок. И если кто-либо говорит тебе о другом назначении веры – сторонись его, ибо это путь, который может привести к Иблису.
Посмотри – чем заняты умы верующих? Люди до хрипоты в голосе, до вздутия вен на шее могут спорить о положении рук при молитве, о том, сколько раз произносить те или иные фразы, с какой ноги заходить в помещение, и какой длины должна быть одежда, забывая при этом об истинном назначении веры. Как это ни печально, но значительная часть нашей духовной энергии ушла во внешние атрибуты и условности, заслонив собой действительную сущность служения Богу. Вот и ты сейчас задаёшь вопросы, ответы на которые для тебя пока что ничего не могут значить – ты ещё не готов их принять, твоя вера ещё не созрела. Финиковая пальма начинает приносить плоды только через пятнадцать лет бережного ухода. Так и для тебя время ещё не пришло. Отсюда и сомнения. Отсюда и вопросы. Смирись же и проси мудрости у Аллаха, ибо Аллах знает лучше! И нет у меня для тебя наставления, кроме того, чтобы бояться Аллаха и думать о последствиях своих дел…
Старого учителя уже давно нет с нами. Сколько времени прошло с тех пор? Незаметно пролетела юность и несколько лет учёбы в Москве, в этом необычном и по-своему непонятном для него мире, где он увидел совершенно другую жизнь и совершенно других людей. Там он обрёл новых друзей, получил новые знания. А ещё он встретил её… Ту женщину, что заставила его потерять голову и забыть обо всём на свете. Любовь похищает разум! Ещё одна истина, о которой мог бы упомянуть учитель. Когда он увидел эту стройную девушку с дерзко распущенной копной светлых волос и очаровательной мягкой улыбкой, он, как заколдованный, стоял, не в силах произнести ни слова и боясь ещё раз взглянуть на её неземную красоту. Она же, громко смеясь и поправляя непослушные локоны, легко и свободно общалась с другими студентами. Это было так непохоже на привычный для него тип восточных женщин, скованных строгой моралью и ограничениями своего общества, что Саиду она показалась существом вообще из другого мира, с другой планеты…
Он совершенно не ожидал, что она не только ответит ему взаимностью, но вскоре и согласится стать ему женой. Они строили планы на будущее; Саид был одним из лучших студентов на курсе, и ещё до окончания университета ему предлагали остаться в аспирантуре, но неожиданно трагические события в Ираке заставили его бросить учёбу и вернуться к семье. Точнее сказать, к тому, что от неё осталось.
Пришли известия об аресте и последующей казни отца. Новая власть в Багдаде расправлялась с неугодными; американцы предпочитали не вмешиваться, занятые вопросами своей собственной безопасности. Они уже не контролировали ситуацию не то что в стране, но даже и в ряде крупных городов. Ирак погрузился в кровавый хаос. Наверное, отец предвидел всё это, и именно по этой причине он и отправил Саида учиться в Москву незадолго до вторжения. Отец знал, что Саид не сможет найти себя в этом новом изменившемся мире, что здесь для него не будет места. Мансур вместе с матерью вскоре после взятия Багдада перебрались к дальним родственникам в провинции, где их никто не знал и не мог причинить им вреда. Они снова стали беглецами. Но Мансур прятаться не хотел. Он был горячим и своенравным, и не желал отсиживаться в глухом местечке в то время, как отец принимал активное участие в сопротивлении. Он тоже рвался в бой. Игрушечный меч своего детства он сменил на автоматическую винтовку. Вскоре его следы потерялись, и даже мать не знала, где его искать.
Саиду редко удавалось получать известия с родины. Он знал, что после подавления основных очагов сопротивления, отец уже несколько лет скрывался от преследований, неоднократно пытался покинуть страну, но безуспешно. Его прошлая близость к поверженному режиму и высокий командный пост не давали ему шансов уйти незамеченным. После его ареста мать вернулась в Багдад в надежде на снисхождение властей. Но чуда не случилось, и отец был повешен. Мать не смогла пережить такой удар, у нее обострились застарелые болезни; в городе не было нужных лекарств, и Саид опасался, что не успеет застать её в живых. Поэтому он спешил. Он даже и предположить не мог, что жена захочет поехать с ним:
– Я поеду с тобой. И не вздумай возражать! У нас жены всегда следуют за своими мужьями! В твоей семье сейчас большое горе, и я должна быть с тобой рядом.
Саид прекрасно понимал, что это невозможно. Он пытался ей объяснить, в какое место ему предстоит поехать и что там сейчас творится:
– Пойми, там сейчас идёт самая настоящая война! Людей убивают прямо в их собственных домах, в городе уже давно нет никакого порядка. Там даже местные женщины боятся лишний раз выйти на рынок, а куда тебе с твоей внешностью и такими светлыми волосами появляться на улице! Это же не спрячешь ни под каким платком!
Но она смогла его уговорить. Сколько раз он потом проклинал себя за то, что согласился! Если бы он только мог знать, чем это обернётся!
Он застал мать уже при смерти. Потеря мужа и давнее отсутствие новостей от младшего сына сильно подорвали её здоровье. Доктор беспомощно разводил руками. Когда они вышли из комнаты, он с сочувствием сказал Саиду:
– Ей уже ничем не поможешь… Здесь нужна дорогостоящая и сложная операция, но наш госпиталь лежит в руинах, и никому до этого нет дела. Боюсь, что вашей матери осталось ещё несколько дней жизни, от силы неделя. Я дам вам направление в гуманитарную миссию, попробуйте попросить их о помощи. Вряд ли они смогут обеспечить ей стационарное лечение, но пусть хотя бы предоставят необходимые лекарства. Миссия расположена неподалеку, в правительственном квартале, я дам вам адрес. Это относительно безопасное место, там на каждом углу патрули и полиция.
Доктор ушел, и Саид стал собираться. Она взяла его за руку:
– Я пойду с тобой.
– Нет, ты должна остаться.
– Но ты же слышал, что сказал врач – там безопасно. Неужели я так и не смогу увидеть твой город? Как это – быть в Багдаде и просидеть всё время взаперти? – и она улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой. – Так ты позволишь мне выйти?
– Хорошо. Но только возьми платок и не открывай лица. Я не хочу, чтобы за нами по улице шли толпы любопытных прохожих.
– Как скажешь! Вот увидишь – меня никто не заметит!
Они шли по городу. Как же здесь всё изменилось! Саид с трудом узнавал знакомые улицы. То и дело им на пути попадались обугленные корпуса машин, воронки от мин и снарядов, побитые пулями стены. Перемены были заметны и на лицах людей. Люди шли не останавливаясь, быстрым шагом, бросая друг на друга опасливые подозрительные взгляды. Припаркованные машины старались обходить по другой стороне улицы, любой шум сразу же заставлял всех испуганно прижиматься к стенам.
Им оставалось идти до нужного места совсем немного, когда на их пути возник военный патруль. Обычная проверка документов. А может быть, это Саид как-то выделялся из повседневного уличного потока, и это именно его решили проверить? Здесь действительно мало было людей, у которых на лицах отсутствовала бы печать страха, и которые шли бы открыто, не опуская глаз и не шарахаясь в сторону от проезжающего транспорта.
Офицер долго рассматривал его документы, а затем приказал:
– Вы должны пройти с нами в комендатуру. Мы сделаем дополнительные запросы.
Саид никак не ожидал такого поворота событий:
– Но, господин офицер! Моя жена на знает города, я не могу оставить её здесь одну!
– Проверка не займёт много времени, участок за углом на соседней улице. Пусть жена подождёт вас здесь, у нашего джипа. Рядом с солдатами с ней ничего не случится.
– Хорошо. – Саид понял, что в такой ситуации спорить бесполезно. Он обернулся к ней: – Я должен буду пойти с ними. Подожди меня здесь, я ненадолго.
Она всё поняла, в глазах её не было видно ни тени тревоги или страха. Когда Саид в окружении солдат уже сворачивал за угол, он обернулся. Её лицо было прикрыто платком так, что оставались видны только глаза. Эти глаза и этот взгляд он узнал бы из миллионов. Ещё секунда – и она скрылась из виду. А ещё через секунду земля содрогнулась; огненный шар возник на противоположной стороне улицы, испепеляя всё на своем пути и сметая стоявшие на обочине автомобили. Поднятая взрывом пыль тут же накрыла всё вокруг темною пеленою. Саида отбросило в сторону с такой силой, что на некоторое время он потерял сознание, ударившись головой. Когда он пришёл в себя, то сначала никак не мог понять, куда же ему идти. В плотном дыму и пыли он шел почти наугад, крича её имя. Он всё ещё не понимал, что происходит. Он наткнулся на столики уличного кафе, некоторые из них были опрокинуты, другие почему-то устояли. Шатаясь, он пробирался среди этих столиков, по которым были разбросаны куски окровавленной плоти вперемешку с рассыпанным рисом и овощами. В стаканах вместо воды было что-то красное, и когда он понял, что это красное – кровь, то осознание случившегося лишило его рассудка…
На том месте, где стоял военный патруль, зияла огромная пылающая воронка с развороченными краями, вокруг которой были разбросаны куски покорёженного металла и вырванного из земли асфальта. Из подъехавшего «Хаммера» прямо у него над головой куда-то в конец переулка начал бить крупнокалиберный пулемёт; на Саида дождём посыпались горячие гильзы, но он ничего не замечал. Он с отчаянием и надеждой смотрел по сторонам, надеясь снова увидеть её глаза. Но её уже не было на этой земле. Ни среди живых, ни среди мертвых…
Саид очнулся в больнице. После взрыва он даже не заметил, что был серьёзно ранен и потерял много крови. Как только сознание вернулось к нему, его навестил следователь из военной комендатуры. У Саида был только один вопрос:
– Там была моя жена! Где она сейчас? Вы нашли её?
– Боюсь, что вашей жены нет среди уцелевших. Понимаете, взрыв был такой силы, что на месте не осталось даже пригодных для опознания фрагментов тел. Там было одно сплошное кровавое месиво. Человек сорок или пятьдесят как будто бы испарились, точное число жертв до сих пор неизвестно. Вы не один такой, кто сейчас не может найти своих близких, на той улице почти в каждой семье кто-то в тот день не вернулся домой.
– Но кто? Кто мог это сделать?
– Мы не знаем. Никто не взял на себя ответственность. Есть только предположение, что взрыв планировался совсем в другом месте. Через пару кварталов расположены правительственные учреждения, скорее всего, грузовик направлялся именно туда, но бомба почему-то сработала раньше. Может быть, смертник перенервничал при виде патруля или раньше времени захотел попасть в рай, а может быть, они просто бомбу собрали как попало… Здесь такое чуть ли не каждый день происходит.
– Судить о его природе выше моих познаний. Человек и не должен пытаться найти ему объяснение или подобие среди земных камней. В Мекке нет скал, откуда бы он мог взяться. Нет их и во всей Аравии. Живущим на земле не дано судить о том, что упало с неба… Говорят, это окаменевший ангел, который в Судный день заступится за тех, кому при жизни удалось его поцеловать. Всемогущий Аллах вернёт ему глаза, чтобы он видел, и язык, чтобы он говорил. И он попросит за тех, кто прикасался к нему.
– Правда ли, что одного поцелуя достаточно, чтобы снять с себя все грехи?
– Это так. Правда и то, что перед тем, как послать Камень на землю, Всевышний лишил его божественного сияния, иначе бы этот свет ослепил всю Вселенную. Но одна мельчайшая частица света всё-таки осталась, и поэтому Камень ещё долгое время оставался белоснежно чистым и ослепительно белым. Именно этот свет видели путники за три дня пути от Мекки. Но вскоре погас и он…
– Откуда на нём столько трещин?
– Много раз Камень терпел удары. Были люди, ослеплённые злобой, что пытались, ударяя по Камню, нанести вред стоящим за ним силам. Потом были Омейяды…
– Но разве Всевышний не покарал их на месте за такое святотатство?
– Те, кто сделал это, наверняка уже горят в аду. А почему возмездие не свершилось немедленно – не нам судить об этом. Возможно, это была всего лишь отсрочка от одного, предопределенного Им, к другому, предопределенному Им же. Если Всевышний допустил разделение его на части, то это было всецело в Его замысле. Камни, как и люди, также подчиняются Его воле, и всё, что с ними происходило и происходит, никак не может быть случайным. И каков отдалённый итог этого замысла, нам, смертным, знать не дано. Быть может, эти трещины должны призвать к себе кого-то, кто сможет защитить их святость? В нашем мире творится множество отвратительных дел, и порой мне кажется, что Камень никогда не будет в покое…
Старик даже и не подозревал, насколько он был прав в своих предположениях. До худшего дня в истории Хаджар Аль-Эсвада оставалось чуть менее сотни лет. А пока что Камень был в сохранности, и сегодня он стал свидетелем соглашения, заключённого между сыновьями Аль-Рашида.
В истории мира мало сохранилось предметов, которые из седой глубины веков донесли до нас отблеск зари человечества, сохранили свидетельства его первых робких шагов на пути познания мира. Среди них Черный Камень занимает особое место. Он видел многое. Его история началась в эпоху невежества, во времена кровавых языческих ритуалов и жертвоприношений. Ещё раньше он был свидетелем того, как первобытный океан извергал на берег сырой органический мусор, которому только по прошествии сотен миллионов лет суждено было стать прообразом первых примитивных организмов; того, как эта самая одноклеточная плесень обрела разум и встала на ноги, и посмела дать объяснение его, Камня, природе, о которой она и знать ничего не могла… При нём закапывали в песок новорожденных, давали клятвы кровной мести и собирались в завоевательные походы. Ему поклонялись язычники, затем он стал предметом почитания в исламе. Это было довольно-таки странно, учитывая его природу.
Можно сказать, что Черный Камень – это единственное, что осталось в Мекке от язычества. Выбросив всех идолов из Каабы, Пророк Мухаммед, да пребудет с ним мир, не тронул Камень, оставил его на прежнем месте. Возможно, эта была своеобразная уступка, сделанная им для жителей города, ещё вчера бывших ему смертельными врагами. Последнее утешение, призванное хоть как-то облегчить им тяжкую ношу ислама, примирить прошлое и будущее. Камень остался в стене Храма, а Храм остался на своем месте. Но теперь он был домом для единственного и всемогущего Бога, а новая религия наделила Камень святостью и почтением. Но долго ещё мусульмане не хотели признавать в нём часть своей веры. «Я знаю, ты всего лишь камень…», – говорили они, глядя в его сторону. Со смешанными чувствами относились они к этому единственному каменному идолу, уцелевшему в Каабе. И хотя он таковым уже не являлся, они чтили его с большей или меньшей долей нечистой совести. И неудивительно, что, когда дело дошло до схватки, Камень не пощадили.
Так получилось, что не стихийные бедствия, не внешние враги ислама, а сами правоверные мусульмане нанесли ему первую болезненную рану. Впрочем, эти люди только внешне были мусульманами, а в душах своих затаили они исконную ненависть язычников к делам и учениям Пророка. Когда в двух священных городах, Мекке и Медине, вспыхнули мятежи староверцев, послана была из Сирии на их усмирение карательная экспедиция, беспощадно разорившая Медину и осквернившая даже мечеть Пророка. Но на этом бесчинства и святотатства не закончились; войско окружило Мекку и приступило к осаде города по всем правилам военного искусства. На окрестных скалах были выставлены метательные машины. Внизу, как на ладони, был весь город с черным кубом Каабы посередине. По нему, как по мишени, били с высоты своего положения нападавшие, нимало не смущаясь ни святости запретной территории, ни гнева Всевышнего. В один из дней от горящей стрелы загорелись покрывала Каабы, и святыня выгорела почти дотла. От нестерпимой жары лопнул в своём углу почитаемый Черный Камень. Так, впервые за свою историю, по злой воле безбожников, был он разделён на части, а со временем положенные на его тело трещины только увеличивались числом и размером. Обгоревшие стены Каабы между тем грозили обрушением, и всю постройку пришлось снести до основания и отстроить заново.41 Но то, что было построено, снова было разрушено, и так могло продолжаться бесконечно, если бы не твёрдое решение Аль-Рашида оставить Храм неизменным, как впоследствии оказалось, – ещё на тысячу лет.
По прошествии тысячи лет современный человек, вооружённый научными знаниями о мире, начал по-своему трактовать сакральную природу Дома Бога, наделять её чертами техногенного, практического значения, подводить под фундамент её постройки «всё объясняющую» научную теорию, построенную на легковесных домыслах и измышлениях. Как и египетские пирамиды, Кааба не смогла избежать участи околонаучного толкования и всевозможных попыток объяснить её назначение, помимо очевидного. И вот уже кто-то измерил расстояние до полюсов Земли, и оказалось, что Кааба находится где-то ровно посередине, в зоне с «нулевой гравитацией», где воздействие сил притяжения минимально. Простое прикладывание линейки к карте мира позволило выдать заключение, сопоставимое с божественным откровением: Кааба – инструмент, машина для передачи земной энергии, сконцентрированной в этой точке. Семикратный обход Каабы есть ничто иное, как процесс зарядки организма потоком этой энергии. Дальше – больше: Кааба излучает мощный столб невидимого излучения, уходящий за пределы Солнечной системы куда-то в глубины Вселенной; базальтовые скалы, на которых стоит Мекка – самые древние на нашей планете, а вещество, из которого состоит Черный Камень, не имеет аналогов среди земных минералов. Ну и, само собой, длину, высоту и ширину постройки самым тщательным образом перемножили, разделили и разложили на все возможные пропорции.
Но пока что ни у кого не было сомнений насчёт истинной природы Дома Бога. Шло время, менялись халифы, менялись династии, миллионы прикосновений истончали Черный Камень. Прославленный Гарун Аль-Рашид, конечно же, не мог тогда знать, что ему суждено стать последним из заместителей Пророка, последним халифом, который лично, во главе своих правоверных, совершит паломничество в Мекку. В последующие столетия другие правители уже не будут соблюдать этот обязательный для всех один из пяти столпов веры.42 Грядущие потрясения будут держать их вдали от стен священного города, и более никогда ни один из халифов не ступит под черные покрывала Каабы…
Саид
– Саид! Защищайся! Тебе не уйти от моего меча! Его имя – «Султан», и он – власть над всем миром! – маленький Мансур, грозно размахивая деревянным мечом, наступал на своего старшего брата, который делал вид, что пытается увернуться от его ударов. – Берегись! Мой меч остр, как лезвие бритвы. Он срубил не одну голову и срубит ещё больше! Не вставай на моём пути, а не то я не посмотрю, что ты мой брат и отделаю тебя как следует!
Саид с усмешкой взглянул на его порванную рубаху и босые ноги, запачканные в уличной грязи:
– Где ты взял эту палку? Выдернул из соседской изгороди или одолжил у деревенского пастуха? Подожди-ка… Не этим ли «мечом» он погонял вчера своих коз?
В глазах у Мансура сверкнули слёзы обиды:
– Не смейся надо мной! Моё имя – Мансур и я – победитель. А ты, если трусишь, так и скажи, что боишься вступить со мной в бой! Ты хоть и старше меня, но тебе не получится со мной тягаться. Ты не такой храбрый и смелый! Ты больше времени проводишь в медресе за чтением книг, слушая наставления этого старикашки, твоего учителя…
– Ах ты, маленький негодник! И откуда в тебе столько дерзости? Вот я сейчас тебе надаю по спине твоим «острым мечом» за такие слова! Разве можно так непочтительно отзываться о старом человеке?
– Дети! Перестаньте ссориться! – раздался голос матери. – Мансур! Ты почему не учишь уроки? Тебе бы только повесничать целыми днями в компании таких же оболтусов! Лучше бы ты брал пример со своего старшего брата. Он хорошо учится и после школы, иншалла43, поедет получать образование в университете в России. Он станет образованным и уважаемым человеком, и будет работать в министерстве в Багдаде. А ты? Так и будешь всю жизнь изображать из себя великого воина? Весь в отца… А ну-ка, быстро марш за уроки! И ототри эту грязь со своих ног!
Маленький Мансур недовольно склонил голову и понурым шагом направился к дому, к ненавистным для него урокам. Уже на пороге он оглянулся и тайком погрозил кулаком смотрящему ему вслед Саиду. Но Саид только добродушно улыбнулся, зная, что эта невинная детская обида недолговечна, и вскоре его маленький братец снова начнёт приставать к нему с просьбами рассказать перед сном какую-нибудь удивительную историю или прочитать рассказ из «Книги тысячи и одной ночи».
Мансур родился уже после того, как их семья переехала в Ирак из Королевства. Они оставили свой дом и почти бежали, скрываясь, как преступники, от света дня и передвигаясь на север только ночью. Саид был ещё мал, чтобы понять, в чём именно была причина столь поспешного бегства. Вероятно, это было как-то связано с военной службой отца, но в семье никогда не говорили об этом, даже когда Саид стал уже достаточно взрослым. Из того времени у него остались лишь смутные обрывки воспоминаний. Он мог припомнить, как в военном городке, где они жили, вдруг стало неспокойно. Пошли разговоры о каком-то заговоре или восстании, потом начались аресты, допросы… У соседского мальчишки отца продержали несколько дней в заключении, пытались его в чем-то обвинить. Как же звали того мальчишку? Рашид, наверное… Так давно это было, что уже и не вспомнить.
Даже в Ираке они подолгу не задерживались на одном месте, переезжая из одного города в другой и стараясь не привлекать к себе внимания. Как-то раз к ним приехал кто-то из старых друзей, и Саид случайно услышал часть разговора: «Мы были Королевством Хиджаза, а стали западной провинцией… Нас стёрли с карты Аравии. Мы только с виду благополучны. На самом деле наша самобытность уничтожена, мы под властью варваров из пустыни. Они не дают развиваться нашей религии, хотят оставить всё так, как это было в первые годы общины… Но времена уже давно изменились, нам как воздух требуется обновление. Иначе мы погибнем. Всегда, во все времена, цивилизации погибали от столкновения с более сильным и развитым соседом…» Тогда он не мог понять всего смысла этих слов.
Саид рос спокойным и рассудительным юношей, находящим интерес и призвание в науках. История Востока, блистательный век халифата, притягательная содержательность богословия были для него намного интереснее обычных для его сверстников увлечений. Он подолгу пропадал в библиотеке и нередко заставлял задумываться своих учителей, задавая им трудноразрешимые вопросы. Старый учитель в медресе при его появлении уже знал, что Саид не оставит его без ответов:
– У тебя опять есть ко мне вопросы, Саид? Ты всё пытаешься узнать более того, что даёт тебе Священна Книга?
– Я только хотел спросить про Лейлят Аль-Кадр – «Ночь Могущества». Как отличить её среди других? Каковы её признаки?
– Ну что ж… Это один из тех вопросов, ответ на который скрыт от познания. Эту ночь сложно выделить, как, впрочем, и любую другую. Посмотри – у каждого дня есть своё имя: понедельник, вторник, среда, четверг, пятница. Но ни в одном языке мира нет ни одного названия для ночи. Каждая ночь безлика и безымянна. Наше сознание и наша речь игнорируют эти отрезки времени, делают вид, что их не существует, осознанно пропускают эти промежутки от заката до рассвета. Это есть отголосок тех далёких времён, когда ещё дикий, духовно незрелый человек обращался с заклинанием и жертвой к пламени огня, разгоняющему тьму и страх ночи; когда он молил своих каменных истуканов о скорейшем наступлении рассвета. Это голос нашей природы, голос крови, зовущий человека обратно к тем низшим ступеням, с которых он с таким трудом смог подняться.
Я могу сказать лишь то, что знаю. У этой ночи есть своё особенное сияние и блеск. Она будет ни холодной, ни жаркой; спокойной, безоблачной и без осадков. Звёзды в эту ночь не будут падать с неба. А наутро после этой ночи солнце взойдет чистым, без лучей, мягко красным. Свет его будет нежным, не ослепляющим, подобно полной луне в безоблачную ночь. Ни одна из ночей не сравнима с Ночью Могущества. Возможно, именно поэтому она и сокрыта, чтобы люди не ограничивались одной только ночью в году, когда они так далеки от греха и наиболее живы сердцем, душою. Некоторые известные учёные говорят: мусульманин должен искать Лейлят Аль-Кадр в каждой ночи года. То есть – оживлять её молитвами, размышлениями о мирском и вечном. Скрытость и отсутствие чёткой определённости в данном вопросе подобны неизвестности срока смерти, срока наступления конца света. Никому не дано знать, что эта ночь пришла… Ответил ли я на твой вопрос?
– Да, учитель. Ещё я хотел бы понять – для чего при обращении к Всевышнему нужны поклоны?
– Это более простой вопрос. Знай же – мудрость молитвы заключается в том, чтобы поклоном и касанием лба земли разбить свою гордость, осознать своё ничтожество. Это значит – показать, что ты понял своё место перед Богом. Ты понял, что ты – низший, а Он – высший. Ты – земля на земле, а Он – властитель свободы над небом. Ты можешь спросить – каков тогда смысл поклона, если ты и так признаёшь в душе свою преданность и покорность? В чём тогда смысл этих движений? Я скажу тебе о них. Но сначала я спрошу у тебя: для чего вообще создано тело? Почему ты не удовлетворяешься устной любовью, а хочешь объятий и поцелуев? Почему ты не ограничиваешься устной щедростью, а жертвуешь своей душой и имуществом? Потому, что Аллах создал для тебя тело, чтобы ты ясно показал, что у тебя есть в сердце! А что у тебя есть в сердце – то и выйдет наружу. Если покорность будет действительной, она выявляется коленопреклонением и поклоном, а если поддельная – то не пойдёт дальше языка. В этом суть молитвы. Молитва будет ничтожной, если ты просто поднимешь перед собою руки или склонишь голову. Молитва – это поклонение Богу всем, что ты есть.
Знай же – человек не становится верующим только потому, что причисляет себя к религии. Сказать «Нет бога, кроме Аллаха» необходимо, но не достаточно. Как и я не стану миллионером, просто сказав «миллион», так и принявший ислам не станет муслимом, пока не совершит искренней молитвы. Путь эта молитва будет одна, но искренняя, а то некоторые уже набили себе мозоль на лбу путём усердных молений, а истину так и не познали.
– В чём эта истина? И доступна ли она для понимания?
– Истина проста. Не бывает поступков без последствий. Невозможно на зыбкой почве устроить твёрдый фундамент. Неразумно соперничать в силе и знаниях с тем, что тебе не дано даже понять. Всё, что сейчас живо – когда-нибудь умрёт. И ещё много других таких же простых примеров. Аллах сделал истину простой для понимания. Но даже и в этой простой форме человек умудряется не увидеть содержания. Всё это, казалось бы, уже давно должно быть прописано в природной памяти человека, намертво отпечататься в его сознании, но нет! – каждая новая жизнь начинается с повторения уже кем-то совершенных глупостей и ошибок. Каждый из миллиардов живущих на этой планете раз за разом спотыкается об одни и те же камни, пытаясь самостоятельно найти и познать эти истины. А цель религии заключается в том, чтобы через послушание, через страх перед Господом наставить человека на путь истины, уберечь его от повторения чужих грехов и ошибок. И если кто-либо говорит тебе о другом назначении веры – сторонись его, ибо это путь, который может привести к Иблису.
Посмотри – чем заняты умы верующих? Люди до хрипоты в голосе, до вздутия вен на шее могут спорить о положении рук при молитве, о том, сколько раз произносить те или иные фразы, с какой ноги заходить в помещение, и какой длины должна быть одежда, забывая при этом об истинном назначении веры. Как это ни печально, но значительная часть нашей духовной энергии ушла во внешние атрибуты и условности, заслонив собой действительную сущность служения Богу. Вот и ты сейчас задаёшь вопросы, ответы на которые для тебя пока что ничего не могут значить – ты ещё не готов их принять, твоя вера ещё не созрела. Финиковая пальма начинает приносить плоды только через пятнадцать лет бережного ухода. Так и для тебя время ещё не пришло. Отсюда и сомнения. Отсюда и вопросы. Смирись же и проси мудрости у Аллаха, ибо Аллах знает лучше! И нет у меня для тебя наставления, кроме того, чтобы бояться Аллаха и думать о последствиях своих дел…
Старого учителя уже давно нет с нами. Сколько времени прошло с тех пор? Незаметно пролетела юность и несколько лет учёбы в Москве, в этом необычном и по-своему непонятном для него мире, где он увидел совершенно другую жизнь и совершенно других людей. Там он обрёл новых друзей, получил новые знания. А ещё он встретил её… Ту женщину, что заставила его потерять голову и забыть обо всём на свете. Любовь похищает разум! Ещё одна истина, о которой мог бы упомянуть учитель. Когда он увидел эту стройную девушку с дерзко распущенной копной светлых волос и очаровательной мягкой улыбкой, он, как заколдованный, стоял, не в силах произнести ни слова и боясь ещё раз взглянуть на её неземную красоту. Она же, громко смеясь и поправляя непослушные локоны, легко и свободно общалась с другими студентами. Это было так непохоже на привычный для него тип восточных женщин, скованных строгой моралью и ограничениями своего общества, что Саиду она показалась существом вообще из другого мира, с другой планеты…
Он совершенно не ожидал, что она не только ответит ему взаимностью, но вскоре и согласится стать ему женой. Они строили планы на будущее; Саид был одним из лучших студентов на курсе, и ещё до окончания университета ему предлагали остаться в аспирантуре, но неожиданно трагические события в Ираке заставили его бросить учёбу и вернуться к семье. Точнее сказать, к тому, что от неё осталось.
Пришли известия об аресте и последующей казни отца. Новая власть в Багдаде расправлялась с неугодными; американцы предпочитали не вмешиваться, занятые вопросами своей собственной безопасности. Они уже не контролировали ситуацию не то что в стране, но даже и в ряде крупных городов. Ирак погрузился в кровавый хаос. Наверное, отец предвидел всё это, и именно по этой причине он и отправил Саида учиться в Москву незадолго до вторжения. Отец знал, что Саид не сможет найти себя в этом новом изменившемся мире, что здесь для него не будет места. Мансур вместе с матерью вскоре после взятия Багдада перебрались к дальним родственникам в провинции, где их никто не знал и не мог причинить им вреда. Они снова стали беглецами. Но Мансур прятаться не хотел. Он был горячим и своенравным, и не желал отсиживаться в глухом местечке в то время, как отец принимал активное участие в сопротивлении. Он тоже рвался в бой. Игрушечный меч своего детства он сменил на автоматическую винтовку. Вскоре его следы потерялись, и даже мать не знала, где его искать.
Саиду редко удавалось получать известия с родины. Он знал, что после подавления основных очагов сопротивления, отец уже несколько лет скрывался от преследований, неоднократно пытался покинуть страну, но безуспешно. Его прошлая близость к поверженному режиму и высокий командный пост не давали ему шансов уйти незамеченным. После его ареста мать вернулась в Багдад в надежде на снисхождение властей. Но чуда не случилось, и отец был повешен. Мать не смогла пережить такой удар, у нее обострились застарелые болезни; в городе не было нужных лекарств, и Саид опасался, что не успеет застать её в живых. Поэтому он спешил. Он даже и предположить не мог, что жена захочет поехать с ним:
– Я поеду с тобой. И не вздумай возражать! У нас жены всегда следуют за своими мужьями! В твоей семье сейчас большое горе, и я должна быть с тобой рядом.
Саид прекрасно понимал, что это невозможно. Он пытался ей объяснить, в какое место ему предстоит поехать и что там сейчас творится:
– Пойми, там сейчас идёт самая настоящая война! Людей убивают прямо в их собственных домах, в городе уже давно нет никакого порядка. Там даже местные женщины боятся лишний раз выйти на рынок, а куда тебе с твоей внешностью и такими светлыми волосами появляться на улице! Это же не спрячешь ни под каким платком!
Но она смогла его уговорить. Сколько раз он потом проклинал себя за то, что согласился! Если бы он только мог знать, чем это обернётся!
Он застал мать уже при смерти. Потеря мужа и давнее отсутствие новостей от младшего сына сильно подорвали её здоровье. Доктор беспомощно разводил руками. Когда они вышли из комнаты, он с сочувствием сказал Саиду:
– Ей уже ничем не поможешь… Здесь нужна дорогостоящая и сложная операция, но наш госпиталь лежит в руинах, и никому до этого нет дела. Боюсь, что вашей матери осталось ещё несколько дней жизни, от силы неделя. Я дам вам направление в гуманитарную миссию, попробуйте попросить их о помощи. Вряд ли они смогут обеспечить ей стационарное лечение, но пусть хотя бы предоставят необходимые лекарства. Миссия расположена неподалеку, в правительственном квартале, я дам вам адрес. Это относительно безопасное место, там на каждом углу патрули и полиция.
Доктор ушел, и Саид стал собираться. Она взяла его за руку:
– Я пойду с тобой.
– Нет, ты должна остаться.
– Но ты же слышал, что сказал врач – там безопасно. Неужели я так и не смогу увидеть твой город? Как это – быть в Багдаде и просидеть всё время взаперти? – и она улыбнулась своей обезоруживающей улыбкой. – Так ты позволишь мне выйти?
– Хорошо. Но только возьми платок и не открывай лица. Я не хочу, чтобы за нами по улице шли толпы любопытных прохожих.
– Как скажешь! Вот увидишь – меня никто не заметит!
Они шли по городу. Как же здесь всё изменилось! Саид с трудом узнавал знакомые улицы. То и дело им на пути попадались обугленные корпуса машин, воронки от мин и снарядов, побитые пулями стены. Перемены были заметны и на лицах людей. Люди шли не останавливаясь, быстрым шагом, бросая друг на друга опасливые подозрительные взгляды. Припаркованные машины старались обходить по другой стороне улицы, любой шум сразу же заставлял всех испуганно прижиматься к стенам.
Им оставалось идти до нужного места совсем немного, когда на их пути возник военный патруль. Обычная проверка документов. А может быть, это Саид как-то выделялся из повседневного уличного потока, и это именно его решили проверить? Здесь действительно мало было людей, у которых на лицах отсутствовала бы печать страха, и которые шли бы открыто, не опуская глаз и не шарахаясь в сторону от проезжающего транспорта.
Офицер долго рассматривал его документы, а затем приказал:
– Вы должны пройти с нами в комендатуру. Мы сделаем дополнительные запросы.
Саид никак не ожидал такого поворота событий:
– Но, господин офицер! Моя жена на знает города, я не могу оставить её здесь одну!
– Проверка не займёт много времени, участок за углом на соседней улице. Пусть жена подождёт вас здесь, у нашего джипа. Рядом с солдатами с ней ничего не случится.
– Хорошо. – Саид понял, что в такой ситуации спорить бесполезно. Он обернулся к ней: – Я должен буду пойти с ними. Подожди меня здесь, я ненадолго.
Она всё поняла, в глазах её не было видно ни тени тревоги или страха. Когда Саид в окружении солдат уже сворачивал за угол, он обернулся. Её лицо было прикрыто платком так, что оставались видны только глаза. Эти глаза и этот взгляд он узнал бы из миллионов. Ещё секунда – и она скрылась из виду. А ещё через секунду земля содрогнулась; огненный шар возник на противоположной стороне улицы, испепеляя всё на своем пути и сметая стоявшие на обочине автомобили. Поднятая взрывом пыль тут же накрыла всё вокруг темною пеленою. Саида отбросило в сторону с такой силой, что на некоторое время он потерял сознание, ударившись головой. Когда он пришёл в себя, то сначала никак не мог понять, куда же ему идти. В плотном дыму и пыли он шел почти наугад, крича её имя. Он всё ещё не понимал, что происходит. Он наткнулся на столики уличного кафе, некоторые из них были опрокинуты, другие почему-то устояли. Шатаясь, он пробирался среди этих столиков, по которым были разбросаны куски окровавленной плоти вперемешку с рассыпанным рисом и овощами. В стаканах вместо воды было что-то красное, и когда он понял, что это красное – кровь, то осознание случившегося лишило его рассудка…
На том месте, где стоял военный патруль, зияла огромная пылающая воронка с развороченными краями, вокруг которой были разбросаны куски покорёженного металла и вырванного из земли асфальта. Из подъехавшего «Хаммера» прямо у него над головой куда-то в конец переулка начал бить крупнокалиберный пулемёт; на Саида дождём посыпались горячие гильзы, но он ничего не замечал. Он с отчаянием и надеждой смотрел по сторонам, надеясь снова увидеть её глаза. Но её уже не было на этой земле. Ни среди живых, ни среди мертвых…
Саид очнулся в больнице. После взрыва он даже не заметил, что был серьёзно ранен и потерял много крови. Как только сознание вернулось к нему, его навестил следователь из военной комендатуры. У Саида был только один вопрос:
– Там была моя жена! Где она сейчас? Вы нашли её?
– Боюсь, что вашей жены нет среди уцелевших. Понимаете, взрыв был такой силы, что на месте не осталось даже пригодных для опознания фрагментов тел. Там было одно сплошное кровавое месиво. Человек сорок или пятьдесят как будто бы испарились, точное число жертв до сих пор неизвестно. Вы не один такой, кто сейчас не может найти своих близких, на той улице почти в каждой семье кто-то в тот день не вернулся домой.
– Но кто? Кто мог это сделать?
– Мы не знаем. Никто не взял на себя ответственность. Есть только предположение, что взрыв планировался совсем в другом месте. Через пару кварталов расположены правительственные учреждения, скорее всего, грузовик направлялся именно туда, но бомба почему-то сработала раньше. Может быть, смертник перенервничал при виде патруля или раньше времени захотел попасть в рай, а может быть, они просто бомбу собрали как попало… Здесь такое чуть ли не каждый день происходит.