Туман между нами

Не знаю какими силами, но я прекращаю смотреть на тела и перевожу взгляд на свою руку, не так страшно, как мне казалось. Рукава практически нет. Насчитываю семь укусов, два из которых вырвали кожу вместе с мясом. Но я не истекаю кровью. И знаю причину этому. Т002 не дает мне умереть, еда для зараженных должна быть живой…

Приказываю себе сесть. И это получается только с четвертой попытки. Левая рука, плечо и торс онемели, но я чувствую боль.

Заставляю себя осмотреться. Я на парковке, на много метров вперед простираются кучи тел, и вижу я это благодаря тому, что парковка подземная и сюда пробралось намного меньше тумана или же недавно был дождь.

Как долго я тут нахожусь?

Это не так важно. Выстрелы спугнули зараженного, и он не сильно покалечил меня. Вот, что имеет значение. Я в силах уйти отсюда.

Нужно выбираться.

Пытаюсь встать на ноги и это получается только с тринадцатого раза. Ноги словно отказываются мне повиноваться. Все силы уходят на то, чтобы подняться и сделать два шага, а потом я падаю.

Беззвучно глотаю слезы и стараюсь не смотреть на остальных несчастных. Но я не могу перестать их слышать. Это словно назойливый рой пчёл, и он не прекращает жужжать. Так много стонов, так много… В какой-то момент все эти утробные голоса и звуки превращаются в белый шум, я больше не стараюсь определить, кто что произносит и как им больно.

Они уже мертвы, а я ещё нет.

Сажусь и зажимаю уши руками, искусанная конечность безвольно падает вниз.

Если я не в силах уйти отсюда, тогда уползу.

Ложусь на живот и с помощью только правой руки и слабых ног тащу своё тело вперед.

Доползаю до одного из широких прямоугольных столбов, сажусь и облокачиваюсь на него спиной. Голова идёт кругом, приходится проморгаться, чтобы снова нормально видеть. Я хочу пить и спать.

Лучше бы я этого не делала. Не нужно было останавливаться.

Мои вытянутые ноги касаются тел в одной из самых маленьких куч "заготовки". Шевеление не прекращается ни на мгновение, словно тела пытаются выбраться оттуда. Сглатываю тошнотворное ощущение и снова переваливаюсь на живот. Ползу к просвету в конце парковки. Отпихиваю от себя останки костей. Слезы стекают по лицу, но я не произношу ни единого писка.

До слуха доносится барабанная дробь дождя, туман практически сразу же рассеивается и мне становится понятно, что не сама вода истребляет его, а влажность.

Продолжаю ползти. Вспоминаю Волка, и первое звучное рыдание срывается с губ.

– Эй, – доносится до меня слабый мужской голос.

Шарю взглядом по горам тел и не могу найти того, кто произнёс это многозначительное "эй".

– Кто тут? – тихо спрашиваю я.

В ответ только моё дыхание, жужжание мух и шум дождя.

Откидываю надежду на лицезрение живого человека и продолжаю ползти.

– Спрячься, они сейчас придут.

Из-за того, что фраза длинная, я понимаю откуда она была произнесена. Натыкаюсь взглядом на испачканное лицо парня. И вижу я только лицо и его руки, которые подтаскивают к нему еле дышащего старика.

– Дождь, – говорит он. – Они придут прятаться и… есть.

Бросаю взгляд на просвет. С такой скоростью мне ползти туда больше двадцати минут. Прислушиваюсь к совету и отползаю в сторону небольшой кучи тел.

– Закинь на себя кого-то. Спрячься.

Слова советчика разносятся эхом, и я приступаю к маскировке. Подтягиваю к себе какую-то женщину. Она практически мертва, единственное, что шевелится на её теле, это грудная клетка и глаза. Она смотрит на меня и пытается что-то сказать, но ни единого слова не срывается с её губ. Укрыв ноги, тащу на себя следующее тело и оказывается, что это всего лишь половина. Верхняя половина туловища. Поворачиваюсь направо и меня рвёт.

Шлепки босых ног по мокрому бетону в одну секунду успокаивают мой желудок, но разгоняют сердце до предела. Не думаю о том, что затаскиваю на себя труп, довожу начатое до конца и смыкаю зубы так сильно, чтобы они перестали стучать.

Голова повернута на бок и я вижу десятки черных ног, они отливают аметистом, когда свет ламп становится более ярким. Зараженные проходят мимо и уже через мгновение я слышу, что они принялись за трапезу. Женщина, которую я затащила себе на ноги, начинает мычать, она делает это слишком громко. Ловлю взглядом парня, вижу его лицо, он одними губами произносит: "Тихо".

Меня трясет, но я всё же опускаю правую руку вниз, нащупываю рот женщины и зажимаю его. Слезы рисуют на лице горькие дорожки. Вжимаю ладонь в лицо несчастной, пока она не перестаёт дышать.

Я ненавижу этот мир.

Оставляю руку на лице женщины, чтобы не проронить лишнего звука и сжав зубы до хруста пытаюсь абстрагироваться от своего поступка. Я – чудовище. Я только что убила человека. Не зараженного.

Боль в теле пульсирует, звуки поедания тел прекращаются, кость падает прямо рядом с моим лицом, и я прикрываю глаза. Зажмуриваюсь так сильно, что вижу темные блики.

Дождь за пределами парковки усиливается, и впервые в жизни я молюсь, чтобы он прекратился как можно быстрее.

На улице слишком светло, значит я провела тут всю ночь. А может и не один день.

Всё же отнимаю руку от лица женщины и медленно подтягиваю её к лицу. Смотрю на черный браслет, и новый огонёк надежды расцветает в груди.


Он не обязан этого делать, но я посылаю мысленные просьбы Закари Келлеру: "Спаси меня из этого ада".





Глава тринадцатая




Не знаю сколько времени проходит, но дождь, разыгравшись не на шутку, не позволяет зараженным покинуть парковку. Они периодически принимаются за еду, и каждый раз я молюсь, чтобы они не подошли к моей куче. Зараженные перемещаются и, кажется, общаются между собой. Непонятные глотающие звуки наполняют парковку. Слышу, как они дышат, утробно, словно загнанные лошади.

Даже боюсь подумать о количестве несчастных, сколько их тут? Тысячи?

Пожалуйста, я не могу умереть сегодня. У меня ещё столько дел. Я… я. Нет.

Только не сегодня.

Только не так.

Пожалуйста.

Больше не чувствую отвратительного запаха, он пропитал меня с головы до ног, вся одежда промокла в субстанции из крови и слизи. Не чувствую тела из-за постоянного положения, которое не в силах изменить. Я лежу так уже больше часа, это точно.

Каждую минуту бросаю взгляд на парня, он словно чувствует это и переводит глаза, в которых застыл испуг, с зараженных на меня. Как давно он тут? Почему не сбежал? Неужели из этого места нет выхода? Есть. Я его видела. В нескольких десятках метров.

Одними губами произношу: "Спасибо". Он прикрывает глаза и слегка кивает. Если бы не его предупреждение, моё ослабленное тело оказалось бы прямо на пути голодных зараженных.

Странный звук привлекает моё внимание.

Тук. Тук-тук-тук. Шх-х-х-х.

Немного не долетая до меня, мимо прокатывается металлический цилиндр. Хмурясь, приглядываюсь к предмету и тут понимаю – шашка. Подобные я видела на занятиях на восьмой базе.

Я не успеваю даже вскрикнуть. Ожидаемого взрыва не происходит. Тихий щелчок, а следом за ним из маленьких круглых отверстий начинает валить дым.

Это дымовая шашка? Дым заполняет пространство со скоростью куда большей, чем нужно мне, чтобы зажать нос и рот. Едкий привкус осаживается на языке, и я тут же давлюсь. Кашляю, тем самым привлекая внимание зараженных.

Глаза начинают слезиться, но я успеваю увидеть, как зараженные бросаются в сторону выхода. Видимо, едкий дым им неприятен.

Зажмуриваю глаза и зажимаю рукой рот и нос. Долго я так не пролежу.

До слуха доносится голос Закари, приглушенный и видоизмененный, но то определенно его голос. Он раздаёт приказы, а потом сыпется град пуль. Не очень осознаю происходящее, потому что дым не простой. Он снотворный? Глаза начинают слипаться, рука соскальзывает с лица. Гильзы с грохотом и звяканьем валятся на пол, тела некоторых зараженных так же падают. Уши закладывает от эха выстрелов. Я даже не слышу звуков зараженных и уже практически не вижу их.

Глаза слипаются, но я всё же замечаю черную форму и стараюсь столкнуть с себя тела. Слабо получается.

– Зак, – пищу я и тут же закашливаюсь от дыма, несмотря на то, что он быстро рассеивается из-за открытого пространства в конце парковки.

Передо мной присаживается мужчина в респираторе. Заметив голубые глаза тут же хватаюсь за его руку. Он с легкостью поднимает меня и выносит прочь.

– Там человек, – говорю я, оказавшись под защитой дождя.

Я рада ливню, он быстро смывает с меня останки тел, слизи и вонь.

Кашель душит, а глаза так и норовят закрыться.

– Где? – спрашивает Закари, снимая респиратор.

– Напротив того места, где я лежала.

Закари отворачивается от меня.

– Рэнли, там живой. Вытащи его и сожги всё дотла.

Закари снова поворачивается ко мне, осматривает руку и сжимает губы в тонкую линию.

– Очень плохо? – спрашиваю я, борясь с першением в горле.

– Нет, – лжёт он.

Снова поднимает меня на руки, помогает сесть на мотоцикл, только я оказываюсь спиной к рулю. Закари устраивается передо мной, закидывает мои безвольные ноги себе на бедра, приказывает крепко держаться. И я хватаюсь за него как за спасение, которым он и является. Правой рукой сминаю мокрую черную куртку, левая безвольно висит, так словно я и вовсе её лишилась.

Мотоцикл страгивается с места, и мы уносимся прочь от логова. Сознание мутнеет, но я успеваю услышать, а после увидеть взрыв и огромное облако темного пепла, но его слишком быстро уничтожает дождь.