Туман между нами

У двери моей комнаты никого нет. Около минуты стою и жду, что сейчас кто-то появится, но этого не происходит.

Вспоминая вчерашний разговор с Закари, догадываюсь, что этим жестом он решил показать мне – я не пленница. Но так ли это на самом деле? Неважно. Но его поступок позволяет мне больше не трястись каждую среду, что кто-то из сопровождения услышат мой разговор с полковником.

Видимость свободы. Хорошо.

Стою в коридоре в полнейшей растерянности, что мне делать и куда идти? Но ещё больше меня начинает мучить вопрос, предлагает ли Закари мне что-то вроде перемирия? Это даже перемирием назвать сложно. Мы не ругались, не настолько уж близки. Что это? Жест доброй воли?

Волк тычется носом мне в ноги, и я прихожу в себя. Отправляюсь в ванную, раздумывая о странном и непонятном Закари Келлере.

Поверила ли я в его благие намерения?

Ни разу.

Нужно ли сделать вид, что поверила?

Безусловно.

Весь день я провожу в одиночестве. Мне не удается увидеть ни Нео, ни Рэнли. Я слоняюсь по окрестностям базы, музыкой мне служит работающая техника и редкие залпы огня по зараженным. День морозный, следуя за волком, ежусь и прячу руки в карманах куртки. Выдыхаю облака пара, которые слишком быстро присоединяются к туману и становятся лишь призраками. В столовой я подсаживаюсь к двум девушкам, хочу затеять разговор, но они посмотрят на меня как на прокаженную. Видимо, от отсутствия сопровождения толку ноль. Со мной никто не хочет говорить. Улыбаюсь девушками, они переглядываются между собой и быстро уходят.

Я хотела свободу?

Вопреки мнению Закари я её так и не получила.

Возвращаясь в церковь, киваю двум охранникам, один из них отвечает мне сухим "привет". За весь день это мой самый длинный диалог.

Возвращаюсь в комнату, греюсь и отправляюсь в столовую. Сидя за самым дальним столом, ковыряю еду, Волк не ведет себя столь опрометчиво как я и принимает все блага нынешнего положения. Он съедает две огромные миски странного на вид варева.

Разглядываю присутствующих, раздумываю над очередной попыткой что-то выведать у местных, но откидываю эту идею. Попробую завтра.

Всё же я поглощаю всё, что лежит у меня на тарелке. До ужина осталось примерно три часа. Думаю, там еда будет поразнообразнее.

С удивлением подмечаю, что жду следующего раунда непонятной для меня игры Закари. Скорее всего это единственное, что будет украшать моё пребывание в девятке. Сегодня я отправлюсь подготовленной морально и не буду вести себя как обидчивый ребенок. Да. Именно так я и сделаю.

Вечером, выходя на улицу, отправляюсь к скамейке, на которой я раньше сидела со своими провожатыми. Кто бы мог подумать, что так скоро я начну скучать по этому времени.

Тело напрягается, и сначала я не могу понять причину.

Тишина.

Поворачиваюсь в сторону стены, но, естественно, отсюда я её не вижу. Прикрываю глаза и концентрируюсь на слухе. Ветер, короткие фразы разговора охранников у входа в церковь.

Техника не работает, да и выстрелов по зараженным нет.

Распахиваю веки и соскакиваю со скамьи.

Вопреки обыденности волк не убегает порезвиться перед сном, он, навострив уши, стоит возле меня. Друг склоняет голову вниз, и его шерсть становится дыбом.

Медленно продвигаюсь в сторону церкви, боюсь издать лишнего шороха.

А потом я их слышу.

Топот десятков босых ног, а следом выстрелы и крики.

В следующую секунду разносится тройной писк. Пронзительный и громкий, что на мгновение я вообще перестаю что-либо слышать.

– Волк, ко мне! – приказываю я другу и оборачиваюсь, чтобы вернуться в церковь.

Пробегаю несчастные метры, выстрелы со стороны стены возобновляются, но слишком быстро стихают.

Охрана так и стоит по обе стороны от двери, один из них что-то кричит в рацию, а второй, направив автомат в сторону тумана, медленно отходит от спасительных стен.

Не успеваю протянуть руку к двери, как сверху падает металлическая плита. Она перекрывает мне дорогу в убежище. В ужасе отступаю и наблюдаю удручающую картину. Все окна, из которых виднелся свет, тоже закрылись идентичными пластами.

Крепость во всём своём великолепии. Жаль, что я за её пределами.

С моим везением из комнаты вообще противопоказано выходить.

Мысли хаотично прыгают одна на другую. Пытаюсь понять, что мне делать. Охрана, что всегда стоит у дверей, безмолвно убегает в туман. Так и хочется крикнуть им: "Подождите меня!". Но я не смею поднять лишнего шума и молча следую за ними. У них есть оружие, и они умеют им пользоваться. А я даже нож не взяла. Глупая! Я настолько расслабилась, полагаясь на множественную охрану девятки, что потеряла бдительность.

Двое мужчин бегут к одному из недостроенных краев стены. Мы приближаемся к ужасающей симфонии. Я уже слышала их прежде. Там, на дороге между базами. Это зараженные раздирают тех, до кого успели добраться. Мужчины передо мной стреляют, но я даже понятия не имею, как они понимают, куда нужно пустить пули? Один из них поворачивается ко мне, достает пистолет из кобуры и бросает. Ловлю на ходу и слышу, как он кричит:

– Беги к двери в бункер!


Он хочет ещё что-то сказать, но не успевает, его сносит зараженный. Вот он был и его не стало. А после на упавшего солдата прыгают ещё трое. Страх настолько завладевает мною, что я не смею даже вскрикнуть. Разворачиваюсь и бегу назад. Буквально через пять секунд крики военного стихают, а потом смолкают и выстрелы второго.

Где все? Вся охрана периметра?

Бегу как можно тише.

Бункер. Надеюсь, я правильно понимаю и бункер – это дверь в подземелье, которая ведет к фанатикам, а дальше уходит в скрытый гараж. Если нет, то я даже не представляю, что за бункер я должна найти.

Рукоять пистолета ощущается невыносимо тяжелой, хотя я знаю – это не так. Кажется, что весь мой организм переключился на ноги и слух. Оказываюсь у церкви, заворачиваю за неё и замираю. Волк же, наоборот, прибавляет скорость и скрывается в тумане. Его рык разрезает тишину, а потом волк прилетает обратно. Кто-то выбросил его с немереной силой. Мой друг поднимается и снова бросается в туман.

– Волк, нет!

Мой крик не останавливает животное, и он снова исчезает. Я готова броситься за ним следом, но ноги приросли к земле. Прислушиваюсь, но ничего не слышу, даже шагов зараженного, который через мгновение выходит из толщи тумана.

Навожу на него пистолет и стреляю. Пуля попадает в щеку, и зараженный падает. За ним возникают ещё двое. Один идёт как человек, а второй передвигается на четвереньках, подтаскивая правую ногу, она вывернута так, что пятка смотрит в небо.

Мерзкая жуть.

Ходячий переходит на бег, и ловит пулю в глаз. Ей-богу, я не целилась, пальцы сами нажали на курок. Но вот во второго я попасть не могу. Он на удивление быстро двигается, его поползновения в мою сторону рисуют на земле зигзаги.

Они становятся умнее. Это плохо. Очень-очень плохо. Ни одна пуля не попадает в него.

Ну на хрен!

Разворачиваюсь и стартую с места, через два метра врезаюсь в другого зараженного, могу поклясться, что секунду назад его тут не было. Падаю на спину, пистолет куда-то улетает, да и не поможет он мне, патронов всё равно нет. Обойма пуста. Зараженный валится на меня и моментально впивается в руку.

Мой крик разносится по округе. Тупые зубы слишком быстро расправляются с курткой и добираются до плоти. Чувствую жар на месте укуса, он моментально разносится по венам. Брыкаюсь и пытаюсь скинуть зараженного с себя.

Не удается. Он настолько большой и голодный, что я готова проститься с жизнью. Он снова вгрызается в руку, и тут я уже не сдерживаю слез и нового крика.

Рык справа, и волк прыгает на зараженного, тот откидывает моего друга, и в следующую секунду я слышу визг Волка, он так пронзительно и долго продолжается, что я понимаю, его тоже схватили. Зараженный глодает мою руку, и я нахожусь на грани потери сознания. Боль настолько едкая, что я не сразу понимаю – волк замолчал.

О, нет!

Когда зараженный в очередной раз отрывает от меня голову, я прикладываю все силы, чтобы спихнуть его с себя. Получается. Ползу в сторону, куда улетело тело моего друга и успеваю рассмотреть серую шерсть в крови. Он не двигается.

Господи, нет! Волк! Вставай!

Зараженный хватает меня за ногу и дергает её так, что моё безвольное тело рисует волну. Левая рука бесполезна, и она не помогает мне удержаться от удара о землю. Бьюсь головой и больше не могу её поднять. Перед глазами начинают прыгать какие-то пятна, голова кружится, но я чувствую, как он меня куда-то тащит. Лицом собираю землю, свободной ногой пытаюсь оттолкнуть зараженного, но так ни разу не попадаю по нему.

Сквозь боль во всем теле, я распознаю звуки выстрелов. Это автоматные очереди, они приближаются.

Зараженный останавливается, пытаюсь перевернуться на спину и отопнуть его, но он поднимает меня и перекидывает себе через плечо.

Звуки стрельбы удаляются, точнее, я удаляюсь от них.

Темнота наступает неожиданно. Я словно в сознании, но что-то мешает мне открыть глаза. Я больше ничего не чувствую, даже боль в изглоданной руке прошла.

Но слишком рано я понадеялась, что это надолго.

Постепенно боль небольшими волнами набегает на меня… а потом я начинаю слышать.

Слышу мычание и стоны, тихие вскрики и скрежет зубов. Разлепляю веки, я лежу на мягкой неровности. Мои ноги немного выше остального тела. Бетонный потолок с толстыми перекладинами.

Закрываю глаза.

Снова открываю.

Надо мной мигает продолговатая лампа.

Глаза опять закрываются, а боль становится более явной.

Поворачиваю голову, чтобы посмотреть на руку и меня тут же тошнит. Нос начинает распознавать вонь, настолько нестерпимую, что меня выворачивает наизнанку. Пытаюсь принять сидячее положение и вскрикиваю, но на волю выходит только слабый писк.

Я лежу на куче человеческих тел, некоторые из них шевелятся. Именно тела, подобные мне, и произносят все эти стоны боли и ужаса. Пытаюсь переместиться назад, отталкиваюсь от останков и тел, и просто скатываюсь с мужчин и женщин, с детей и стариков. Валюсь на холодный и мокрый бетонный пол.

Некоторое время я просто лежу, не в силах даже голову поднять. Удар о бетон я не смогла смягчить и мешком свалилась на твёрдую поверхность.

Мигание лампы позволяет увидеть… кучи людей. Живые горы шевелятся, у кого-то, как и у Руби, отсутствуют конечности. Всё залито кровью, а над телами летают мухи, их так много.

Не смотри. Алекс, отвернись!

Приказы не помогают. Я во все глаза смотрю на истерзанных людей.

Вот я и попала в логово зараженных. И я уверена, что ад выглядит куда более привлекательным.