Трон знания. Книга 3
Часть 21 из 126 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Отдал факелы сигнальщикам:
— Делайте так до тех пор, пока не крикну: «Сигнал! Стоп!» Даже если руки отвалятся — делайте! — И заскользил по льду к рулевому.
***
Когда стемнело, Адэр прошёл во дворец Зервана. В залах возле каждого окна стояли защитники. Багровое пламя факелов, не потревоженное сквозняком, горело ровно и бесшумно.
Адэр спустился в пещеру под дворцом. Уселся на ступени. Обняв Парня, прислушался к далёкому рёву моря. На площадке возле двери замерли стражи — Мебо и Драго. Свет фонарей выхватывал из темноты мрачный свод и влажные стены. Вода вздымалась до середины лестницы. Откатывая в чёрный тоннель, открывала острые края впадины в полу и вновь неслась к Адэру. В лицо дышал мороз, руки в перчатках коченели.
За спиной послышались шаги и приглушённые голоса.
— Мой правитель, приехал маркиз Бархат, — доложил Драго. — Потерь нет. Пришли все ориенты.
Адэр укрыл ноги полами плаща и облокотился на колени:
— Не все.
Шли часы. Тело отдавало тепло ступеням. Вместе с теплом утекали силы, исчезало желание встать и покинуть ледяную пещеру. Хотелось сидеть здесь вечно. Единственное место, где можно себе позволить выплеснуть на лицо чувства.
— Мой правитель, — произнёс Мебо. — Вы простынете.
Адэр опустил голову. Ощутил, как на плечи накинули ещё один плащ. Волна откатила в тоннель. Вновь раздались шаги. В спину вонзился взгляд.
— Что? — спросил Адэр.
— Здесь Эш и Кангушар, — отозвался Мебо.
— Слушаю.
— Снегопад закончился, мой правитель, — прозвучал голос Эша.
— Шхуны видно?
— Только бортовые огни.
— Сколько шхун?
— Две, — ответил Эш.
Адэр запрокинул голову, уставился в промозглую пустоту.
— Мой правитель! — заговорил Кангушар. — Перед дворцом собрались ориенты. Четыре тысячи. Они не пошли в замок. Сразу поднялись на площадь.
— Что они там делают?
— Поют.
Адэр посмотрел через плечо:
— Видимо, у них есть повод для радости. Пусть поют. Это их право.
— Мне не нравится их песня, — заметил Кангушар. — Это, скорее, заупокойная.
— Они разговаривают с Богом моря, — жёстко произнёс Эш. — Они всю дорогу переживали, что им не дадут поговорить с их Богом.
— Дворец Зервана не храм, а площадь перед дворцом — не жертвенник! — разозлился Кангушар. — Пусть идут в другое место и там молятся.
— Они должны видеть море.
— Возле Ворот Славы море отлично видно, — не успокаивался Кангушар.
— Не видно! — выкрикнул Эш. — Прошу прощения, мой правитель. Там моря не видно. Там парапет.
— У ориентов появился защитник? — язвительно спросил Кангушар.
— Я всегда был защитником. И всегда им останусь.
— Довольно! — гаркнул Адэр и встал. — Идём, послушаем.
Картина, представшая его взору, походила на кошмарную сказку. На заснеженной площади под полуночным небом сидели тысячи ориентов. Женщины, мужчины, старики — в разодранной одежде, в резиновых сапогах, с непокрытыми головами — тянули к далёкому морю руки и раскачивались из стороны в сторону. Толпу окружали защитники и стражи. Пламя факелов металось под порывами ветра и высвечивало бронзовые лица, закрытые глаза и вытянутые, как для свиста, губы.
Голоса ориентов притягивали и завораживали. В песне слышались одновременно мольба и вызов — это была боевая песня и молитва. Она звучала в унисон бушующему морю, набирала силу, рокотом волн разносилась над дворцовым комплексом, билась то в одну вершину горы, то в другую, и неожиданно затихала, как отступающая от кряжа волна. Затем всё повторялось.
— Где маркиз Бархат? — спросил Адэр.
— На нижнем плато, — ответил Эш и тихо добавил: — По-моему, он слегка не в себе.
— Мой правитель! Вам лучше вернуться в замок, — раздался за спиной голос Мебо. — Неизвестно, чем этот обряд закончится.
— Уж точно не жертвоприношением, — откликнулся Эш.
— Их песня сводит Лайдару с ума, — проворчал Кангушар. — Мой правитель, разрешите разогнать сборище.
Адэр поискал глазами моранду. Парень сидел в центре толпы и выл в безлунное небо. Адэр пробрался к зверю (Драго успел кинуть на снег свой плащ) и сел рядом с Парнем. Закрыл глаза и отдался уносящей в таинственную даль песне морского народа.
***
Ориенты выбирались из трюма, скользили по обледеневшей палубе, падали, ползли и усаживались вдоль канатов и тросов лицом к берегу.
— Что происходит? — пробормотал Иштар, наблюдая за ними.
Волны поднимали и роняли шхуну, окатывали людей, тянули за собой, швыряли в фальшборты, так и норовили выбросить морской народ в море. Крепко обхватив друг друга ногами, ориенты превратились в звенья одной цепи. Цепь изгибалась, растягивалась, уплотнялась, но не разрывалась на части.
Когда над морем понеслись голоса, Иштар зажал уши: человек не может издавать такие звуки. В его запястье впились острые пальцы.
— Ты привыкнешь, — прокричала Малика.
— Что они делают? — просипел Иштар.
— Говорят с Богом моря.
Перебирая руками по лееру, Малика добралась до Муна и Йола и втиснулась между ними.
Иштар слушал дыхание моря и боевую песню ориентов. Насколько удивителен этот народ, с которым по стечению неведомых обстоятельств его столкнула судьба. Не было ни плача, ни жалоб, ни требований, ни стенаний на злой рок. Голодные, замёрзшие, с почерневшими лицами и обмороженными руками, эти люди не утратили человечности. Сколько раз они стягивали с себя одеяла и укутывали Иштара. Отдавали ему последний кусок хлеба, грели в ладонях его кружку и не спрашивали, когда же придёт конец их мучениям.
Ориенты пели, слившись воедино с бушующей природой. Иштар смотрел на далёкие манящие огни. Ветер хлестал по лицу. Ледяные брызги обжигали щёки. Пальцы примёрзли к планширю и потеряли чувствительность. Но это его не беспокоило. Главное, чтобы песня звучала. Вдруг Иштар понял, что читает в полный голос молитвы своему Богу. Запрокинул голову и закрыл глаза. Бог один, он их услышит.
— Иштар! Спускай лодки!
Он поднял веки. Утро… Свинцовые тучи оторвались от воды; в узком просвете виднелся кряж. Море волновалось, но волны были покатыми, округлёнными, будто по ним прошлись наждаком.
Люди смотрели на Иштара и продолжали петь.
— Иштар! Быстрей! — крикнул рулевой.
Подгоняемый песней он подбежал к лодкам. Перед тем как отдать стопор, глянул на вторую шхуну и обмер: за ней бушевало море. Повернулся в одну сторону, в другую, посмотрел назад. Вокруг продолжался шторм; спокойной была только полоса, ведущая к тоннелю в скале. Шестое чувство подсказало: когда на суднах затихнет песня, полоса исчезнет.
Иштар зрительно измерил расстояние до кряжа. Далеко. Несколькими взмахами вёсел не обойтись. Вдобавок ко всему потерян штормтрап, и людям придётся съезжать в шлюпки по канату — это займёт намного больше времени, чем спуск по верёвочной лестнице.
Иштар выхватил у сигнальщика факел, замахал над головой:
— Слушай мою команду! Шхуна-1! Вытравить якорь-цепь на треть! Шхуна-2! Нос в корму! Всем! Вступаем под все паруса!
Часть 08
***
Из оцепенения вывел чей-то голос:
— Шхуны!
Адэр ухватился за влажную шкуру Парня, кое-как встал; в занемевшие ноги хлынула кровь. В утренней дымке сидели тысячи ориентов. Их песня теперь была похожа на стон, словно одной протяжной нотой они пытались удержать ветер. Адэр перевёл взгляд на море. Его закрывали тяжёлые свинцовые тучи.
Огибая толпу морского народа, к дворцу мчались стражи и защитники. Им предстояло спуститься в пещеру и встретить лодки. Между ориентами пробирался Вилар. Адэр недовольно повёл плечами. С кем не хотелось находиться сейчас рядом, так это с другом.
Вилар упёрся руками в колени. Проговорил, задыхаясь:
— Всё, Адэр. Всё. Скоро всё закончится.
Адэр двинулся через площадь.
— Ты куда? — прозвучало в спину.
— В замок.
— Ты не встретишь их?
— Слишком много суеты.
— Делайте так до тех пор, пока не крикну: «Сигнал! Стоп!» Даже если руки отвалятся — делайте! — И заскользил по льду к рулевому.
***
Когда стемнело, Адэр прошёл во дворец Зервана. В залах возле каждого окна стояли защитники. Багровое пламя факелов, не потревоженное сквозняком, горело ровно и бесшумно.
Адэр спустился в пещеру под дворцом. Уселся на ступени. Обняв Парня, прислушался к далёкому рёву моря. На площадке возле двери замерли стражи — Мебо и Драго. Свет фонарей выхватывал из темноты мрачный свод и влажные стены. Вода вздымалась до середины лестницы. Откатывая в чёрный тоннель, открывала острые края впадины в полу и вновь неслась к Адэру. В лицо дышал мороз, руки в перчатках коченели.
За спиной послышались шаги и приглушённые голоса.
— Мой правитель, приехал маркиз Бархат, — доложил Драго. — Потерь нет. Пришли все ориенты.
Адэр укрыл ноги полами плаща и облокотился на колени:
— Не все.
Шли часы. Тело отдавало тепло ступеням. Вместе с теплом утекали силы, исчезало желание встать и покинуть ледяную пещеру. Хотелось сидеть здесь вечно. Единственное место, где можно себе позволить выплеснуть на лицо чувства.
— Мой правитель, — произнёс Мебо. — Вы простынете.
Адэр опустил голову. Ощутил, как на плечи накинули ещё один плащ. Волна откатила в тоннель. Вновь раздались шаги. В спину вонзился взгляд.
— Что? — спросил Адэр.
— Здесь Эш и Кангушар, — отозвался Мебо.
— Слушаю.
— Снегопад закончился, мой правитель, — прозвучал голос Эша.
— Шхуны видно?
— Только бортовые огни.
— Сколько шхун?
— Две, — ответил Эш.
Адэр запрокинул голову, уставился в промозглую пустоту.
— Мой правитель! — заговорил Кангушар. — Перед дворцом собрались ориенты. Четыре тысячи. Они не пошли в замок. Сразу поднялись на площадь.
— Что они там делают?
— Поют.
Адэр посмотрел через плечо:
— Видимо, у них есть повод для радости. Пусть поют. Это их право.
— Мне не нравится их песня, — заметил Кангушар. — Это, скорее, заупокойная.
— Они разговаривают с Богом моря, — жёстко произнёс Эш. — Они всю дорогу переживали, что им не дадут поговорить с их Богом.
— Дворец Зервана не храм, а площадь перед дворцом — не жертвенник! — разозлился Кангушар. — Пусть идут в другое место и там молятся.
— Они должны видеть море.
— Возле Ворот Славы море отлично видно, — не успокаивался Кангушар.
— Не видно! — выкрикнул Эш. — Прошу прощения, мой правитель. Там моря не видно. Там парапет.
— У ориентов появился защитник? — язвительно спросил Кангушар.
— Я всегда был защитником. И всегда им останусь.
— Довольно! — гаркнул Адэр и встал. — Идём, послушаем.
Картина, представшая его взору, походила на кошмарную сказку. На заснеженной площади под полуночным небом сидели тысячи ориентов. Женщины, мужчины, старики — в разодранной одежде, в резиновых сапогах, с непокрытыми головами — тянули к далёкому морю руки и раскачивались из стороны в сторону. Толпу окружали защитники и стражи. Пламя факелов металось под порывами ветра и высвечивало бронзовые лица, закрытые глаза и вытянутые, как для свиста, губы.
Голоса ориентов притягивали и завораживали. В песне слышались одновременно мольба и вызов — это была боевая песня и молитва. Она звучала в унисон бушующему морю, набирала силу, рокотом волн разносилась над дворцовым комплексом, билась то в одну вершину горы, то в другую, и неожиданно затихала, как отступающая от кряжа волна. Затем всё повторялось.
— Где маркиз Бархат? — спросил Адэр.
— На нижнем плато, — ответил Эш и тихо добавил: — По-моему, он слегка не в себе.
— Мой правитель! Вам лучше вернуться в замок, — раздался за спиной голос Мебо. — Неизвестно, чем этот обряд закончится.
— Уж точно не жертвоприношением, — откликнулся Эш.
— Их песня сводит Лайдару с ума, — проворчал Кангушар. — Мой правитель, разрешите разогнать сборище.
Адэр поискал глазами моранду. Парень сидел в центре толпы и выл в безлунное небо. Адэр пробрался к зверю (Драго успел кинуть на снег свой плащ) и сел рядом с Парнем. Закрыл глаза и отдался уносящей в таинственную даль песне морского народа.
***
Ориенты выбирались из трюма, скользили по обледеневшей палубе, падали, ползли и усаживались вдоль канатов и тросов лицом к берегу.
— Что происходит? — пробормотал Иштар, наблюдая за ними.
Волны поднимали и роняли шхуну, окатывали людей, тянули за собой, швыряли в фальшборты, так и норовили выбросить морской народ в море. Крепко обхватив друг друга ногами, ориенты превратились в звенья одной цепи. Цепь изгибалась, растягивалась, уплотнялась, но не разрывалась на части.
Когда над морем понеслись голоса, Иштар зажал уши: человек не может издавать такие звуки. В его запястье впились острые пальцы.
— Ты привыкнешь, — прокричала Малика.
— Что они делают? — просипел Иштар.
— Говорят с Богом моря.
Перебирая руками по лееру, Малика добралась до Муна и Йола и втиснулась между ними.
Иштар слушал дыхание моря и боевую песню ориентов. Насколько удивителен этот народ, с которым по стечению неведомых обстоятельств его столкнула судьба. Не было ни плача, ни жалоб, ни требований, ни стенаний на злой рок. Голодные, замёрзшие, с почерневшими лицами и обмороженными руками, эти люди не утратили человечности. Сколько раз они стягивали с себя одеяла и укутывали Иштара. Отдавали ему последний кусок хлеба, грели в ладонях его кружку и не спрашивали, когда же придёт конец их мучениям.
Ориенты пели, слившись воедино с бушующей природой. Иштар смотрел на далёкие манящие огни. Ветер хлестал по лицу. Ледяные брызги обжигали щёки. Пальцы примёрзли к планширю и потеряли чувствительность. Но это его не беспокоило. Главное, чтобы песня звучала. Вдруг Иштар понял, что читает в полный голос молитвы своему Богу. Запрокинул голову и закрыл глаза. Бог один, он их услышит.
— Иштар! Спускай лодки!
Он поднял веки. Утро… Свинцовые тучи оторвались от воды; в узком просвете виднелся кряж. Море волновалось, но волны были покатыми, округлёнными, будто по ним прошлись наждаком.
Люди смотрели на Иштара и продолжали петь.
— Иштар! Быстрей! — крикнул рулевой.
Подгоняемый песней он подбежал к лодкам. Перед тем как отдать стопор, глянул на вторую шхуну и обмер: за ней бушевало море. Повернулся в одну сторону, в другую, посмотрел назад. Вокруг продолжался шторм; спокойной была только полоса, ведущая к тоннелю в скале. Шестое чувство подсказало: когда на суднах затихнет песня, полоса исчезнет.
Иштар зрительно измерил расстояние до кряжа. Далеко. Несколькими взмахами вёсел не обойтись. Вдобавок ко всему потерян штормтрап, и людям придётся съезжать в шлюпки по канату — это займёт намного больше времени, чем спуск по верёвочной лестнице.
Иштар выхватил у сигнальщика факел, замахал над головой:
— Слушай мою команду! Шхуна-1! Вытравить якорь-цепь на треть! Шхуна-2! Нос в корму! Всем! Вступаем под все паруса!
Часть 08
***
Из оцепенения вывел чей-то голос:
— Шхуны!
Адэр ухватился за влажную шкуру Парня, кое-как встал; в занемевшие ноги хлынула кровь. В утренней дымке сидели тысячи ориентов. Их песня теперь была похожа на стон, словно одной протяжной нотой они пытались удержать ветер. Адэр перевёл взгляд на море. Его закрывали тяжёлые свинцовые тучи.
Огибая толпу морского народа, к дворцу мчались стражи и защитники. Им предстояло спуститься в пещеру и встретить лодки. Между ориентами пробирался Вилар. Адэр недовольно повёл плечами. С кем не хотелось находиться сейчас рядом, так это с другом.
Вилар упёрся руками в колени. Проговорил, задыхаясь:
— Всё, Адэр. Всё. Скоро всё закончится.
Адэр двинулся через площадь.
— Ты куда? — прозвучало в спину.
— В замок.
— Ты не встретишь их?
— Слишком много суеты.