Троица. Охотники на ведьм

Узник не ответил и продолжил трапезу, опустив голову.

– Прости за беспокойство! Меня зовут Мартин. Мартин Мюллер, ты должен помнить меня.

Убийца изумленно поднял взгляд, в котором отразился отблеск огня из очага. Впрочем, его удивление быстро исчезло. Лицо охотника вновь стало каменным.

– Я думал, ты мертв, – коротко отозвался он и опять вернулся к каше.

– Как видишь, нет. Хотя, выгляжу я не лучше мертвеца, – Мартин неловко посмеялся своей шутке. – Почему ты здесь?

– Это не твое дело, Мюллер. Радуйся, что мне уже нет необходимости завершать недоделанную работу и ложись спать. Завтра будет трудный день.

– А у нас каждый день трудный! Я тут уже давно, а вот ты нет. И похоже, что сейчас тебе не помешает чья-то дружба.

Убийца презрительно усмехнулся.

– Мне не нужна ничья дружба. А тем более – твоя.

Адвокат оглянулся по сторонам. Другие узники кидали на них косые взгляды, в которых сквозило удивление. В их глазах Мартин выглядел безумцем, кладущим голову в пасть к волку.

– Я могу тебе доверять? – спросил он. – Ты больше не работаешь на орден?

– Больше не работаю, но и доверять мне не советую.

– А я рискну, – он опустился на корточки рядом с убийцей. – Я хочу сбежать отсюда.

– Не сомневаюсь, – Даймонд покончил с кашей и перешел к кружке с водой, наслаждаясь каждым ее глотком.

–До того, как здесь появился ты, это было невозможным. Но сейчас у нас есть шанс. Ты ведь сможешь справиться со стражей, верно?

– Может быть. А может и нет.

– Ты ведь не собираешься оставаться здесь? Я видел это в твоих глазах, пока ты работал. Это было не настолько явно, как у других, пытавшихся сделать ноги, но я все равно заметил это.

Даймонд отбросил пустую посуду в сторону и уставился на Мартина безумным взглядом.

– Какого дьявола ты от меня хочешь, Мюллер? Говори прямо и не виляй.

Он повысил голос, и теперь все лесорубы резко заткнулись, прислушиваясь к их разговору. Мартин обернулся на них, выпрямился во весь рост и громко сказал:

– Не один я хочу этого. Мы все хотим сбежать. У каждого из нас дома остались близкие люди, которые считают нас мертвыми или вообще даже не догадываются о наших судьбах.

– Замолчи, Мартин, – строго сказал Мориц. – Это не тот человек, перед которым стоит вести такие толки.

– А почему нет?! Он теперь тоже один из нас. Да, он многих из вас упек за решетку, а теперь и сам оказался в том же положении. Но он может помочь нам, а мы ему. Я знаю, что в глубине души, каждый из вас хочет вернуться домой.

– Это невозможно, – покачал головой Мориц. – Смирись.

Даймонд поднял глаза на предводителя лесорубов.

– Верно, Мориц, невозможно, пока ты здесь.

Старик вздрогнул, будто увидел перед собой призрака.

– Откуда ты знаешь его имя?! – насторожился Мартин. – Вы двое знакомы?

Даймонд улыбнулся хищным оскалом и ответил:

– Мориц и не подозревает, что я знаю о нем больше, чем он думает, правда, старина? Ты ведь был одним из шпионов инквизиции в ордене, пока не зарезал проститутку в борделе и не был объявлен в розыск городскими властями. Инквизитор забрал тебя с улиц, но решил, что даже такой, как ты, еще может сослужить службу. Честно говоря, я думал, тебя убили, пока не узнал, что тебя подсаживают в камеры к узникам, чтобы ты вытягивал из них признания в ереси и потом доносил инквизиции.

– Что?! – раздалось в толпе. – Это правда?!

– Нет, он лжет! – Мориц вскочил со своего лежака и инстинктивно вжался в стену. – Не верьте ему, это он шпион инквизитора!

Мартин пораженно покачал головой. А ведь он так доверял ему, что чуть было не рассказал о своем плане побега и о том, что его новый напарник Лукас сможет избавить их от оков.

– Так по этой причине каждый новичок определяется с тобой в пару на первое время работы? – спросил Мартин, подойдя к старику почти вплотную. – Чтобы ты промывал ему голову и вытягивал из него информацию? Ведь так и было со мной!

Старик опустил глаза в пол и молчал.

– Что же нам с ним делать? – спросил Мартин, обращаясь к Даймонду.

– На ваше усмотрение. Если вы действительно хотите устроить побег, то уже завтра вас будет охранять такое количество человек, что даже при численном превосходстве у вас не останется никаких шансов.

– Я ничего не расскажу! – Мориц поднял руки к лицу и заплакал, как маленькое дитя. – Только оставьте меня в живых. Я и сам не прочь сбежать отсюда, чтобы вернуться к семье. Я уйду с вами...


– Нет у тебя никакой семьи, – прервал Даймонд. – Если я правильно помню, ты донес на родителей собственной жены и она, вместе с ними, отправилась на плаху. Как видишь, я наслышан про тебя, Мориц. В ордене многие судачили о тебе, как о самом бесчестном и трусливом шпионе, хотя такие, как ты, здесь ценятся, видит Бог!

Мориц прекратил канючить и поднял на Даймонда глаза полные ненависти.

– Нам придется убить его, – тихо произнес Мартин, сам не веря тому, что эти слова исходили от него.

– Вперед, – улыбнулся Даймонд. – А я погляжу на драматичный конец великого шпиона инквизиции.

Мартин взглянул на товарищей с немым вопросом, застывшим в глазах. Все дровосеки тут же потупили взоры.

– Кто это сделает? – спросил адвокат, но ответом ему было неловкое молчание. – Никто? Хорошо... Значит, придется мне, – он взволнованно выдохнул и посмотрел на старого Морица. Только недавно он считал его своим хорошим приятелем, а теперь на лице старика проявилась его истинная сущность хитрого и беспощадного предателя, готового сдать своих товарищей при первой возможности.

Мориц ударил первым. Он бросился на Мартина, волоча за собой цепи оков, сковывающих лодыжки. Адвокат не выдержал натиска и упал под весом худого, но жилистого тела дровосека. Его костлявые и удивительно цепкие пальцы впились в шею Мартина. Даймонд наблюдал за всем этим со стороны с презрительной улыбкой, играющей на губах. Все остальные, казалось, оцепенели, даже не пытаясь прийти Мартину на помощь. Это была драка не на жизнь, а на смерть. И тот, кто выйдет из нее победителем, тот и определит дальнейшую судьбу этих несчастных узников. Прогнувшиеся и сломанные от лишений, эти узники смотрели, как Мартин дергался, задыхаясь и пытаясь дотянуться до шеи противника, но не спешили спасать его от верной смерти, готовые лучше смириться со своим положением и забыть о безумной идее побега, чем пойти против инквизиции.

Когда Мартин почти перестал сопротивляться, Даймонд неторопливо поднялся с места, стараясь не шуметь цепями. Он лениво подошел к дерущейся на полу парочке и, схватив старого доносчика за подбородок и затылок, свернул ему шею.

Тело старика тут же обмякло, повалившись на адвоката. Мартин тяжело закашлялся, вылезая из-под убитого Морица и судорожно ловя ртом воздух. Даймонд вернулся на свой лежак и вытянул ноги, укрываясь одеялом.

– Спасибо... – кое-как просипел Мартин, смотря выпученными глазами на труп дровосека. – Спасибо...



___



Обитая железом дверь, как и всегда по утрам, открылась с протяжным, заунывным скрежетом. Каждый раз этот скрежет отдавался неприятным ощущением в груди молодой девушки, сидящей у небольшого окна на вершине самой высокой башни огромного замка графа Стефана фон Шеленберга.

Длинные волосы девушки рассыпались по плечам, ее пустой, невыразительный взгляд смотрел в никуда. Она не видела раскинутой за окном снежной долины, не видела и линии леса, чернеющего на горизонте, а только-только восходящее солнце не смогло осветить черты ее бледного, усталого лица.

Единственным, что по-настоящему привлекало ее внимание, была высота, от которой захватывало дух. Высота манила ее, как ничто другое в этом тусклом, бессмысленном существовании. Больше всего на свете она желала просто отдаться этой высоте, ощутить свободный полет и разбиться о землю, словно раненая птица. Но толстые прутья решетки на застекленном окне были непреодолимым препятствием для ее слабых рук.

Юркая служанка средних лет с подносом в руках быстро проскользнула за отворившуюся дверь и тут же захлопнула ее ногой прямо перед носами двоих стражников, с любопытством заглядывающих внутрь, чтобы хоть краем глаза увидеть девушку, которую они охраняли денно и нощно то ли от самой себя, то ли от какой-то неведомой угрозы извне.

– Доброе утро, миледи. Неужто вы просидели так всю ночь? Вы не замерзли?

Мария не обратила на женщину никакого внимания, продолжая безучастно смотреть сквозь стекло. Служанка поставила поднос с горячими блюдами на небольшой стол в центре комнаты и суетливо принялась заниматься затухающим очагом. Мария же не выказала ни малейшей заинтересованности к еде, невзирая на дразнящие ароматы специй, в миг разнесшиеся по ее скромным покоям.

– Мне велено накормить и причесать вас, миледи. Граф прибудет к вам после полудня. Он сказал, чтобы вы хорошо выглядели к его приходу.

Служанка подошла к девушке с гребешком и стала осторожно водить по ее поблекшим волосам. Женщина не могла не заметить тех разительных перемен, произошедших с ее госпожой за короткий период времени после злополучного дня аутодафе. Некогда крепкая, гордая, с высоко поднятой головой и расправленными плечами девушка превратилась в худую, осунувшуюся даму с преждевременными морщинами на лбу и серыми кругами под глазами.

– Сегодня вы выглядите еще хуже, чем вчера. Не думаю, что лорд Стефан будет этому рад. Вам стоит больше есть и спать, иначе вы рискуете потерять его доброе расположение.

Только тут Мария как будто бы оживилась и медленно повернула голову, переведя взгляд на женщину.

– Ты думаешь, что я стремлюсь ему понравиться? Он удерживает меня здесь, как в тюрьме, под постоянным присмотром стражи уже с осени. Когда мне выпадает возможность прогуляться по саду, за мной повсюду следуют его люди. А еще...

Мария вдруг запнулась на полуслове и из ее больших глаз потекли слезы. Ее безжизненное до того лицо теперь искривилось в гримасе горя и сильнейшей душевной боли.

– Разве это та забота, о которой говорил мой отец в своем письме? Разве так заботятся о дочери лучшего друга?

– Тихо-тихо, перестаньте, миледи! – служанка смахнула с ресниц навернувшуюся слезу и прижала голову Марии к своей необъятной груди. – Не печальтесь. Все не так уж плохо. Здесь уютно и тепло, я забочусь о вас, как могу. Графа вы видите редко... Быть может, вам просто нужно согласиться на его предложение и стать его законной супругой?

Мария понуро опустила голову и, шмыгнув носом, утерла слезы, понемногу успокаиваясь. Она была все ближе к тому, чтобы сдаться. В память о Мартине, пусть и убитого в борделе в компании двух девушек легкого поведения, Мария держалась так долго, как могла. Может, он и предал ее, но заплатил за это сполна, а Мария не могла так просто стать женой другого человека, которого, к тому же, совсем не любила.

– Нет, – наконец сказала она. – Я не готова стать его женой. В моем сердце еще остались чувства к моему жениху Мартину, Царствие ему небесное! Почему Бог забрал всех близких мне людей? – она опять расплакалась, не в силах больше сдерживаться.

– Он наслал на вас огромные испытания, миледи. Но вы должны бороться. Должны продолжать жить.

В то утро служанке все же удалось уговорить Марию немного поесть, а потом привести себя в порядок и сменить платье. Граф явился, когда солнце уже встало в зените и залило маленькую комнатку башни своим согревающим светом.

Стефан фон Шеленберг был не в духе. Мария заметила это по его хмурому лицу, на котором обычно всегда играла улыбка и учтивое выражение.

– Здравствуй, Мария, – сказал он сдержанно, присаживаясь на кровать рядом с девушкой. – Я пришел, чтобы в последний раз просить твоей руки и сердца.

– Вы ведь уже знаете, граф, что сердце мое занято, а рука, хоть и свободна, вам принадлежать не станет.

На полной физиономии графа с двумя подбородками появилась несвойственная ему злобная мина. Он свирепо замычал, раздвинув ноздри и часто задышав. Его свирепый взгляд будто пытался испепелить Марию на месте.

– Кем занято твое сердце?! Ты хочешь сказать, что до сих пор питаешь чувства к предавшему тебя, да к тому же еще и усопшему человеку?

Мария недоуменно изогнула бровь и ответила вопросом на вопрос: