Троица. Охотники на ведьм

– Я и не собирался, – отрезал Даймонд и повернулся к Якобу спиной. Возмущенному Якобу не оставалось ничего, кроме как удалиться.

По прибытию в крепость инквизитор тут же распорядился бросить Даймонда в темницу. К нему подходили с опаской, несмотря на скованные кандалами руки и ноги. Пока один из стражников держал охотника под прицелом арбалета, другие, медленно и осторожно, сопровождали его по узким темным коридорам в подземелье.

– Прости, брат! Мы все очень уважаем тебя, но слово инквизитора – закон.

– Я понимаю, – кивнул Даймонд. – Спасибо хоть, что не раздели, как остальных. По крайней мере, не замерзну.

– Мы будем приносить тебе нормальную еду.

– Да. Спасибо.

Стражники удалились, и Даймонд остался один в кромешной темноте посреди запаха чьих-то испражнений и уже давно разложившихся и замерзших трупов. Прогремев цепями, он пристроился на полу у стены и прикрыл глаза, ощущая, как сквозняк, гуляющий по темнице, неприятно обдувает его со всех сторон.

Все поменялось в одночасье.

Еще вчера у него были честь, слава и почет среди членов ордена, а теперь он томился в такой же камере, в какую собственноручно отправил десятки человек. И надежды на побег не было. Его уже вряд ли отпустят на волю, даже если не смогут найти ему достойной замены. Даймонд сжал голову руками и беспомощно закричал в темноту.

Даймонд очень быстро потерял счет часам и дням. Вскоре он и вовсе оставил попытки следить за течением времени, понимая, что это может окончательно довести его до сумасшествия. Он лишь коротал время в раздумьях и воспоминаниях о прошлом, о беззаботной жизни задолго до того, как он ушел служить в армию герцога, а потом и вовсе подался в этот треклятый орден. Время от времени его мысли прерывали стражники, которые приносили теплую кашу или мясной бульон, успевавший остыть, пока они добирались до темницы. Кто-то из охотников даже передал ему тюфяк и одеяло.

– Какие новости, приятель? – спросил Даймонд, слабо улыбнувшись, когда у решетки его темницы появилось знакомое лицо Ганса, освещаемое факелом, который тот держал в руке. Бывший послушник, теперь уже повышенный до охотника, выглядел смущенным.

– Все по-старому. Прости, что не навещал тебя. С утра до вечера я провожу в лесу. Мы с узниками валим деревья на горных склонах. Вернее, они валят, а мы за ними наблюдаем.

– Инквизитору не хватает дров на костры? – усмехнулся Даймонд, подняв бровь.

Ганс утвердительно кивнул.

– Удовольствия мало, – пожаловался он. – Холодно и скучно. Хочется поохотиться на настоящих ведьм, как тебе...

Лязгнув цепями оков, Даймонд подошел ближе к решетке и придвинулся лицом, заросшим густой бородой, к лицу Ганса, чтобы лучше видеть глаза юного охотника.

– Нет никаких настоящих ведьм, Ганс, – отрезал он.

– Но... Ты ведь сам говорил, что тебя околдовали, ты сам указал в отчете, что видел их! В крепости только и говорят, что через ведьму в тебя вселился сам дьявол, и ты инкуб. Поэтому ты убил нашего брата...

– Я не инкуб! – раздраженно перебил Даймонд. – Я убил того гада, потому что он не вовремя встал на моем пути.

Даймонд резко отпрянул от решетки и стал мерить шагами тесную камеру, с шумом волоча за собой дребезжащие оковы.

– Поэтому не рвись на подобное дело. Пока можешь быть надсмотрщиком над узниками – будь им. У тебя слишком мало опыта, чтобы выходить на охоту. Стоит провалить дело – ты мертвец. Инквизитор избавляется от неудачливых охотников.

– Сейчас все стало гораздо проще, – возразил Ганс. – Охотники больше не прячутся в тени, а действуют открыто и все это законно. Они просто приходят вместе с инквизитором и берут тех, кто им нужен. Никто и не противится. А если и противится, то умирает без всякого суда и следствия.

– Ты ведь и сам видишь, что они ни в чем не виноваты. За что их осуждают? За то, что помер скот? За то, что урожай выдался плохим? За то, что снегопад валил слишком долго? За что?!

– Я не знаю, – покачал головой Ганс. – Это решаем не мы. Для этого есть священный трибунал.

– Это не священный трибунал. Если их трибунал действительно священный, почему они больше всех боятся ведьм и колдунов? Вспомни, как они убили ни в чем неповинного барона. Вспомни лицо мальчика, его сына, которого задушили просто за то, что имущество его семьи вдруг понадобилось церкви! В чем они были виноваты? Мы с тобой оба знаем, что улики против них были поддельными.

– Говори тише, – Ганс посмотрел по сторонам узкого коридора, где в любую секунду мог появиться кто-нибудь из стражи. – За такие слова тебя могут сжечь.

– Плевать, – махнул рукой Даймонд, чем опять вызвал перезвон цепей. – Я уже натворил столько, что заслуживаю такой участи больше, чем те несчастные, которые отправились на костер по моей вине.

– Не говори так, Даймонд! Ты не будешь сидеть здесь долго. Я говорил с инквизитором. Мне удалось убедить его, чтобы он допустил тебя к работам в лесу.

– Хочешь, чтобы я рубил дрова для костров инквизиции?! – не на шутку разозлился Даймонд. – Не сгодился как охотник, так смогу принести пользу как лесоруб?

– Дело не в этом. Я просто не могу смотреть, как ты сидишь тут, в сырости и холоде. Ты мой друг, Даймонд! Единственный. Может, ты и не считаешь меня своим другом, но я тебя считаю.

– Прости, – примирительно сказал мужчина. – Я все понимаю. Просто зол от бессилия. Сколько я уже тут?

– Почти две недели. Ты заметно похудел и осунулся. Неужели тебе охота оставаться тут и дальше?

Даймонд мотнул головой.

– Не очень. Крысы надоели, да и от постоянных стонов из соседних камер раскалывается башка.

– Тогда соглашайся, – улыбнулся Ганс. – А я позабочусь о том, чтобы тебе не было там тяжко.

– Ну если иного выбора, кроме темной камеры и лесоповала у меня нет, то я, пожалуй, выберу второе.

– Отлично! – обрадовался Ганс.

– Так, когда начинать?


– Я приду за тобой, когда придет время. А пока отдыхай, брат.



Глава X.



Мартин с наслаждением поедал кашу и запивал ее каким-то кислым пойлом, именуемым другими узниками вином. На этот раз он не успел занять место у огня, но новое одеяло, любезно предоставленное монахами ордена, оказалось довольно теплым. Новый друг Мартина по имени Лукас сидел рядом и читал молитву. Закончив, он произнес «аминь» и перекрестился.

– Никогда еще не видел столь набожных разбойников, – ухмыльнулся Мартин.

– А ты повидал много разбойников?

– Приходилось, – кивнул адвокат. – С рождеством! – он поднял стакан с вином и обвел им помещение казармы. Остальные заключенные отозвались на поздравление и тоже приложились к пойлу, выданному по случаю такого праздника.

– Не самое веселое мое рождество, – печально заметил Лукас. – Но поделом мне. Не следовало связываться с этими бандитами.

– Ты просто пытался прокормить семью и делал, что умеешь. Не осуждай себя.

– Но теперь я вообще никак не могу их прокормить, потому что кормлю костры инквизиции, обеспечивая их деревом!

– Мы все тут этим заняты.

– Так что ты там говорил про побег? – Лукас наклонился ближе к Мартину и понизил голос. – Правда, что у тебя есть план? Почему мы так и не вернулись к этому разговору?

Мартин пожал плечами и уставился в потолок.

– Не знаю. Может, потому что этот план невыполним.

– Даже если я освобожу нас от оков?

– Да, даже если так. Стража стала внимательнее наблюдать за нами. Они знают, что некоторые сдают и готовы предпринять попытку побега, невзирая на опасность быть убитыми.

– Разве это не играет нам на руку? Мы можем поднять всех на бунт, а сами сбежать под шумок, пока стражники будут заняты другими.

– Неблагородно, Лукас! – адвокат неодобрительно покачал головой. – Мы все тут братья по несчастью. К тому же бежать отсюда готовы далеко не все из нас. Большинство узников рады, что проводят время на воле, а не во мраке темницы.

– Разве это воля? Постоянно ходить с цепью между ног! Лучше уж сдохнуть.

– Не лучше. Твой приятель погиб. Думаешь, что его последние мысли были радостными? Нет, умирать плохо... Да и потом, куда мы с тобой подадимся после побега? До ближайшей деревни отсюда путь не близкий, а лес большой, можно и заблудиться. Погибнем от холода и голода раньше, чем выберемся.

Мартин допил вино и поставил кружку на пол рядом с лежаком. Каша была съедена, а бульон выпит. Он бы не отказался от добавки по случаю праздника, но взять ее было неоткуда.

В последнее время он бросил мысли о побеге. Дело было даже не в том, что на его глазах убили человека, просто он стал осознавать, что сбежать – это одно дело, а вот выжить после побега – совсем другое. Мартин решил повременить с этими мыслями до весны, когда воздух нагреется, снег на склонах начнет таять, а выжить будет проще.

Он прилег на лежак, натянул одеяло повыше и повернулся на бок, почти мгновенно засыпая от усталости. Вино приятно расслабило и согрело ломящее от постоянной работы тело.

Наутро их ждало пополнение в отряде. Со стороны центрального здания крепости вели заключенного, одетого так же, как и все дровосеки, в толстую мешковатую одежду, с чепцом на голове и перчатками, сжатыми в руке.

По его внешнему виду можно было определить, что какое-то время он все же провел в темнице: узник угрюмо щурился на свету, а его лицо поросло приличным количеством растительности. Ноги и даже руки новенького были скованы кандалами, соединенными между собой цепью. Такая мера предосторожности хорошо объяснялась его высоким ростом и широкими плечами. Он был опасен. Мартин понял это по гибкости его движений и сосредоточенному выражению глаз, подмечающих каждую мелочь.

– Даймонд, будь он неладен! – удивленно протянул один из лесорубов. – Неужто этого проклятого ублюдка ведут в наши ряды?

Мартин почувствовал, что при упоминании этого имени все его внутренности сжались от накатывающего к горлу страха.

– Да тише ты! – шикнул другой лесоруб. – Не зли зверя, а не то он придушит тебя вон той цепью, ты и моргнуть не успеешь!

– Может, его ведут, чтобы он шпионил за нами?

– Это вряд ли, – покачал головой Мориц, который был у дровосеков кем-то вроде старшего в отряде. – Скорее, чем-то насолил инквизиции, вот и определили на лесоповал. Держитесь от него подальше и не связывайтесь. Говорят, половина людей, что томится в подземельях крепости – его рук дело.

Благодаря новому дровосеку орден усилил стражу на рабочей площадке. Теперь помимо пятерых молодых стражников в охране прибавился еще один охотник ордена, опытный и закаленный на вид. Он держал в руках арбалет и почти не сводил глаз с особо опасного узника, ловко орудующего топором. Тогда-то Мартин и понял, что лучший убийца инквизитора действительно больше не в почете. Что же, это могло быть даже очень хорошо. Как говорится, враг моего врага – мой друг.

Вечером, после перехода через ущелье и перевал, когда всех заключенных, по обыкновению, закрыли в казарме, рядом с лежаком Даймонда образовалось пустое пространство. Последовав совету Морица, все лесорубы решили держать от него дистанцию.

Все, но не Мартин.

Он долго собирал волю в кулак, чтобы подойти к человеку, который когда-то пытался убить его. Давно зажившая рана в руке, оставленная охотником, заныла, будто напоминая, что стоит последовать примеру остальных и не водиться с новеньким. Но Мартин проигнорировал предупреждение своего чутья и подвинул свой лежак поближе к месту, занимаемому бывшим охотником, который сидел у стены и, бренча цепями на руках, ел кашу из миски, прислушиваясь к разговорам дровосеков.

Когда он увидел, что один из заключенных приближается в полумраке, то тут же остановился и поднял хищный взгляд на адвоката. Похоже, он не узнал его, хотя это было неудивительно. С тех пор Мартин стал совсем другим человеком, и в нем уже не узнавались черты щеголя, одевающегося по последней моде.

– Ты Даймонд, верно? – тихо спросил Мартин. – Охотник инквизитора?