Тринадцать этажей
Часть 28 из 57 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дверь закрылась за ней, замок тихо щелкнул, и Лора осознала, что это все-таки была западня.
Все двери в коридор были закрыты, и отсветы ночного города не проникали в него, чтобы рассеять плотную темноту. Нащупав выключатель, Лора лихорадочно пощелкала им, но если лампочки и были исправны, они никак на это не откликались. Она шагнула вперед, шаря в поисках стены, которую так хорошо знала, и ее пальцы задержались на отверстиях от крепления перил.
И тут Лора услышала. Услышала звук, который ждала с того самого момента, как вошла в квартиру. Медленное и равномерное шипение аппарата искусственного дыхания. Оно доносилось из-за двери спальни, пульсируя с неумолимой регулярностью маятника. На этот раз Лора поняла, что никто не постучит в дверь. Никто не придет ей на помощь.
– Просто уходи, – прошептала она. – Разворачивайся и уходи.
Быть может, если она постарается, если очень постарается, ей удастся не открыть ту дверь. И не увидеть, что за ней. Бежать, спастись, добраться до двери своего дома в…
Лора застыла. Где она живет? Внезапно она в этом засомневалась. Спала она одна, в этом она была уверена, ела одна, и, если попытаться, она смогла бы мысленно представить, где. Но смогла бы? Она вспоминает свой дом или тысячи фотографий недвижимости, с которыми имела дело по работе, наложившиеся на ее жизнь? Она должна где-то жить, существовать. У нее была своя квартира или даже дом. Но теперь этого не осталось. У нее всё отобрали. Посмотрев на ключи, слабо поблескивающие в темноте, Лора не узнала ни один из них.
Признав свое поражение, она схватила ручку двери в спальню и повернула ее.
В комнате оказалось светлее, но не намного. Окна были расшторены, и огни улиц внизу позволяли различить смутные очертания обстановки. На кровати лежала неясная фигура, полностью накрытая одеялом, от которого пахло антисептиком. Ритмичное шипение продолжалось, и фигура под одеялом поднималась и опускалась с каждым качком. Лоре не нужно было видеть лицо, чтобы догадаться, кто лежит под одеялом.
– Я… извините, – сказала она.
Хссссск.
– Я просто хотела выполнить свою работу.
Хссссск.
– Это… это я вас убила?
Хссссск.
– Нет. Нет, наверное…
Хссссск.
– Наверное, все мы в этом виноваты.
Хссссск.
Лора умолкла. Ее захлестнуло чувство вины, вырвавшееся оттуда, где она его прятала.
Хссссск.
– Что вы хотите? – Лора попыталась сделать свой голос требовательным, уверенным. У нее ничего не получилось.
Хссссск.
– Что я могу сделать?
Движение. Край одеяла приподнялся. Затем появилась рука, безжизненно свалившаяся с края кровати. Она была высохшей, сморщенной, тонкий пергамент кожи обтягивал черные прожилки вен. Рука что-то держала. Маленький прямоугольник кремовой плотной бумаги.
Лора медленно подошла к кровати и осторожно вытащила карточку из холодных окоченевших пальцев. Шум аппарата искусственного дыхания прекратился, и в комнате наступила полная тишина, какой она была всегда.
Лора посмотрела на послание, зажатое в трясущихся руках. Это было приглашение на званый ужин, в квартире у ее босса.
– Хорошо, – сказала она, всё понимая. – Хорошо.
Никто ей не ответил.
Девятый. Упрямое пятно
Леон Коупленд.
Баньян-Корт, 15
– О чем ты говоришь?
– Разве ты сам не видишь?
Леон Коупленд провел пальцем по кремовой стене своего кабинета, стараясь нащупать контуры пятна, на которое указывала Андреа.
– Если честно, нет, – сказал он. – Извини.
– Вот здесь оно начинается, и уходит сюда. Оно темнее. Как будто там внутри что-то серое.
– Я… ну, наверное.
– Гм, странно. – Она пожала плечами. – Отсюда его очень хорошо видно.
– Честное слово, я ничего не вижу.
– Наверное, все дело во мне, – вздохнула Андреа. – Я провожу здесь одна столько времени, и… Пожалуй, тут хочешь не хочешь, а начинаешь обращать слишком большое внимание на окружающую обстановку. Замечать разные изъяны.
– Я и так подумывал о том, чтобы здесь все перекрасить. Можно будет заняться и стеной.
– А разве мы можем перекрашивать стены?
Леон неуверенно молчал.
– Знаешь, – с легкой издевкой произнесла Андреа, – если бы мы купили местечко в Харроу, то могли бы делать там все что угодно. Если бы захотели, могли бы выкрасить даже лампочки.
– Анди, пожалуйста, не начинай, – недовольно поморщился Леон. Он опустил руку, оставив мерзнуть плечо Андреа.
– Ну хорошо. – Она достала из кармана кардигана пачку сигарет. – Это была лишь шутка.
– Понимаю, понимаю. Просто… ты же знаешь, какое большое значение имеет для этих людей внешний вид. Нужно выглядеть преуспевающими.
Андреа стало стыдно; она видела, как переживает из-за своего нового положения Леон, и понимала, что от возвращения к былым спорам становится только хуже. Она твердо решила молчать и не начинать все сначала.
– А разве владеть собственным домом – это не свидетельство успеха? – сказала Андреа, тотчас же нарушая данный себе зарок.
– Ну же, Анди. Ты думаешь, совет директоров отнесся бы с уважением к крохотной халупе на самой окраине?
– Ну, это уже их проблемы. – Приблизившись к стене, Андреа обвела контуры темного пятна.
– Разумеется, но только благодаря им мы можем позволить себе выбирать. А ты можешь тратить все свое время на приготовление своего навороченного мыла.
– Boutique toiletries [15], покорнейше благодарю, – ответила Андреа с отточенной улыбкой, к которой прибегала, когда разговор заходил о финансовой стороне ее бизнеса. – И было бы гораздо проще, если бы у меня было больше места, если бы я могла немного расшириться.
– Обещаю, через год-два я буду зарабатывать столько, что мы сможем купить что-нибудь действительно приличное. И как знать, может быть, именно в этом году твое мыло выстрелит. – Леон улыбнулся. – В переносном смысле.
– Ну хорошо, хорошо, – сдалась Андреа. – Думаю, нам пора закончить. И я не вижу ничего плохого в стремлении видеть кабинет без недоделок.
– Находиться здесь буду в основном я. А я никакого пятна не вижу.
Какое-то мгновение они молча созерцали кремовую стену. Затем Андреа развернулась и удивила мужа поцелуем. Тот рассмеялся, ответил ей, и напряжение спало.
– Замечательно. – Андреа вспомнила про незажженную сигарету в руке. – Я буду на балконе. Кстати, разве тебе не нужно работать?
– Пока что работы у меня мало.
– Они все еще проводят свою «реорганизацию»?
– Да, как только этот этап реструктурирования завершится и мы разберемся в новых приобретениях, мне придется заняться организацией взаимодействия… – Леон бросил на нее взгляд. Андреа хотелось надеяться, что глаза у нее не совсем остекленели.
– Иди курить, – улыбнувшись, покачал головой он.
Андреа не могла скрыть своего облегчения.
– Спасибо, я тебя обожаю!
Когда она снова просунула в дверь голову, чтобы спросить у него насчет ужина, она увидела, что он стоит у стены, проводя по ней пальцем, словно ощупывая контуры пятна.
* * *
– Ну вот, теперь получше.
– Как скажешь.
Все двери в коридор были закрыты, и отсветы ночного города не проникали в него, чтобы рассеять плотную темноту. Нащупав выключатель, Лора лихорадочно пощелкала им, но если лампочки и были исправны, они никак на это не откликались. Она шагнула вперед, шаря в поисках стены, которую так хорошо знала, и ее пальцы задержались на отверстиях от крепления перил.
И тут Лора услышала. Услышала звук, который ждала с того самого момента, как вошла в квартиру. Медленное и равномерное шипение аппарата искусственного дыхания. Оно доносилось из-за двери спальни, пульсируя с неумолимой регулярностью маятника. На этот раз Лора поняла, что никто не постучит в дверь. Никто не придет ей на помощь.
– Просто уходи, – прошептала она. – Разворачивайся и уходи.
Быть может, если она постарается, если очень постарается, ей удастся не открыть ту дверь. И не увидеть, что за ней. Бежать, спастись, добраться до двери своего дома в…
Лора застыла. Где она живет? Внезапно она в этом засомневалась. Спала она одна, в этом она была уверена, ела одна, и, если попытаться, она смогла бы мысленно представить, где. Но смогла бы? Она вспоминает свой дом или тысячи фотографий недвижимости, с которыми имела дело по работе, наложившиеся на ее жизнь? Она должна где-то жить, существовать. У нее была своя квартира или даже дом. Но теперь этого не осталось. У нее всё отобрали. Посмотрев на ключи, слабо поблескивающие в темноте, Лора не узнала ни один из них.
Признав свое поражение, она схватила ручку двери в спальню и повернула ее.
В комнате оказалось светлее, но не намного. Окна были расшторены, и огни улиц внизу позволяли различить смутные очертания обстановки. На кровати лежала неясная фигура, полностью накрытая одеялом, от которого пахло антисептиком. Ритмичное шипение продолжалось, и фигура под одеялом поднималась и опускалась с каждым качком. Лоре не нужно было видеть лицо, чтобы догадаться, кто лежит под одеялом.
– Я… извините, – сказала она.
Хссссск.
– Я просто хотела выполнить свою работу.
Хссссск.
– Это… это я вас убила?
Хссссск.
– Нет. Нет, наверное…
Хссссск.
– Наверное, все мы в этом виноваты.
Хссссск.
Лора умолкла. Ее захлестнуло чувство вины, вырвавшееся оттуда, где она его прятала.
Хссссск.
– Что вы хотите? – Лора попыталась сделать свой голос требовательным, уверенным. У нее ничего не получилось.
Хссссск.
– Что я могу сделать?
Движение. Край одеяла приподнялся. Затем появилась рука, безжизненно свалившаяся с края кровати. Она была высохшей, сморщенной, тонкий пергамент кожи обтягивал черные прожилки вен. Рука что-то держала. Маленький прямоугольник кремовой плотной бумаги.
Лора медленно подошла к кровати и осторожно вытащила карточку из холодных окоченевших пальцев. Шум аппарата искусственного дыхания прекратился, и в комнате наступила полная тишина, какой она была всегда.
Лора посмотрела на послание, зажатое в трясущихся руках. Это было приглашение на званый ужин, в квартире у ее босса.
– Хорошо, – сказала она, всё понимая. – Хорошо.
Никто ей не ответил.
Девятый. Упрямое пятно
Леон Коупленд.
Баньян-Корт, 15
– О чем ты говоришь?
– Разве ты сам не видишь?
Леон Коупленд провел пальцем по кремовой стене своего кабинета, стараясь нащупать контуры пятна, на которое указывала Андреа.
– Если честно, нет, – сказал он. – Извини.
– Вот здесь оно начинается, и уходит сюда. Оно темнее. Как будто там внутри что-то серое.
– Я… ну, наверное.
– Гм, странно. – Она пожала плечами. – Отсюда его очень хорошо видно.
– Честное слово, я ничего не вижу.
– Наверное, все дело во мне, – вздохнула Андреа. – Я провожу здесь одна столько времени, и… Пожалуй, тут хочешь не хочешь, а начинаешь обращать слишком большое внимание на окружающую обстановку. Замечать разные изъяны.
– Я и так подумывал о том, чтобы здесь все перекрасить. Можно будет заняться и стеной.
– А разве мы можем перекрашивать стены?
Леон неуверенно молчал.
– Знаешь, – с легкой издевкой произнесла Андреа, – если бы мы купили местечко в Харроу, то могли бы делать там все что угодно. Если бы захотели, могли бы выкрасить даже лампочки.
– Анди, пожалуйста, не начинай, – недовольно поморщился Леон. Он опустил руку, оставив мерзнуть плечо Андреа.
– Ну хорошо. – Она достала из кармана кардигана пачку сигарет. – Это была лишь шутка.
– Понимаю, понимаю. Просто… ты же знаешь, какое большое значение имеет для этих людей внешний вид. Нужно выглядеть преуспевающими.
Андреа стало стыдно; она видела, как переживает из-за своего нового положения Леон, и понимала, что от возвращения к былым спорам становится только хуже. Она твердо решила молчать и не начинать все сначала.
– А разве владеть собственным домом – это не свидетельство успеха? – сказала Андреа, тотчас же нарушая данный себе зарок.
– Ну же, Анди. Ты думаешь, совет директоров отнесся бы с уважением к крохотной халупе на самой окраине?
– Ну, это уже их проблемы. – Приблизившись к стене, Андреа обвела контуры темного пятна.
– Разумеется, но только благодаря им мы можем позволить себе выбирать. А ты можешь тратить все свое время на приготовление своего навороченного мыла.
– Boutique toiletries [15], покорнейше благодарю, – ответила Андреа с отточенной улыбкой, к которой прибегала, когда разговор заходил о финансовой стороне ее бизнеса. – И было бы гораздо проще, если бы у меня было больше места, если бы я могла немного расшириться.
– Обещаю, через год-два я буду зарабатывать столько, что мы сможем купить что-нибудь действительно приличное. И как знать, может быть, именно в этом году твое мыло выстрелит. – Леон улыбнулся. – В переносном смысле.
– Ну хорошо, хорошо, – сдалась Андреа. – Думаю, нам пора закончить. И я не вижу ничего плохого в стремлении видеть кабинет без недоделок.
– Находиться здесь буду в основном я. А я никакого пятна не вижу.
Какое-то мгновение они молча созерцали кремовую стену. Затем Андреа развернулась и удивила мужа поцелуем. Тот рассмеялся, ответил ей, и напряжение спало.
– Замечательно. – Андреа вспомнила про незажженную сигарету в руке. – Я буду на балконе. Кстати, разве тебе не нужно работать?
– Пока что работы у меня мало.
– Они все еще проводят свою «реорганизацию»?
– Да, как только этот этап реструктурирования завершится и мы разберемся в новых приобретениях, мне придется заняться организацией взаимодействия… – Леон бросил на нее взгляд. Андреа хотелось надеяться, что глаза у нее не совсем остекленели.
– Иди курить, – улыбнувшись, покачал головой он.
Андреа не могла скрыть своего облегчения.
– Спасибо, я тебя обожаю!
Когда она снова просунула в дверь голову, чтобы спросить у него насчет ужина, она увидела, что он стоит у стены, проводя по ней пальцем, словно ощупывая контуры пятна.
* * *
– Ну вот, теперь получше.
– Как скажешь.