Тридцать три несчастья

Ахтынкулук, как и подобает вождю, восседал на самом почётном месте, на возвышении, напоминающем заросший травой и мхом бетонный фундамент здания. Рядом сидела его вечно недовольная жена. Сегодня она была как никогда «хороша», даже воткнула в причёску цветные перья и повесила в нос рыболовную блесну, на которую могла бы клюнуть щука. Блесна являлась подарком Кости, поэтому стала лучшим украшением местной правительницы. Вождь всё выпрашивал наручные часы, но Костя упрямо сопротивлялся — уж слишком дороги они были, чтобы оставлять кому попало. Колумб вон, вообще ленточки дикарям дарил в обмен на золото — и прокатывало. Жену вождя звали Зарба. Она была длинная и худощавая, как жердь, на голову выше своего супруга, и очень крикливая, в отличие от добродушного толстого Ахтынкулука и их любвеобильной дочери.

Сама же Амила гордо восседала на коленях у Кости, бросая на подруг надменные взгляды. Подружки в свою очередь тяжко вздыхали, завидуя счастливице, которой удалось урвать такого красавчика, пусть и «чужого».

Костя вновь отличился, приправив мясо в плошке вождя из своих запасов, чем несказанно удивил дикаря. А ещё водка пришлась весьма кстати. Вместо хлеба ели печёные на горячих камнях лепёшки, почти безвкусные, но вполне съедобные. Вот только соусы в этом «ресторане» не предусматривались.

— Держи, Ахтынкулук! — Костя плеснул в глиняную посудину очередную порцию водки. — Да смотри, закусывай, а то свалишься, как вчера. Огненная вода!

— Огненная вода — хорошо! — согласился Ахтынкулук и, как болванчик, закивал головой. — Дети Амила — хорошо, дети Шахра — хорошо! Чужие — хорошо!

— Да ты здесь авторитет, друган! — заметил Илья, локоть которого не отпускала рыжая толстушка, заметно раздобревшая после выпитого спиртного.

— А то! — выпятил грудь Костя. — Наши везде прорвутся!

Вскоре честной народ побаловал своим посещением местный шаман. Вредного старикашку звали Ануканака, вождь открыто недолюбливал его, не желая делить власть. Но, как и полагается мудрому дипломатичному правителю, сладко улыбался, приветствуя его.

Сегодня он снова явился в своей жуткой маске, украшенной целым веером перьев, и снова, в чём мать родила. Смешно было смотреть на сухого сморщенного старикана, размалевавшего на этот раз своё дряхлое тело бело-сине-красными узорами и полосами. Надменно скрестив на груди руки, он ткнул пальцем в сторону Кости и что-то забормотал. Всё о том же, о своей разваленной избе, будто проблем больше никаких не было. Вождь поднялся, рявкнул что-то, и подорвавшиеся с места парни поспешили в лес выполнять приказ, вытирая жирные руки о набедренные повязки. Вот ведь гастарбайтеры — работа превыше всего!

Шаман отказался от угощения, гордо прошествовал к костру, бросил туда каких-то кореньев, отчего снопом поднялись синие искры, и извлёк непонятно откуда бубен. Несколько раз качнул им, издавая цокающие звуки, и поскакал вокруг костра, читая на своём языке заклинание, некоторые слова которого были до боли знакомы, но вся суть, естественно, не была понятна никому. Во время прыжков его орган смешно подскакивал вместе со своим владельцем, повторяя его движения.

— Уги-уги, — пояснила Амила и почему-то указала пальцем в небо.

— Да, красавица, мы оттуда, — согласился Костя, жуя очередной кусман жареного мяса и не переставая наблюдать за цирковым представлением. — Прикольная секта.

— Воропаев, это не секта, я тебе уже говорил. Мы попали в некое странное место. В прошлое — не в прошлое… фиг поймёшь… Да и говорят они вроде по-русски, только странно очень.

— Да брось ты! Кто там знает, что в прошлом было. Мало ли, что пишут в учебниках по истории. А наша историчка в школе вообще двинутая была на всю голову, не помнишь, что ли?

— Помню, — кивнул Илья. Ему вдруг стало так грустно и одиноко, что даже и говорить больше не хотелось. Почему-то захотелось домой, к Ленке и любимым танкам, а вся эта история уже не забавляла его.

Одна из девушек, курносая блондинка, сидящая чуть поодаль, то и дело бросала на Илью заинтересованные взгляды, несмотря на сторожившую свою добычу Шахру, которая никак не могла получить желаемое.

— Чего уставилась? — бросил Илья в её сторону. Девчонка не поняла, лишь смущённо заулыбалась в ответ. В очередной раз наполнив глиняную плошку огненной водой, вернулась рыжая толстуха.

— Изольента нельзя! Чужие — Шахра! — она по-хозяйски ткнула пальцем в Илью. — Идти далеко!

— Чего? — не понял Илья и перевёл глаза на девушку, — Как-как тебя зовут?

— Изолье нта! — представилась девчонка и закивала головой, едва успевая увернуться от пинка Шахры.

— Слыхал, Воропаев? — толкнул он не устающего «наполнять бокалы» Костю.

— Изолента. Откуда дикари такое слово знают?

— Совпадение, — отмахнулся Костя. — Может, наши имена тоже по-дурацки переводятся. Нормальное имя, гламурное даже.

— Да уж. Лучше не придумаешь, — проворчал Илья в ответ, покосившись на шамана, который уже совсем выдохся и теперь стоял перед костром на коленях, подрагивая плечами в такт бубну.

Жаркое закончилось быстро, как и ящик со спиртным. Друзья решили, что на сегодня достаточно. У них ещё было ни в одном глазу, а большинство местного населения уже лежало покатом. То тут, то там из кустов доносился жуткий храп, женщины, покачиваясь в такт, распевали свои заунывные песни. Почёсывая округлое бедро, у ног Ильи мирно дремала Шахра. Некоторые, самые стойкие, всё ещё бродили по окрестностям, спотыкаясь и ругаясь. Все дела и проблемы были позабыты — горы костей и грязной посуды возвышались над напоминающей свалку площадкой, где дрались меж собой тощие мерзкие собачонки.

Грузный вождь уже сидел на земле, заикаясь и пытаясь рассказывать Косте какие-то истории о небесных светилах и уги-уги. И Костя, похоже, понимал его с полуслова, добавляя свои комментарии.

Илья высвободил ногу из объятий рыжей Шахры, аккуратно переступил её и направился к большой хижине, надеясь подремать в одиночестве. Но не успел он до неё добраться, как чья-то тонкая рука вынырнула из кустов и ухватила Костю за майку.

— Илуха уходить! — зашептала прижавшаяся к нему Изолье нта.

— Илуха спать! — улыбнулся в ответ Илья, обрадовавшийся женскому вниманию, и даже приобнял её за талию. Девушка была совсем тоненькой и хрупкой, как фарфоровая куколка, и её волосы приятно пахли незнакомыми сладкими цветами.

— Илуха уходить! — повторила она вновь, высвободившись из его объятий. — Чужие плохо! Уги-уги плохо!

— Раз плохо, так чего на шею вешаешься? — Он убрал с талии руку и пригладил её длинные растрепавшиеся волосы.

— А-а-а! Изольента-шалопендра! — заревел за спиной Ильи густой мужской бас.

Обернувшись, Илья заметил покачивающегося бородатого амбала, который

недавно приглядывал за вертелом. Тот грозно надвигался на них, вращая красными глазами и тряся кулаком. Изолье нта испуганно заморгала и вжала голову в плечи.

— Да ты что? Совсем охренел? — поймать на лету кулак охмелевшего громилы не составило большого труда. — На девку руку поднимать?! Герой, блин, нашёлся! — Илья легко оттолкнул его. — Делов-то! Уже и поговорить нельзя! Сдалась мне твоя Изолье нта! — и, повернувшись к ней, добавил: — Хороший у тебя дружок!

Дикарка развернулась и скрылась в густых зарослях, оставляя мужчин наедине для выяснения отношений. Илья покосился на сжимающего кулаки громилу, сплюнул и зашагал к большой хижине — не положено уги-уги с простыми смертными связываться, да ещё из-за свихнувшейся бабы.

Смеркалось. Оранжевый лик луны показался над верхушками деревьев, освещая лагерь. А в небе кружили смахивающие на огромных летучих мышей птицы, кровожадно парящие над посёлком, будто голодные вампиры. Судя по всему, они ждали остатков пиршества, не решаясь атаковать собак и играющих среди них чумазых ребятишек.


Искры от костра летели вверх и таяли во тьме, подобно светлячкам.





Глава 6




День пятый или испытание для настоящих воинов

«Никто не знает силы своих способностей, пока он не испытал их»

Джон Локк

Ни свет, ни заря Илью снова принялись бесцеремонно расталкивать.

— Да задолбал ты, Воропаев! Сколько можно, в конце концов?! — разозлился Илья, пытаясь повернуться на другой бок. — Чтоб я с тобой ещё в отпуск поехал?!

Да не в жизнь! — и на всякий случай пнул надоедливого друга ногой.

Но тормошения не прекратились. Хуже того — Илью наглым образом поволокли по шершавому полу, который больно впивался в плечи через тонкую ткань футболки. Открыв глаза, Илья с удивлением обнаружил, что никакого Воропаева рядом нет и в помине.

Первые солнечные лучи ещё едва пробивались сквозь узкие окошки, но в них уже отчётливо можно было рассмотреть толпу вооружённых копьями дикарей во главе с бородатым дружком Изольенты.

— Пацаны, да вы чё? — мигом прогнав остатки сна, Илья попытался вскочить на ноги. Сделать ему этого не позволили. Дикари дружно выволокли беднягу из хижины, подняли, словно рок-звезду, над головами и с радостными криками «Уги-уги!» потащили в сторону леса. Извиваясь и выкручиваясь, Илья понял, что вырваться из цепких мохнатых рук ему не удастся. Сдавшись, он обречённо повернул голову к бредущему рядом с процессией бородачу, который сегодня был раскрашен в триколор, подобно безумному шаману.

— Слышь, друг… Ты из-за бабы такой кипиш поднял? Не нужна мне твоя цыпа, даже и не собирался. У меня у самого дома такая же Изо-Ленка — всю плешь мне проела. Все они одинаковые.

В ответ бородач ещё больше нахмурился, но промолчал.

— Ну, чего молчишь? — не сдавался Илья. — Драться надумал? Так давай, один на один только… А то вон, созвал всё племя… Очкуешь, что ли?

Громила упорно молчал, нагло игнорируя светскую беседу. Выйдя за пределы посёлка, дикари уверенно направились к густому лесу. На его окраине виднелась огороженная неотёсанными заострёнными стволами деревьев, и от этого похожая на цирковую арену, площадка, вокруг которой шумела толпа.

Теперь Илья занервничал по-настоящему. Похоже, драки не будет… Похоже, будет костёр инквизиции по статье «Неуважение к бородатым», «Растление чужих Изольент» или «Распитие спиртных напитков на глазах у шамана».

Толпа приветствовала пленника довольно бодро и даже радостно, размахивая дубинами, руками и копьями, только это ничуть не успокаивало. Даже наоборот,

Косте начинало казаться, что так племя радуется долгожданному обеду. Здесь же, надменно скрестив на груди руки, горой возвышался Ахтынкулук, с торчащими отовсюду яркими перьями и в полной боевой раскраске — его грудь, руки и ноги были изукрашены яркими красно-синими полосами. Среди толпы, то тут, то там мелькала и страшная маска шамана, то ли дающего некие наставления, то ли читающего проповеди.

С радостными воплями «Уги-уги!» Илью перебросили через острозаточенную ограду в центр импровизированной арены. Здесь, поджав ноги, уже сидел Костя, настороженно разглядывая толпу дикарей через широкие щели.

— Воропаев! Друг! — бросился к нему Илья. — А тебя за что?

— Да чёрт их разберёт, неандертальцев этих! — поднял опухшие глаза Костя. — Вчера ведь бухали вместе, всё нормально было… С Милкой зажимались…

— Не удовлетворил, короче, — сделал вывод Илья. — Вот и пожаловалась папику. Я вон тоже отказал Шахре.

— Ну, ты и дебил, — поморщился Костя. — Во-первых, я и с дюжиной дикарок справлюсь, а во-вторых, нет такого закона, ни в одном диком племени и уж в отсталом прошлом тем более!

— Много ты знаешь! — плюхнулся рядом на смятую траву Илья. — Уже и о прошлом запел… А вчера, когда я предупреждал, что отсюда пора линять, тебе фиолетово было!

Ликующая толпа окружила маленькую площадку плотным кольцом. Дикари не переставали толкаться, заглядывая внутрь и засовывая в щели между брёвнами любопытные носы и руки. Разгоняя несмолкающим бубном народ, к арене приблизился шаман, повернулся к пастве передом, а к друзьям сморщенным обвисшим задом и заговорил. Из его речи можно было разобрать лишь отдельные, хорошо знакомые слова, такие как «небо», «хвала», «чужие», «хорошо-плохо» и «уги-уги».

— Короче, друган, давай думать, в чём мы провинились, — засуетился Илья. — Из-за какой фигни нас депутатской неприкосновенности лишили…

— Ну, если не из-за баб, то из-за водки, точно. Ага, Ахтынкулук вчера догнаться хотел, да я решил, что хватит с них — нам ещё на Волгу пилить.

— Ясно… Зажал тестю водяры. Ну, раз дело в этом, то легко откупимся. Сейчас скажем: «Ушла беда — есть огненная вода!», до машины доберёмся и на газ! Подальше от этой проклятой деревни!

— Попробуем, — Костя поднялся и направился к изгороди, над которой виднелись лохматые макушки. — Кхе-кхе, товарищи! — прижался он к дыре и заговорил громче, стараясь перекричать шамана. — Друзья! Коллеги и собратья!

— Ещё скажи дамы и господа! — возмутился Илья, и получил от Кости в бок локтем.

— Случилось чудо! — уверенно продолжал Костя. — Огненная вода снова есть! Много огненной воды! Там! В нашей колеснице! Уги-уги хорошо!

— Хорошо! Хорошо! Уги-уги! — раздался хор восторженных голосов.

— Уги-уги топ-топ в колесницу, — Костя зашевелил двумя пальцами, объясняя особо одарённым, как уги будут топать к машине, — брать огненная вода. И ура!

Всем счастье!