Три грани мизерикорда

Дмитрий начал вставать, но его подвела натекшая кровь, и мгновение спустя поскользнувшийся майор пребольно впечатался затылком в стену ангара.

Поднявшись на ноги, он неодобрительно покачал головой, злясь на собственную нерасторопность. Актив – две сломанных шеи (пардон, одна – свернутая), одна сломанная рука и одно ножевое в сердце. Как это Агата говорит? «Кратчайший путь к сердцу мужчины – пятнадцать сантиметров стали между рёбер; собственно, хватит и десяти, но запас карман не тянет!» Шутница…

Пассив – несколько незначительных ушибов, разбитая морда, гудящая голова и не особо глубокий, но длинный и болезненный порез на правом бицепсе. Кровит, однако… ладно, надо добраться до гостиницы. Там и врач свой собственный имеется, и обмозговать проблему можно будет в тишине и спокойствии. Хотя что тут обмозговывать? Слепому видно – по адресу прибыли, по адресу. Ещё бы определиться с этим самым адресом поконкретнее… ну, что тут у нас?

Документов никаких, что было вполне предсказуемо. Из оружия – только ножи, причем весьма дорогие. Такие хрен купишь, сделаны на заказ. «Сломанная шея» таскал при себе шприц-тюбик с мощным транквилизатором. Вот тут тебе, майор, повезло по-крупному: не выруби ты его самым первым, неизвестно, как обернулось дело.

У черноволосого коротышки обнаружился баллончик с универсальным бионейтрализатором. Вот и хорошо, вот и славно. Залить собственную кровь хватит, а этих пусть местные держиморды определяют. Им за это деньги платят, в отличие от майора Десницы. Хотя проблем у полисов возникнуть не должно. Уж очень характерные клейма имеются под левой ключицей каждого из нападавших. Синтеты, мать их так. Ну что ж, тем лучше. Греха на душу меньше. Это ж не люди даже, так, фикция…

В карманах Десницы хватало всякого и разного. Нашелся там и перевязочный пакет закатского производства. Обрабатывать правую руку было неудобно, время поджимало, но в конце концов, кое-как приладив повязку и надев осточертевшую куртку (лучше потеть, чем нервировать копов), Дима двинулся в обратный путь. На ходу ему обычно хорошо думалось, но сейчас голова была занята прокручиванием только что разрешившейся ситуации, и свернуть на глобальные проблемы не удавалось.

Ножи дорогие, а вот обращались с ними прохвосты не очень. Или хотели взять живым? Но тогда почему транк был в шприце, а не в пистолете? Подстрелить Диму – да хоть бы и с крыши ангара! – труда не составляло. Однако полезли вручную. Зачем? Удаль доказать молодецкую? А кому?

В закутке было пусто и тихо. Вокруг – тоже, прилегающий угол складской зоны словно вымер. Вопросов масса, а вот тех, кому можно было бы их задать – ноль целых хрен десятых.

Эх, угораздило же его опоздать! Ну да ладно, что уж теперь. Нескладухи на то и существуют, чтобы складывать их должным порядком, а здоровой злости – лучшего инструмента в такой ситуации – у майора было хоть залейся.

Почему-то вспомнился старинный, плоский ещё фильм. Там отставного бойца спецподразделения пытались заставить совершить политическое убийство, удерживая в заложницах его дочь. И бывший командир этого дядьки на вопрос, чего он опасается при условии, что подчиненный в деле, на полном серьёзе заявил: «Третьей мировой войны»[5]. Тогда это показалось Дмитрию забавным. Теперь же…

Мировую – не мировую… но Третью Колониальную Десница вполне готов был развязать.



Портье в «Джордж Инн» был отчаянно корректен. Его демонстративно не удивил явившийся без какого-либо намека на багаж мужик со стесанной скулой, облачённый в тёплую не по погоде куртку.

– Мистер Десница? Ваш номер – 307. Прикажете ланч? Консультанта из магазина одежды? Врача?

Отмахнувшись от приставучего служащего, Десница, ещё по дороге связавшийся с суперкарго, поднялся на третий этаж и, постучавшись, отворил дверь триста пятого номера.

Что ему, помимо всего прочего, нравилось в Агате, так это умение быстро и легко обживаться на новом месте. Прошло всего пару часов с тех пор, как она заняла эту комнату, а вот поди ж ты: полное ощущение, что доктор Ставрина живёт здесь с незапамятных времен. Казённый уют номера отеля уступил место вполне домашней обстановке, хотя определить сразу, что именно изменилось, Дима не мог.

Зато внимательный, видящий собеседника насквозь взгляд хозяйки в меру скромных апартаментов остался прежним и от окружающего пространства не зависел.

– Что с рукой? – с ходу осведомилась девушка ровным, благожелательным тоном.

– А голова тебя не интересует? – проворчал нисколько не удивлённый Десница.

– А что – голова? – хладнокровно парировала она. – Головой ты приложился, конечно… или тебя приложили. Но ничего критичного я пока не вижу. Следи за пальцем… ерунда. Зрачки не прыгают, головокружения нет… ведь нету? И я о том же. Кое-чем я это дело, понятно, отрихтую, но так, по мелочам. А вот рука мне не нравится. Пойдём-ка к тебе, я на месте погляжу, что да как.

Со знакомой непреклонной улыбкой Агата вынула из шкафа «саквояж» и почти вытолкала Дмитрия за дверь.

В его номере, расположенном дальше по коридору («Платина массу давит, сказал – попробует впрок отоспаться», – кивнула девушка на номер 303), она зажгла весь свет, собственноручно стащила с Димы куртку, удалила, разрезав, повязку и длинно, осуждающе присвистнула.

– Так, постой немного спокойно. Угу… угу… ясно. Погоди чуток.

Из ранца был извлечен небольшой прибор, в котором Десница мгновенно узнал портативный детектор закатского образца. Несколько секунд – и Агата уже внимательно рассматривала появившиеся на дисплее символы.

– Знаешь, командир, тебе повезло. На лезвии ничего лишнего не было, а, между прочим – частенько бывает. Какая интересная планета… не скажу, что мне нравится, но занятно, да. Сейчас я промою это дело, шить не буду – незачем, гелем залью. Скула сама заживёт, надо только антисептиком пройтись. Потом пара-тройка уколов…

– А это обязательно? В смысле колоть? – слегка попятился Дима. Как почти все сильные здоровые мужчины, уколов он не любил и малость побаивался.

– Ну что ты как маленький! – раздражённо всплеснула доктор Ставрина руками, в одной из которых уже была зажата пачка обеззараживающих салфеток. – Общий анестетик надо? Надо. Сосудистое для башки твоей твердокаменной надо? Надо. И без легкого релаксанта не обойтись. Ещё скажи спасибо, что я регенерационный комплекс не ставлю, это возни на час, не меньше, а тебе лучше сейчас просто поспать. Да и мне тоже.

Сразу лечь не получилось, Агата настояла на том, что командиру следует перекусить. А также рассказать, хотя бы вкратце, что, собственно, произошло. Но Десница решил быть предельно немногословным. Девушка, кстати, не настаивала на подробностях. Эмпатия – благо далеко не всегда, но в данном конкретном случае оказалась совершенно незаменимой. Начни боевая подруга допрос с пристрастием… но она не начала. Решила, должно быть, что детали стоит уточнять, когда у детализирующего голова и нервы будут хотя бы относительно в порядке.

Так что уже через полчаса Дмитрий закрыл дверь номера за удалившейся Агатой и блаженно вытянулся на белоснежных, пахнущих синтетической лавандой простынях.



Уровень отеля всегда – всегда! – определяется состоянием сантехники. Можно, конечно, попробовать подкупить профессионального тревеллера, нанятого той или иной фирмой, издающей путеводители. Если упомянутый тревеллер уже (или ещё) не дорожит своей репутацией, он нарисует в отчете любое количество звезд. Но сколько бы их ни красовалось на вывеске, папках с меню и гостевых карточках, сантехника обязательно выдаст обман. Именно на ней в первую голову отражается упадок в делах.

Агата размышляла об этом, пытаясь добиться от душа приемлемой температуры воды и приемлемого напора одновременно. Получалось так себе. В конце концов, девушка решила удовлетвориться температурой и не заморачиваться по поводу напора – массаж ещё никому не вредил. Вода ревела и гремела, ванную заволокло паром, сонная одурь медленно уходила из тела и мозга, уступая место просыпающемуся аппетиту. Надо приводить себя в порядок, будить командира (сам он под релаксантом точно заспится), теребить Платину и отправляться на поиски вкусной… додумать она не успела.

Обученный эмпат держит контроль даже во сне. Её первые, инстинктивные щиты, которыми когда-то Агата закрывалась от бьющей по нервам активности, были доведены до идеала тренировками у Спутников. Единственный за последние годы случай неконтролируемого сброса пришёлся на момент падения в обморок после пребывания в руках имперской СБ.

Но даже под всеми щитами Агата кое-что могла. В частности, она вдруг поняла, что в номере кто-то есть. Мало этого, поблизости вообще было ненормально много народу для полупустого отеля. Девушка раскрылась, сканируя окружающее пространство.

Действительно, людей вокруг хватало с избытком, эмофон был смазанным из-за многокомпонентности. Правда, особой враждебности она не ощущала, вокруг бурлила сложная профессиональная деятельность. Но мало ли на свете персонажей, в чьи профессиональные обязанности входит, в частности, отъём жизни у ближнего или ограбление его в пользу дальнего… и оружие осталось в комнате… чёрт!

Однако дальше раздумывать не стоило: у тех, кто был сейчас в ее номере, начали проскальзывать тона нетерпения. Потуже затянув пояс короткого, едва до колен, халата, Агата резко распахнула дверь, с силой отбрасывая тяжёлую створку к стене справа. Из-за наткнувшейся на препятствие двери раздался вполне ожидаемый сдавленный вопль.

Девушка выскочила из ванной, захлопнула дверь и прихватила начавшего сгибаться мужчину – как удачно расположены здесь дверные ручки! – таким образом, чтобы он послужил ей щитом. Пистолет из его поясной кобуры перекочевал в правую руку Агаты, но больше ей сделать ничего не удалось.


Не потому, что она не успевала – это ещё вопрос, кто чего не успел бы в данной ситуации. Просто доктор Ставрина внезапно осознала, что и тот, кем она прикрывается, и один из двух мужчин, расположившихся в комнате, одеты в полицейскую форму. Третий был в штатском, но это ничего не меняло. Копы – они копы и есть. Как ни одень. Да и эмофон соответствовал…

– Какого чёрта вы забыли в моей комнате, господа? – любезно поинтересовалась Агата на интерлингве. Пистолет она пока и не думала опускать, да и левая рука весьма твердо прихватывала горло живого щита. Мало ли кто как одет, какое производит впечатление и какой эмоциональный ряд демонстрирует. Пусть-ка представятся по всей форме… дурачьё.

Мужчина в штатском, у ног которого стоял ее саквояж, подчеркнуто медленно запустил два пальца во внутренний карман полотняного жилета и вынул удостоверение. Попав в руки владельца, карточка засветилась, а над ней возник миниатюрный дисплей с информацией.

– Детектив Тревор Хартман, криминальная полиция Рейвен-Сити. Мисс Ставрина?

– Угу. Я – Агата Ставрина, и полицию я не вызывала. Так я повторяю свой вопрос: что вам здесь нужно?

– Мисс Ставрина, прошу вас, опустите пистолет и перестаньте душить моего подчинённого, – в голосе детектива звучал неприкрытый сарказм с ноткой угрозы.

Агата криво усмехнулась, но выполнила просьбу, изрядно отдающую приказом. Только теперь она разглядела беднягу, которого отоварила дверью. Полицейскому не повезло, причем весьма основательно: помимо удара дверной ручкой, пришедшегося ниже живота, у него был серьёзно разбит (если не сломан) нос. А не хрен сутулиться! Осанка – лицо джентльмена!

Протянув рукоятью вперёд пистолет второму из одетых в форму мужчин, девушка опустилась в свободное кресло и требовательно уставилась на Хартмана.

– Вы не ответили на мой вопрос, детектив.

Тот разглядывал ее с ухмылкой, с трудом балансирующей на грани скабрезности, но Агате-Собеседнице было не привыкать, и, наконец, коп решил перейти к делу.

– Думаю, мы не станем выдвигать против вас обвинение в нападении на полицейского, находящегося при исполнении… – начал он.

– Да уж не стоит. Только людей смешить… – проворчала Агата себе под нос.

– …потому что существует более серьёзный вопрос. Около часа назад работающий в отеле детектив принял анонимное сообщение, в котором предлагалось заглянуть в один из номеров. Проверка ещё никому не вредила, да и инструкция на такие случаи прописана чёткая… в общем, в номере 307 был обнаружен труп мужчины.





Глава 5. Собачья работа




Стряпчим же, подлому сословию, воли не давать. И пороть нещадно, дабы на шею не садились!

Приписывается П. А. «Великому» Романову



Детективу Хартману было тридцать пять лет, семнадцать из которых он проработал в полиции. Чин, не слишком значительный для его возраста, был тем максимумом, на который Тревор, не имея ни денег, ни связей, мог пока рассчитывать. Годам к сорока он станет лейтенантом – наверное, – а пока надо делать всё, чтобы не испортить себе карьеру, какой бы там она ни была.

Сегодняшнее дело было ему не по душе. Хартман вообще не любил анонимных доносов, а, кроме того, ему не нравилось то, как выглядело на первый взгляд это происшествие. Слишком очевидно, слишком нарочито, что ли? А вот мисс Ставрина – доктор Ставрина! – которая по всем признакам была главной кандидатурой в подозреваемые, наоборот, понравилась ему сразу. Как она Ройса, а?! Блеск! И его, Хартмана, намеренно наглую усмешку проигнорировала с поистине королевским спокойствием…

Тем не менее, будучи профессионалом, детектив внимательно наблюдал за реакцией женщины. И если он хоть как-то научился разбираться в людях за время службы, мисс Ставрина была тут ни при чём. Она побледнела так, словно из ее тела разом исчезла вся кровь до последней капли, резко втянула воздух сквозь зубы и оперлась о столик кулаком правой руки. Если бы Тревору Хартману сказали, что в комнате присутствует кто-то невидимый, сию секунду со всего маху обрушивший на плечи девушки что-то тяжёлое, он бы не удивился. Совсем.

– Вы… вы говорите о мистере Деснице?! – выдавила она наконец.

– Пока мы не уверены. Камерам слежения не всегда можно доверять, на этом этаже они и вовсе не работают, а принимавшая вас смена служащих уже разъехалась по домам. Одно можно сказать точно – этот человек не местный, в планетарной базе данных его нет. Конечно, мы пошлем межпланетный запрос, однако для получения ответа потребуется время. Извините, мисс, но нам нужно, чтобы вы и мистер Кондовый опознали тело.

– Опознание… да, конечно. Полагаю, нет смысла просить вас выйти, чтобы я могла одеться? – девица удивительно быстро пришла в себя. Лицо по-прежнему было бледным под загаром, но голос уже не дрожал.

– Увы, мисс, это действительно бессмысленно. Мы не уйдём.

Почти любая другая женщина на месте мисс Ставриной закатила бы истерику, но эта дамочка только равнодушно пожала плечами и практически твердым шагом прошествовала под ненадежное прикрытие дверцы шкафа. Шкаф Хартман успел проверить, пока она плескалась в душе, и пистолет сейчас был у Марлоу. В остальном же там не было ничего, что могло бы сойти за оружие.

Доктору Ставриной понадобилось меньше минуты, что, с точки зрения детектива, свидетельствовало о незаурядном умении расставлять приоритеты и не терять времени понапрасну. По истечении этого времени она появилась снова, облаченная в рубашку с коротким рукавом и легкие брюки, заправленные в ботинки, которые сами по себе стоили не меньше месячного жалованья Тревора. Она была богата, неоправданно богата, эта девица, прилетевшая на странном корабле со странной планеты. Но Хартман не позволил раздражению взять верх. Богата, да. А что толку? Все рано или поздно попадают под раздачу, и сегодня это случилось с бортовым врачом корабля «Sunset Beast».

– Вы готовы, мисс? Мистер Кондовый ожидает в коридоре.

– Я готова.

Детектив мог бы поклясться, что спокойствие не напускное. Спокойствие и злость. «Если я – осёл и это всё-таки она, – подумалось ему, – то тяжко нам придется. А если не она, то не завидую я тем, кто это сделал».



Выйдя в коридор, девушка только коротко кивнула пилоту, в компании двух полицейских подпиравшему стену напротив двери, и решительно повернула налево. Детектив еле успевал за ней.

В номер 307 они вошли все вместе. Там уже толклось человек пять, сразу замолчавших при виде вновь прибывших.

Теперь в сравнительно небольшой комнате находилось больше десяти человек, и там сразу стало тесно. Столпившиеся у кровати люди раздались в стороны, и мисс Ставрина увидела тело. Несколько очень долгих секунд она стояла неподвижно, потом повернула голову к выжидающе молчавшему справа Хартману и медленно выговорила:

– Это он. Дмитрий Десница, наш компаньон.