Третий дневник сновидений

– Так может говорить лишь человек, который не верит в любовь и романтику. – Лотти заправила за ухо локон и смотрела вызывающе. – Которому незнакома страсть.

– Если я не окутываю всё красивым тюлевым шлейфом, это ещё не значит, что я не романтичен, – сказал возмущённо Чарльз. – Или бесстрастен.

– Да? – Лотти пожала плечами. – Извини, это просто моё личное впечатление.

Я недоверчиво переводила взгляд с одного на другого. Теперь и эти начали. Что-то было сегодня в самой атмосфере, что все превращались в ссорящихся детсадовцев. Не хватало только, чтобы они к каждой фразе добавляли: «Так тебе и надо».

– А ты находишь романтичным всё, что заслуживает твоей улыбки, – ответил Чарльз. – Кстати, насчёт улыбки. Я бы не скалился так самонадеянно, если бы у меня были воспалены дёсны.

– Это не самонадеянно, просто очаровательно. И у него не воспалены дёсны, – парировала Лотти.

– Как же, над верхним клыком слева! Ты не могла видеть, потому что сидела от него справа. – Чарльз, похоже, сам почувствовал, что ведёт себя немного ребячески. – Могу я взять себе немного торта, прежде чем птичка не вырвалась и не накакала на него?

– Не думаю, что она ещё может летать, – сказал Матт.

До сих пор он лишь коротко взглянул на меня, и мне стало чуть-чуть спокойней. Немногие люди могут, просыпаясь, помнить свои сны, а если и помнят, то недолго. Но даже в том невероятном случае, если Матт что-то помнил, это был всегда лишь его сон, и он не подозревал, что я проникла в него и отчасти им манипулировала. Если кому-то может быть неприятно, то лишь ему. Мне хотелось заползти под стол и прятаться там, пока он не уйдёт.

Спот тихо замурлыкал.

– Бедный кот травмирован, – сказала Флоранс и со злостью посмотрела на Матта. – Надеюсь, вам это не грозит.

– Флоранс, перестань отыгрываться на Матте, раз у тебя плохое настроение. Если здесь кто и травмирован, так это дрозд. – Грейсон схватил Спота и вынес его вместе с птицей на террасу.

Наверно, к этому его побудили слова о том, что птица сможет накакать на остатки торта. Что было не так уж глупо, поскольку оказалось, что дрозд выглядел вполне живым и даже мог летать. Спот всё ещё держал в пасти птицу, но Грейсон слегка его потряс, не давая шансов полакомиться. Кот, мурлыкая, смотрел вслед дрозду, который вспорхнул на живую изгородь в саду родителей Матта. Глупое животное без сопротивления позволило вернуть себя туда, где он мог опять обиженно свернуться на диване, не удостаивая нас взглядом. Кнопка из солидарности легла рядом с ним и смотрела на нас с упрёком.

– Хотя бы эти двое друг с другом не ссорятся, – сказала весело Мия.

– Хочет кто-нибудь черничный торт? – спросила Лотти.

– Я не откажусь, – сказал кто-то голосом Генри.

Я обернулась.

Генри стоял у открытого окна столовой, а из-за его спины в комнату заглядывала Эмили. Оба, наверно, появились тут, пока мама и Эрнест прощались с Рысей и Паскалем и, как можно было судить по голосам, доносившимся из прихожей, ещё не закончили прощаться.

– Я тоже возьму кусок торта, – сказал Матт.

Постепенно столовая превратилась в сцену, на которой оказалось сразу много актеров, представлявших непонятную пьесу.

– Фью, фью! – посвистывала Мия.

Текст у некоторых был действительно странный. Сценическим шёпотом Мия владела прекрасно:

– Грейсон, прячься! Тут Эмили!

– Лучше я возьму кусок торта, – проворчал Грейсон и опять склонился над столом.

Флоранс не знала, на кого больше сердиться.

– Ты и так уже съел больше половины торта! – возмущалась она, что было вполне справедливо. – Получишь самое большее ещё кусок, если и другим достанется по одному. Эмили, хочешь?

Эмили за спиной Генри пробралась в комнату и оценивала взглядом опустошённый стол. Не было впечатления, что она не хочет встретиться с Грейсоном, скорей наоборот. Хотя сегодня она надела не такое облегающее платье, как вчера на вечеринку, но джинсы на ней были предельно узкие и футболка с чертовски глубоким вырезом. Намазана, как всегда.

– Нет, спасибо, – отказалась Эмили, – слишком калорийно на вид, и много насыщенных жирных кислот.

– Знал ведь, что именно это она и скажет! – пробормотал Генри, занимая место рядом со мной, где прежде сидела Флоранс, и поцеловал меня в щёку.

Матт тем временем сел на стул Рыси.

А я почувствовала себя как бы… окружённой.

Лотти протянула обоим по тарелке с черничным тортом, подчёркнуто глядя мимо Чарльза.

– Давай пойдём куда-нибудь, где не пахнет тестостероном! В мою комнату. – Флоранс потянула Эмили со сцены – пардон, из комнаты.

Эмили, казалось, всё ещё дожидалась повода, чтобы уйти, но не находила подходящего. Зато можно было напоказ покрутить задом в облегающих джинсах. Это оказался действительно скверный спектакль. У Чарльза, например, уже несколько минут не было никакого текста, он лишь смотрел смущённо.

– Вы тоже хотите торта? – спросила Лотти меня и Мию довольно доброжелательно. Но, когда я сидела за одним столом с Маттом и Генри, мне кусок в горло не лез.

– Может, потом, – сказала я. – Сначала надо позвонить Персефоне. Она со своими нервами, наверно, совсем на грани. И надо бы узнать, что написала Леди Тайна. – Не дашь ли мне, Лотти, свой айпад?

– Он лежит на кухне, – сказала Лотти, и Мия тотчас сорвалась с места, чтобы его захватить.

– Это самый вкусный торт, который я когда-нибудь ел! – Похвалил Генри, и Матт кивнул с полным ртом.


Чарльз выглядел всё ещё смущённым.

Было самое время уйти: надо отнять у Мии айпад. Я отодвинула стул и поднялась. Матт проглотил свой кусок и вдруг выпалил:

– Ты всю ночь снилась мне, Лив!

О нет!

И Генри, и Грейсон, подняв головы, взглянули на меня. Я поскорей дала волосам упасть на лицо, чтобы не было видно, как оно покраснело. Стало, во всяком случае, жарко.

– Надеюсь, это был милый сон, – улыбнулась я, по возможности непринуждённо – хотя бы свой голос я контролировала.

– Ну да… Можно сказать. – Матт ухмыльнулся. – Что-то немного сумасшедшее, но да… милое. Мы вместе были в «Лиденхолл Билдинг».

– Можно мне тоже узнать? – поинтересовался Генри.

Если теперь сразу уйти, это покажется подозрительным. Генри смотрел на меня всё так же внимательно. Волосы, как занавеска, заслоняли мне взгляд, поэтому я не видела выражения его глаз.

– «Лиденхолл Билдинг» – это небоскрёб в Сити, – пояснил Генри и повернулся к Матту: – Расскажи мне про этот сон, он ужасно меня интересует.

– Меня тоже. – Грейсон одарил меня своим пронзительным взглядом.

– Ну… – Всего лишь на миг Матт показался смущённым, но ему понадобилось время, чтобы вспомнить подробности сна. – Что-то странное. Чего только не приснится… – Он кашлянул. – Я… то есть мы… были на эскалаторе. И я… да… я там играл на саксофоне. Лив несла какую-то тяжёлую стопку бумаг, проходила по делам мимо меня. – Он говорил всё более бегло, опять ухмыляясь. Ему явно доставляло удовольствие сочинять этот вздор. Мне только хотелось, чтобы он не поднял вызывающе глаза. – И тут появился клоун, который жонглировал перед нами чашками кофе с печеньем и всем раздавал свои визитные карточки. Одну он хотел дать Лив, но у неё руки были заняты, и он стал сердиться, что она к нему не подходит. Потом просто сунул ей визитную карточку в рот и лишь тогда успокоился. Этого клоуна звали мистер Смит. Правда, так значилось на визитной карточке. – Матт засмеялся и подхватил вилкой кусок торта.

Я видела, как он был горд.

– Занятно, правда? Интересно, как растолковать это сновидение?

– Я не толкователь снов, – ответил с сожалением Генри. – Но, считая себя неплохим психологом-любителем, могу сказать, что ты этот сон просто сочинил.

С лица Матта сошла улыбка, и Генри повернулся ко мне:

– Ведь правда? Как ты думаешь, Лив?

– Мне уже снилось много разного вздора, – заметил Матт немного обиженно, но мы с Генри были слишком заняты тем, что смотрели друг на друга.

– Что я думаю? – Я не чувствовала себя застигнутой врасплох, но немного злилась на Генри с его высокомерным талантом психолога-любителя и на Грейсона, который с другой стороны стола смотрел, как испанский инквизитор на допросе ведьм. – Думаю, что ты слишком интересуешься снами других людей, – сказала я вызывающе.

Господи, что-то непонятное витало сегодня в воздухе.

– Только если в числе этих других ты, – возразил Генри.

Я отвела от глаз завесу волос и посмотрела на него в упор. К счастью, моё лицо было опять нормального цвета.

– Ах так? Или только если это сны симпатичных особ?

– Симпатичных особ, которые играют на саксофоне. – Генри засмеялся, но выражение глаз у него было недоверчивое, я это видела.

– О-о, спасибо, – кивнул Матт, к которому вернулась уверенность. – Хотя во сне я играю лучше, чем в жизни. Если бы мне приснилось, что я на сцене «Карнеги-холла»[28] и не могу извлечь ни звука… Но в этом достоинство снов: там нет свидетелей, которые могли бы тебя опровергнуть.

– Совершенно точно. – Инквизиторское выражение на лице Грейсона сменилось расслабленным, он потёр себе лоб. – Сны – личное дело и вообще никого не касаются.

– Прекрасное заключение, – подытожила я, быстро поцеловала Генри в лоб и улыбнулась Матту и Грейсону. – Тогда я пойду и оставлю вас заниматься.

На этот раз я не стала медлить и покинула сцену, не оглядываясь на других исполнителей.





Глава пятнадцатая




– Сегодня ты не леопард? – Анабель прислонилась спиной к голубой двери, которую я всё ещё считала дверью директрисы Кук.

Когда за секунду до того я смотрела в ту сторону, мисс Я-одержима-демоном-потому-что-я-больше-не-принимаю-таблеток там ещё не было. То есть она там была, но стала видимой, когда я уже прошла мимо. Возможно, ей хотелось понаблюдать, как я от страха съёжусь. Что я, конечно, и сделала.

– Не ягуар, – поправила я автоматически.

Анабель пожала плечами:

– Это одно и то же. Ты встречаешься с Генри? Он только что здесь проходил.