Трепет и гнев

Нино вздыхает, наслаждаясь тишиной. Он находится в его объятиях и внутри его тела. Он проводит носом по изгибу шеи Харуки.

– Ti amo molto[39].

– Я люблю тебя, – отвечает Харука, в его глубоком голосе слышится веселье. – Почему… мы остановились?

– Потому что я хочу, чтобы ты первым кончил.

Харука тепло улыбается.

– Это неважно. – Он поднимает руку и запускает пальцы в волосы Нино на затылке, после чего поворачивается так, что Нино ловит его губы в ленивом поцелуе.

– Для меня это важно, – шепчет Нино ему в губы. – Тебе нравится, когда я питаюсь тобой, находясь внутри тебя.

Тело Харуки напрягается, его глаза расширяются. Нино практически чувствует прилив стыда, излучаемый кожей его мужа.

– Почему ты смущаешься? – Нино улыбается. – Я просто заметил, что ты очень сильно кончаешь, когда я это делаю.

– Я… – Харука отворачивает голову, переводя дыхание и извиваясь, но Нино крепче прижимает его.

– Технически, это просто еще один вопрос «да» или «нет». – Нино целует его в шею, нежно, в самый центр. – Ты хочешь, чтобы я тебя укусил?

Голос его партнера тихий, чуть выше шепота:

– Да…

Нино поднимается и расплетает волосы Харуки, позволяя им упасть и рассыпаться по спине. Он запускает в них пальцы, захватывая и оттягивая голову Харуки в сторону, а затем впивается в его плоть.

Харука напрягается под его губами, но Нино тянет, питаясь и потакая внутренней природе своего мужа – удовлетворять и возбуждать его эмоции. Он вливает в него свою тягу и благодарность, желая дать хотя бы какое-то представление о том, как много он значит для Нино и как сильно он его любит.

Во время кормления он ритмично двигает бедрами, толкаясь, пока Харука не начинает биться в судорогах, стонать, когда кульминация настигает его. Звук его голоса и ощущение того, как он сотрясается в его объятиях, заставляют Нино кончить. Он позволяет себе отпустить Харуку, его собственное тело дрожит от удовлетворенной разрядки, и он крепко обнимает возлюбленного.

Когда они вместе расслабляются после полученного кайфа, Нино выходит из тела Харуки и берет его за талию, отталкнув от изголовья. Он осторожно укладывает его на матрас. Глаза Харуки закрыты, его длинные темные волосы растрепаны, как будто он попал в сильный шторм.

Задыхаясь, Нино смотрит на изголовье кровати.

– Мы устроили беспорядок.

Он подползает вперед, вытягиваясь во всю длину своего тела, а затем упирается своим весом в его макушку – в ароматный и пропитанный сексуальным ароматом запах.

Он целует Харуку под подбородком, шепча:

– Я позабочусь об этом утром. Спи, пантера.

Харука уже отключился, его дыхание медленное и ровное. Нино переворачивается, ложась к нему боком, после чего закрывает глаза и засыпает следом за своим мужем.

Следующее утро душное и жаркое. На улице громко жужжат цикады[40], их брачные призывы гулко отдаются в коридорах поместья, по которым идет Нино. Он поправляет свой летний халат, завязывая пояс потуже. Ему нужен кофе.

Проведя пальцами по вымытым волосам, он заходит на кухню.

– Привет, Джун.

– Доброе утро.

Очаровательный вампир сидит за кухонным столом на своем обычном месте возле открытых дверей патио[41]. Он обмахивает свое лицо веером, цвет которого совпадает с крупным традиционным узором на белой рубашке. Джуничи нельзя не назвать стильным, его выбор всегда смелый и необычный.

– Я думал, ты придешь позже. Почему ты здесь так рано?

– Мне нравится проводить время с моей любимой чистокровной парой. – Джуничи усмехается. – В твоем присутствии мое старое, измученное сердце тает.

Он кладет руку на грудь, драматизируя. Нино смеется.

– Джун, ты не старый.

Он хлопает своими темными ресницами.

– Я старше вас двоих. Где его высочество?

– Спит.

Джуничи перестает обмахиваться веером, его ониксовые глаза расширяются.

– Всю ночь?


– Да. – Нино наполняет свою чашку кофе до краев. Ему нужна кружка побольше. Может быть, две.

– Ну, это потрясающая новость. Может быть, все вернется на круги своя? Я слышал, что в местной начальной школе сейчас чертовски трудные времена. Уже месяц никто из малышей не спит по ночам. Ты же знаешь, их натуры очень чувствительны к нему.

– Правда? – Нино садится за стол напротив Джуничи. – То есть я определенно чувствую волнение, но я все время с ним.

Джуничи подпирает подбородок ладонью.

– Мы все это чувствуем. Сора сказала, что близнецы не спят по ночам уже две недели. Поэтому во время ее напряженных дежурств в больнице, она будет оставлять их здесь, если Харука не прекратит все это. Посмотрим, как он будет наслаждаться ими, когда они будут прыгать по стенам в три часа ночи.

Нино делает длинный глоток своего кофе. Когда он заканчивает, то вздыхает, расслабляя плечи.

– Они ему очень нравятся…

В голове Нино мелькает образ возбужденного Амона, сидящего на коленях у Харуки и демонстрирующего свою игрушечную акулу. Он наблюдал за нежным взаимодействием, потрясенный. Что-то внутри его партнера просветлело тогда, как будто рассеялся густой туман или открылся запертый сундук. Харука был так доволен и сосредоточен на маленьком мальчике, как будто все остальные в комнате перестали существовать.

– Ты любишь детей, Нино?

– Я не знаю… Я не испытываю к ним неприязни. Я никогда не задумывался о них. Честно говоря, я не знал, буду ли я когда-нибудь связан узами. Думать о чем-либо после этого казалось бессмысленным.

– Ну, раз уж вы перешли этот рубеж, может быть, пора начать думать о том, чего вы еще хотите?

– Хм… может быть. Ты хочешь когда-нибудь детей, Джун?

– Нет, черт возьми.

– Почта.

Асао заходит на кухню с небольшой стопкой писем в одной руке и коробкой для доставки размером с большую книгу в другой. Нино взволнованно встает из-за стола, чтобы освободить своего слугу от посылки и самому отнести ее к стойке.

Джуничи улыбается.

– Эй, старина…

– Осторожно. – Асао показывает пальцем, ухмыляясь.

– Как ты смотришь на то, что в будущем здесь будут бегать маленькие вампиры? Больше монстров, о которых тебе придется заботиться.

Асао пожимает плечами.

– Это было бы прекрасно. Харука хотел этого, когда был маленьким.

Нино прекращает распаковывать коробку и смотрит на Асао.

– Он хотел?

– Да. Он сделал небольшое, жалкое заявление сразу после смерти отца. Сказал, что, когда он соединился с Юной, то хотел иметь большую семью. Он единственный ребенок, понимаешь? И после смерти Аики и Хаято ему стало чертовски одиноко. Но Юна не захотела в этом участвовать, так что… конец истории. Он больше никогда не вспоминал об этом – по крайней мере, со мной.

Асао и Джуничи смотрят на Нино, заставляя его тяжело сглотнуть.

– Мне он тоже ничего не говорил.

– А где он вообще? – спрашивает Асао.

– Спит, – отвечает Джуничи. – Не хочешь сходить куда-нибудь выпить кофе? Раз уж я здесь…

– Конечно. – Асао кивает. – Он спал всю ночь?

– Да. – Нино достает из пакета вторую, меньшего размера и элегантно завернутую, коробку. – Он будет ночным еще долго, но мы это как-нибудь исправим. Он был таким напряженным и нервным в последнее время. Я не хочу, чтобы «угроза Лайоса» диктовала нам всю нашу чертову жизнь.

– Согласен. – Джуничи кивает. – Вы не думали о том, чтобы сообщить детективу то, что вам известно? Может быть, это поможет немного ослабить давление, зная, что делом занимается профессионал?

– Я хочу. – Нино вздыхает. – Мне нужно поговорить об этом с Хару.

Между своими собственными проблемами с восстановлением здоровья и общим состоянием своего партнера, Нино отодвинул эту тему в сторону. Как они могут решать чужие проблемы, когда их собственные судьбы находятся в тяжелом положении? Но с прошлой ночи, возможно, они наконец-то сделали твердый шаг в правильном направлении. На дюйм ближе к возвращению к нормальной жизни.

Может, мне стоит поднять этот вопрос снова?





Глава 23