Точка зеро
Часть 34 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— …и все разбегаются в стороны, словно чумовые. Тони Зи подгоняет джип, мы перепрыгиваем через стенку…
— Мик, по-моему, стенка-то довольно высокая.
— Ты парашютист-десантник, можешь преодолеть любое препятствие.
— Я бывший парашютист-десантник. Все дело в моих коленях. Они уже не те, что прежде.
— Ну, тогда просто перекатишься через стенку, как старик, — сказал Тони. — Сам знаешь — запрыгнешь, потом перекинешь ноги. Тут не нужна ловкость гонконгского гангстера, твою мать.
— Да, да. Так должно получиться.
— Я могу продолжить? — язвительно поинтересовался Боджер. — Или вы желаете обсудить еще какую-нибудь занимательную тему?
— Извини, Мик, — сказал Крекер. — Я просто думал, какое именно дерьмо может нас подстерегать.
— Терпеть не могу, когда ты так делаешь. От этого все равно никакого толку.
— Но если я буду в нашем джипе, все равно кто-нибудь заметит наш номер.
— Ну, хорошо, хорошо. Значит… мы угоняем машину и снимаем с нее номера.
— На самом деле больше смысла будет украсть два комплекта номеров, — с жаром подхватил Крекер. — Мы снимем их с какой-нибудь машины и повесим на нашу «тачку». А свои номера оставляем… Подождите, нет; нам нужно снять номера с джипа, потому что они другие, чем у обычной легковушки. Мы вешаем их на нашу «телегу». А потом мы снова повесим наши номера.
— Болваны, у нас ведь на заднем сиденье лежит «барретт» 50-го калибра. Думаю, можно будет просто…
— Боже милосердный, девочки, с этой хренотенью пора завязывать. Мы снимаем номера с джипа и вешаем их на свою машину. Потом угоняем еще одну машину. Одна пара номеров джипа, одна машина. После чего делаем все так, как я изложил. Я загоняю машину в мойку, Крекер заходит во двор с улицы. Я делаю грязную работу, Крекер расходует пару магазинов, делая дыры, разбивая стекло и сшибая флажки — это будет его личный День независимости, — после чего мы смываемся на джипе. Думаю, номера никто не успеет запомнить, потому что это будет тридцать секунд Третьей мировой войны. И все же мы их все равно заменим, для полной уверенности. Ну а потом домой, в Майами-Бич. Каникулы на целый год, обилие девочек и наркоты, новые тату, жизнь О’Рейли.
— Просто Рейли. Не О’Рейли.[52] Это тип с телевидения.
— Знаешь, по мне, О’Рейли тоже живет достаточно неплохо.
Бронежилеты. Полный набор оружия калибра 9 мм, включая «МП-5» и «ЗИГ-Зауэры». Боевые ножи «Рэндолл». Черные вязаные шапочки. Высокие ботинки на шнуровке «Даннер дезерт». Вылитый спецназ. Ребятам нравилось выглядеть классно.
Кабинет директора,
Центральное управление ФБР,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
17.00
Вызов поступил в пять вечера. Свэггер только что вернулся из чересчур поспешной поездки в Джорджтаун, где Зарси предстояло выступить в речью в университете. Он присоединился к Нику в приемной кабинета директора, и их тут же пригласили войти.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — сказал директор.
Они сели.
— Что-то вы, ребята, хмурые. С чего такие кислые лица?
— Приходится все делать слишком быстро, — сказал Ник. — Если хотите услышать приятные новости, у нас будет человек из Управления, двое-трое из Министерства юстиции и, возможно, наблюдатель от президентской администрации. Оптимизма у меня нет.
— Все не так плохо, как могло бы быть. Но вот ключевой момент — Крус должен явиться к нам, мы поместим его под нашу защиту, и он станет с нами сотрудничать. Все обвинения будут временно приостановлены. Ему предоставят административный отпуск на службе, а также временно пригласят на работу в ФБР. Он выложит все, что у него есть, под присягой, нам и Минюсту. После чего все игроки — то есть мы, Минюст, Управление и администрация — примут согласованное решение, продолжать ли расследование. Мне обещана возможность честно и справедливо изложить претензии, и Управление окажет содействие. Похоже, в самом ведомстве крепнет недовольство тем, что афганское отделение приобрело чрезмерные полномочия и превратилось в самостоятельную политическую силу, и это дело рассматривается как шанс немного осадить зарвавшихся ребят. Если хотите, можете включить в команду и Окада. Но Крус должен явиться к нам. С ним можно связаться? Я так понимаю, один из вас поддерживает с ним связь, потому что все это могло прийти только от него самого.
Молчание, затем Боб сказал:
— Возможно, я найду способ с ним связаться.
— Я так и думал. Свэггер, вы снова меня поражаете. Я без ума от того, как он прибирает к рукам наше расследование, меняет его суть и задачи и разворачивает совершенно в другом направлении — к счастью для нас, в правильном. Да, и когда все это завершится, вы должны будете вернуться к себе домой в Айдахо; вы приговариваетесь остаток своих дней провести в кресле-качалке. Ник, я добьюсь для тебя еще одного повышения по службе, если ты согласишься приковать Свэггера к нему наручниками.
Боб и Мемфис переглянулись.
— Все весьма неплохо, — признался Ник. — Я полагал, большие шишки прикажут нам молчать, расследование официально закроется еще до того, как успеет начаться, и…
— Можно мне добавить кое-что? — прервал его Боб.
— И что же?
— По-моему, это будет очень ловкий ход. Сейчас в Управлении на нас обижены, как будто мы занимаемся их травлей. Вот я и подумал: а что, если устроить для них брифинг? Мы делаем жест доброй воли и рассказываем о том, какие у нас успехи в деле Круса. Собираем всех игроков, всех шишек из афганского отделения, всех тех, кто свято верит в Зарси. Мы действуем очень любезно и всем лижем задницу.
— Ты умеешь лизать задницу? — спросил пораженный Ник.
— Недолго. Где-то минут пятьдесят девять. На шестидесятой можно будет накрывать меня простыней.
— Дорого бы я заплатил, чтобы это увидеть. Но неужели сейчас настало время создавать свой рекламный образ?
— Нет-нет, — вмешался директор, — это отличная мысль.
— Окада предоставит нам список, — продолжал Боб. — Соберем их в одной комнате, чтобы изложить все как есть и всех успокоить. Я имею в виду заместителя директора, начальника оперативного отдела, главу афганского отделения и, разумеется, представителя администрации директора Национальной разведки. Мы даже угостим всех бесплатными булочками.
— Булочек не будет, — возразил директор. — Они не предусмотрены бюджетом.
Коридор за дверью кабинета директора,
Центральное управление ФБР,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
17.20
— Сделай мне одолжение, — сказал Ник. — Когда тебе в следующий раз придет в голову блестящая мысль устроить рекламную кампанию, поделись ею со мной. Лавры мне не лишни — это поможет моей карьере. А твоей все равно помогать незачем, поскольку у тебя ее нет.
— Если бы это предложил ты, — сказал Боб, когда дверь лифта открылась, — директор ответил бы категорическим отказом. Он согласился только для того, чтобы тебя подразнить, наказать за то, что ты снова меня пригласил.
— Пожалуй, ты прав.
— В любом случае сделал я это не для того, чтобы помочь Бюро наладить отношения с Управлением. Мне на них глубоко наплевать. Но один из этих четверых нажал на спусковой крючок, целясь в Круса. Я хочу увидеть их перед собой, бросить им мяч и посмотреть на ответную реакцию.
— Ого. Ты опять читал Шекспира.
— Что?
— «Гамлет». «Театр ловушкой будет, западней: она поймает совесть короля».[53] Старая мысль: если показать злодею изображение его преступления, он каким-то образом отреагирует и тем самым выдаст себя. Шекспир в это верил, однако это полная чушь.
— Я никогда не читал «Гамлета». По крайней мере, в округе Полк, штат Арканзас, в пятидесятых годах, когда учился.
— Так или иначе, это построено на народном представлении о человеческом сознании. Образ преступления высекает какой-то отклик. Но это полная чушь. Теперь уже известно, что человек — существо сложное, хитрое, изощренное, опытное и он не закричит: «Вау!», когда столкнется со своим преступлением.
— И все же мне хочется попробовать.
— Знаю, у тебя есть снайперское колдовство и восьмое чувство, но эти ребята гораздо умнее дяди Гамлета. Это умные, психически крепкие, опытные, образованные, блестящие люди. Ты ничего не увидишь, если они не захотят ничего показать. Раз они долго плавали в море вашингтонских разведывательных сообществ, да к тому же остались живы, у них хватит ума определить, как вести себя на встрече — даже с великим Бобом Ли Свэггером.
— Каждый человек как-нибудь себя выдает — тем, как закатывает глаза, как дышит, какие принимает позы. У каждого есть свой ландшафт. И я скажу тебе вот что: если я что-нибудь и умею, то это читать ландшафты. Так что дай мне изучить его, и мы увидим, что я…
Они уже вышли из лифта, прошли по коридору, свернули к комнате, которую занимала оперативная группа «Зарси», и тут их встретила возбужденная Чендлер.
— Что стряслось?
— Только что была крупная стрельба в Балтиморе, — сказала она. — Самая настоящая Третья мировая война в автомойке. И в ней принимал участие человек, на которого вы дали ориентировку, — некий Клоун Крекер.
Автомойка на Говард-стрит,
пересечение Говард-стрит и 25-й улицы,
Балтимор, штат Мэриленд,
16.36
Ключом были очки. «Ищи очки, — всегда повторял он себе. — Раз в пять минут обязательно ищи очки».
Крус вошел в этот размеренный ритм. Здесь он никто, один из двадцати с лишним работников, которые суетились ради чаевых, высушивая, протирая, полируя покрытые капельками воды машины, выползающие из тоннеля чистящих средств, пара, струй воды, мыльной пены и резиновых лент, похожих на лианы, которые приводились в движение мудреным механизмом и каким-то чудодейственным образом смывали с машин дорожную грязь. Это спасало Круса от угрюмых размышлений, это приносило кое-какие деньги, это помогало проводить время.
Никто не задавал вопросов, не устраивал перекличек, не заводил друзей за пределами своих этнических групп. Выручка — долларов пятьдесят в день — забиралась на месте, наличными, мелочью и мелкими купюрами.
— Мик, по-моему, стенка-то довольно высокая.
— Ты парашютист-десантник, можешь преодолеть любое препятствие.
— Я бывший парашютист-десантник. Все дело в моих коленях. Они уже не те, что прежде.
— Ну, тогда просто перекатишься через стенку, как старик, — сказал Тони. — Сам знаешь — запрыгнешь, потом перекинешь ноги. Тут не нужна ловкость гонконгского гангстера, твою мать.
— Да, да. Так должно получиться.
— Я могу продолжить? — язвительно поинтересовался Боджер. — Или вы желаете обсудить еще какую-нибудь занимательную тему?
— Извини, Мик, — сказал Крекер. — Я просто думал, какое именно дерьмо может нас подстерегать.
— Терпеть не могу, когда ты так делаешь. От этого все равно никакого толку.
— Но если я буду в нашем джипе, все равно кто-нибудь заметит наш номер.
— Ну, хорошо, хорошо. Значит… мы угоняем машину и снимаем с нее номера.
— На самом деле больше смысла будет украсть два комплекта номеров, — с жаром подхватил Крекер. — Мы снимем их с какой-нибудь машины и повесим на нашу «тачку». А свои номера оставляем… Подождите, нет; нам нужно снять номера с джипа, потому что они другие, чем у обычной легковушки. Мы вешаем их на нашу «телегу». А потом мы снова повесим наши номера.
— Болваны, у нас ведь на заднем сиденье лежит «барретт» 50-го калибра. Думаю, можно будет просто…
— Боже милосердный, девочки, с этой хренотенью пора завязывать. Мы снимаем номера с джипа и вешаем их на свою машину. Потом угоняем еще одну машину. Одна пара номеров джипа, одна машина. После чего делаем все так, как я изложил. Я загоняю машину в мойку, Крекер заходит во двор с улицы. Я делаю грязную работу, Крекер расходует пару магазинов, делая дыры, разбивая стекло и сшибая флажки — это будет его личный День независимости, — после чего мы смываемся на джипе. Думаю, номера никто не успеет запомнить, потому что это будет тридцать секунд Третьей мировой войны. И все же мы их все равно заменим, для полной уверенности. Ну а потом домой, в Майами-Бич. Каникулы на целый год, обилие девочек и наркоты, новые тату, жизнь О’Рейли.
— Просто Рейли. Не О’Рейли.[52] Это тип с телевидения.
— Знаешь, по мне, О’Рейли тоже живет достаточно неплохо.
Бронежилеты. Полный набор оружия калибра 9 мм, включая «МП-5» и «ЗИГ-Зауэры». Боевые ножи «Рэндолл». Черные вязаные шапочки. Высокие ботинки на шнуровке «Даннер дезерт». Вылитый спецназ. Ребятам нравилось выглядеть классно.
Кабинет директора,
Центральное управление ФБР,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
17.00
Вызов поступил в пять вечера. Свэггер только что вернулся из чересчур поспешной поездки в Джорджтаун, где Зарси предстояло выступить в речью в университете. Он присоединился к Нику в приемной кабинета директора, и их тут же пригласили войти.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — сказал директор.
Они сели.
— Что-то вы, ребята, хмурые. С чего такие кислые лица?
— Приходится все делать слишком быстро, — сказал Ник. — Если хотите услышать приятные новости, у нас будет человек из Управления, двое-трое из Министерства юстиции и, возможно, наблюдатель от президентской администрации. Оптимизма у меня нет.
— Все не так плохо, как могло бы быть. Но вот ключевой момент — Крус должен явиться к нам, мы поместим его под нашу защиту, и он станет с нами сотрудничать. Все обвинения будут временно приостановлены. Ему предоставят административный отпуск на службе, а также временно пригласят на работу в ФБР. Он выложит все, что у него есть, под присягой, нам и Минюсту. После чего все игроки — то есть мы, Минюст, Управление и администрация — примут согласованное решение, продолжать ли расследование. Мне обещана возможность честно и справедливо изложить претензии, и Управление окажет содействие. Похоже, в самом ведомстве крепнет недовольство тем, что афганское отделение приобрело чрезмерные полномочия и превратилось в самостоятельную политическую силу, и это дело рассматривается как шанс немного осадить зарвавшихся ребят. Если хотите, можете включить в команду и Окада. Но Крус должен явиться к нам. С ним можно связаться? Я так понимаю, один из вас поддерживает с ним связь, потому что все это могло прийти только от него самого.
Молчание, затем Боб сказал:
— Возможно, я найду способ с ним связаться.
— Я так и думал. Свэггер, вы снова меня поражаете. Я без ума от того, как он прибирает к рукам наше расследование, меняет его суть и задачи и разворачивает совершенно в другом направлении — к счастью для нас, в правильном. Да, и когда все это завершится, вы должны будете вернуться к себе домой в Айдахо; вы приговариваетесь остаток своих дней провести в кресле-качалке. Ник, я добьюсь для тебя еще одного повышения по службе, если ты согласишься приковать Свэггера к нему наручниками.
Боб и Мемфис переглянулись.
— Все весьма неплохо, — признался Ник. — Я полагал, большие шишки прикажут нам молчать, расследование официально закроется еще до того, как успеет начаться, и…
— Можно мне добавить кое-что? — прервал его Боб.
— И что же?
— По-моему, это будет очень ловкий ход. Сейчас в Управлении на нас обижены, как будто мы занимаемся их травлей. Вот я и подумал: а что, если устроить для них брифинг? Мы делаем жест доброй воли и рассказываем о том, какие у нас успехи в деле Круса. Собираем всех игроков, всех шишек из афганского отделения, всех тех, кто свято верит в Зарси. Мы действуем очень любезно и всем лижем задницу.
— Ты умеешь лизать задницу? — спросил пораженный Ник.
— Недолго. Где-то минут пятьдесят девять. На шестидесятой можно будет накрывать меня простыней.
— Дорого бы я заплатил, чтобы это увидеть. Но неужели сейчас настало время создавать свой рекламный образ?
— Нет-нет, — вмешался директор, — это отличная мысль.
— Окада предоставит нам список, — продолжал Боб. — Соберем их в одной комнате, чтобы изложить все как есть и всех успокоить. Я имею в виду заместителя директора, начальника оперативного отдела, главу афганского отделения и, разумеется, представителя администрации директора Национальной разведки. Мы даже угостим всех бесплатными булочками.
— Булочек не будет, — возразил директор. — Они не предусмотрены бюджетом.
Коридор за дверью кабинета директора,
Центральное управление ФБР,
здание имени Гувера,
Пенсильвания-авеню,
Вашингтон, округ Колумбия,
17.20
— Сделай мне одолжение, — сказал Ник. — Когда тебе в следующий раз придет в голову блестящая мысль устроить рекламную кампанию, поделись ею со мной. Лавры мне не лишни — это поможет моей карьере. А твоей все равно помогать незачем, поскольку у тебя ее нет.
— Если бы это предложил ты, — сказал Боб, когда дверь лифта открылась, — директор ответил бы категорическим отказом. Он согласился только для того, чтобы тебя подразнить, наказать за то, что ты снова меня пригласил.
— Пожалуй, ты прав.
— В любом случае сделал я это не для того, чтобы помочь Бюро наладить отношения с Управлением. Мне на них глубоко наплевать. Но один из этих четверых нажал на спусковой крючок, целясь в Круса. Я хочу увидеть их перед собой, бросить им мяч и посмотреть на ответную реакцию.
— Ого. Ты опять читал Шекспира.
— Что?
— «Гамлет». «Театр ловушкой будет, западней: она поймает совесть короля».[53] Старая мысль: если показать злодею изображение его преступления, он каким-то образом отреагирует и тем самым выдаст себя. Шекспир в это верил, однако это полная чушь.
— Я никогда не читал «Гамлета». По крайней мере, в округе Полк, штат Арканзас, в пятидесятых годах, когда учился.
— Так или иначе, это построено на народном представлении о человеческом сознании. Образ преступления высекает какой-то отклик. Но это полная чушь. Теперь уже известно, что человек — существо сложное, хитрое, изощренное, опытное и он не закричит: «Вау!», когда столкнется со своим преступлением.
— И все же мне хочется попробовать.
— Знаю, у тебя есть снайперское колдовство и восьмое чувство, но эти ребята гораздо умнее дяди Гамлета. Это умные, психически крепкие, опытные, образованные, блестящие люди. Ты ничего не увидишь, если они не захотят ничего показать. Раз они долго плавали в море вашингтонских разведывательных сообществ, да к тому же остались живы, у них хватит ума определить, как вести себя на встрече — даже с великим Бобом Ли Свэггером.
— Каждый человек как-нибудь себя выдает — тем, как закатывает глаза, как дышит, какие принимает позы. У каждого есть свой ландшафт. И я скажу тебе вот что: если я что-нибудь и умею, то это читать ландшафты. Так что дай мне изучить его, и мы увидим, что я…
Они уже вышли из лифта, прошли по коридору, свернули к комнате, которую занимала оперативная группа «Зарси», и тут их встретила возбужденная Чендлер.
— Что стряслось?
— Только что была крупная стрельба в Балтиморе, — сказала она. — Самая настоящая Третья мировая война в автомойке. И в ней принимал участие человек, на которого вы дали ориентировку, — некий Клоун Крекер.
Автомойка на Говард-стрит,
пересечение Говард-стрит и 25-й улицы,
Балтимор, штат Мэриленд,
16.36
Ключом были очки. «Ищи очки, — всегда повторял он себе. — Раз в пять минут обязательно ищи очки».
Крус вошел в этот размеренный ритм. Здесь он никто, один из двадцати с лишним работников, которые суетились ради чаевых, высушивая, протирая, полируя покрытые капельками воды машины, выползающие из тоннеля чистящих средств, пара, струй воды, мыльной пены и резиновых лент, похожих на лианы, которые приводились в движение мудреным механизмом и каким-то чудодейственным образом смывали с машин дорожную грязь. Это спасало Круса от угрюмых размышлений, это приносило кое-какие деньги, это помогало проводить время.
Никто не задавал вопросов, не устраивал перекличек, не заводил друзей за пределами своих этнических групп. Выручка — долларов пятьдесят в день — забиралась на месте, наличными, мелочью и мелкими купюрами.