Тьма

– И что сказал Алекс?

– Ничего, – отвечает Люк. – Как я уже говорил, он был в полной отключке. Он и двух слов не мог связать. Поэтому я по-быстрому обыскал комнату и ушел.

Я изучаю его. Говорит ли он правду на этот раз? Невозможно определить.

– Когда ты был на Мак-Мердо? – спрашиваю я.

– А это что за гребаный вопрос? – поворачивается он ко мне, хмурясь.

– Простой, Люк. С простым ответом. – Я вижу, что Арне наблюдает за мной исподтишка; он, конечно же, знает, почему я спрашиваю.

– Господи, а ты та еще сука, не так ли? – фыркает Люк. – Неудивительно, что Сандрин тебе не доверяла, а теперь она мертва. Интересное совпадение, не находишь?

Прежде чем я успеваю сказать что-то в свою защиту, Арне вскакивает. Бросаясь к стулу Люка, он поднимает его за воротник куртки.

– Ты что на хрен хочешь сказать? – кричит он ему в лицо, встряхивая его.

Элис испуганно вскрикивает, когда двое мужчин начинают бороться. Люк умудряется вырваться из хватки Арне и ударить его по голове. Арне отвечает ударом в челюсть, потом сбивает его с ног. Когда Люк покачивается и падает, он задевает одну из печек, опрокидывая ее на пол.

– Черт! – выкрикивает Арк, когда керосин выливается на ковер, преследуемый змейкой пламени. Он поспешно встает и поднимает печку, хватая ближайшее одеяло, чтобы прибить пламя. Все это время он бормочет ровный поток русских ругательств, не требующих перевода.

– Гребаные идиоты! – кричит он на Люка и Арне, потушив огонь. – Вы хотите сжечь всю станцию? Прикончить нас по-быстрому?

Арне выглядит сконфуженным. Он поднимает обе руки в извиняющемся жесте.

– Извини. Ты прав. Меня просто все это достало.

Но Люк не собирается успокаиваться.

– Да пошли вы все, – бросает он, вставая с пола и потирая челюсть. – Я не собираюсь больше терпеть это дерьмо. Я пойду искать этот долбаный пистолет. – Он берет один из запасных фонариков и уходит, хлопнув дверью.

Мгновение спустя Дрю встает и следует за ним.

Мой желудок скручивает от нарастающей паники, когда мы смотрим им вслед. Все плохо. Ужасно, ужасно плохо.

Ясно только одно – ни один из нас не в безопасности на этой станции.





Глава 44. 9 июля, 2021 года




– Ты не знаешь, как на них ездить? – спрашивает Соня, когда я разглядываю ближайший снегоход.

Я качаю головой.

– Я это сделаю, – сонно бормочет Каро. Она одета в уличное обмундирование, талия ее пуховых штанов расширена веревкой, чтобы вместить раненый живот и повязку. Ребенок спрятан глубоко в ее куртке, поддерживаемый самодельной перевязью, сделанной Соней из простыни. Я надеюсь, что им обеим хватит тепла по дороге к «Гамма».

– Ты не в состоянии водить, – говорю я. – Предписание врача.

Лицо Каро дергается от боли, когда мы помогаем ей залезть на пассажирское сиденье, закутывая в одеяло для дополнительного тепла. Со всей едой и медикаментами остается место только для еще одного пассажира.

– Тебе стоит отвезти ее, – говорю я Соне.

– Нет. – Она оживленно качает головой. – Ты нужна ей больше. Если что-то случится, я не буду знать, что делать.

Я колеблюсь. Она права. Каро еще долго будет восстанавливаться, даже без этого стресса, связанного с переездом в летний лагерь. Но я все еще не в восторге от перспективы оставить Соню здесь, а все остальные снегоходы где-то снаружи, наверное, возле хижины, где хранится запасной генератор.

– Иди, – подгоняет она. – Я приеду сразу же, как найду свободный снегоход.

У меня нет идей лучше, поэтому я забираюсь на водительское сиденье. Я вставляю ключи, найденные в ключнице в гараже, а затем сомневаюсь, думая, что делать дальше.

– Убедись, что он не на нейтралке, потом нажми на кнопку зажигания, чтобы включить двигатель, – говорит Каро. – Тебе придется его немного прогреть.

Она кажется уставшей. Несмотря на эффект обезболивающих, я прекрасно знаю, как ее изнуряет эта поездка. Она должна лежать, восстанавливаться, а не выбираться в самую холодную и враждебную окружающую среду на планете.

Но об альтернативе оставить ее запертой на базе с убийцей, вооруженным пистолетом, не стоит и думать.

Проверив рычаги, я нажимаю кнопку и двигатель оживает. Я тревожно выжидаю несколько минут, пока он нагреется. Могу ли я сделать это?


– Теперь нажми на рукоятку ручного стартера, – подсказывает Каро.

Я слушаюсь, и снегоход дергается вперед, заставляя Каро охнуть от боли.

– Извини, – говорю я, перекрикивая двигатель.

– Нажимай медленно, – отвечает она, и я пробую снова. На этот раз снегоход скользит по выбитым колеям к выходу. Секунды спустя мы на льду, холод ударяет нас, как пощечина, когда я несмело набираю скорость и поворачиваю в сторону летнего лагеря, избегая веревок, отмечающих проходы.

– Ты в порядке? – кричу я Каро, которая одной рукой сжимает мою талию, а другой цепляется за снегоход, но голос теряется в завывании ветра, вздымающего снег и снижающего видимость до нескольких метров. Секунду спустя стекла лыжных очков покрываются льдом. Я поднимаю руку и протираю их, расчищая достаточно, чтобы ехать дальше.

Я примерно в ста ярдах от «Альфа», когда меня осеняет, насколько это идиотский поступок. Я едва вижу, куда еду, и у меня нет опыта вождения снегохода на неровном льду, отчего мы рискуем перевернуться.

Нужно повернуть обратно, вернуться на базу. Найти безопасное место для Каро и новорожденной.

Но где? Пока мы ползем по льду настолько медленно, насколько я осмеливаюсь, не заглушив двигатель, мне приходится признаться себе, что нигде не безопасно при наличии вооруженного человека. Особенно не в «Гамма», учитывая, что это попросту усовершенствованные палатки. Наша единственная надежда в том, что убийце не захочется до нас добираться, что когда Соня приедет позаботиться о Каро, я смогу вернуться на «Альфа» и разобраться с ситуацией, прежде чем пострадает кто-то еще.

Потому что здесь, сжимая зубы против ветра, с кружащимися вокруг нас ледяными кристаллами, я снова вынуждена подумать о конечной цели убийцы и о моей тоже. Он явно знает, что его шансы убраться с этой станции непойманным очень малы. Убийство Сандрин изменило все – когда сюда доберется АСН, никого не отпустят домой, пока убийцу не найдут.

Мне нужно узнать, кто это, и поговорить с ним, решаю я. Договориться. Убедить его, что лучший выход в этой ситуации – это сдаться, а не встретиться с худшими последствиями позже.

С облегчением я вижу палатки «Гамма», появляющиеся из темноты. Секунду спустя снегоход резко останавливается, и я почти перелетаю через руль.

– Ты в норме? – кричу я Каро, немного успокаиваясь, когда чувствую ее руку все еще на моей талии.

– Что случилось? – отвечает она, перекрикивая ветер.

– Я не знаю.

– Нажми кнопку зажигания снова.

Я нажимаю, но ничего не происходит. Что, черт возьми, не так? Я пробую снова, подавляя расстроенный стон, когда двигатель не реагирует.

– Он сдох, – говорю я, моментально жалея о подобранных словах.

Каро молча думает.

– Наверное, от холода, – ровно отвечает она. – Они не предназначены выдерживать температуры ниже минус тридцати дольше нескольких минут. Нам стоило лучше прогреть двигатель.

Я сижу несколько секунд в панике. Что теперь?

Каро отвечает на этот вопрос, неуклюже слезая со снегохода.

– Придется идти. – Она берет фонарик и светит им в темноту, но без яркого света фар мы не можем разглядеть лагерь.

Просто продолжай двигаться в том же направлении, говорю я себе, пытаясь сохранять спокойствие. Он не может быть слишком далеко.

– Думаешь, ты справишься? – спрашиваю я Каро, беспокоясь за ее состояние. Она должна быть в кровати, а не бродить по льду в минусовую температуру. Мне нужно было лучше все спланировать, обдумать риски.

Что я о себе думала?

– Пошли. – Каро идет в направлении «Гамма». Но она двигается так медленно, с такой очевидной болью и усталостью, что я догоняю ее в несколько шагов даже под тяжестью сумок у меня за плечами. Я закидываю ее руку себе на плечо, и мы продвигаемся бок о бок, шаг за шагом, сквозь пронизывающий вещи холод, пробирающийся под кожу до самых костей. Мы держим головы опущенными, заслоняясь от ветра, ища выбоины в снегу.

Наше движение мучительно медленное, мое поврежденное колено вспыхивает болью с каждым шагом. Страх начинает побеждать.

Мы не дойдем, думаю я. Все втроем мы умрем здесь, и это будет полностью моя вина.

Каро спотыкается о снежный хребет, и мы обе кренимся вперед, фонарик вылетает из моей руки. К счастью, он не гаснет, и, двигаясь за ним, я вижу, что мы всего лишь метрах в тридцати от главной палатки. Мы бредем по льду; я почти плачу от облегчения, когда мы наконец-то приближаемся ко входу.

Внутри холодно, как в морге. Даже холоднее. Я веду Каро в маленькую комнатку в задней части основного общежития и усаживаю на одну из кроватей. Как место для срочной эвакуации, «Гамма» оснащена всем необходимым для выживания, и я быстро нахожу несколько печек и керосиновых ламп, зажигая их. Я достаю пару спальных мешков из шкафов и накрываю ими Каро с ребенком.

– Она в порядке? – Я вглядываюсь в покрытую пушком макушку, выглядывающую из-под пуховика Каро.

– Думаю, да. Я чувствую, как она иногда двигается.

– Мы попробуем покормить ее снова, как только тут потеплеет.

Каро кивает и откидывается на кровать, закрывая глаза. Она выглядит абсолютно опустошенной, и я чувствую ужасающий груз ответственности.

Справлюсь ли я?

Смогу ли сохранить их в тепле, целости и сохранности, пока сюда не доберется Соня?

Я ложусь на кровать напротив, дрожа, и слушаю шипение печек и ламп, беснующийся за палаткой ветер, на этот раз радуясь ледяному сквозняку, пробирающемся в комнату – так мы не задохнемся. Когда температура в комнате начинает подниматься, а тепло расслабляет мои мышцы и зубы перестают стучать, я медленно погружаюсь в сон.