Тьма

– Я полагаю, сегодня вечером намечается шоу, – объявляет Соня, поедая бефстроганов, творение Арка.

– Думаешь? – Элис глядит на нее с надеждой.

– Погодные условия идеальные. Безоблачно и луна ярко светит. Хорошие шансы широкого обозрения – если нет, будет отличная возможность понаблюдать за звездами. Мы обязаны увидеть несколько метеоров.

– Да, давайте пойдем наружу, когда закончим здесь. – В голосе Сандрин угадывается восторг. С приближением зимних праздников, занимающих особенное время в антарктическом календаре, она хватается за каждую возможность поднять настроение, сблизить группу.

Все хором соглашаются. Все, кроме Алекса, замечаю я. Естественно, когда мы зашнуровываемся в прихожей, его нигде не видно.

– Кто-нибудь знает, Алекс пойдет с нами? – спрашиваю я. После драки в прачечной и его диких обвинений насчет случившегося с Жан-Люком я пытаюсь наблюдать за его передвижениями. Но за ним стало все тяжелее уследить вне обеденных часов: он прятался в разных углах «Беты» и избегал почти всех.

– Я так не думаю, – качает головой Каро.

– Пойду проверю.

Я направляюсь к спальням. Стучу в его дверь. Без ответа. Я проверяю общие комнаты, а потом сдаюсь, спеша надеть уличное обмундирование как можно быстрее. Фокус в том, чтобы экипироваться и выбраться на улицу до того, как начнешь потеть – нет ничего хуже, чем влажные вещи, прикасающиеся к коже при минусовой температуре.

Захватив фонарик и не обращая внимания на боль в легких, я спешу догнать остальных. Одна мысль о нахождении в темноте в одиночестве наполняет меня ужасом.

Я обнаруживаю, что Соня ведет всех на приличное расстояние от станции, чтобы внутреннее освещение не помешало виду. Над нами бесчисленные звезды усеивают небо, бледная полоса Млечного Пути виднеется более отчетливо, чем я когда-либо видела. Тонкий серп луны висит низко над горизонтом.

Соня была права: это идеальное место и время для наблюдения за звездами. Мне стоит делать это почаще. Брать с собой кого-то, разбирающегося в созвездиях.

Через минут десять пальцы начинают неметь, поэтому я кладу фонарик на землю у ног и засовываю руки в перчатках поглубже в карманы толстого пуховика. Где-то слева от меня доносится слабый запах марихуаны.

Заметила ли Сандрин? Если да, она прилежно это игнорирует. Я предполагаю, тщательно выбирает, в какие битвы стоит ввязываться.

Еще через пять минут я решаю, что нам не повезло, но тут Элис восторженно вздыхает.

– Смотрите! – восклицает она, указывая куда-то над моим левым плечом.

Я поворачиваюсь посмотреть. Сначала я не могу различить ничего, кроме слабого свечения на горизонте, но постепенно оно увеличивается, расползаясь по небу фиолетовым и зеленым огнем, закручиваясь и волнуясь то ярче, то почти сливаясь с темнотой.

Aurora Australis. Южное сияние.

– Вот это да! – выдыхаю я. Люк протяжно присвистывает, когда Аврора расширяется, выстраиваясь в огромные колонны фиолетового и зеленого, которые бесконечно стремятся вверх, пробегая от юго-востока на северо-запад. Небо превратилось во что-то твердое, в яркую ткань, развевающуюся и струящуюся под магнитным ветром.

Я выхватываю телефон из кармана. Прикрывая его от холода в рукаве, я делаю несколько поспешных снимков и запихиваю обратно. Потом стою и наслаждаюсь зрелищем. Оно по-настоящему зачаровывает. Неземное видение, хотя я понимаю физику, стоящую за этим – заряженные частицы от солнца сталкиваются с атомами в атмосфере Земли, заставляя их испускать фотоны света.

И все же это знание не делает зрелище менее потрясающим.

Я смотрю, поглощенная, забыв о жестоком морозе, потеряв чувство времени, неспособная оторвать взгляд даже на секунду, крутясь на месте, чтобы проследить за каждой танцующей колонной света, плывущей по небу.

Я чувствую себя неожиданно прекрасно, восхитительно вознесенной над всем. Как будто все в моей жизни вело к этому моменту.

Вокруг меня многие расходятся спать, но я все еще не могу оторваться. Это похоже на магическое представление, и меня переполняет такое же благоговение, как когда отец устроил шоу фейерверков в саду на мой пятый день рождения. Мне казалось, они были самым потрясающим, что я когда-либо видела.

Ему бы понравилось, думаю я с уколом давней тоски, когда вспоминаю его страсть к астрономии, как он выманивал меня на улицу в безоблачные ночи, чтобы показать звезды. Всегда оставляя несколько включенных ламп в доме позади, чтобы я не боялась.

– Пойдемте внутрь? – спрашивает Элис.

– Я останусь еще немного, – голос Дрю.

– Я тоже, – отзывается Люк.

Мгновение спустя еще один шлейф цвета драгоценных камней струится по небу, еще ярче, чем раньше. Я наблюдаю за ней с восхищением, не замечая пролетающие минуты. Только когда Аврора наконец начинает угасать, и ноги и пальцы пульсируют от холода, я понимаю, что осталась одна.

– Дрю? – зову я в темноту. – Ты здесь?

Ответа нет.

Куда они все подевались? Наверняка они бы не ушли без меня?

Я нагибаюсь подобрать фонарик, но пальцы находят лишь пустоту. Я падаю на колени, приглядываясь в ослабевающем свете авроры.

Дерьмо. Где же он?

Я щупаю лед вокруг себя, охваченная приступом тревоги. Где мой фонарик? Он был здесь. Я уверена, что был. Я едва сдвинулась с места за все это время.

Куда он мог пропасть?

Мой телефон. Я встаю на ноги, вытаскиваю его из кармана и включаю фонарик, держа его крепко в перчатке для защиты от холода. Он до жалкого слаб, но излучает достаточно света, чтобы я могла осмотреть окружающую местность. Медленно продвигаясь, придерживаясь следов, оставленных на снегу другими зимовщиками, я вожу телефоном по сторонам, ища фонарик.

Ничего.


Я возвращаюсь по своим следам, тревога начинает перерастать в панику.

Спустя секунду телефон отключается – то ли от холода, то ли у него села батарея, я не могу сказать. Я стою там с бешено колотящимся сердцем и решаю, что делать. Смотрю обратно туда, где, по моим предположениям, должна быть база, но в той стороне не видно фонарей. Медленно поворачиваясь, пытаюсь найти силуэт «Альфа» на фоне темного неба, но вообще ничего не вижу.

Черт.

С новым приливом ужаса я осознаю, что не могу ориентироваться на местности. Поднимаю взгляд на безоблачное небо, в столпотворение этих миллиардов и миллиардов крохотных звезд, но теперь все кажется таким огромным и враждебным, что у меня кружится голова. Внезапно возникает резкое чувство дезориентации, желание лечь на землю и вцепиться в лед, как будто я вишу вниз головой и могу упасть вверх.

А ну перестань, Кейт. Возьми себя в руки.

Пытаясь выровнять дыхание, я снова кручусь на месте, но вокруг абсолютная пустота, и я понятия не имею, в какую сторону идти. Пульс учащается, когда я пытаюсь решить, что делать. Я начинаю серьезно замерзать; нужно двигаться, и желательно быстро.

Но что, если я пойду в неправильном направлении? Что, если уйду от станции? Я могу напрочь потеряться и замерзнуть насмерть в считаные минуты.

Единственный здравый вариант – это оставаться на месте и ждать, пока кто-то поймет, что я не вернулась. Но сколько времени это займет? Что, если никто не заметит или попросту решит, что я пошла спать?

Идиотка, думаю я со страхом и раздражением. Почему я была так беспечна? Мне нужно было вернуться с остальными. Никому из нас нельзя оставаться снаружи в темноте одному, но с таким количеством правил на станции их соблюдение контролировалось все меньше по мере того, как наступала зима.

– Помогите! – кричу я в бесконечную ночь, топая ногами – пальцы уже так онемели, что я едва ли их чувствую. Я дрожу так сильно, что с трудом стою.

Я умру здесь, решаю я, охваченная еще одной волной слепой паники. Замерзну насмерть в этой гребаной адской дыре.

– Помогите! – снова кричу я, слушая, не донесется ли ответ. Но это бессмысленно. Я слишком далеко от базы, мой голос не достигнет ее; кроме того, у зданий настолько хорошая изоляция, что звуки извне практически не проникают.

В отчаянии я бросаюсь в темноту в направлении, которое, как я надеюсь, ведет к зданию; если я останусь здесь, все равно умру. Но практически мгновенно я спотыкаюсь о ледяной гребень. Жгучая боль отдается в моем травмированном колене, отчего у меня перехватывает дыхание, и я падаю вперед. Слышу треск лыжных очков, когда голова ударяется о землю.

– Дерьмо. – Я начинаю плакать по-настоящему, но это лишь ослепляет меня – слезы мгновенно замерзают, цепляясь к ресницам.

Я крепко зажмуриваю глаза, заставляя себя остановиться, и на несколько секунд я снова в той машине, прижата под невозможным углом. Время остановилось. Тиканье охлаждающегося двигателя. Ощущение, странно похожее на умиротворение.

Все наконец-то решилось.

Все прощено.

Разве когда замерзаешь насмерть, не должно казаться, будто засыпаешь? Как легко бы это было, просто сдаться и отпустить все, поддаться неизбежному.

Потом я слышу звук, где-то на льду.

Голос, выкрикивающий мое имя.

Я поспешно поднимаюсь на ноги, вглядываясь в ночь.

– Здесь! – кричу я, ожидая ответа, но ничего не случается. Я кручусь, не уверенная, не было ли это плодом моего воображения. Может, так на самом деле выглядит смерть от обморожения, медленное растворение во снах.

– Кейт? – снова раздается голос.

Не сон.

– Я здесь! – снова кричу я так громко, как могу, по-идиотски машу руками, хотя никто не может меня видеть. Наконец-то я ловлю слабый луч фонарика вдалеке и начинаю ковылять в его сторону.

– Какого хрена, Кейт? – говорит Арне, приближаясь ко мне, Дрю следует за ним по пятам. – Что ты здесь делаешь? Мы только сейчас поняли, что ты пропала.

– Я не могла найти свой фонарик, – всхлипываю я. – Кто-то забрал его.

– Ты уверена? – Дрю обводит лед лучом своего фонаря, но мы уже слишком далеко от того места, где я стояла.

– Он был рядом со мной, – настаиваю я, стуча зубами. – А потом пропал.

– Неважно. – Арне обращает внимание на мою ногу. – Ты хромаешь.

– Я упала. Вывихнула колено.

– Мы тебе поможем. – Дрю берет меня под руку и жестом показывает Арне сделать так же. – Давай уведем тебя обратно, пока ты окончательно не замерзла.





Глава 13. 12 июня, 2021 года




К тому времени, когда мы добираемся до «Альфа» и поднимаемся по лестнице в прихожую, я трясусь так сильно, что мне едва удается устоять на ногах. Лицо пощипывает от тысячи крохотных иголок ледяных кристаллов, сформировавшихся на коже – я знаю, что если посмотрела бы в зеркало, то увидела бы красные следы мороза, предшествующие обморожению.