Тьма императора

* * *


Уложив Агату с Александром и выяснив, что София до сих пор гуляет с Вагариусом, Арен решил зайти к Рону Янгу и Эн Арманиус. От этих двоих изучающих документы в секретной комнате последнюю неделю не было ни слуху, ни духу. Может, они все-таки уже что-нибудь нашли?

— Не нашли, — резко сказал артефактор, как только император переступил порог маленькой комнатки за шкафом. — Вообще ничего по теме.

— Я за эту неделю перечитала всю любовную переписку императора Алета с его невестой Валентайн Аддиус, — протянула Эн со странным мечтательным выражением на лице. — Она ему такие стихи писала… «В черной ночи ваших глаз свет сияющий погас…»

— Свет сияющий, — буркнул Янг. — Можно подумать, что свет может быть не сияющий. Это же свет! Масло масляное, тьма темная, свет сияющий…

— Прагматик, — фыркнула Эн. — А мне понравилось про глаза. Ей ведь было необычно, когда они у него изменись. Мне Берт рассказывал, — она посмотрела на Арена и улыбнулась, — что когда у вас, ваше величество, почернели глаза, ему было не по себе.

«А мне-то насколько не по себе было».

— Подумаешь, глаза, — пробормотал Рон, рассматривая очередную бумажку. — Вот вы мне лучше скажите, ваше величество. — Артефактор поднял голову. — Можем ли мы взглянуть на Венец?

Император слегка удивился. Вот уж какой вопрос он совсем не ожидал услышать.

— Зачем?

— Нам кажется, что это все должно было возникнуть одновременно, — пояснила Эн. — Геенна, Альганна, ее первый император… ну и Венец.

— Должны же были чем-то короновать Алаистера Альго, верно? — продолжил Янг. — Короче говоря, есть у нас теория, что Венец тут как-то замешан.

— Теория есть скорее у Рона, — улыбнулась девушка. — Но мне кажется, он прав. Венец должен быть как-то связан с тайной родовой магии, раз он возник в то же время, что и Геенна.

— Логично, — согласился император. — Что ж, сейчас я его принесу, и посмотрите.

— Принесете?! — хором изумились эти двое изыскателей, и Арен не удержался от улыбки.

— Да. А как вы хотите? Венец находится в университете, в помещении, куда нельзя переноситься никому, кроме императора. И допуск туда дать невозможно, все заблокировано артефактами.

Рон покачал головой, а затем фыркнул.

— Простите, ваше величество, но это идиотизм. Зачем так охранять вещь, которая все равно никому, кроме вас, в руки не дается?

— Понятия не имею. Это же не я придумал.

Арен быстро перенесся в университет и, взяв с постамента Венец, прыгнул обратно. Слава Защитнику, никаких сигнальных заклинаний на артефакте не стояло — иначе тот еще переполох бы поднялся.

— Только руками не трогайте, — предупредил Арен, положив Венец на стол, за которым сидели Эн и Рон. — Смотреть можно, трогать — ни в коем случае.

— Это понятно, — проворчал Янг, склоняясь над артефактом настолько низко, словно мечтал проткнуть его носом, и надевая на этот самый нос магический увеличитель — очки, которые помогали артефакторам рассматривать всякие мелочи. — Та-а-ак…

Он изучал Венец с какой-то хищной жадностью, вертя головой и напоминая Арену орла, поймавшего добычу. Эн была поспокойнее, но все равно разглядывала артефакт с огромным интересом, даже с придыханием.

— Я ни демона не вижу, — пробормотала она через пару минут. — Ты когда налюбуешься, дай мне тоже увеличитель, что ли. Здесь точно…

— Да это же гениально, — выдохнул Рон, распрямляясь и глядя на Венец с благоговением. — Это просто… у меня слов нет.

— Вы уж их найдите, айл Янг, — хмыкнул Арен. — Что вы увидели?

— Я-то? — мальчишка взъерошил ладонью шевелюру и полубезумно улыбнулся. — Да тут такое сплетение формул, что свихнуться можно. Но кое-что я разобрал. Здесь, — Рон указал на поверхность Венца, — повсюду фамилии. Фамилии аристократических родов. Скорее всего, всех. Вообще всех, существующих в Альганне.

— Дай ты мне увеличитель! — воскликнула Эн, пока император недоумевал, и артефактор протянул ей очки. — Точно! Я теперь тоже вижу. И такое впечатление, что они составляют единый рисунок, Рон. То есть они не сами по себе, а как бы все вместе. Но что это значит?

— Понятия не имею, — заключил Янг, почти восторженно вздохнув. — Но что-то точно значит. И мы с тобой это обязательно поймем!





* * *


После прогулки с Вано София быстро, всего на полчаса, заскочила к маме — выпить чаю, посмотреть на нее и сестер, обнять и поцеловать их. Обещала постараться забежать в выходные, а затем вернулась во дворец.

Императора в ее комнате не было, и София, ожидая его, села за рисование. Краски растекались по бумаге, и постепенно с каждым взмахом кисточки на ней появлялся пейзаж — темно-синее, почти черное озеро, такое же небо, и большой огненный шар, отражающийся в воде, как солнце. София помнила все, что случилось в тот вечер, когда они с императором перенеслись к озеру Чол, и сейчас, закрывая глаза, ей чудился на губах вкус их первого поцелуя.

Закончив рисунок и оставив его на столе, София отодвинула стул и посмотрела на камин. Огонь пока молчал. Девушка вздохнула, ощущая, что уже не злится на себя за это ожидание — сил на злость не оставалось.

Глядя на пламя, София непроизвольно коснулась рукой губ, вспоминая, как Арен трогал их с помощью огня, а затем опустила ладонь под шею. Пальцы нащупали небольшое уплотнение под тканью, и она не сразу вспомнила, что это такое.


Амулет Вано. София вытащила его наружу и, раскрыв створки медальона, посмотрела на портрет своей прабабушки, Алисы Вагариус. Удивительно, насколько же они похожи. Интересно, каким был характер ее прабабушки? София ни разу не спрашивала об этом у Вано, не желая причинять ему боль — все же Алиса Вагариус отдала жизнь за сына.

Абсолютный энергетический щит… Большая редкость. Даже огромная — известно всего лишь шесть случаев его возникновения. У этой редкости были причины, и самая главная заключалась в бессознательном характере его применения. Достаточно было просто очень сильно желать спасти жизнь тому, кого любишь — и это желание в момент опасности превращало мага в щит, сотканный из его энергетического контура. Такой щит был похож на кокон, София видела изображения.

Поэтому она и не хотела расспрашивать Вано об Алисе Вагариус. Жить дальше, осознавая, что кто-то отдал за тебя свою жизнь — не самое приятное ощущение. Особенно если этот кто-то был твоей мамой.

София спрятала амулет обратно под одежду, и в это мгновение огонь в камине заволновался. Девушка сразу вскочила с кровати и отошла от нее подальше — просто на всякий случай, мало ли. И усмехнулась, подумав, что император очень бы смеялся, если бы видел это.

Через несколько секунд из пламени вышел тот, кого она так ждала. Улыбнулся и, не успела София и слова сказать, метнулся к ней и крепко, глубоко поцеловал в губы, обнимая ее и приподнимая над полом. Софии показалось, что она летит. Сердце зашлось от любви и восторга, и она сама невольно обняла Арена, запуская обе ладони в волосы на его затылке и отвечая на поцелуй.

Глаза ее были зажмурены, и София даже не заметила, как император вспыхнул огнем, а затем, погасив его и задрожав, поставил девушку обратно на пол.

Она и сама дрожала, глядя в почерневшие глаза Арена. Внутри что-то скручивалось, сжималось и разжималось, и так хотелось еще — дольше, сильнее, глубже. «Нельзя, Софи. Нельзя! Опомнись!»

Опомниться не получалось. София, сжав ладони на плечах императора, зажмурилась и закусила губу, пытаясь справиться с собой — но в ней все полыхало от чувств, и голова думать отказывалась.

— Софи, — прошептал Арен с такой страстью, что у девушки перехватило дыхание, — моя сладкая драгоценность, я тоже очень хочу этого. Но не сейчас. Сейчас нам надо проветриться.

София открыла рот, чтобы спросить, неужели он опять собирается потащить ее к озеру Чол, но не смогла произнести ни слова — губы не слушались, и вообще их больше тянуло к поцелуям, чем к разговорам, и это было неправильно.

— На юге Альганны есть такой город — Ландога. Сегодня там праздник, день города. Перенесемся туда.

Софию словно холодной водой окатило.

— Вы с ума сошли! — возмутилась она, приходя в себя. — В город, к людям, посреди ночи и без охраны?!

Император засмеялся.

— Ну, в чем-то ты права. Точнее, ты права даже во всем. Держи, это надо надеть.

Он что-то вложил ей в руку, и София, опустив голову, узнала иллюзорный амулет.

— Надевай, — повторил Арен, — я тоже надену похожий. Станем с тобой другими людьми на пару часов.

— Думаете, никто не догадается? — протянула она с сомнением. — От вашего амулета фонить будет за километр.

— Он с ментальным воздействием — рассеивает внимание. Это ненадолго, конечно, как я уже сказал, на пару часов. Но повеселиться мы успеем.

— Вы все-таки сумасшедший, — пробормотала София, надевая амулет, похожий на ветку сирени, сделанную из серебра. — Если что-то случится…

— Ничего не случится, — отрезал император, превращаясь в высокого светловолосого мужчину. София ни разу еще не видела настолько кардинального действия иллюзорных амулетов, поэтому уставилась на Арена, широко раскрыв удивленные глаза.

— А я как выгляжу? — поинтересовалась она, собираясь метнуться к зеркалу, но не успела — император подхватил девушку на руки и понес к камину.

— Ты не рыжая. А остальное неважно.

Оказавшись в Ландоге, София с непривычки зажала уши — музыка здесь играла оглушительная. Оглядевшись, девушка поняла, что они с императором перенеслись на центральную площадь. Она была круглой, украшенной ярко-красными летучими фонариками, с мелкой брусчаткой под ногами и множеством людей вокруг. По краям стояли палатки с различными товарами, а в центре находился деревянный настил для танцев. Оттуда и доносилась музыка — ее играл оркестр человек из двадцати, и она была очень быстрой, даже стремительной. Вокруг оркестра парами танцевали люди, двигаясь совершенно произвольно — они просто-напросто скакали по настилу кто во что горазд, и София невольно рассмеялась — смотреть на это было очень забавно.

— С Арчибальдом ты танцевала, — сказал император ей на ухо, прижав к себе, и от его теплого дыхания по телу побежали приятные мурашки. — Со мной будешь?

Хотя бы голос Арена остался прежним — на него иллюзорный амулет не подействовал.

— Буду.

Он на мгновение прикусил ей мочку, заставив вздрогнуть от неожиданности, и, засмеявшись, потащил за руку в сторону настила.

В Грааге тоже ставили подобные площадки для танцев, но у Софии ни разу не получалось на них потанцевать. Она даже не помнила, почему. Скорее всего, работала или сидела с сестрами. Император начал двигаться сразу, как запрыгнул на настил, и настолько пластично, что София на миг застыла, любуясь на него. Нет, никаким из известных танцев это не было, но она прекрасно знала, что настоящий танцор сможет превратить в танец даже уличные пляски.

— Софи, отомри, — почти крикнул Арен, приблизившись к ней, чтобы перекричать музыку, и коснулся ладони. Она кивнула, улыбнувшись, и тоже начала двигаться. Хотелось быть не хуже. Показать ему, на что она способна. Конечно, рисовать у Софии получалось лучше всего, но и танцевала она неплохо.

Император улыбнулся, глядя на нее незнакомыми голубыми глазами, за которыми ей все равно виделись его настоящие, черные и манящие, которые она так любила. Он понял желание Софии показать свои умения и, встав рядом, начал подыгрывать ей, чтобы их танец был парным, то и дело дотрагиваясь до ее талии и спины.

С каждым прикосновением София вспыхивала, словно свечка. Эмоций было столько, что они не помещались в ней, выплескиваясь в улыбках, взглядах, ответных прикосновениях. Танец доставлял удовольствие, но его было мало… мало, мало! Больше, больше!

Император кружил ее все быстрее и быстрее, подхватывал на руки, прижимал к себе, а затем вновь отталкивал. Это было почти безумие, и София удивлялась тому, почему никто не замечает, как они увлечены друг другом? Но в следующую секунду, оглянувшись, поняла — да здесь все такие. Все!

Влюбленные пары! Некоторые даже целовались, забыв про танцы, но продолжалось это недолго — на них налетал кто-нибудь из танцующих, раздавался общий хохот, приглушенный музыкой, и стремительные движения продолжались.

В какой-то момент Арен тоже поцеловал ее и, получив локтем в бок от налетевшего на них горожанина, засмеялся, взял девушку на руки и спрыгнул с настила.

Он быстро перебежал площадь, двигаясь почему-то не к площадке для пространственных лифтов, а в противоположную сторону. Поставил ее возле одного из домов, прижал к стене и к себе, и поцеловал. В этом поцелуе было что-то лихорадочное, отчаянное, словно Арен не очень хорошо понимал, что делает. София тоже не понимала, послушно раскрывая губы и прижимаясь к нему так, будто бы хотела слиться в единое целое.

— А… — выдохнула она, когда император на секунду оторвался от ее рта, спускаясь на нежную шею.