Тьма императора
Часть 43 из 152 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Среди охраны есть предатель, который с вами в сговоре, — сказал Дайд лениво, и София поперхнулась воздухом. — Доложил, что в конфетах ничего нет, а на самом деле было.
— Но зачем?! Зачем мне это?!
— Это уже другой вопрос, к нему мы вернемся позже. Продолжайте свои предположения, София.
— Продолжать?!
— Именно. Первый вариант — яд в конфете был изначально — вы рассмотрели. Что дальше?
София вздохнула, пытаясь успокоиться. Может, этого он и добивается? Выводит ее из себя?
— Второй вариант — яд попал в конфету уже во дворце. Здесь тоже возможны два варианта. Либо его «закачали» при помощи шприца в одну из моих конфет, либо пришли и подменили конфету.
— И откуда же взяли копию в таком случае?
София замешкалась. Говорить очень не хотелось, но… он ведь все уже и так знает. Почему-то, глядя на Дайда, она в этом ни капли не сомневалась.
— Можно было изготовить, но это сложно, надо иметь такую же форму для конфет, а у мамы она необычная. Я принесла во дворец не одну коробку, а в общей сложности четыре. Третья у меня в комнате, четвертая — у принцессы Анастасии. Можно было взять, как вы сказали, копию, оттуда. Либо из моей коробки, либо из коробки ее высочества.
— Неплохо, айла Тали, — кивнул Дайд. — Кстати, а вы помните, сколько всего конфет осталось в вашей коробке? Сколько вы съели?
София на секунду задумалась.
— Нет.
— Ясно. А теперь давайте представим, что виновник у нас вы. Зачем вы это сделали? Только чур без «не знаю». Попытайтесь придумать причину.
— Вы издеваетесь? — поинтересовалась София устало. — Какая у меня может быть причина травить маленькую девочку, мою подопечную? Я не имею ни малейшего…
— Деньги, например.
— Какие еще деньги?
— Вот именно — еще. Император уже выдал вам зарплату за полгода, а заказчик преступления выдал вторую половину долга отца. Вам ведь надо выплатить его и сохранить дом и магазин? Вы получили деньги за отравление конфеты. Яд вам дал, допустим, заказчик. Вашей обязанностью было только начинить конфету, а затем…
— Айл Дайд! — прервала его София, возмутившись так искренне, что ей показалось — у нее сейчас пар из носа и ушей пойдет, как из чайника. — Тогда почему я все еще здесь?! Я должна была убежать из дворца, как только подменила конфету! Оставить матери деньги и перенестись как можно дальше из столицы, а лучше — в другую страну! А я сижу здесь и… беседую с вами!
Софии показалось, что губы дознавателя чуть дрогнули.
— Вам не нравится со мной беседовать, айла Тали?
— А кому-то из допрашиваемых нравилось с вами беседовать?!
Дайд фыркнул.
— В этом весь и ужас, айла Тали. Вы свободны. Допрос окончен. Скажите охраннику, что он может заходить, а сами идите в детскую.
— То есть, я не арестована?
Дознаватель покачал головой.
— Нет.
И все.
— Но вы ведь думаете, что это я?
Дайд поднял брови.
— Когда я это говорил?
Глава четырнадцатая
Когда Арен принес Агате брата, она как будто сразу выздоровела — заулыбалась, раскраснелась и долго обнималась с ним, выслушивая стремительный и почти захлебывающийся от эмоций рассказ про то, как они с Софи сидели в салоне, во что играли и что ели.
— А Софи? — вновь спросила Агата, посмотрев на императора.
Жена громко вздохнула, и Арен, бросив на Викторию предостерегающий взгляд, ответил:
— Она скоро придет, моя радость. Через несколько минут.
Агата хмурилась, и Арен добавил:
— Придет. А ты поставь обратно эмпатический щит. Ни к чему тебе сейчас слушать чужие эмоции. Можешь или мне помочь?
— Могу, — кивнула дочь, на секунду закрывая глаза. — Все.
— Молодец.
этот момент раздался стук в дверь, и Александр подскочил на кровати, завопив:
— Это Софи, Софи!
Император вовсе не был уверен в том, что это именно София, но когда Тадеуш по его кивку открыл дверь, оказалось, что это действительно она, дрожащая от волнения и беспокойства — как телом, так и эмоциями.
— Добрый день… — прошелестела она, приседая. Она на самом деле дрожала — губы, руки, и даже взгляд, наполненный тревогой и смятением, тоже дрожал. — Я могу зайти, ваше величество?
— Заходи, — ответил Арен, и Агата тут же воскликнула:
— Иди к нам, Софи! Иди!
Маленькая аньян сделала пару шагов вперед и остановилась.
— Садись сюда, — сказал император, похлопав по спинке кресла, что стояло рядом с кроватью.
Виктория недовольно поджала губы, но промолчала. Сама она сидела на кровати, рядом с Агатой и Александром.
София опустилась в кресло и, улыбнувшись детям, спросила:
— Как ты себя чувствуешь, Агата?
Ответить девочка не успела.
— Я не понимаю. Почему вы, София, называете мою дочь на «ты»? Кто дал вам на это право? — процедила Виктория с холодком в голосе. — Для вас она «ваше высочество».
Бросив мимолетный взгляд на удивленных детей и застывшее лицо Софии, Арен вновь подхватил жену под локоть, вернув на прежнее место печать молчания.
— Вик, я думаю, тебе нужно пообедать, — произнес он так спокойно, как мог, и повел Викторию к двери. — Я провожу тебя. Софи, побудь с Агатой и Александром, я сейчас вернусь.
— Да, ваше величество…
Судя по эмоциям, маленькая аньян совершенно не понимала, что происходит. Защитник, и что ему теперь с этим делать? Если Викторию не переубедить, она же Софию со свету сживет.
Арен вышел с женой за дверь спальни и позвал одного из охранников, стоявших у входа в детскую.
— Мэт, проводи, пожалуйста, мою супругу в столовую и проследи, чтобы она поела. Затем проводи ее величество в спальню.
Виктория, в отличие от Софии, была очень зла. Но Арен не мог допустить, чтобы она затевала скандалы при детях. Неужели не могла промолчать? Ему и надо-то было всего ничего — чтобы жена посидела молча несколько минут, пока он демонстрирует Агате и Александру, что София здесь и с ней все в порядке. Дети волновались, спрашивали про аньян, нужно было их успокоить. Агата, хоть ничего и не говорила, наверняка прекрасно понимала, что София может быть под подозрением, и переживала за нее. Виктории нужно было промолчать хотя бы ради дочери. Покричала бы на него потом, вечером, когда они будут наедине.
Снимать печать император не стал, чтобы жена не говорила ничего при слугах. Вынести из дворца они, конечно, ничего не смогут, но и здесь ни к чему болтать демоны знает что.
Вернувшись в детскую, Арен на секунду застыл. Сначала он даже не понял, что происходит, осознал только, что дети в восторге — так они смеялись, и Тадеуш тоже улыбался, с удовольствием наблюдая за тем, что делала София.
Она рисовала. Но не на бумаге, а в воздухе, и не кисточкой и красками, а руками и магией. Да, это была всего лишь иллюзия, но какая виртуозная!
Острый клюв, янтарные глаза, сильное тело, широкие крылья с золотыми перьями — с каждым взмахом ладони прямо в воздухе перед Софией появлялся золотой орел, казавшийся объемным, живым. Арен прекрасно знал, что подобная магия не требует большого резерва, но предполагает профессионализм и мастерство.
Да, в иллюзиях София была очень хороша.
— А сейча-а-ас, — сказала она, разводя руки в стороны, — смотрите!
Раздался слаженный вздох, полный восторга — потому что орел, взмахнув крыльями, полетел по комнате, и с каждым взмахом его перья переливались, словно слитки золота.
Арен улыбнулся. Кое-что София, конечно, не учла — не было колебаний воздуха, которые должны быть, если рядом пролетает птица. Но детям хватило и прекрасной картинки для того, чтобы пищать от восторга.
А потом орел сел на кровать и, пару секунд покрасовавшись перед улыбающимися и хихикающими детьми, медленно исчез.
— Здорово!
— Здолово! Да, пап?
Император посмотрел на Софию — ее лоб был мокрым от пота. Подобная магия далась ей нелегко.
— Но зачем?! Зачем мне это?!
— Это уже другой вопрос, к нему мы вернемся позже. Продолжайте свои предположения, София.
— Продолжать?!
— Именно. Первый вариант — яд в конфете был изначально — вы рассмотрели. Что дальше?
София вздохнула, пытаясь успокоиться. Может, этого он и добивается? Выводит ее из себя?
— Второй вариант — яд попал в конфету уже во дворце. Здесь тоже возможны два варианта. Либо его «закачали» при помощи шприца в одну из моих конфет, либо пришли и подменили конфету.
— И откуда же взяли копию в таком случае?
София замешкалась. Говорить очень не хотелось, но… он ведь все уже и так знает. Почему-то, глядя на Дайда, она в этом ни капли не сомневалась.
— Можно было изготовить, но это сложно, надо иметь такую же форму для конфет, а у мамы она необычная. Я принесла во дворец не одну коробку, а в общей сложности четыре. Третья у меня в комнате, четвертая — у принцессы Анастасии. Можно было взять, как вы сказали, копию, оттуда. Либо из моей коробки, либо из коробки ее высочества.
— Неплохо, айла Тали, — кивнул Дайд. — Кстати, а вы помните, сколько всего конфет осталось в вашей коробке? Сколько вы съели?
София на секунду задумалась.
— Нет.
— Ясно. А теперь давайте представим, что виновник у нас вы. Зачем вы это сделали? Только чур без «не знаю». Попытайтесь придумать причину.
— Вы издеваетесь? — поинтересовалась София устало. — Какая у меня может быть причина травить маленькую девочку, мою подопечную? Я не имею ни малейшего…
— Деньги, например.
— Какие еще деньги?
— Вот именно — еще. Император уже выдал вам зарплату за полгода, а заказчик преступления выдал вторую половину долга отца. Вам ведь надо выплатить его и сохранить дом и магазин? Вы получили деньги за отравление конфеты. Яд вам дал, допустим, заказчик. Вашей обязанностью было только начинить конфету, а затем…
— Айл Дайд! — прервала его София, возмутившись так искренне, что ей показалось — у нее сейчас пар из носа и ушей пойдет, как из чайника. — Тогда почему я все еще здесь?! Я должна была убежать из дворца, как только подменила конфету! Оставить матери деньги и перенестись как можно дальше из столицы, а лучше — в другую страну! А я сижу здесь и… беседую с вами!
Софии показалось, что губы дознавателя чуть дрогнули.
— Вам не нравится со мной беседовать, айла Тали?
— А кому-то из допрашиваемых нравилось с вами беседовать?!
Дайд фыркнул.
— В этом весь и ужас, айла Тали. Вы свободны. Допрос окончен. Скажите охраннику, что он может заходить, а сами идите в детскую.
— То есть, я не арестована?
Дознаватель покачал головой.
— Нет.
И все.
— Но вы ведь думаете, что это я?
Дайд поднял брови.
— Когда я это говорил?
Глава четырнадцатая
Когда Арен принес Агате брата, она как будто сразу выздоровела — заулыбалась, раскраснелась и долго обнималась с ним, выслушивая стремительный и почти захлебывающийся от эмоций рассказ про то, как они с Софи сидели в салоне, во что играли и что ели.
— А Софи? — вновь спросила Агата, посмотрев на императора.
Жена громко вздохнула, и Арен, бросив на Викторию предостерегающий взгляд, ответил:
— Она скоро придет, моя радость. Через несколько минут.
Агата хмурилась, и Арен добавил:
— Придет. А ты поставь обратно эмпатический щит. Ни к чему тебе сейчас слушать чужие эмоции. Можешь или мне помочь?
— Могу, — кивнула дочь, на секунду закрывая глаза. — Все.
— Молодец.
этот момент раздался стук в дверь, и Александр подскочил на кровати, завопив:
— Это Софи, Софи!
Император вовсе не был уверен в том, что это именно София, но когда Тадеуш по его кивку открыл дверь, оказалось, что это действительно она, дрожащая от волнения и беспокойства — как телом, так и эмоциями.
— Добрый день… — прошелестела она, приседая. Она на самом деле дрожала — губы, руки, и даже взгляд, наполненный тревогой и смятением, тоже дрожал. — Я могу зайти, ваше величество?
— Заходи, — ответил Арен, и Агата тут же воскликнула:
— Иди к нам, Софи! Иди!
Маленькая аньян сделала пару шагов вперед и остановилась.
— Садись сюда, — сказал император, похлопав по спинке кресла, что стояло рядом с кроватью.
Виктория недовольно поджала губы, но промолчала. Сама она сидела на кровати, рядом с Агатой и Александром.
София опустилась в кресло и, улыбнувшись детям, спросила:
— Как ты себя чувствуешь, Агата?
Ответить девочка не успела.
— Я не понимаю. Почему вы, София, называете мою дочь на «ты»? Кто дал вам на это право? — процедила Виктория с холодком в голосе. — Для вас она «ваше высочество».
Бросив мимолетный взгляд на удивленных детей и застывшее лицо Софии, Арен вновь подхватил жену под локоть, вернув на прежнее место печать молчания.
— Вик, я думаю, тебе нужно пообедать, — произнес он так спокойно, как мог, и повел Викторию к двери. — Я провожу тебя. Софи, побудь с Агатой и Александром, я сейчас вернусь.
— Да, ваше величество…
Судя по эмоциям, маленькая аньян совершенно не понимала, что происходит. Защитник, и что ему теперь с этим делать? Если Викторию не переубедить, она же Софию со свету сживет.
Арен вышел с женой за дверь спальни и позвал одного из охранников, стоявших у входа в детскую.
— Мэт, проводи, пожалуйста, мою супругу в столовую и проследи, чтобы она поела. Затем проводи ее величество в спальню.
Виктория, в отличие от Софии, была очень зла. Но Арен не мог допустить, чтобы она затевала скандалы при детях. Неужели не могла промолчать? Ему и надо-то было всего ничего — чтобы жена посидела молча несколько минут, пока он демонстрирует Агате и Александру, что София здесь и с ней все в порядке. Дети волновались, спрашивали про аньян, нужно было их успокоить. Агата, хоть ничего и не говорила, наверняка прекрасно понимала, что София может быть под подозрением, и переживала за нее. Виктории нужно было промолчать хотя бы ради дочери. Покричала бы на него потом, вечером, когда они будут наедине.
Снимать печать император не стал, чтобы жена не говорила ничего при слугах. Вынести из дворца они, конечно, ничего не смогут, но и здесь ни к чему болтать демоны знает что.
Вернувшись в детскую, Арен на секунду застыл. Сначала он даже не понял, что происходит, осознал только, что дети в восторге — так они смеялись, и Тадеуш тоже улыбался, с удовольствием наблюдая за тем, что делала София.
Она рисовала. Но не на бумаге, а в воздухе, и не кисточкой и красками, а руками и магией. Да, это была всего лишь иллюзия, но какая виртуозная!
Острый клюв, янтарные глаза, сильное тело, широкие крылья с золотыми перьями — с каждым взмахом ладони прямо в воздухе перед Софией появлялся золотой орел, казавшийся объемным, живым. Арен прекрасно знал, что подобная магия не требует большого резерва, но предполагает профессионализм и мастерство.
Да, в иллюзиях София была очень хороша.
— А сейча-а-ас, — сказала она, разводя руки в стороны, — смотрите!
Раздался слаженный вздох, полный восторга — потому что орел, взмахнув крыльями, полетел по комнате, и с каждым взмахом его перья переливались, словно слитки золота.
Арен улыбнулся. Кое-что София, конечно, не учла — не было колебаний воздуха, которые должны быть, если рядом пролетает птица. Но детям хватило и прекрасной картинки для того, чтобы пищать от восторга.
А потом орел сел на кровать и, пару секунд покрасовавшись перед улыбающимися и хихикающими детьми, медленно исчез.
— Здорово!
— Здолово! Да, пап?
Император посмотрел на Софию — ее лоб был мокрым от пота. Подобная магия далась ей нелегко.