Тьма императора

* * *


София не знала, сколько прошло времени — она изо всех сил пыталась отвлечь Александра от грустных мыслей, да и отвлечься самой, поэтому принялась читать мальчику одну из его любимых книг. Но наследник отвлекался с трудом, ерзал, косился на дверь, за которой периодически громко ходили, и в конце концов, конечно, расплакался.

— Простите, — обратилась София к охраннику, прижав к себе рыдающего ребенка, — вы не могли бы попросить, чтобы его высочеству принесли что-нибудь покушать? Время-то обеденное, а мы тут сидим.

Мужчина кивнул, и София смущенно добавила:

— И хорошо бы чего-нибудь сладкого…

Охранник, связавшись с кухней, попросил поднять в салон обед для Александра. А, отключившись, пробормотал:

— Все, сейчас пойдут слухи…

— Слухи? — переспросила София и, к ее удивлению, наследник вдруг почти перестал плакать.

— Угу. Начнут гадать, что случилось. Чем им там еще, на кухне, заняться…

— А что такое слухи? — поинтересовался Александр, глядя на Софию заплаканными глазами. — Это такие животные?

— Нет. — Девушка достала платок и вытерла мокрые щеки мальчика. — А почему ты так решил?

— Они ведь пойдут. Слухи. Значит, у них есть ноги.

Ответить София не успела — дверь тихо открылась, и в салон зашел молодой человек в форме дознавателя.

— Добрый день, — сказал он, оглядывая комнату, — мне нужно задать вам парочку вопросов. Сначала вам, айла, затем вам…

— Я не буду отвечать ни на какие вопросы, — перебила дознавателя София возмущенно, — пока его высочество Александр не пообедает. Да и вообще — какие вопросы в присутствии ребенка? Я должна кому-то его перепоручить, а я не могу этого сделать. Детей я отдаю либо императору, либо императрице. Вы их здесь видите? Нет. Никаких вопросов!

Судя по вытянувшемуся лицу, дознаватель растерялся.

— Айла Тали права, — произнес охранник невозмутимо, — мы не можем оставить его высочество. Мы ответим на все вопросы, но только после того, как нам даст такое указание император.

— Я вас понял, — кивнул молодой человек. — Что ж, я передам это и айлу Дайду, и его величеству, он сейчас в детской.

— Папа тут? — сразу оживился Александр. И, набрав в грудь побольше воздуха, завопил: — Я ХОЧУ К ПАПЕЕЕЕЕЕ!!!

Дознаватель вздрогнул и выскочил за дверь, но на его месте сразу возникла горничная с тележкой.

— Алекс, смотри, тебе привезли покушать! — воскликнула София. — Давай поглядим, что там, под крышкой, а? Как думаешь, что тебе привезли?

Мальчик, всхлипнув и надувшись, повторил:

— Я хочу к папе.

— Папа скоро придет. И будет очень сердиться, если ты не поешь. На меня будет сердиться. Я очень не хочу, чтобы твой папа на меня сердился.

— И я не хочу…

— Тогда давай поедим, Алекс.

София подняла крышку с одного подноса, а охранник — со второго. Н-да, судя по количеству еды, повара решили, что кормить надо не только Александра, но и всех остальных членов семьи Альго.

— О-о-о, смотри, сколько всего вкусного! М-м-м! Что ты хочешь?

Все же чувство голода и любопытство победило капризы и тревожность, и наследник, повернувшись лицом к подносам с едой, задумался.

— Пиложное! — и маленькая ручка потянулась к корзиночке с цветами из крема.

— Попа слипнется, — прошептала София Александру на ухо, и он хихикнул. — А чтобы не слиплась, надо есть суп. Смотри, какой супчик! Бери ложку, и давай кушать…





* * *



Когда подчиненный Гектора вернулся из салона и сообщил, что аньян и охранник отказались отвечать на вопросы, Дайд усмехнулся и посмотрел на императора.

— Потом допросишь, — сказал Арен. — Они никуда не денутся. А я не могу сейчас забрать Александра, да и Виктория еще не вернулась.

— Доверяете вашей аньян? — спросил Гектор вкрадчиво. — А вдруг она замешана? Император покачал головой.

— Это маловероятно.

Дайд промолчал, а через минуту, завершив осмотр детской, попросил отпустить его осматривать остальное и опрашивать свидетелей.

— Как закончишь, зайди, — ответил Арен и, проводив взглядом палкообразную фигуру Гектора, вернулся в спальню к Агате.

Его девочка спала, подключенная к капельнице и маленькому аппарату, который считывал ее физические показатели. Она все еще была бледной, но уже не настолько — синюшность с лица ушла.

— Все хорошо, ваше величество, — пробормотал Тадеуш, внимательно глядя на экран аппарата. — Состояние стабильное, теперь к лекарствам подключилась сама кровь вашей дочери. Она неплохо справляется с ядом.

Арен кивнул — да, Альго были способны справиться со многими отравляющими веществами. И убийца наверняка это знал, рассчитывая смертельную для ребенка дозу.

Император сел рядом с Агатой, прикоснулся к руке — она была теплой. Обошлось, действительно обошлось… Погладив пальцы дочери, он связался по браслету с начальником охраны дворца.

— Виго, моя жена еще не вернулась?

Виктории о случившемся не сообщили — Арен решил ее не тревожить. Пусть лучше сразу увидит Агату живой, а еще лучше — в сознании.

— Пока нет. Но охрана ее величества доложила мне минут пять назад, что скоро они заканчивают и переносятся обратно во дворец.

— Замечательно. Пусть сразу приведут мою жену в детскую.

— Да, ваше величество.

Арен прервал связь и вновь повернулся к Тадеушу.

— Когда Агата проснется?

— Если сама — не раньше, чем через двадцать минут, когда закончится капельница. Я могу разбудить ее, но…

— Нет, не надо. Пусть восстанавливается.

Император погладил дочь по волосам. Темные, мягкие, так похожие на волосы его матери… Она умерла, когда ему было восемнадцать, затем постепенно зачах и отец. Именно он рассказал Арену, Аарону и Анне, что Альго могут по-настоящему любить только раз в жизни. Что они горят как огонь, пока жив их любимый, но если с этим человеком что-то случится — превращаются в пепел.

Аарону и Анне повезло — они счастливо и взаимно любили. А вот Арен никак не мог добиться взаимности от Агаты Арманиус — девушки, которую он выбрал. Наверное, именно тогда, глядя на его мучения, брат и решил убить Агату, помня, как быстро умер отец после смерти матери. Да еще и спланировал все так, словно это она пыталась убить Арена, но ошиблась, поэтому и погибла сама.

Было ли это настоящей любовью? Ведь Арен, в отличие от своего отца, не умер. И стал императором через два года.

Волосы Агаты-дочери скользили меж пальцев… Какие мягкие! За один этот волосок он и умереть готов… Нет, конечно, то была любовь. Арен до сих пор ощущал внутри себя горечь и боль, когда вспоминал сестру Берта Арманиуса. И на месте сердца — словно пустота, бездна, тьма, которую ничем не заполнить, как ни старайся.

Если только детьми.

— Арен…

Он оглянулся и сразу ощутил эмоции вошедшей в спальню Виктории. Удивительно, как раньше не почувствовал. Наверное, слишком погрузился в себя.

От жены неприятно веяло холодом. Именно так Арен часто ощущал страх.

— Что случилось? — она быстро подошла ближе, глядя то на него, то на Агату. — Что с нашей девочкой?

— Сядь. — Император усадил Викторию на свое место, а сам встал. — Я сейчас все тебе расскажу.

Очень кратко и быстро Арен поведал жене о случившемся и, как только замолчал, услышал вполне ожидаемое:

— Это София!

Виктория полыхала от яростной ненависти, и это настолько давило, что император, поморщившись, поставил щит.

— Не говори ерунду, Вик.

— Ты ее выгораживаешь, потому что она твоя любовница! — выпалила жена обвиняюще, и краем глаза Арен заметил, как Тадеуш, отключавший в этот момент капельницу, чуть вздрогнул. — Она очевидно виновата!

Император сделал вдох, пытаясь унять раздражение.

— Вик, давай в том, кто виноват, а кто нет, будет разбираться Гектор. Это его работа.

— Пока он будет разбираться, эта дрянь отравит наших детей! — взвизгнула Виктория, и, наверное, она сделала это слишком громко — Агата вдруг застонала и завозилась.

Тадеуш тут же бросился к столику, схватил какую-то бутылочку и вернулся обратно к постели. Отвинтил крышку и поднес флакон к носу наследницы.