Тьма и пламя. На бескрайней земле
Часть 50 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Оливер еще долго смотрел ей вслед – на ее ярко-зеленое платье, на ее широкие виляющие бедра.
– Красивая, – сказал брат принцессы, касаясь кончиками пальцев своих губ.
Эли и Габриэль переглянулись, обдумывая предложение чародейки. Принцесса пожала плечами, а мэйт с грустной улыбкой посмотрел на новый меч.
– Ну, теперь у нас есть Змей. Думаю, нам нечего бояться.
Габриэль открыл дверь. Но порог не переступил, изучая просторный, чистый и светлый зал. Из дома тянуло прохладой.
– Ну, что там? – спросила Эли.
– Человек за большим круглым столом, – сказал мэйт и вошел.
Слева от него, далеко от входа, у стены за столом, накрытым разноцветной скатертью, сидел лысый и загорелый мужчина лет пятидесяти.
При виде гостей незнакомец встал из-за стола и медленно пошел к ним. Маг был смуглым настолько, насколько, наверное, можно быть смуглым, и пугающе высоким, на две головы выше мэйта, – а Габриэля, между прочим, никогда не обзывали коротышкой. На тощем теле незнакомца болталось бледно-желтое платье, украшенное черным узором и перетянутое широким поясом.
Чародей остановился в двух шагах от них и, сложив ладони крест-накрест на поясе, чуть опустил голову.
– Джевехард, – представился он.
– Габриэль, Элизабет и ее брат Оливер. – Мэйт тоже чуть склонил голову.
И заметил знакомый перстень на указательном пальце чародея. Перстень, как… у мага Апсэля: широкая золотая оправа держала белый камень в форме снежинки. Интересно, подумал мэйт, вспоминая странное возбуждение Ивы, когда она говорила о «мудром чародее».
– Прошу вас, – Джевехард указал рукой на стол. – Хотите есть или, может быть, вина?
Говорил маг ясно, спокойно – речь на олдише давалась ему легко, но… все равно совершенно чистой ее назвать было нельзя. Ощущался какой-то призвук. Нет, не островной – скорее восточный, бессарийский.
– Я бы поел! – воскликнул Оливер.
И чародей дважды хлопнул в ладоши, призывая кого-то. В зале появились две смуглые худые девочки лет пятнадцати. Обе были подстрижены коротко, по-мальчишески, и одеты в точности как сам Джевехард. Одну из них маг отослал в город, шепнув что-то ей на ухо. А другая осталась рядом с ним, дожидаясь, пока все рассядутся.
Мэйт снял рюкзак с гаргом и осторожно поставил его рядом со стулом.
Посреди круглого стола, за которым с легкостью могли поместиться десять человек, блестела глубокая медная чаша с персиками, яблоками и виноградом. Брату принцессы пришлось привстать и вытянуть руки, чтобы добраться до нее. Он взял два яблока и одно из них подал Эли. Но она жестом отвергла угощение, и тогда Оливер предложил отведать его мэйту. Габриэль не стал отказываться. Большое красное яблоко выглядело аппетитным. Однако мэйт лишь повертел его в руках, так и не надкусив. Его интересовало другое. Зачем он понадобился Джевехарду? Почему на его указательном пальце сверкал перстень, как у Апсэля? И что было изображено на подвеске, под золотой цепью, лежащей на столе, рядом с левой рукой чародея?.. Впрочем, Габриэль решил не торопить события.
– Tamuh kami ingin makah. Membah sverrah, dagin dan anggur, – сказал Джевехард. – Rgihi.
– Идти, – неуверенно перевел мэйт последнее слово.
– Иди, – поправил его чародей. – Понимаешь бессарийский?
– Нет, – честно ответил мэйт, сожалея, что в свое время вместо бессарийского предпочел изучить варлийский язык. Холодный север ближе к Семи островам, чем горячий восток. А значит, и попасть в суровые заснеженные земли было проще, чем в далекую Бессарию. – Так, знаю несколько слов.
– Ну, это поправимо, – сказал Джевехард так, будто с сегодняшнего дня собирался учить мэйта восточному языку. И обратил взор своих серо-голубых прищуренных глаз на принцессу. – Элизабет… – задумчиво протянул он. – Насколько я понимаю, вы та самая пропавшая гардийская принцесса, из-за которой вся Олдия стоит на ушах? О, не стоит переживать, прелестное создание, – поспешил успокоить ее чародей, – здесь вы в полной безопасности.
Он не врал, понял мэйт, втягивая носом воздух. Пахло морем и яблочной мякотью, которую с хрустом перемалывали челюсти брата принцессы, – не ложью. В зале плавал еще какой-то запах – горьковатый, тонкий и… совершенно незнакомый, – возможно, восточных пряностей. Но все они рассеялись, расступились, как только вернулась служанка Джевехарда, принесшая с собой яркий аромат восточной кухни.
На огромном медном подносе стояли три глиняные чаши, столько же серебристых кубков и тонкий, белый, напоминающий лебединую шею, графин. Смуглая девочка в бледно-желтом платье быстро расставила предметы грядущей трапезы перед гостями, разлила вино по кубкам и спешно удалилась.
В чаше для омовения рук плавали мелкие лепестки роз, в другой – лежали румяные лепешки, посыпанные зеленью, в третьей… Мэйт поводил носом над восточным блюдом, вдыхая запах жареного мяса, меда, чеснока, орехов и перца. После чего воткнул заостренную палочку, лежащую в чаше, в кусочек и отправил его в рот, осторожно снимая губами.
– Умм, – восхитился Габриэль, глотнув вина. – А вы? Не разделите с нами трапезу?
– Я уже пообедал, пока дожидался вас, – ответил Джевехард, как показалось мэйту, с грустью. – Внизу вас ждет нагретая купальня, а на втором этаже – приготовлены комнаты. Не ночевать же мэйту Семи островов и принцессе Гардии в местном трактире? – улыбнулся чародей. – Да и к тому же… – он задумался, – один посетитель на днях устроил там страшный погром.
– Очень вкусно! – с набитым ртом произнес Оливер, утирая мед с подбородка.
– А что это за мясо? – спросила Эли, с интересом разглядывая золотистый кусочек.
– Язык свера, – ответил маг.
– Хм, никогда не пробовала. Но всегда хотела, – призналась принцесса, не без удовольствия пережевывая мясо. – Действительно вкусно. А тебе как, Габриэль?
Он кивнул, спешно запивая мясо вином. Проталкивая его с отвращением в собственную глотку. Стараясь сбить вдруг подступившую тошноту. Ему вспомнился запах тухлятины, белые кости у берега озера и огромный кровавый кусок языка, лежащий в траве.
Дальше ели молча. Под звуки собственного чавканья и журчания вина. А также под счастливым взглядом гостеприимного хозяина, который был подозрительно любезен. Сытно кормил, сладко поил, нагрел купальню и готов был предоставить комнаты, чтобы – не дайте боги! – знатные путники не прозябали в местном трактире.
К несчастью, Габриэль понимал, что материнская забота со стороны Джевехарда объяснялась не только известным на всю Андрию восточным гостеприимством. Смуглый и лысый маг чего-то от него хотел. Видимо, после весточки от Ивы чародей ждал, когда они с Эли прибудут в Пантал. И готовился, нагревая купальню и заставляя служанку взбивать перины, чистить до блеска посуду и лепить лепешки. Поэтому можно было смело спорить на Змея и даже на трон Семи островов, что восточный чародей попросит (а может, и потребует) чего-нибудь от одного из своих гостей. Но чего именно, Габриэль не представлял. И, несмотря на неуемное любопытство, не торопил события, давая Эли и ее брату насладиться трапезой в кои-то веки за настоящим столом со скатертью.
Спустя пять мьюн обе чаши опустели, и Джевехард вновь вызвал служанку, чтобы та убрала со стола. После чего поднялся и обратился к принцессе:
– О, прекрасный цветок Гардии, надеюсь, вы простите мне мое желание побыть с мэйтом наедине. Нам с Габриэлем нужно кое-что обсудить.
Принцесса посмотрела на мэйта, ожидая согласия или отказа. И Габриэль нерешительно и едва заметно кивнул. Ему не хотелось отпускать Элизабет дальше, чем на шаг. Но проклятое любопытство изводило его настолько, что он не мог не согласиться. К тому же было ясно как день, что чародея с востока не волновала исчезнувшая гардийская принцесса. Джевехарда интересовал сбежавший мэйт Семи островов. Только он.
– Конечно, – получив одобрение, сказала Эли. – Мы как раз с Оливером хотели прогуляться, – спешно поднимаясь из-за стола, проговорила она. – И заодно узнать, когда отходит корабль в Олдию.
– Прошу вас, не утруждайте себя. Ближайший корабль отходит через два дня.
– Откуда вы знаете? – удивилась Эли.
– Мне ли не знать. Ведь это мой порт и мой город, – улыбнулся Джевехард, разводя руками. – Предлагаю вам свою купальню. – Он хлопнул в ладоши. – Моя служанка вас проводит.
– Я с радостью, – сказал Оливер.
Мэйт посмотрел на брата принцессы и подал ему меч.
– Не расставайся с ней ни на миг и не своди с нее глаз, – прошептал Габриэль.
Эли взяла рюкзак с гаргом. Судя по виду, принцесса тоже была не прочь поплескаться в местной купальне. После недели, проведенной на пыльной дороге Габриэль и сам с удовольствием присоединился бы к ним. Но…
Служанка повела принцессу и ее брата в купальню. А Габриэль смотрел им вслед, пока они не скрылись. Он понимал, что в роскошном доме чародея никто не причинит им вреда. Но на сердце почему-то было тревожно.
Как только принцесса с братом ушли, маг взял со стола цепь и, чуть согнув голову, ее надел. На его груди, поверх бледно-желтого платья, закачалась золотая подвеска в форме кулака, на тыльной стороне которого была выбита замочная скважина. «О боги!» – только и мог подумать мэйт, глядя на известный ему символ – символ огромной власти. Если Габриэль ничего не путал, то восточный чародей был ключником, то есть самым могущественным человеком в Бессарии. Но почему он находился тут, в самом обычном порту, без всякой охраны? Так далеко от родного королевства… Вопросы лишь множились, а причина внимания, как оказалось, одного из самых влиятельных людей в Андрии к скромной персоне мэйта Семи островов все еще оставалась тайной.
Джевехард выпрямился в полный рост, кашлянул и спросил:
– Скажи мне, кто я?
Это какая-то проверка, понял мэйт, не слишком воодушевленный очередной загадкой, которую предложили ему разгадать. Он желал знать, чего хотел от него Джевехард и почему носил на пальце знакомый перстень. Однако решил подыграть, чтобы не показаться грубым и непочтительным.
– Ваша подвеска в виде кулака с замочной скважиной… – начал отвечать мэйт. – Сциники мне рассказывали, что такую носит ключник. То есть… вы вроде как мэнж или король.
– Rumah – так меня называют на востоке, – одобрительно произнес Джевехард, снимая цепь. – Но ты можешь звать меня по имени. Мне редко приходится его слышать.
– А где ваша стража?
– Тебе ли не знать, как иногда приятно побыть одному.
Габриэль молча согласился. А маг небрежно, как уродливую безделушку, бросил цепь на скатерть. После чего с облегчением, словно сняв тяжкий груз, сел за стол и пристально посмотрел на мэйта.
– Понимаю, тебя сейчас, наверное, мучают вопросы и раздирает любопытство, – с восторгом начал он, двигая перед собой ладонями, словно вращал большой шар. – Это чувство. Как же мне его порой не хватает!
– Зачем я вам нужен? – не выдержал Габриэль. – И ваш перстень… я уже видел подобный. У мага по имени Апсэль. Откуда он у вас?
Джевехард поднял ладонь на уровень глаз и с улыбкой поглядел на перстень.
– Я в тебе не ошибся. Ты наблюдательный. Наблюдательный, образованный, сильный и храбрый, – похвалил чародей.
А мэйт подумал, что, будь на его месте Барталд, то сейчас растаял бы от комплиментов, забыв про все на свете. В том числе и про стремление восточного мага во что бы то ни стало угодить дорогому гостю. Лесть, как и изумительно вкусное вино, была лишь одним из приемов достижения желаемого. Но что стояло за ней? Это Джевехард упорно не хотел раскрывать. Тонко намекал, ходил вокруг да около. Но не раскрывал, словно чего-то боялся…
Мэйт внимательно посмотрел на него, молча требуя ответа.
– Не переживай, Апсэль жив и здоров. Никто его не убил и не ограбил. Он сам кого угодно убьет и ограбит, если захочет. Что до этой побрякушки… – вздохнул Джевехард. – Она есть у многих магов нашего ордена.
– Какого ордена?
– Первоцвета, – ответил чародей, опуская ладонь на стол. – Полагаю, ты ничего о нем не слышал. Ведь ты с островов…
Мэйт ухмыльнулся:
– Почему же.
– Ты не перестаешь меня удивлять, – с изумлением произнес чародей. – Апсэль говорил тебе что-нибудь?
– Нет, – покачал головой мэйт и улыбнулся.
Роль того, кто загадывает загадки, а не ищет на них ответы, нравилась Габриэлю куда больше.
– Тогда откуда? – не понимал маг. – Готтилф? Ива или ее молодой любовник… как там его, Эрс? С Уку-Уку, насколько мне известно, ты не встречался.
Джевехард искренне терялся в догадках, а Габриэль был по-настоящему ошеломлен его знаниями. Готтилф, Апсэль, Ива – восточный чародей перечислил всех магов, с которыми мэйту пришлось встретиться. Назвал даже того, о котором довелось лишь слышать. Получалось, что все они… Невероятно! Впрочем, существование тайного ордена мгновение назад также казалось невероятным.
– Те, кого вы назвали… Все они из Первоцвета? – споросил мэйт.
– Да. А перед тобой – его глава. И с тех пор, как ты оказался у Готтилфа, как я получил от него первую весть, то не переставал за тобой следить, насколько позволяли мне силы.
– Красивая, – сказал брат принцессы, касаясь кончиками пальцев своих губ.
Эли и Габриэль переглянулись, обдумывая предложение чародейки. Принцесса пожала плечами, а мэйт с грустной улыбкой посмотрел на новый меч.
– Ну, теперь у нас есть Змей. Думаю, нам нечего бояться.
Габриэль открыл дверь. Но порог не переступил, изучая просторный, чистый и светлый зал. Из дома тянуло прохладой.
– Ну, что там? – спросила Эли.
– Человек за большим круглым столом, – сказал мэйт и вошел.
Слева от него, далеко от входа, у стены за столом, накрытым разноцветной скатертью, сидел лысый и загорелый мужчина лет пятидесяти.
При виде гостей незнакомец встал из-за стола и медленно пошел к ним. Маг был смуглым настолько, насколько, наверное, можно быть смуглым, и пугающе высоким, на две головы выше мэйта, – а Габриэля, между прочим, никогда не обзывали коротышкой. На тощем теле незнакомца болталось бледно-желтое платье, украшенное черным узором и перетянутое широким поясом.
Чародей остановился в двух шагах от них и, сложив ладони крест-накрест на поясе, чуть опустил голову.
– Джевехард, – представился он.
– Габриэль, Элизабет и ее брат Оливер. – Мэйт тоже чуть склонил голову.
И заметил знакомый перстень на указательном пальце чародея. Перстень, как… у мага Апсэля: широкая золотая оправа держала белый камень в форме снежинки. Интересно, подумал мэйт, вспоминая странное возбуждение Ивы, когда она говорила о «мудром чародее».
– Прошу вас, – Джевехард указал рукой на стол. – Хотите есть или, может быть, вина?
Говорил маг ясно, спокойно – речь на олдише давалась ему легко, но… все равно совершенно чистой ее назвать было нельзя. Ощущался какой-то призвук. Нет, не островной – скорее восточный, бессарийский.
– Я бы поел! – воскликнул Оливер.
И чародей дважды хлопнул в ладоши, призывая кого-то. В зале появились две смуглые худые девочки лет пятнадцати. Обе были подстрижены коротко, по-мальчишески, и одеты в точности как сам Джевехард. Одну из них маг отослал в город, шепнув что-то ей на ухо. А другая осталась рядом с ним, дожидаясь, пока все рассядутся.
Мэйт снял рюкзак с гаргом и осторожно поставил его рядом со стулом.
Посреди круглого стола, за которым с легкостью могли поместиться десять человек, блестела глубокая медная чаша с персиками, яблоками и виноградом. Брату принцессы пришлось привстать и вытянуть руки, чтобы добраться до нее. Он взял два яблока и одно из них подал Эли. Но она жестом отвергла угощение, и тогда Оливер предложил отведать его мэйту. Габриэль не стал отказываться. Большое красное яблоко выглядело аппетитным. Однако мэйт лишь повертел его в руках, так и не надкусив. Его интересовало другое. Зачем он понадобился Джевехарду? Почему на его указательном пальце сверкал перстень, как у Апсэля? И что было изображено на подвеске, под золотой цепью, лежащей на столе, рядом с левой рукой чародея?.. Впрочем, Габриэль решил не торопить события.
– Tamuh kami ingin makah. Membah sverrah, dagin dan anggur, – сказал Джевехард. – Rgihi.
– Идти, – неуверенно перевел мэйт последнее слово.
– Иди, – поправил его чародей. – Понимаешь бессарийский?
– Нет, – честно ответил мэйт, сожалея, что в свое время вместо бессарийского предпочел изучить варлийский язык. Холодный север ближе к Семи островам, чем горячий восток. А значит, и попасть в суровые заснеженные земли было проще, чем в далекую Бессарию. – Так, знаю несколько слов.
– Ну, это поправимо, – сказал Джевехард так, будто с сегодняшнего дня собирался учить мэйта восточному языку. И обратил взор своих серо-голубых прищуренных глаз на принцессу. – Элизабет… – задумчиво протянул он. – Насколько я понимаю, вы та самая пропавшая гардийская принцесса, из-за которой вся Олдия стоит на ушах? О, не стоит переживать, прелестное создание, – поспешил успокоить ее чародей, – здесь вы в полной безопасности.
Он не врал, понял мэйт, втягивая носом воздух. Пахло морем и яблочной мякотью, которую с хрустом перемалывали челюсти брата принцессы, – не ложью. В зале плавал еще какой-то запах – горьковатый, тонкий и… совершенно незнакомый, – возможно, восточных пряностей. Но все они рассеялись, расступились, как только вернулась служанка Джевехарда, принесшая с собой яркий аромат восточной кухни.
На огромном медном подносе стояли три глиняные чаши, столько же серебристых кубков и тонкий, белый, напоминающий лебединую шею, графин. Смуглая девочка в бледно-желтом платье быстро расставила предметы грядущей трапезы перед гостями, разлила вино по кубкам и спешно удалилась.
В чаше для омовения рук плавали мелкие лепестки роз, в другой – лежали румяные лепешки, посыпанные зеленью, в третьей… Мэйт поводил носом над восточным блюдом, вдыхая запах жареного мяса, меда, чеснока, орехов и перца. После чего воткнул заостренную палочку, лежащую в чаше, в кусочек и отправил его в рот, осторожно снимая губами.
– Умм, – восхитился Габриэль, глотнув вина. – А вы? Не разделите с нами трапезу?
– Я уже пообедал, пока дожидался вас, – ответил Джевехард, как показалось мэйту, с грустью. – Внизу вас ждет нагретая купальня, а на втором этаже – приготовлены комнаты. Не ночевать же мэйту Семи островов и принцессе Гардии в местном трактире? – улыбнулся чародей. – Да и к тому же… – он задумался, – один посетитель на днях устроил там страшный погром.
– Очень вкусно! – с набитым ртом произнес Оливер, утирая мед с подбородка.
– А что это за мясо? – спросила Эли, с интересом разглядывая золотистый кусочек.
– Язык свера, – ответил маг.
– Хм, никогда не пробовала. Но всегда хотела, – призналась принцесса, не без удовольствия пережевывая мясо. – Действительно вкусно. А тебе как, Габриэль?
Он кивнул, спешно запивая мясо вином. Проталкивая его с отвращением в собственную глотку. Стараясь сбить вдруг подступившую тошноту. Ему вспомнился запах тухлятины, белые кости у берега озера и огромный кровавый кусок языка, лежащий в траве.
Дальше ели молча. Под звуки собственного чавканья и журчания вина. А также под счастливым взглядом гостеприимного хозяина, который был подозрительно любезен. Сытно кормил, сладко поил, нагрел купальню и готов был предоставить комнаты, чтобы – не дайте боги! – знатные путники не прозябали в местном трактире.
К несчастью, Габриэль понимал, что материнская забота со стороны Джевехарда объяснялась не только известным на всю Андрию восточным гостеприимством. Смуглый и лысый маг чего-то от него хотел. Видимо, после весточки от Ивы чародей ждал, когда они с Эли прибудут в Пантал. И готовился, нагревая купальню и заставляя служанку взбивать перины, чистить до блеска посуду и лепить лепешки. Поэтому можно было смело спорить на Змея и даже на трон Семи островов, что восточный чародей попросит (а может, и потребует) чего-нибудь от одного из своих гостей. Но чего именно, Габриэль не представлял. И, несмотря на неуемное любопытство, не торопил события, давая Эли и ее брату насладиться трапезой в кои-то веки за настоящим столом со скатертью.
Спустя пять мьюн обе чаши опустели, и Джевехард вновь вызвал служанку, чтобы та убрала со стола. После чего поднялся и обратился к принцессе:
– О, прекрасный цветок Гардии, надеюсь, вы простите мне мое желание побыть с мэйтом наедине. Нам с Габриэлем нужно кое-что обсудить.
Принцесса посмотрела на мэйта, ожидая согласия или отказа. И Габриэль нерешительно и едва заметно кивнул. Ему не хотелось отпускать Элизабет дальше, чем на шаг. Но проклятое любопытство изводило его настолько, что он не мог не согласиться. К тому же было ясно как день, что чародея с востока не волновала исчезнувшая гардийская принцесса. Джевехарда интересовал сбежавший мэйт Семи островов. Только он.
– Конечно, – получив одобрение, сказала Эли. – Мы как раз с Оливером хотели прогуляться, – спешно поднимаясь из-за стола, проговорила она. – И заодно узнать, когда отходит корабль в Олдию.
– Прошу вас, не утруждайте себя. Ближайший корабль отходит через два дня.
– Откуда вы знаете? – удивилась Эли.
– Мне ли не знать. Ведь это мой порт и мой город, – улыбнулся Джевехард, разводя руками. – Предлагаю вам свою купальню. – Он хлопнул в ладоши. – Моя служанка вас проводит.
– Я с радостью, – сказал Оливер.
Мэйт посмотрел на брата принцессы и подал ему меч.
– Не расставайся с ней ни на миг и не своди с нее глаз, – прошептал Габриэль.
Эли взяла рюкзак с гаргом. Судя по виду, принцесса тоже была не прочь поплескаться в местной купальне. После недели, проведенной на пыльной дороге Габриэль и сам с удовольствием присоединился бы к ним. Но…
Служанка повела принцессу и ее брата в купальню. А Габриэль смотрел им вслед, пока они не скрылись. Он понимал, что в роскошном доме чародея никто не причинит им вреда. Но на сердце почему-то было тревожно.
Как только принцесса с братом ушли, маг взял со стола цепь и, чуть согнув голову, ее надел. На его груди, поверх бледно-желтого платья, закачалась золотая подвеска в форме кулака, на тыльной стороне которого была выбита замочная скважина. «О боги!» – только и мог подумать мэйт, глядя на известный ему символ – символ огромной власти. Если Габриэль ничего не путал, то восточный чародей был ключником, то есть самым могущественным человеком в Бессарии. Но почему он находился тут, в самом обычном порту, без всякой охраны? Так далеко от родного королевства… Вопросы лишь множились, а причина внимания, как оказалось, одного из самых влиятельных людей в Андрии к скромной персоне мэйта Семи островов все еще оставалась тайной.
Джевехард выпрямился в полный рост, кашлянул и спросил:
– Скажи мне, кто я?
Это какая-то проверка, понял мэйт, не слишком воодушевленный очередной загадкой, которую предложили ему разгадать. Он желал знать, чего хотел от него Джевехард и почему носил на пальце знакомый перстень. Однако решил подыграть, чтобы не показаться грубым и непочтительным.
– Ваша подвеска в виде кулака с замочной скважиной… – начал отвечать мэйт. – Сциники мне рассказывали, что такую носит ключник. То есть… вы вроде как мэнж или король.
– Rumah – так меня называют на востоке, – одобрительно произнес Джевехард, снимая цепь. – Но ты можешь звать меня по имени. Мне редко приходится его слышать.
– А где ваша стража?
– Тебе ли не знать, как иногда приятно побыть одному.
Габриэль молча согласился. А маг небрежно, как уродливую безделушку, бросил цепь на скатерть. После чего с облегчением, словно сняв тяжкий груз, сел за стол и пристально посмотрел на мэйта.
– Понимаю, тебя сейчас, наверное, мучают вопросы и раздирает любопытство, – с восторгом начал он, двигая перед собой ладонями, словно вращал большой шар. – Это чувство. Как же мне его порой не хватает!
– Зачем я вам нужен? – не выдержал Габриэль. – И ваш перстень… я уже видел подобный. У мага по имени Апсэль. Откуда он у вас?
Джевехард поднял ладонь на уровень глаз и с улыбкой поглядел на перстень.
– Я в тебе не ошибся. Ты наблюдательный. Наблюдательный, образованный, сильный и храбрый, – похвалил чародей.
А мэйт подумал, что, будь на его месте Барталд, то сейчас растаял бы от комплиментов, забыв про все на свете. В том числе и про стремление восточного мага во что бы то ни стало угодить дорогому гостю. Лесть, как и изумительно вкусное вино, была лишь одним из приемов достижения желаемого. Но что стояло за ней? Это Джевехард упорно не хотел раскрывать. Тонко намекал, ходил вокруг да около. Но не раскрывал, словно чего-то боялся…
Мэйт внимательно посмотрел на него, молча требуя ответа.
– Не переживай, Апсэль жив и здоров. Никто его не убил и не ограбил. Он сам кого угодно убьет и ограбит, если захочет. Что до этой побрякушки… – вздохнул Джевехард. – Она есть у многих магов нашего ордена.
– Какого ордена?
– Первоцвета, – ответил чародей, опуская ладонь на стол. – Полагаю, ты ничего о нем не слышал. Ведь ты с островов…
Мэйт ухмыльнулся:
– Почему же.
– Ты не перестаешь меня удивлять, – с изумлением произнес чародей. – Апсэль говорил тебе что-нибудь?
– Нет, – покачал головой мэйт и улыбнулся.
Роль того, кто загадывает загадки, а не ищет на них ответы, нравилась Габриэлю куда больше.
– Тогда откуда? – не понимал маг. – Готтилф? Ива или ее молодой любовник… как там его, Эрс? С Уку-Уку, насколько мне известно, ты не встречался.
Джевехард искренне терялся в догадках, а Габриэль был по-настоящему ошеломлен его знаниями. Готтилф, Апсэль, Ива – восточный чародей перечислил всех магов, с которыми мэйту пришлось встретиться. Назвал даже того, о котором довелось лишь слышать. Получалось, что все они… Невероятно! Впрочем, существование тайного ордена мгновение назад также казалось невероятным.
– Те, кого вы назвали… Все они из Первоцвета? – споросил мэйт.
– Да. А перед тобой – его глава. И с тех пор, как ты оказался у Готтилфа, как я получил от него первую весть, то не переставал за тобой следить, насколько позволяли мне силы.