Тёмные пути

– Ой, да ладно. – Я осклабился. – Было бы чего стесняться или терять. Сама же говоришь – все уже случилось. Мне понравилось, желаю повторить. Имею право. И насчет «кончай» – как скажешь, детка! Но только не сразу!

– Да какое право ты… – взвизгнула она, а я в этот момент совершил коварный прыжок, сократив расстояние до минимального, и тут же дал волю рукам.

Ну да, как я и думал – под халатом футболка и короткая юбка, он не более чем бутафория. Да и велик ей, особенно в груди. У Изольды там все куда масштабнее, чем у этой шутницы.

– Руки убрал! – заорала она, пытаясь вырваться, а я тем временем повалил ее на диван, до кучи вынув язык и поболтав им в воздухе, как змея жалом. – Отвали, скотина! Да блин!

Предплечье резанула боль, я ослабил захват, девчонка мигом вывернулась из моих объятий и отскочила в сторону, зло глядя на меня. Ногти на ее руках стали когтями, не такими длинными, как у Изольды, но достаточными, чтобы, например, перерезать мне глотку.

– Это больно, – сообщил я ей, глядя на наливающиеся багровым цветом и капельками крови порезы на теле, – и даже очень.

– Потому что слушать надо, что тебе приказывают, – зло бросила шутница. – Сказала, что надо руки убрать, значит, нечего их распускать.

– А кто ты такая, чтобы мне приказывать? – Я встал с кровати и, не обращая внимания на изготовившуюся к новой схватке ведьмочку, подошел к креслу, где валялась моя одежда, отыскал трусы и натянул их на себя. – Ты кто вообще такая? Нахалка, которая не выполнила порученное ей дело и по глупости своей решившая посмеяться над пьяным дурачком? Вот только ты не подумала об одной простой вещи: часто ли Изольда своих мужиков вот так обхаживает? И с чего именно мне такая честь? А еще ты не в курсе, что я приятельствую с Марфой Петровной, можно сказать, дружу домами, и это совсем не шутка. Почему? Потому что такими вещами и такими именами не шутят. А теперь скажи мне: может, ты нарочно так поступила? Мол, эта старуха мне не авторитет, и Изольда мне не указ? Буду творить что захочу, а их в виду имела?

– Ты чего несешь? – По девице было видно, что, конечно же, подобные вещи ей и в голову не приходили. Она на самом деле всего лишь хотела надо мной подшутить, решив, что я не более чем обычный хахаль вышестоящей ведьмы. Та, скорее всего, велела ей меня накормить, напоить и за дверь выпроводить, а оно вон как получилось. Подозреваю, что и про мое знакомство с Марфой эта синеглазка не в курсе, не по штату ей подобное знать. И теперь она гадает – вдруг я не вру? Вдруг на самом деле с Марфой знакомство вожу? – Я просто хотела…

– А мне по барабану, что ты хотела. – Я потянулся, а следом поморщился. Хорошо она меня полоснула. Болезненно. – Я вон пару минут назад тоже хотел, но ничего не получил, кроме физических увечий.

– Слушай, это на самом деле был просто неудачный розыгрыш. – Когти снова стали ногтями, а милое девичье личико опять озарилось улыбкой. – Я же девочка. Мне можно. Я просто не подумала, что ты так странно на происходящее отреагируешь.

– А я взял и отреагировал именно вот так.

– Но теперь мы в расчете? – хлопнув в ладоши, заключила ведьмочка. – Да? Я пошутила, ты меня напугал…

– Что ты, милая! – рассмеялся я, снова подходя к ней поближе. – Как тебя зовут-то?

– Мила. – Девушке явно хотелось снова отойти от меня подальше, но она сдержалась. – Людмила.

– Так вот, милая Мила. – Я щелкнул ее по курносому носику. – В каком расчете? Это я тебе пока аванс выписал, а основная часть выплат впереди.

– Изольде нажалуешься? – Мила перестала изображать из себя безмятежную глупышку и насупилась. – Ну, давай, пожалуйста.

– И не подумаю, – фыркнул я, вернулся к креслу, отыскал в ворохе одежды свой телефон, а после снова бухнулся на кровать. – Все случится с точностью наоборот.

– Это как? – Тоненькие брови ведьмочки поднялись вверх.

– Сказано же – наоборот. – Я провел пальцем по экрану. – Я сейчас наберу Изольду и скажу, что восхищаюсь широтой ее взглядов и современностью. Что она лучшая из женщин, что встречались на моем жизненном пути. Почему? Потому что никто, кроме нее, никогда так обо мне не заботился. Кормить-поить – это было. Но позаботиться о том, чтобы я еще и другую свою, скажем так, жажду утолил, буде она возникнет в ее отсутствии, – это, знаешь ли, высшая степень любви и уважения к своему мужчине.

– Не надо, – пробормотала Мила.

– Что не надо? – Я снова провел пальцем по экрану смартфона. – Обязательно надо. Так и скажу – просыпаюсь, а рядом красивая девушка лежит, обнимает, на ушко шепчет, что она вместо хозяйки квартиры меня любить станет. Дескать, Изольда в курсе происходящего и сама ей велела это сделать. И все мне очень понравилось, кроме одного. Чего? Твоей странной болтовни, что, мол, такому, как я, женщина помоложе нужна. Погорячее.

– Она…

– Что «она»? – уточнил я. – Не поверит? Да как же, жди. Еще как поверит, в вашем обществе такие поступки – норма вещей. Так сказать, подсиди ближнего своего. А и не поверит – все равно…

– Нет, я не про то, – вздохнула Мила. – Она меня убьет.

– Это да, – согласился с ней я. – Изольда может. Да и сделает наверняка, а после под несчастный случай замаскирует. Или вообще – «ушла из дома и не вернулась». Ну что, звоню?

Мила тяжело вздохнула, расстегнула халат, скинула его с плеч, после стянула футболку, под которой ничего, кроме юного девичьего тела, предсказуемо не оказалось, и нацелилась свою юбку класса «не балуй» расстегивать.

– Эй-эй! – остановил я ее. – Мне уже не надо. Перегорело. Мне больше хочется на твою бесславную гибель глянуть. Просто здорово я разозлился, сильно ты мне плечо рассекла. Впрочем…

– Ну? – уточнила Мила, насторожившись. – Да говори уже, чего хочешь?

– Повторяй за мной. Я, ведьма Людмила, клянусь Луной, что…





Глава тринадцатая




Врать не стану, изначально ничего такого у меня в планах не имелось. Я просто хотел немного постращать зарвавшуюся малолетку да и похмельный синдром таким образом смягчить. Бодун – он тогда страшен, когда ты о нем думаешь. Но если отвлекся да еще и супчика после похлебал – он отпустит. Проверено опытным путем.

Ну а после подумал – почему бы нет? Абрагим тогда ведьму поопытнее примучал, а этот товарищ наверняка точно знал, что делал. Чем я хуже? Тем более что текст обязательства запомнил хорошо и сейчас воспроизвел дословно.

Людмила, конечно, сначала немного поартачилась, но больше для приличия. То ли не очень серьезно к этой клятве отнеслась, то ли думала меня после как-то обмануть. Но, мне кажется, первый вариант наиболее верный. Она, похоже, сама не поняла, что сейчас сделала, как и ее коллега в шаурмячной некоторое время назад. Впрочем, и я до конца не знал, на кой мне нужна эта девица с ее обязательствами.


– Ну и ладушки. – Я поцеловал девушку в лоб. – Молодчинка!

– Тьфу, как покойницу! – Поморщилась та. – И вообще, сходил бы ты в душ, а? А я пока тебе завтрак разогрею.

– То есть займешься своими прямыми обязанностями? – уточнил я. – Теми, для которых тебя сюда и вызвали?

– Ну да, да, – зло засопела Мила. – Я у старших на подхвате, подай-принеси, и будет так до той поры, пока не докажу свою полезность ковену. Тебе легче стало?

– Если ты про самочувствие – нет, – признался я. – Здесь без таблетки, похоже, не обойтись. А вообще мне по фигу, как и что, ты, главное, не забывай о том, что за тобой теперь должок. Полотенце в ванной?

– Да, – буркнула совсем уж сникнувшая девица. – Найдешь, не слепой.

Все же контрастный душ – это страшная сила, из водных процедур лучше только хорошая парная и ледяной бассейн после нее. Разбитости в теле как не бывало, теперь я ощущал себя почти хорошо. Сейчас еще чайку крепкого хлебну, съем что-нибудь – и можно начинать вспоминать подробности случившегося накануне.

Впрочем, кое-какие детали субботнего вечера потихоньку всплывали на поверхность. Нет, спектакль я изначально помнил весьма отчетливо, как и то, что он мне совершенно не понравился. Я не рутинер, но все же Чехов должен оставаться Чеховым, не стоит додумывать за него некоторые подробности из сексуальной жизни героев пьесы и переносить действие из того времени в наше. Впрочем, народ кричал «браво» и хлопал, то ли по привычке, то ли в предвкушении фуршета, так что можно смело говорить, что генеральный прогон удался.

Сам фуршет я тоже помню, хотя финал его в памяти уже был изрядно смазан. Речь сказал, это точно, и, судя по отсутствию синяков на лице и сбитых костяшек на кулаках, ее восприняли нормально. Театрально-киношный люд обидчив крайне, особенно когда принимает на грудь, если что не по их нраву, так они сразу в драку лезут.

Потом я выпивал в компании каких-то красивых девчонок из числа тех, кого в программках называют «в массовых сценах участвовали артисты театра», Изольде это очень не нравилось, и она постоянно зудела над ухом, что нам пора идти. Мне, наоборот, происходящее пришлось по душе, я шутил, смеялся и опрокидывал рюмку за рюмкой. Какая-то из них и оказалась лишней, именно она погасила мое сознание.

Я, собственно, потому и не пью почти никогда. Наступает у меня в застолье такой момент, когда темные атавистические инстинкты побеждают разум, и ничем хорошим это, как правило, не заканчивается. В прошлый раз, например, я сломал себе жизнь.

Впрочем, может, и наоборот – смог ее обрести? Тут ведь как посмотреть.

Дверной звонок раздался тогда, когда я уже натянул на себя нижнее белье и вытирал голову.

– Интересно, кого это принесло? – поинтересовался я у своего отражения в зеркале. – Надеюсь, не какого-нибудь Изольдиного хахаля? Мне для полного счастья только этого не хватало!

Тот же вопрос, похоже, занимал и Милу, которая уставилась в глазок как раз в тот момент, когда я распахнул дверь и остановился на пороге ванной, находящейся аккурат напротив входа в квартиру. Странная планировка, кстати, никогда такой не видел.

– А она тут что делает? – удивленно пробормотала девушка и щелкнула ключом.

Ну, «она» автоматически означает приход дамы, выходит, мне опасаться точно нечего. По крайней мере пока за мной маячит тень Марфы.

А секундой позже в квартиру ворвалась Воронецкая, как всегда элегантная и, судя по бледному лицу, привычно обозленная на весь мир.

– Добрый день, – пискнула Мила, которую чуть не пришибло распахнувшейся дверью.

– Здорово. – Помахал и я рукой своей то ли бывшей, то ли все-таки еще действительной напарнице, по-прежнему вороша волосы полотенцем. – Ты чего такая замороченная?

– Жизнь достала потому что. – Стелла процокала каблучками по плитке пола, подходя ко мне. – Не дает покою. И окружающие меня люди то и дело радуют, не знаешь, чего от них ждать.

– Сама виновата, – резонно заметил я, поворачиваясь и бросая полотенце на край ванной. – Как ты к обществу, так и общество…

Договорить я не успел, поскольку ведьма, поджав губы, со всего маха отвесила мне пощечину.

– Ну, давай, общество. – Она развела руки в стороны, прикрыла глаза и вытянула голову вперед, как бы подставляя ее под удар. – Ответь мне тем же.

– Глупости не говори, – попросил я ее. – Делать мне больше нечего.

– А, так ты у нас добренький. – Воронецкая злобно засопела, снова распахивая глаза. – Ты у нас самаритянин. Ты… Стоп!

Она провела пальцем по свежим царапинам, оставленным на моем плече новой знакомой, резко развернулась, стремительно приблизилась к Миле и немедленно вцепилась ей в горло пальцами правой руки, причем настолько сильно, что у девчушки сразу дыхание перехватило.

– Кто велел? – жестко осведомилась Стелла у своей жертвы, вдобавок придавив ее к стене. – Кто? Изольда? Говори, тварь! Куда кровь дела? Куда спрятала?

– Кх-х-ха-а-а-а, – сипела ведьмочка, дергаясь всем телом. – Фха-а-а!

– Стелл, ты чего? – Мне стало не по себе, я осознал, что моя приятельница сейчас на самом деле эту бедолагу придушит. – Отпусти ее! Совсем сдурела?

– Заткнись, ущербный! – свирепо рыкнула Воронецкая. – Навязался на мою голову! Говори, мразь, куда кровь дела?

– Нех-х-хе-е-е. – Мотала головой Мила, глаза которой выкатились за пределы, отведенные им природой. – Не-е-е-е-ех-х-х-х-х-х!

Стелла испытующе посмотрела на девчушку, которая уже почти перестала дергаться, свесив голову на плечо, и наконец разжала пальцы, после чего ее жертва мешком осела на пол.

– Ну, если соврала, – негромко сказала она Миле, – пожалеешь, что сегодня не сдохла, уж поверь.

Бедная девчушка, которой за последний час неприятностей, скорее всего, досталось больше, чем за всю предыдущую жизнь, только что-то невнятно просипела.

Воронецкая тем временем цапнула ее руку, а после внимательно изучила пальцы, особенно ногти. Надо заметить, что она обращалась с коллегой по цеху как с манекеном, не особо интересуясь ее мнением по данному поводу.

– Правой она тебя? – уточнила у меня Стелла. – Да? Слушай, а с чего? Не смог по-хорошему уговорить? Хотел силком взять?