Тёмные московские ночи

Один из бандитов попытался было погнаться за Курочкиным, ускользнувшем из раздевалки. Он просунул голову в лаз, повернул тело, пошёл вперёд, причём тут же крякнул и осел от сильного удара в челюсть. Сержант выгадал несколько секунд, толкнул доску в заборе и юркнул в открывшуюся щель.

Оказавшись за пределами товарной станции он первым делом огляделся по сторонам. В груди клокотало, сердце заходилось в неистовом ритме, в голове пульсировали одни и те же вопросы - сколько бандитов сейчас на станции? Что делать? Куда бежать?

Вокруг не было ни души, только за редким кустарником темнели контуры легкового автомобиля.

«Бандитский», - догадался Курочкин. Прыгнуть в кабину, попробовать завести, угнать и умчаться на нём. Но куда? В Рязани у меня семья, а в других городах нет ни одной родной души. Да и как далеко я уеду на угнанном автомобиле без документов и денег, с побитой рожей, перепачканной кровью одежде, глупо. Я доберусь только до п но рвого милицейского поста. Сержант отмёл идею с угоном, подбежал к машине с облезлым правым бортом и быстрыми движениями вывернул из клапанов передних колёс нипиля, он выбросил их подальше в кусты и рванул по лесочку, вдоль бесконечного деревянного забора.

Курочкин двигался точно так же, как когда-то по лесам фашистского тыла – быстро, но при этом скрытно, практически бесшумно. Первую передышку он позволил себе через полчаса, когда далеко позади остались станция Дягилева, Северо-Западная окраина родного города и деревня Городище, куда друзья-грузчики иногда бегали за вином или водкой.

Впереди справа маячила деревушка Ходынино, за ней виднелся край села Рыбное с большой сортировочной железнодорожной станцией, справа темнела лесными островками пойма Оки блестели в солнечном свете её притоки и многочисленные озёра.

Курочкин упал под куст жимолости, отдышался, сел, осмотрел длинный кровоточащий порез на левой руке. Он оторвал от низа рубахи полоску материи, перевязал рану, затянул зубами узел, затем отставной сержант достал из кармана пачку папирос, пострадавшую в драке, отыскал в ней пяток уцелевших, остальную сунул под жухлую прошлогоднюю траву, трясущимися руками запалил спичку, прикурил и принялся кумекать - как ему поступить дальше?

- Спустить колёса автомобиля - это ты хорошо придумал, - заявил Старцев. - Тем самым ты лишил их мобильности, возможности быстро организовать погоню.

- Сомневаюсь, что они помчались бы за ним, - произнёс Васильков.

- Почему?

- Одного из них Курочкин отправил на тот свет, так что им прежде стоило побеспокоиться о трупе.

- Согласен, если бы они оставили в раздевалке труп своего дружка, то мы смогли бы опознать его и выйти на других бандитов, включая главаря, а это в их планы не входило.

- Что там нового Ваня? - Александр кивнул в сторону окна.

Старцев не спускал глаз с двух типов, ошивавшихся на противоположной стороне улицы. Несмотря на позднюю ночь, они по-прежнему прохаживались по тротуару, делали вид будто что-то обсуждают или кого-то ждут.

- Стоят, может тебе надо сейчас позвонить Урусову и объяснить ему ситуацию.

- Зачем?

- Как зачем? Он пришлёт дежурный взвод, мы возьмём этих цуциков и допросим.

В комнату вернулась Валентина, принесла закипевший чайник. Иван отошёл от окна, сел рядом с другом и тихо сказал:

- Саня, ты уже третий месяца работаешь в МУРе, а забываешь о главном - брать преступников нужно с поличным или имея неоспоримые факты их преступлений. А что толку хватать этих типов? Какую ты им статью пришьёшь? Курили? Так это не запрещается. Матерились? Так никто не слышал, стояли на улице ночью? Так военное положение и комендантский час давно отменили. Побитые морды? Девку вчера не поделили, а сегодня помирились, а то что они следили за твоей квартиркой - поди ещё докажи.

Валя заварила крепкий чай разлила, его по чашкам, поставила на стол сахарницу, тарелку с нарезанным хлебом и блюдечко с небольшим кусочком масла.

- Прошу, лёгкий ужин переходящий в завтрак, - с улыбкой пошутила она.

- Спасибо хозяйка, - поблагодарил её Курочкин. - У нас в Рязани с сахарком перебои.

- Кушайте на здоровье, - сказала женщина и снова направилась в коридор. - А я пока посуду помою. Когда Валентина покинула комнату, Васильков сделал глоток горячего чая и спросил у товарища:

- Как же ты намерен поступить?

Старцев подул в чашку, пожал плечами и проговорил:

- Есть одна мыслишка, но нужно дождаться рассвета. Ни чего если мы пробудем у тебя до утра?

- О чём речь, если того требует дело, то хоть до нового города.

- Думаю мы управимся раньше. Тогда пусть сержант заканчивает рассказ о своих приключениях, он ведь единственный, кому удалось отбиться от банды Хирурга.



Курочкин сидел под кустом на краю широкого поля, успокаивал дыхание и припомнил о своем боевом командире - майоре Василькове. Почему о нём? Да в первую очередь потому, что больше и вспоминать ему было некого. Во всей огромной стране у него практически никого не осталось. На Урале, где он родился на свет наверно ещё проживали какие-нибудь дальние родственники, которых он никогда и в глаза не видел. Да какой от них толк? Не отправляться же на Урал на их поиски? «А ведь Александр Иванович нынче в уголовке служит, да и взводный Старцев там же, - подумал Курочкин и вдруг побледнел, - адрес. Бумажку то с ним я рядом с квитанциями горсвета определил. Господи, пустая башка, но кто же ведал, что так всё обернётся».

Он поднялся опять посмотрел по сторонам, не заметил ничего подозрительного и круто забрал влево к железной дороге.

«Всё равно, - рассуждал отставной сержант, ускоряя шаг, - ежели и не вспомню, то всё равно лучше податься в Москву, переждать беду подальше от Рязани, чтоб бандиты семейство не тронули и про меня самого забыли».

За время работы грузчиком Курочкин несколько раз попадал с бригадой на сортировочную станцию Рыбная. В иные авралы туда свозили мужиков со всех ближайших станций и складов. Работая на погрузке разгрузки вагонов, сержант узнал некоторые тонкости, в частности на каких путях находится так называемый отстойник, куда подают эшелоны для срочной отправки.

Туда, к этим вот путям, он и направился в лицо его, в Рыбном не знали, да и попадаться кому-либо на глаза он не желал. Вдруг бандиты о нём прознают или милиция. Стражи порядка тоже церемониться не станут, увезут в кутузку и будет он сидеть там до полного окончания разбирательства, а ему семейство кормить требуется. Кто жене и дочкам на хлеб заработает кроме него самого?

«Только к Василькову, - окончательно решил сержант. - Наш майор и на фронте никого из своих в обиду не давал, а уж тут и подавно прикроет».

На охраняемую территорию сортировочной он соваться не стал, обошёл близкой стороной не упуская из виду того, что происходило на платформах. Пока Курочкин дошёл до Северо-Западного выпуска, того самого места, где веером расходились в разных направлениях железнодорожные пути, он выбрал парочку подходящих составов. Паровозы готовы были отправиться в рейс, далее сержант чуть не нарвался на милицейский патруль, объезжавший посёлок на мотоциклете. Он вовремя нырнув придорожную канаву прижался к земле и затаил дыхание. Пронесло - милиционеры его не заметили, потом он миновал выпуск, нашёл московскую ветку и принялся ждать оказии.

Лежать в засаде ему пришлось четверть часа, потом от перрона отчалили сразу два товарняка. Первый - пропыхтел по огромной петле и укатил в западном направлении. Второй - повернул на север, и словно исполняя тайное желание Курочкина, немного сбавил ход перед мостом перекинутым через реку. Сержант дождался последнего вагона, догнал его, запрыгнул на ступеньки узкой тормозной площадки, поднялся на неё, уселся на пол, отдышался и пожалел о том, что солнце ещё не доползло до зенита. Ведь до Москвы ему придётся добираться зайцем средь бела дня.

При проезде моста, Курочкину пришлось лечь на пол площадки, чтоб его не заметила военизированная охрана. Да, железнодорожные мосты являлись стратегическими объектами и серьёзно охранялись, потому расслабляться беглецу не стоило.


Эшелону предстояло миновать ещё несколько мостов, постоять у семафоров на мелких полустанках и на станциях крупных населённых пунктов, таких как Коломна, Очкасово Воскресенск, Белоозёрский.

Дорога вышла трудной, иной раз, когда вдоль эшелона топали путейцы или солдаты с винтовками, Курочкину приходилось осторожно сползать с тормозной площадки и прятаться в зарослях под насыпью, потом он с той же осторожностью возвращался на прежнее место и вновь слушал стук вагонных колёс и скрежет с цепных механизмов.

Перед Москвой он решил не рисковать, при подъезде к Люберцам спрыгнул на полном ходу и покатился по крупному щебню в канаву. Там отставной сержант чуть передохнул, отряхнулся, поправил повязку на левой руке и потопал к пригороду столицы.

Видок у него был неважнецкий - побитое лицо, порванная очень грязная одежда в кровавых потёках, потому искать командиров втечение угасавшего дня он не взялся. Это дело закончилось бы при первой же встрече с милицейским патрулём, поэтому он добрался до лесов Кусково, затерялся в овражках, отдохнул, переждал до темноты, а главное сумел таки вспомнить название улицы. С номером дома дело обстояло сложнее, с цифрами он всегда был не в ладах - путал даты, сбивался при подсчётах.

То ли двадцать три, то ли наоборот тридцать два. «Ну да ладно, не сильно большая разница, на месте разберусь», - решил отставной сержант, сплюнул в траву и перестал забивать себе голову.

Когда в небе зажглись звёзды, а вдали затих городской шум, Курочкин тронулся в путь. Москву он знал плохо, бывал несколько раз по делам до войны, бродил всё больше по центру. Теперь же ему пришлось напрягаться, выбирать не слишком освящённые места, спрашивать дорогу у прохожих. К полуночи он добрался до цели. На нужные улицы дома под номерами лвадцать три и тридцать два оказались недалеко друг от друга. С квартирой дело обстояло совсем плохо - сержант помнил лишь то, что номер был из двух цифр. Как ни странно, но именно это ему и помогло - дом двадцать три оказался одноэтажным и небольшим. Пройдясь мимо, Курочкин понял, что больше четырёх квартир в нём просто не поместится. Сделав сей вывод он порадовался своей сообразительности и направился к дому номер тридцать два.

- Вроде всё должно быть чисто, - Васильков удивлённо развёл руками.

- Я тоже не понимаю, как бандиты могли его пасти, да и зачем им это? Если банду возглавляет полоумный маньяк, то следить за сержантом от Рязани до Москвы эти типы не стали бы. У Хирурга же идиотский принцип - первый раз перешел ему дорогу, лишаешься пальца. За второй - ножом по горлу. Так что никаких церемоний, его попросту убили бы, как того же Волика, - проговорил Старцев.

Любому другому на месте Курочкина от подобных разговоров стало бы не по себе, но сержант столько раз заглядывал в глаза смерти, что его эти предположения ничуть не покоробили. Сейчас он хотел оказать товарищам посильную помощь в раскрытии ужасных преступлений бандита по кличке Хирург:

- А здесь меня не могли поджидать? - спросил он. - Возле дома Александр Ивановича

- Эта версия мне нравится больше, - сказал Старцев и спросил. - Ты сразу вошёл в подъезд или какое-то время наблюдал за домом?

- Сразу. Что мне было наблюдать?

- Значит они уже были здесь. Кстати, почему ты ждал Александра Ивановича в подъезде, в квартиру не поднимался?

- Так не знал я номер квартиры. Не стучаться же подряд во все двери? И в таком виде был, что кто-нибудь из жильцов обязательно вызвал бы милицию.

- Это верно. Значит, решил дождаться его между этажами?

- Точно, подумал что командир задержался на службе или спит уже он, чтоб на завтра чуть свет выйти из дома. Я всё равно дождался бы его.

Теперь у окна дымил папиросы и Васильков, он затушил окурок в пепельнице и проинформировал товарищей:

- Исчезли. Надолго ли?

- Пасут, - заявил Иван. - Так и будут торчать тут, пока своего не добьются.

- Ты говорил, что у тебя есть какая-то идея. Что предлагаешь?

Тот глянул на часы:

- До рассвета остаётся два с половиной часа - самый раз. Мне надо воспользоваться вашим общим квартирным телефоном. Не возражаешь?

- Ну о чём ты? Конечно звони.

- Тогда пошли, поможешь мне определиться с местом завтрашней операции . Ты же этот район успел хорошо изучить?

- Марьину рощу и раньше неплохо знал.

- Тем лучше, заодно поднимем с постели Васю Егорова. В то мы работаем, а он видите ли, отдыхать изволит. Несправедливо это.





Глава 11




В начале семи утра солнце приподнялось над крышами домов и заглянуло в окна верхних этажей. Город постепенно просыпался, проехали первые поливальные машины, после которых на дорогах и тротуарах остались свежие лужи. На линии выходили трамваи, появились дворники в светлых холщовых фартуках и суетливые горожане, спешащие к началу рабочей смены. В шесть сорок пять из подъезда дома, где провели ночь бывшие разведчики, вышли Курочкин и Васильков. От той одежды, в которой сержант приехал в столицу, остались одни воспоминания. Теперь на нём была офицерская форма, начищенные хромовые сапоги, тёмно-синие галифе, китель без погон и ремня, левая рука под рукавом кителя была в бинтах и висела на перевези. Форма на поджаром теле нынешнего грузчика выглядела великоватой, была на размер, а то и на два, больше чем следовало бы, но это его ничуть не смущало. Васильков надел свой обычный гражданский костюм. Оба были, конечно, озабочены однако по сторонам не глазели. Они догадывались о бандитской слежке, но согласно плану, предложенному Старцевым, ничем свою осведомлённость не выдавали и направлялись в сторону ближайшей автобусной остановки.

Идти им предстояло около пяти кварталов, но это если кружить по Ново тихвинской, Стрелецкой, Ямской. А если завернуть во Второй церковный проезд, протопать мимо четырёхэтажной больнички, а после двинуть дворами и проскочить левее гаража интуриста, то прямиком попадёшь на Сущевский вал, где в обе стороны снуёт общественный транспорт. Так они и шли, о чём то негромко переговариваясь.

Ни Васильков, ни Курочкин, не желали замечать как по противоположной стороне улицы в попутном направлении двигались двое мужичка в одинаковых кепках. Один был чуть покрупнее, шагал вразвалочку и немного преподал на левую ногу. Рядом с ним шёл неразговорчивой красавчик примерно такого же возраста или на пару лет помладше, хорошо сидящий щеголеватый костюмчик, тёмные прямые волосы, лицо с правильными чертами и слегка выдающимися скулами, цепкий пронзительный взгляд, на подбородке небольшая ссадина, повыше на щеке приклеен белый крест из пластыря. На углу Ново тихвинской и Полковой, из подворотни вырулили три молодых парня, подозрительных попутчиков стала пятеро. Впрочем, прохожих к этому часу на улицах заметно прибавилось, многие направлялись к Сущевскому валу, чтобы воспользоваться транспортом. Возможно эти мужички и парни были обычными работягами, торопившимися к определённому часу на свои предприятия.

Дойдя по Стрелецкой до Церковного проезда Васильков остановился, похлопал по карманам пиджака, достал пачку Беломора, угостил папиросой товарища и закурил сам. В этот момент вся пятёрка попутчиков словно по команде сбавила шаг, а хромой мужик и вовсе присел, стал поправлять развязавшийся шнурок. Если бы сыщики - коллеги Василькова стали свидетелями происходящего, то сразу догадались бы о слежке, но знакомцев на маршруте движения не попадалось. Народ спешил по делам. Мимо, сигналя и фырча моторами, проезжали автомобили, никто никаких странностей не замечал. Васильков что-то негромко сказал Курочкину, выпустил клуб дыма и они завернули в узкий проез. Для движения автомобилей Второй церковный проезд не годился, так как заканчивался глухим тупиком. Тем не менее простых пешеходов, знавших о кривых тропинках внутри старых кварталов, это не останавливало. Если нырнуть в арку длинного жилого дома и немного пройти по его двору, то окажешься перед дикими кущами, заполнившими всё пространству между двухэтажным домом дореволюционной постройки и длинным хозяйственным зданием, принадлежащим больнице. Шестидесятиметровый отрезок пути по тропинке вдоль хозяйственного блока был пожалуй самым неприятным - отвратительные запахи близкой помойке и испражнений, давно поселившиеся здесь, отлично сочетались с грязью и пугающим сумраком. Заросли дикой ивы, кусты сирени и рябины, вплотную подступавшие к тропе, навечно погрузили это местечко в густую тень и сделали его труднопроходимым. Узкая тропка, на которой нелегко разойтись и двоим, была устлана окурками, осколками бутылок и прочей мерзостью. К этим задворкам Васильков и вел своего товарища. Скорее всего знали о тропинке и их попутчики. Едва те, за кем они следили, свернули в Церковный проезд, как мужичок в кепке и с пластырем на скуле, обернулся к молодым блатарям и коротким кивком отдал приказ, понятный лишь им. Те тотчас бросились в соседний прогулок и исчезли между старыми домами.

Докурив папироску, Васильков швырнул её на тропинку, остановился и затушил подошвой ботинка.

- Погоди не спеши, - тихо сказал он Курочкину. - Пусть мамаша уйдет подальше.

Впереди, метрах в пятнадцати, по тропинке семенила старушка с хозяйственной сумкой, скорее всего она спешила занять очередь в продовольственном магазине на Сущевке. Бывшие разведчики продолжили путь, но вскоре опять вынуждены были сбавить ход, навстречу им, насвистывая мелодию из «веселых ребят» топал пионер с портфелем, на углу Стрелецкой и Ново тихвинской находилась средняя школа и малец, наверняка, чесал на занятия.