Тени за холмами

Из записок Эйндика из Дома Ищущих,

Первого короля-на-чужбине, 1148 год

В начале я осознала вокруг себя тишину. Тишина была лёгкая и пустая, полная воздуха, и свежий ветер скользил в ней над водной прохладой.

— Ух ты! — сказал мальчишечий голос. — Неожиданно светло! А что ты здесь делаешь, Тинави?

Я открыла глаза и увидела, что сижу в позе лотоса в очень красивом месте.

Надо мной всё было залито солнечным светом, внизу царствовала тень. Свет и тень разделял дощатый подвесной мостик — на нём я и находилась, — растянутый между двух острых горных вершин, которые поросли пальмами, папоротниками и лианами с гроздьями ароматных соцветий. В долине текла река — пронзительно-синяя, пенная, видно, что очень тёплая.

Голос меж тем задумчиво протянул:

— Да и что я здесь делаю — тоже вопрос, если честно…

Я перевела взгляд на своего неожиданного собеседника. Рядом со мной сидел Карл в детской ипостаси, и с большим удивлением пытался распутать уже свои ноги, также связанные в стиле чьяги.

Я подозрительно сощурилась на всемогущего мальчишку:

— Меня-то сюда выкинул кат-ши. Но вот ты… Сомневаюсь, что пушистый дух ветра перемещает богов, как ему вздумается.

— Не перемещает! — Карл сумел-таки развязать конечности и облегчённо выдохнул. — Я понял. Это сон. Твой сон. В реальности я не надеваю это, — он пальцем очертил овал своего лица. — Но ты привыкла к такому облику, и мне приходится соответствовать.

Я удивленно подняла бровь:

— То есть на самом деле я разговариваю сама с собой?

— Ну… Вообще, большинство людей только и делают, что разговаривают сами с собой. Не потому что сумасшедшие, а потому фильтрация и последующая интерпретация чужих слов всегда очень, очень субъективны… Собеседнику почти не остается места в этих монологах. Но нет. Крохотная частичка моего сознания действительно тут. Я не умею дробить его по своему желанию, как это делает Рэндом, но, когда кто-то по-настоящему нуждается в моем внимании, — приходится являться. В форме сна, внутреннего голоса или, — Карл страдальчески вздохнул, — Рекламной смски. Знаешь, иногда они приходят поразительно вовремя.

Я широко улыбнулась:

— Тогда здравствуй! Я очень соскучилась по тебе, Карл.

— О, уже? — мальчишка удивленно вскинул брови, а потом, конечно же, опомнился и вежливо добавил: — И я соскучился, да!

А я поспешила себя одернуть: ишь какая! Скучает, видишь ли! Да для таких, как Карл, прошедшие восемь месяцев — лишь мгновение ока.

Я подползла к краю мостика и даже свесила ноги вниз, над обрывом — воспользовалась моментом. Ведь, раз это всего лишь сон — я вполне могу быть смелой[1].





* * *


[1] Вообще, изначально это фраза Мелисандра, и в устах саусберийца она звучит так: «Раз это всего лишь жизнь, я вполне могу быть смелым». Но где я, а где Мел…





* * *


Мост со скрипом раскачивался на ветру. В ущелье парили птицы с крупными цветными хохолками и клювами, похожими на запятые. Карл сел рядышком и стал беззаботно болтать ногами над цветущей бездной.

Мальчик полюбопытствовал:

— Зачем кат-ши устроил нашу встречу? Правильную дорогу куда ты попросила его указать?

— В том-то и дело, что я ничего не просила. Я оказалась здесь до того, как успела сформулировать запрос.

Карл разулыбался:

— Узнаю старое мурчало!.. Кат-ши раньше был котом Селесты, еще в те годы, когда мы все вместе жили в Мудре. И у сестры тогда так и не хватило характера, чтоб обучить его хорошим манерам. Он виртуозно составляет своё мнение на любой счёт, но, увы, не умеет главного — держать его при себе.

Карл достал из комбинезона промасленный кулёк с миндалем и, усмехнувшись под нос («как удобно быть сновидением — что ни придумаю, появляется!»), деловито стал жевать орешки.

— Давай сами разберёмся! — азартно предложил юный хранитель. — М-м. Ты о чем-нибудь думала в последнее время?

— Я постоянно думаю, — хмыкнула я.


— Может, проблема в этом? Боюсь, ты очень много думаешь и очень мало живешь. Обидный дисбаланс для мироздания.

— Опять ты со своим балансом?

— Не я с ним, а он со мной… — Карл болезненно поморщился. — Ну да ладно. Не будем о грустном. Можно я залезу тебе в голову? Экономии времени ради?

— Развлекайся, — милостиво разрешила я.

Мальчик положил свою тяжелую, тяжеленную тёплую руку мне на затылок. В носу стало щекотно, но я не чихнула: от настоящих хранителей мысленный блок не спасает. Я с любопытством следила за выражением лица Карла: что, интересно, он там найдет? Сине-бирюзовые глаза мальчишки, один-в-один как у меня, сначала наполнились любопытством, потом удивлением, потом откровенным шоком.

— Это что вас тут происходит опять! — охнул он и уже двумя руками схватил меня за голову, будто оторвать хотел. Мне нестерпимо захотелось икать. Уши запунцовели. Щеки заполыхали. Радужные оболочки Карла стали похожи на синюю лаву: переливались, искрились, заволакивали глаз целиком.

Наконец, хранитель отпустил мою несчастную черепушку и тотчас вскочил на ноги. Мост опасно зашатался, миндаль рассыпался по деревяшкам, и бесстрашные тропические попугаи стали прыгать вокруг нас, безмятежно клюя орешки.

Я взволнованно спросила Карла:

— Это тебя наша новая богиня так смутила?

Мальчик закивал:

— Определенно. И тот скромный факт, что у вас уже весна.

— А у вас? — напряглась я.

— У нас, а вернее, в Пустошах Хаоса, прошло всего три дня, Тинави. Это были плохие, длинные, тяжелые дни — но я не ожидал, что пропорция времени по отношению к Шолоху окажется столь чудовищной. И поэтому так удивился твоей «скучабельности», — мальчик тяжело вздохнул и раздосадовано шлёпнул себя по колену: — Ну дела! Это определенно партия Рэндома. Но я не могу оценить степень его безумия — увы, я не телепат, а ситуацию вижу только с твоей стороны… — Карл задумался и оборвал фразу на полуслове.

Потом он снова схватился за голову — к счастью, на сей раз за свою, — и протянул:

— Самое глупое, что если я сейчас вернусь в своё сознание и начну обсуждать это с Авеной или сразу начну действовать, у вас всё равно уже всё закончится. Один час у нас — это примерно трое суток у вас. До вировой "единицы" осталось меньше. А путь из Пустошей в Шолох долог. Да и не можем мы с Ави покинуть врата Хаоса… — мальчик цокнул языком, потом надул губы, — Наверное, в сложивших обстоятельствах мне остаётся только довериться чутью джокера и позволить доиграть, как есть.

— Что доиграть? — упрямо спросила я.

— Партию, — Карл вскинул бровки домиком.

— Какую партию? — я не собиралась сдаваться.

— Его, — отрезал малолетний хранитель.

Кажется, мы зашли в тупик.

— Вот и хочется тебе со мной бодаться? — наконец, вздохнула я.

Карл отразил этот вздох точь-в-точь:

— Не хочется, Тинави. Но, заглянув в твою голову, я случайно увидел смутные очертания плана Рэндома. Зная Рэнди, это может быть как что-то очень умное, так и откровенно дурацкое… Не говоря уж о том, что он обокрал Авену, — Карл насупился и задумчиво пошлепал губами: — Но в любом случае! Если ты не понимаешь, что делает другой человек, самое глупое — это лезть к нему и «причинять помощь». Поэтому временно замнём тему. Кат-ши организовал нашу встречу не для того, чтоб я вмешивался в дела Рэндома, а для тебя…

Я навострила уши.

Мальчик улыбнулся:

— Тинави, однажды ты решила, что для счастья магия не нужна. Ты осознала, что счастье — внутри нас, и каждый волен выставить ему такие настройки, какие хочет. Это был прорыв — и свобода. Ты стала Ловчей, нашла близких людей, защитила свой мир. И когда ты получила силу — ты легко рассталась с ней. Тогда, на волне эйфории, это не вызывало сомнений. Только приятное ощущение правильности… Но правильности в том было не много, потому что вместе с чужой магией ты лишилась и своей. А ведь в ней, — Карл вздохнул, — Тебе и стоило развиваться в первую очередь.

Мальчик снова сел, потом даже лёг, вперившись взглядом в небо: легкое, безграничное и светлое; на западе оставался виден отпечаток луны.

Хранитель продолжил:

— Я категорически против термина «призвание», но мой опыт показывает: у каждого человека есть сферы, которые оптимально соответствуют его талантам и желаниям. Когда он развивается в этих сферах — это хорошо и для человека, и для вселенной. Беспроигрышная ситуация. Ты сейчас тычешься носом туда и сюда, не видя для себя выхода. То к генеральству примериваешься, то к романтической любви… Отличные вещи, но неба ради, не лезь в них в поисках спасения от скребущего чувства «Чего-То Мне Не Хватает». Расслабься. Карьера и отношения не должны быть вымученным побегом от себя.

— А куда же мне лезть? — я развела руками.

— В науку, — сказал Карл.

Я аж поперхнулась и поскорее потянулась рукой ко лбу мальчика: проверить, не горячий ли?

— Карл, милый, ты меня с Дахху не перепутал?

— Я имею ввиду науку магии. Прошел почти год, а ты вообще не сдвинулась с места. Ни одной теории, ни одного внутреннего монолога на эту тему. А ведь пожалуйста: именно в дружественной магии особенно нужны вещи, которые ты так ценишь — созидание, тайны, философия, бесконечное ощущение влюблённости в мир и людей в нем. Разных, ага. У тебя под боком живет Теннет, а ты только и делаешь, что грызешься с ним вместо того, чтоб взять в плен и трясти, трясти, трясти на предмет новых знаний! Ну и пусть у тебя сейчас с практикой туго. И что? Однажды энергия унни может к тебе вернуться. А пока этого не произошло — учись. Учись ночами. Учись в любую свободную минуту. Тебе не надо покидать Шолох для того, чтобы это делать, никто на твои «привязанности» не покушается. И принцу, кстати, скажи, чтоб не лез на рожон, — Карл покачал головой. — Учитесь оба, не щадя себя. Ваши склонности нужны для механики мироздания. Твои слова в спальне о том, что «у Вселенной есть кучка хранителей, чтоб осуществить программу перемен» — это не совсем правда… Мы есть. Но нас мало. А Вселенная растёт. Поэтому учись, Тинави из Дома Страждущих. Вспоминай забытый ритм. И последнее, — он вздохнул. — Я отпускаю тебя.

— В смысле? — я почувствовала подвох.

— Я начал обучать тебя магии, но… Боюсь, из меня получился плохой наставник. Здесь, в Пустошах, всё оказалось плохо. Чертов баланс, твой нелюбимый… Стоило Зверю умереть — в Хаосе стала нарождаться новая жизнь. А врата эти дурацкие стоят нараспашку, — мальчик потемнел лицом. — Короче. Когда момент придёт, не стесняйся выбрать нового учителя. Такого, чтоб не пропадал надолго. Чтоб над душой стоял.

— Что?! — взвыла я, совсем огорошенная.

— Мур-ну и хватит, мур-пожалуй, — в воздухе раздался довольный кошачий смешок.