Тени за холмами

Мне показалось, кто-то махнул белым хвостиком у меня перед лицом. Скалы, река, мостик — картинка сложилась, как карточный домик, Карл помахал мне на прощанье, и глаза мои сами по себе закрылись.





* * *


На сей раз я очнулась в пустыне.

Причем лежала я тут давненько, учитывая, что оказалась припорошена песком по самый не горюй. Я села рывком, как марионетка, и осмотрелась. Под высоким барханом, похожим на спящего хамелеона, простиралась Мудра.

Это был мёртвый, оплавленный город из голубоватого непрозрачного стекла, уже до середины сожранный песками. Я сидела на самой его границе, под останками древних въездных ворот.

«Идущие в вечность приветствуют тебя, искатель», — гласила полустёртая надпись на арке. И под ней — семиконечная белая звезда, символ Срединного государства.

Развалины убегали вперед на многие километры. Редкие и обрюзгшие рядом со мной, они триумфально разрастались на горизонте — там, где некогда высились изумительные дворцы и церкви, скульптуры и акведуки. Южная ночь, поглотившая пустыню, была бархатисто-глазастая, с месяцем-серпом, лукаво сияющим над барханами. Мириады звезд лишали необходимости в фонаре.

Я надеялась, что кат-ши отправил моих друзей сюда же. Возможно, они где-то совсем близко: укрываются от ночного холода в развалинах. Ищут друг друга. Окликать ребят нельзя: в Мудре водятся страшные твари.

И я сейчас даже не про Тишь.

Я вскрыла одну из склянок с кровью, и, дождавшись приветствия от теневых бликов, наколдовала маскировочное заклятье Дингл-та. До тех пор, пока я двигаюсь, меня будет сложно разглядеть на однотонном фоне. Небольшая предосторожность.

Лавируя между остовами древних зданий, я размышляла над словами Карла. Нет, не на тему того, что мне надо учиться, хотя, признаться, это стало одновременно неожиданным и… логичным.

Сейчас меня куда больше интересовали Рэндом, Тишь и Пустоши Хаоса. Хотя Карл и не стремился поделиться своими мыслями на этот счет, того, что он сказал, хватало для определенных выводов.

Итак, в прошлом году трое хранителей отправились изучать Пустоши Хаоса, но теперь их там осталось только двое — Карл и Авена. Рэндом почему-то вернулся в наше измерение.

На прощанье джокер «обокрал Авену» — как ляпнул сиятельный Карланон. Что украл блондинчик и зачем? Логика последних событий подсказывает, что похищенной вещью вполне мог быть амулет с хранительской силой…

Если ситуация с Тишь и Вирами — это «партия Рэндома», то, возможно, джокер отдал божественную магию тётке Полыни? Именно так у нее взялась "суперсила"? Если да, то, неба ради, зачем?! Рэнди, конечно, психованный малый, но раздаривать такую мощь направо и налево чисто для смеха не стал бы. Надеюсь. Значит, у него был какой-то мотив для того, что превратить бывшего шолоховского Архимастера в новую богиню.

Но если мы соглашаемся, что вся ситуация с Тишь и Вирами — это затея Рэндома, почему сам хранитель не участвует в ней? И не отваживает от своей одноглазой протеже наш отряд, чтоб, значит, мы не мешали? Чем таким «занят» бог-трикстер?

У меня оставалось еще много ниточек-оборвышей, требующих анализа, но тут мои размышления были перебиты самым возмутительным образом.

Я проходила мимо резного, витого шпиля, торчащего из громадной дюны, когда песок под моими ногами внезапно пополз, втягиваясь в невидимую воронку. Поняв, что происходит неладное, я попробовала отскочить в сторону, но точка опоры уже исчезла. Несколько секунд невнятной борьбы — и я со сдавленным вскриком провалилась в неизвестность в компании сотни галлонов песка.

Пустыня съела меня безмолвно.

Звездная ночь осталась столь же тиха, развалины — беспристрастны. Вдалеке выл койот…





* * *


Упала я в какую-то сетку, оказавшись подвешена в ней, как в охотничьем капкане. Чем резче я дёргалась, тем сильнее стягивалась петля. Наконец, я заставила себя замереть и оглядеться.

О-оу, Тинави. Поздравляю. Кажется, ты попала в лапы пустынных каннибалов.

Сетка со мной в главной роли висела в центре красивого помещения — наверное, бывшей столовой в богатом особняке. Стены, пол, потолок, редкие предметы уцелевшей мебели — из непрозрачного голубоватого стекла.

В Мудре все «сделано» из этого материала, похожего на смальту для церковных мозаик. Потому что драконье пламя оплавляет материальные объекты именно так. Ящериный огонь, будто лава, легко огибает препятствия, втекает в дома, подвалы, запертые комнаты… Остановить его можно только специально выстроенным магическим щитом — но для этого нужна сила бога-хранителя, а ни у кого в Мудре в 1147 году её не было… Вот город и погиб. Целиком. Остались только редкие артефакты с прописанным протоколом самосохранения — за ними теперь охотятся черные археологи.

Но дюжина персонажей, стоящих передо мной, археологами определенно не являлись. Это были странные, чумазые, отдаленно напоминающие людей существа с длинными когтистыми руками, круглыми глазами без век и желтыми, заточенными зубами. Заточенными на убийство, ага.

Каннибалы сгрудились вокруг сетки, как приснопамятные культисты — вокруг костра. Вот только эти красавчики, даром что тоже разожгли огонь в углу зала, отнюдь не собирались меня чествовать. Если я и была для них богиней — то богиней урчавших животов…

Дубинки с гвоздями, вертел на мощных опорах, рты, ощеренные в предвкушение редкого ужина, — ох, боюсь, я внесла в ряды каннибалов слишком большие надежды! Неоправданные, учитывая, как невкусно им будет давиться моими жилами. Им бы сюда мастера Улиуса, что ли.

Вожак пустынной стаи, что-то проорав на своём каннибальем (небось, благодарную молитву. Интересно, эти полулюди тоже обращаются к нашим гаврикам?), подошел к сетке, достал из набедренной повязки тесак и разрезал капкан. Я послушно грохнулась об пол, смягченный песком.

А потом началось веселье и то, что в Чреве Шолоха гордо именуют «светомузыкой».

Наверное, слова Карла о том, что за год я не продвинулась в изучении магии, задели меня. Так бывает. Тебе говорят правду, обижаться не на что, а всё равно — неприятно. Возможно оттого, что сам ты от себя эту правду старательно скрывал.

Так или иначе, в отсутствие синеглазого мальчишки я решила доказать свою магическую состоятельность этой горстке придурков.


Ну, поехали!

Ладони вместе, рывок руками вверх, выверт кистей, удар левой ногой об пол — блики, вы тут? отлично, фэа'га! — разворот!

И обеденный костерок в углу превратился в страшный пожар, деморализуя противника.

Вожак каннибалов бросился на меня с тесаком. Правой рукой я выставила жемчужный щит — машинально, моя тема, — левой, меж тем, сплела короткий резец Бьорка — примитивное заклинание-пощечина, которому магистр Орлин научил нас еще на первом курсе («немного дворовой практики, чтоб не пропал интерес к кабинетной теории»). Трое каннибалов, оглушенные, пошлепались на стеклянный пол, как рыбы.

Когда щит угас, я плюхнулась на пол сама, кувырнулась; еще раз, — от удивленного вскрика противников вспомнила — точно! маскировочное заклятье не выветрилось! — и с этого момента нарочно превратилась в невидимого палача.

Я нарезала по залу круги, как будто на матче по тринапу, и безостановочно швыряла во врагов проклятья. Как вслух, так и магией. Очень скоро у парочки каннибалов руки превратились в кошачьи лапки; два других уматывали от рассерженного роя пчёл; пятый верещал, как резаный, когда я жахнула по нему частичным заклинанием невидимости — бедолага подумал, что я отрезала ему пальцы, хотя они всего-то исчезли на три минуты…

Поворот — удар! Кик ногой — проклятье! Сорвать с волос новую склянку с кровью — удар, удар, а тебе, дружок, давно пора поскользнуться! И, конечно же, разве ж я зря ношу с собою лассо?… Подсечка; пинок неоформленной унни — и толпа каннибалов, озверевших, голодных и огорошенных, валятся все за одним, как кегли.

Не прошло и двух минут, как некогда величественный зал превратился в филиал Лазарета. Каннибалы, успокоенные, лежали рядком под вязью карланоновой золотой сети.

Я с неожиданным удовлетворением выдохнула — спустила пар, ничего себе! — перешагнула через ближайшего злодея, и, мурлыкая под нос заевшую театральную песенку, пошла к изумительно стеклянным, голубым дверям.

Впрочем, они раскрылись мне навстречу до того, как я успела схватиться за дверную ручку.

— Йоу, вот это бойня! — обомлела вошедшая Андрис Йоукли, обведя глазами зал. И тотчас Ищейка поспешила закинуть за спину арбалет, который успела наставить на меня до того.

— Луноликая ж моя подруженька! — глаза Кадии блестели восторгом. — Мы искали тебя для души, а получилось — для зрелищ!

Блондинка сунула меч в ножны, подошла к ближайшему каннибалу и, профилактически потыкав его ногой (он недовольно замычал, упакованный), по-братски протянула мне ладонь — чтобы, значит, я уважила её рукопожатием.

— Ребята где-то с вами? — спросила я, когда мы втроем вышли обратно в коридор, заперев бедолаг-пустынников в оприходованном ими зале.

— Не-а! Мы с Андрис друг дружку-то только с полчаса назад нашли, — объяснила Кадия. — А потом видим: бархан, и прямо сквозь него магические вспышки хреначат. Очевидно, что под ним утопло в песке какое-то строение, а в нём — какая-то битва.

Андрис вмешалась:

— Мы сначала подумали, что это кто-то на Тишь наткнулся… Бросились искать вход, нашли попуприкопанную дверцу…

— Пока поднатужились, раскопали нормально, совсем обалдели без нормальной магии! А тут оказалась всего лишь ты, ужасная и беспощадная! — хохотнула Кад и по-матерински потрепала меня по щечке. У-у-у, мол, горжусь тобой, деточка!

Мы снова вышли в пустынную ночь. Видимо, через ту самую дверцу. Снаружи я оглянулась и увидела на дверном стекле буквы — снова на стародольнем, как же иначе: «Владения Хинхо из Дома Умелых, Аллея Вечности, 33».

Совпадение?

Конечно.

Но совпадение из тех, что стоят доброй улыбки.

— Вообще, нам надо убраться отсюда подальше. И поскорее, — спохватилась я.

— П-ф-ф! — возразила Кадия. — Я уверена, ты этих длинноруких еще не раз так же круто раскидаешь. Ну, пока склянки не кончатся.

Я покачала головой:

— Не в каннибалах дело. Вдруг госпожа Тишь чувствует чужую магию? Или тоже всполохи увидела… Пока мы не найдем Полынь и Лиссая, вряд ли нам стоит пересекаться с богиней.

— Йоу, а я бы вообще предпочла Мелисандра и девочку тихонько выкрасть, — призналась Андрис. — Насколько это возможно.

— Я тоже, — вслух согласилась я.

И про себя продолжила:

«Рэнди, если ты не хочешь, чтобы мы бились насмерть с облагодетельствованной тобою дамой, дай знак. Любой. Хоть рекламную смску, что бы эти слова ни значили».

В ответ — ни слова, ни мысли, ни карты.

Эх.

Тогда действуем по плану!





ГЛАВА 26. Седьмой день